если я не смогу найти тебя

Сходить к драгдиллерам под мостом оказалось намного проще, чем я думал. Джерард так просто отпустил меня, будто я ничего никогда не значил. Но я вновь вернулся сюда, в дом, который успел стать нам двоим таким родным, чтобы попробовать эту дрянь впервые. Когда он вернется домой, стану ли я приятным сюрпризом? Героин бережно свернут в чикет, так по-правильному. Дежавю, Джерард увидит меня моими глазами, как когда-то я смотрел на него в этой самой ванной. Это занимает всего несколько минут — зажать в зубах обрывки футболки, которая заменяет жгут, ввести заваренный героин и бесконечно смотреть, как кровь в шприце смешивается с наркотиком. Я теряю контроль и пытаюсь держаться в сознании, когда сирена скорой помощи не справляется с задачей перекричать шум в ушах. Лишь в последний раз я взгляну на плитку, чтобы навсегда остаться в глубине нашего дома. *** — Джерард, тебе звонок, — секретарь выглядывает из-за угла и отвлекает меня от разработки концепции на очередной корпоратив. — Иду, — приглушенно отвечаю я, внося последние штрихи в дизайне пригласительных. — Мистер Уэй? — девушка на проводе звучит неуверенно, и я напрягаюсь, не узнавая ее голоса. — Да. — Вы... в страховке указан ваш номер и имя, — она устало выдыхает. — Не могу дозвониться до его матери. Мистер Айеро, кем вы ему приходитесь? Сердце оборвалось, ведь я только вчера видел его. Видел, и не смог остановить. Рой мыслей в голове заглушает все, что происходит вокруг, но у меня выходит сконцентрироваться и ответить. — Я его близкий друг. — Он в тяжелом состоянии. Передозировка наркотическими веществами, — она делает паузы, словно ждет, что я начну кричать. — В приемном покое сидит человек, назвавшийся его другом, Рэймонд Торо. — Когда я могу приехать? — Сейчас к нему нельзя, мистер Уэй, — холодно отвечает девушка на линии, и я клянусь, что готов ее растерзать. — Скажите мне свой блядский адрес. — Да... извините. Она скомканно надиктовывает мне адрес региональной больницы, но во мне все еще есть силы, чтобы не срываться на нее. Я не отвечаю на ее «до свидания», а просто бросаю трубку рабочего телефона и хватаю плащ, чтобы ворваться в колючие объятья октября. Я сажусь в первое остановившееся такси, и тишину разрушает названный мною адрес и «Быстрее, я заплачу любую сумму». Мы едем быстро, но недостаточно — я успеваю улавливать высокие здания и серые дома, разглядывать людей на красном свете светофора. Весь мир кажется мне таким быстрым, в сравнении со скоростью машины. Мне нужно добраться до больницы, чтобы откинуть абсолютно все мысли, что посещают мою голову. Единственное, что я могу видеть позитивного в этой ситуации — кто-то вызвал ему скорую. Кто-то нашел его и смог это сделать. Я бесконечно буду благодарен этому человеку, что бы ни случилось в итоге. По крайней мере, он помог Фрэнку больше, чем я. Я наконец-то добираюсь до клиники, бросая несколько стодолларовых купюр водителю на сиденье. У меня нет времени. Я точно знаю, что ничего не исправлю, прийдя скорее. Но я все равно бегу изо всех сил, несмотря на то, что воздух больно выбивается из легких с каждым шагом. Я пролетаю несколько этажей до реанимационного отделения, останавливаясь лишь у стойки администратора. — Фрэнк Айеро, где он? — Кем вы ему приходитесь? — женщина спускает с глаз очки, строго смотря мне прямо в глаза. — Мне сейчас не до этого, я должен его увидеть, — агрессия закипает в центре сердца, и администратор больше не пытается сломать меня взглядом. — Нет, вы подождете доктора. Он будет через пять минут. Судьба — странная вещь, и я должен с ней смириться, потому и покорно разворачиваюсь в сторону диванов для ожидания. Во мне практически не было злости, пока я не увидел ублюдка-друга Рэя. — Какого хуя ты вообще здесь делаешь? — Слушай, Джерард, я... От одного вида его жалобной гримасы захотелось ему вмазать. Вскоре его скула познакомилась с моим кулаком. — Что ты творишь? Я его не слышал. За первым ударом последовал новый — ногой по животу, и под коленом, чтобы он потерял равновесие. Во мне не было никакой меры, я продолжал его пинать ногами в бока. Пока неожиданная злость не улетучилась, и мой ботинок не покоился на его грудной клетке. Если кто и виноват в том, что случилось с Фрэнком, это был Рэй. На звуки его неразборчивых воплей прибежала та администратор, оттолкнув меня в сторону. — Мужчина, что вы делаете? — она проверяла его пульс на шее, пока Рэй что-то бормотал и качал головой из стороны в сторону. — Вы вообще помните, где вы находитесь? Если еще раз я увижу, что вы рукоприкладствуете или кричите, я занесу вас в список персон нон-грата. Сил отвечать на ее слова не было, поэтому я потерялся между диванными подушками. Сожалею ли я о содеянном? Точно нет. Мне давно стоило выбить из этого идиота всю дурь, в прямом и переносном смысле. Жаль только, что администратор пришла слишком рано. Меня беспокоило то, что она действительно могла запретить мне видеть Фрэнка. Если бы она знала, что Рэй совершил, не остановила бы меня. Но для нее я был всего лишь подонком, избившим человека в стенах больницы. Может, я таким и являюсь. *** Передо мной картина из моих самых страшных кошмаров. Сердце не выдерживает тяжести, которую видят глаза — Фрэнк, подключенный к аппарату и с этой чертовой маской, что свидетельствует о том, что он не может дышать без помощи этой машины. Я подхожу к его постели аккуратно, словно от моего неровного движения ему может стать хуже. Я касаюсь его щеки, замечая, как сильно он похудел с тех пор, как это началось. — Помнишь, как мы ели вегетарианскую пиццу, когда смотрели Марвел? Ты был тогда так рад, что мне понравилось, что приготовил мне на следующий день вегетарианский бургер и принес на ланч на работе, — я тихо разговаривал с ним, надеясь, что он меня слышит. — Вспомни, Фрэнк, — я крепче сжимаю его руку в своей, пытаясь отдать все свое тепло, — как ты играл на гитаре Creep от Radiohead, а я жалел о том, насколько эта песня являлась правдивой для меня. — Я никогда не думал, что ты сможешь влюбиться в такого, как я. Всю свою жизнь я был неудачником — сначала мальчиком, которого все игнорировали, потому что он был слишком жирным; позже я стал слишком мрачным и не выходил из гребного подвала; потом со мной никто не общался, потому что я был зависим от многих вещей. — Именно ты показал мне, что значит любить. Даже когда света в моей жизни не осталось, на небе светила Луна, которой всегда был ты. Несмотря на то, что у меня случился рецидив, ты справился, и любил меня всегда — есть ли у меня синяки или нет, толще я на десять килограмм или худее, пью я один бокал или двадцать. — Ты ведь помнишь, помнишь все это? — я не плакал, слез не было, мне невыносимо тяжело смириться с действительностью. — Я молюсь впервые в жизни. Бог, если ты слышишь меня, дай ему еще один шанс. Дай нам еще один шанс. Это нечестно, что я получил второй шанс, а он — нет. Лучше я пожертвую собой ради него. Дай ему всего лишь один шанс выбраться. Джерард так и шептал молитвы тому, в кого не верил уже много лет. Надежда умирает последней, или как там говорят? Он надеялся, что с ним случится чудо. Ты выкарабкаешься. Попробуй только не сделать этого, мудак. Ты сможешь. А потом мы пойдем в кинотеатр и залечим все наши раны, бросаясь попкорном с самых верхних рядов. Я в тебя верю. И я верю в нас. И я верю, что смогу еще однажды услышать твой голос и звуки гитарных струн, которые складываются во что-то волшебное под твоими пальцами. Ты уже волшебник, знаешь? Поэтому с нами случится волшебство. От роя мыслей в голове и переутомления от гущи событий Джерард заснул — голова на груди Фрэнка, которая мирно поднималась и опускалась с дыханием, ноги на полу, а руки все еще держали ладонь, боясь отпустить. Приборы, к которым подключен пациент, запищали. Фрэнк резко открывает глаза и обнаруживает себя в объятьях, сжимая руку в ответ. — В этом мире все сложилось куда лучше, чем во всех остальных, — хрипя, произносит Фрэнк, стягивая маску и смотря на ярко распахнутые влажные глаза Джерарда. — Больше никаких разлук. Мы встретимся в другом мире, чтобы остаться вместе навсегда. Судьба не дарит им шанс. По лицу Джерарда катятся лишь немые слезы, когда он слышит протяжный писк. Прибегают медсестры и доктор, пытаясь вернуть сердцебиение. Его уводят санитары, все смешивается в одну кашу — суматоха врачей, истошные крики Джерарда, — это все будто из-под колодца. Осознание не приходит, ясности нет, — «он живой, отпустите». Мозг пытается нагло убедить парня, потерявшего то, что было ему так ценно, что это всего лишь ошибка программы. Только минуту назад он видел усталые глаза цвета корицы. Джерард не может прекратить кричать от зияющей дыры вместо сердца, когда звонит брату и матери Фрэнка. Ему твердят о похоронах, но в нем не осталось сил, чтобы думать о том, что Луна будет находиться под толщей земли, усыпанная червями, и медленно сгнивать. Сладкая месть за все, что он сотворил, — он убил своего возлюбленного. Судьба не дарит им шанс.