***
Я работаю в офисе процветающей рекламной компании в самом лучшем бизнес-центре времени — Башнях-близнецах. Мои родители думали, что из меня ничего разумного не вырастет, потому что я любил барабаны, до самого выпускного класса мечтал о том, чтобы собрать группу. Но вот, я здесь, мне всего двадцать три, а сразу после университета мне предложили возможность в компании под именем Эдварда Бернейза, моего мертвого кумира в сфере рекламы и связей с общественностью. Ради работы мне пришлось переехать из родного и любимого штата Нью-Джерси в шумный и постоянно спешащий Нью-Йорк. Я здесь так и не прижился в полном смысла этого слова, все еще снимаю скромную студию на окраине Бруклина, и вместо костюма ношу рубашку и джинсы в рабочее время. Сегодняшнее сентябрьское утро встретило меня неизменным будильником в шесть утра, бодрящем кофе с корицей и ливнем за окном. Я уже знаю: словить такси будет нелегко, поэтому быстро вылезаю из душа и скидываю все нужное в старый черный рюкзак, и выбегаю на улицу. Зонты всегда ломаются, так что мои волосы быстро становятся такими же мокрыми, как в душе, пока я отчаянно машу рукой проезжающим мимо автомобилям. После того, как меня несколько раз чуть не облило водой из лужи, такси наконец подъезжает ко мне. — Всемирный торговый центр, — бросаю я водителю, наспех захлопывая дверь салона. Пейзаж за тонированным стеклом выглядит намного лучше из-за капель на переднем плане. Я думаю достать плеер, но с ужасом понимаю, что забыл дома наушники. Дорога на работу сегодня будет особенно долгой. Несмотря на то, что я пересмотрел свой взгляд на образование, от музыки меня не отделить — вместо бара по пятницам меня можно найти на концерте, в комнате стоит гитара, а без наушников я чувствую себя неполноценно. Примерно через час я подъезжаю к бизнес-центру, сую тридцатидолларовую купюру водителю и быстро пробегаю к зданию. — Доброе утро, — прикладывая магнитную карту к турникету, слышу я со стороны рецепции и сдержанно улыбаюсь девушке. Каждый день одно и то же — «доброе утро», лифт, семьдесят шестой этаж, мой рабочий стол, близко расположенный к кухне. — Мистер Айеро, здравствуйте, — ко мне подходит моя ассистентка, Дана. — План на сегодняшний день: документы с последней конференции отослать в офис в Чикаго, французские подрядчики запросили место в Vogue, и нужно пересмотреть новые статьи от креативного отдела. — Окей, отправь документы, пришли мне статьи, я сам переговорю с рекламным менеджером журнала, отправь мне его номер. — Я принесу Вам кофе, — проводив меня до стола, Дана застучала своими каблуками в сторону кухни. Я люблю свою работу, но иногда это выматывает, как сегодня. В такие дождливые дни не хочется ничем заниматься, и если бы у меня не было совести, я бы скинул почти всю свою работу на Дану. Большинство моих коллег так и делают, при этом говоря «они же студенты, им же только на пользу». И все еще удивляются, почему нередко наши документы неверно или с опозданием попадают под печать. Мне пришлось пересмотреть около ста статей, поговорить с французом, который еле понимал меня на английском и договориться о публикации с заносчивой женщиной из Vogue (почему-то все девушки из журналов, которые мне попадались, были такими), которая выделила на меня две с половиной минуты. Эта пятница была выматывающей с самого утра, и единственное, что мне поднимало настроение это вкусный кофе от Даны (который, конечно, готовит кофе-машина, но она хотя бы нажимает на кнопку, уже за это я ставлю плюс) и осознание того, что вскоре я смогу пойти на концерт. Удобство в том, чтобы не надевать пиджак — я могу не переодеваться после рутинного дня. Я быстро выскользнул из здания Всемирного Торгового Центра в сторону Hard Rock Cafe, где должно сегодня проходить выступление какой-то малоизвестной группы, кажется, To Be Honest, или что-то в этом роде. Такси брать совсем не хотелось, так что я пошел через парк — по крайней мере, здесь люди никуда не спешат, как и я. Только меня зацепило большое скопление народа впереди и, хотя я обычно равнодушен к зевакам этого города, я приблизился. Около одного из деревьев, на газоне, в трех метрах от таблички «пожалуйста, не ходите по траве», стоял парень с акустической гитарой. Играл он, признаюсь, даже хуже, чем я (гитара стала только моим вторым инструментом), но от этого отвлекал его голос — он пел так, будто никто не слышит. Я мог буквально чувствовать его эмоции сквозь тембр голоса, хотя песню слышал впервые, и сначала не мог даже разобрать слов. — Я потерял страх падать, я останусь с тобой, я не оставлю тебя, — надрывисто и агрессивно заканчивает парень, и счастливо улыбается, что вызывает только недоумение после всей той злой энергии, вложенной в исполнение. — Спасибо, — крикнул он толпе, которая либо расходилась, либо бросала ему деньги в гитарный чехол. — Ты круто выступаешь, — дождавшись, когда люди разойдутся, сказал я ему, бросая двадцатку. — Оу, это очень много, — смутился парень, убирая темные волосы за ухо. Обычно это две моих поездки на такси, но я даже не хочу говорить этого. — Ты уверен? — Да брось, талант должен как-то спонсироваться, — я улыбнулся, потому что его улыбка была достаточно заразной. — Джерард, когда мы уже поедем домой? — толкнув меня в плечо, возмутилась девушка, обращаясь явно к выступающему, и твердо меня игнорируя. — Элайза, я разговариваю с… Он ищет ответа на моем лице. — Фрэнк, — я слабо улыбаюсь, когда думаю о том, какое имя он назвал бы, если бы достаточно долго изучал мое лицо. — С Фрэнком, мы скоро поедем, — он приобнимает ее, и целует в лоб, позже заглядывая в глаза. — Ладно, я возьму себе кофе и вернусь, — быстро протараторила девушка, выхватив из чехла пять долларов, и обратилась ко мне: — извини, — я хотел сказать, ничего страшного, но она уже скорее ушла прочь. — Так, Фрэнк, — выделяя мое имя, произнес Джерард, — я буду петь у какой-то группы в это воскресенье. Раз уж ты отдал мне двадцатку, могу пропустить тебя бесплатно, — он снова улыбается мне, снимая гитару с плеч. — Я очень занятой человек, но думаю, что смогу обрадовать тебя своим присутствием, — я усмехаюсь, наблюдая за сменой эмоций на его лице. — Спасибо, думаю, теперь у них будет целых два гостя: ты и моя невеста, — он хихикнул в кулак и почти сразу же, словно из воздуха, протянул мне бумажку с номером. — Ношу с собой на случай, если кто-то захочет меня спонсировать, — Джерард подмигивает мне и, уложив гитару прямо на деньги, набрасывает ее на одно плечо, уходит, на прощанье лишь махнув рукой. Настроение слушать очередную малоизвестную группу, как ни странно, улетучилось. Хорошо, что в такие места не покупают билеты заранее. Так что я вновь словил такси, мечтая о том, чтобы сыграть пару песен Joy Division на гитаре в Бруклине. Как только я туда доберусь. Как только я туда доберусь. Скорее бы.***
Суббота прошла жутко скучно — Алехандро отказался от кино-вечера, потому что его девушка закатила истерику о том, что он совсем не проводит с ней свободное время и уделяет ей слишком мало внимания. Достаточно странное заявление, учитывая то, что они живут вместе. В результате мне пришлось смотреть Дракулу в гордом одиночестве, со мной разве что была вегетарианская пицца. И в тот момент я знал — лучше пицца без мяса, чем девушка, которая будет кричать на меня за то, что я хочу видеться со своими друзьями. Или с кем-нибудь, кроме нее. Я определенно зря подскочил в восемь утра в воскресенье, но спать дальше было невозможно — пришлось заваривать кофе с молоком и вылезать из бесчисленных подушек. Джерард заинтриговал меня выступлением, и хотя это была плохая идея — засиживаться допоздна в каком-то клубе перед понедельником, меня почему-то тянул в любое место голос этого парня. Интересно же увидеть, как он держится на сцене с группой без той нелепой акустики на ремне. Звонить утром было вряд ли хорошей идеей, но во-первых, я уже проснулся, во-вторых, я все равно набрал его номер, и в-третьих, я просто ищу себе оправдание, пока слышу долгие гудки на линии. — Джерард? — Фрэнк? — он сонно отвечает с небольшой паузой, будто не понимает, что происходит. — Ты меня разбудил, — зевая, протягивает Джерард. — Куда ехать, и когда? — О, ты все-таки придешь! — казалось, что я только что изобрел способ разбудить Джерарда за несколько секунд. Всего лишь согласиться прийти на его шоу, — клуб Centrum, восемь, — торжественно произносит он. — Окей, до встречи. — Звони, когда приедешь. Сплю. Я почувствовал себя странно, пялясь на пустую стену перед собой и улыбаясь. Приятное волнение. Только не понятно, зачем мне нервничать, в подобные места я хожу почти каждую неделю, и в том клубе был уже не один раз. Покалывание на кончиках пальцев, словно я должен играть на гитаре. Прямо сейчас. Но не здесь, а на сцене. Déjà vu. Чтобы выкинуть навязчивые мысли из головы и сократить время до концерта, я принялся бегать по дому в поиске чем-то занять руки, и хватался буквально за все: я убрал все, что неправильно лежало, реорганизовал несколько полок в гардеробе, прочел все статьи о новых товарах на рынке, пересмотрел, какие магазины открываются в моем регионе в ближайший месяц, приготовил тосты, посмотрел CNN, и в итоге играл на гитаре до семи вечера. По привычке, вызвал такси, в надежде не слишком опоздать. Будничность ломается. — Я у входа, — меня заглушает шум машин, и контакт «Джерард» в моем телефоне может слышать меня только благодаря тому, что я почти кричу. — Жди там, — бросает он. Сегодня Centrum выглядел по-другому: нет, никакого ремонта за четыре месяца, что меня здесь не было, конечно не случилось. Он чувствовался иначе — атмосфера изменилась. Я думаю, такое случается, когда идешь на выступление, где знаешь солиста. Масла в огонь подливает то, что я бросил ему двадцатку в парке. Впервые я чувствовал себя неуверенно, стоя в одиночестве. Вскоре из-за двойных дверей выбежал Джерард, и его волосы, казалось, жили своей жизнью. Никогда не видел настолько спутанных волос. — Эй, Фрэнк, как дела? — он сразу обратился ко мне, как только поймал мой взгляд. — Как обычно, — я взглянул на крышу клуба, не зная, куда мне еще смотреть и что обычно в таких ситуациях спрашивают или говорят. — Первый раз выступаешь? — Если не считать мой длительный опыт подработки в парке, — Джерард поджигает сигарету, сразу же затягиваясь, — то да. — Эта хрень тебя убьет, — я нахмуриваюсь. — О, не куришь? — он поднимает брови с усмешкой на лице, — меня убьет волнение, а не сигареты. — Джерард смотрит куда-то сквозь меня, и его вид не сочетается со словами. — Ты же делаешь почти то же, когда незаконно играешь на газоне. — Видишь ли, пришло немного больше людей, чем ты и Элайза, — он переводит взгляд обратно мне в глаза. — И это не сравнится с аудиторией нью-йоркских бездельников. Джерард делает еще одну затяжку, докуривая до фильтра, прежде чем бросить сигарету прямо под ноги и затушить ее подошвой. Пока я отвлекаюсь на это, он берет меня за запястье и тянет внутрь мимо охранников со словами «все окей, это мой друг». Когда я оказываюсь на барном стуле, он наконец отпускает меня, и просто стоит, усмехаясь. — Развлекайся, мне уже пора, — Джерард растворяется в темном помещении, пока я растерянно осматриваюсь в знакомом месте. Он не соврал — внутри уже было около сотни человек, что было редкостью для подобных площадок. Я слышал, как они начали настраивать барабаны и гитару. — Коньяк, — кричу я бармену, надеясь, что он услышит меня среди этого шума. Я ломаю все свои профессиональные принципы, когда залпом пью алкоголь. Мы могли бы быть идеальными прошлой ночью И могли бы умереть, как пораженные звездой любовники, когда кричим Мы можем устранить нашу интрижку, будто она никогда не существовала Если ты искромсаешь желтизну своей кожи, возьми меня за руку И мы расправимся с тайной страданий, которые дарит нам притяжение Весь секрет в мести, пожалуйста пойми, что все идет так, как и должно было случится. Встань и, блять, выпрямись, не поворачивайся к ним спиной И возьми мою ебаную руку — ты никогда больше не будешь бояться Хотя бы потому что мои руки сжимают твое горло Коньяк бьет в голову, и мне кажется, что Джерард выглядит еще агрессивнее, чем прежде. Но несмотря на то, как он бегает и кричит, срывая голос, это не отталкивает — притягивает, странный магнетизм. И судя по толпе, которая пытается попадать в текст песни, и бесконечно прыгает, все в этом помещении чувствуют эту же странную энергетику. Не магнетизм, а просто факт. Сцена принадлежит ему. Я пью еще несколько шотов, наблюдая за безумием, которое происходит прямо передо мной. Я часто смотрел на новые группы, но не у одной не было такой энергии. Джерард вел себя так, будто перед ним полный чертов стадион. Если не смотреть по сторонам, можно подумать, что я и правда один из десятков тысяч на стадионе. Невероятно. Я думал, мы поговорим после шоу, но когда я увидел, как Элайза пробирается к кулисам, я понял, что не получится. Тем более, я знаю, что от этих дешевых шотов мне завтра будет очень хреново, и лучше ехать домой сейчас. Номер такси на быстром наборе, как раз для таких случаев, когда я не совсем в состоянии словить проезжающую машину, так что я быстро называю адрес и аккуратно сползаю со стула. Ровно до этого момента я не знал, насколько я пьяный, пока не понял, что мне стоит прилагать усилия, чтобы ходить ровно. Когда такси уже подъехало, а я был на улице, я услышал, как кто-то сзади бежит, и рефлекторно обернулся. — Фрэнк! — это был Джерард, мать его, который бежит и пытается справится со своими волосами. — Фрэнк, подожди! — хотя я стоял на месте, он все равно сказал это. — Здесь, — я покосился на такси, которое ждало меня, но мне не жалко выбросить на ветер лишние деньги за ожидание. Так хочется поговорить. — Что ты думаешь? — он убирает челку с лица, но даже сейчас я понимаю, что это нервное. — Думаю, что пока что это был лучший концерт начинающей группы, — я смотрю под ноги, не в состоянии концентрироваться и на словах, и на взгляде. А я хочу сказать все правильно. — Чувак, да я будто был на стадионе. Джерард широко улыбается, когда я поднимаю на него взгляд. В следующую секунду я обнаруживаю себя в его руках, а моя голова на его плече, когда он тихо говорит «спасибо, это было так важно для меня». Я ловлю себя на мысли, что был бы не против заснуть прямо сейчас, но он меня отодвигает от себя, все еще улыбаясь. — Ты в порядке? — вдруг спрашивает он. Я чувствую, что меня стошнит или я упаду в обморок. Но ничего не случается. Только сейчас я замечаю, что он держит меня за руку, и я вырываюсь, кое-как удерживая баланс и падаю на задние сиденья такси. — Риджпорт роуд, 1472. Я слышу, как водитель возмущается, но не улавливая слов, как будто я под водой, а он пытается до меня докричаться. Меня будит таксист, когда я чувствую давление в висках. Все, на что хватает сил — дать ему денег и завалиться в свою кровать. В одежде. С нулем мыслей о душе.***
Вода с лимоном и аспирин стали спонсорами моего адекватного состояния в офисе. Южная часть Манхэттена за окном стирала лишние мысли из головы, а кофе, любезно приподнесенный Даной, согревал руки. Работать совсем не хотелось, хотя сегодня мне нужно совершить какое-то не совсем реальное количество звонков. Пока я стою у окна, можно расслабиться, смотря на уменьшившихся до размеров спичек людей внизу. Спокойствие разрушилось. Окна немного завибрировали, и все в офисе почувствовали толчок. Включилась тревога, мы решаем, что это землетрясение и кто-то просит сохранять спокойствие. Кофе разлился, я еле устоял на ногах. Я почувствую легкую вибрацию в кармане джинс. Джерард. — Блять, Фрэнк, ты видел, что случилось с Северной башней? Я направляюсь к лифтам, когда вижу, что люди на улице смотрят на Центр. — Что ты имеешь в виду? — я ничего не понимаю, картинка не складывается. — Ты совсем не пользуешься технологиями? Только что ебаный самолет врезался в Северную башню. Говорят, что это было подстроено. Теперь все сошлось. На улице уже стояли пожарные машины, несколько полицейских и скорая помощь. Это не землетрясение. Это терракт. — Фрэнк? Люди начинают паниковать. И, твою мать, я вижу парня, летящего с верхних этаж Северной башни вниз. Путь к лифтам стал невозможным. Каждый боится потерять лишнюю секунду. Я оттаиваю. — Я в Южной башне. — Фрэнк? — Я вижу дым. Чертовски много дыма за окнами. Никто не знает, что произошло, и это только увеличивает страх. — Фрэнк, ты видишь знак выхода? — Да. — Там должна быть лестница. Беги, блять, по этой ебаной лестнице, — я слышал, как его голос готов был сорваться. Я почему-то ничего не чувствовал, кроме того, что мне понадобилось исполнить то, что он мне сказал. Я не думаю, что думал в тот момент. Меня словно загипнотизировали, я видел, как женщины кидают свои каблуки, как они падают на лестнице, я помогал им вставать. И как только самолет попал в нашу башню, мы сразу узнали об этом: все чуть ли не полетели с лестницы, что означало, что мы слишком близко. Я услышал, как что-то отвалилось несколькими этажами выше. Я понимаю, что времени у меня совсем мало, поэтому я начал бежать еще быстрее. Дым, повсюду дым, он был моей мотивацией спускаться ниже, потому что дышать было почти невозможно. На первом этажа меня встретила не девушка с милой улыбкой, а спасатели, которые стали быстрее выводить всех, кто бежал из башни вместе со мной на безопасное расстояние. Я только успевал замечать, как быстро другие спасатели бежали навстречу дыму. Мне снова звонили. — Фрэнк? Фрэнк, ты в порядке? — Джерард, я… Я бы договорил, но Северная башня посыпалась, как пепел из сигареты. Пожарные и полиция начали приводить в чувство всех, кто стоял и смотрел. Я почувствовал удар по лицу, и в следующую секунду меня тащили за собой, чтобы я бежал. Мобильный выпал из рук. А когда меня наконец оставили в покое, я не смог ничего сделать — я упал на тротуар, смотря на то, как разрушается все. Я лишь слышал обрывки фраз. «На каком вы этаже?» «Я люблю тебя» «Выбей окно, чтобы впустить немного воздуха» «Сто пятый этаж, они в ловушке. Лестница разрушена» «Мам, я очень сильно люблю тебя» «Я увольняюсь» «Выходи за меня» Только я один не мог ничего с собой поделать. Я хотел бы сказать Джерарду, что сейчас он оказался самым близким мне человеком, даже не смотря ни на что. Я хотел бы многое сделать, но сил совсем не осталось. Я каждой мышцей чувствовал каждый преодоленный этаж. Так что я позволил себе на немного расслабиться. Только бы не забыть, как дышать.