It's not what it looks like

Оля ненавидела судить людей по первому впечатлению. Возможно, так было из-за того, что сама она на первый взгляд выглядела, как не отличающаяся высоким интеллектом инста-чика, которая только и умела, что заводить новых парней и тупить, когда это нужно и не нужно. Стоит ли говорить, что она едва ли соответствовала хоть одному параметру? Да, Серябкина вела активную жизнь в социальных сетях, но, будучи ученицей одной из самых престижных академий искусств, у неё был один из самых высоких средних баллов среди всех учащихся. К тому же за всё время её обучения особо близкий контакт у неё был только с тремя парнями (и, возможно, парой девушек, но об этом Оля предпочитала не вспоминать), и с одним из них в последствии завязались вполне прочные романтические отношения. В их академию никогда не принимали кого попало. Если пролистать список её учеников, то большую часть имён покажутся знакомыми, а если нет — их владельцы скорее всего взяли себе псевдонимы. Актёры, режиссёры, певцы, художники — послужной список был просто огромным. Сама Оля училась актёрскому мастерству, а её парень, который уже во время обучения успел придумать себе псевдоним, в ближайшем будущем планировал покорять чужие сердца своей музыкой. Олег Майами, а в простонародье Кривиков, в общем-то уже покорил почти всех девушек их курса и тех, что были помладше, но из всех них его внимание получила только Серябкина. И почему-то только она понимала, насколько тупо звучал его псевдоним, но ни разу не сказала об этом парню, опасаясь, что от такой «жёсткой» критики он ещё расплачется. Со стороны они выглядели просто идеальной парой. Красавчик Олег, в любой бомжацкой одежде выглядящий как в новом модном луке и Оля, которая даже без макияжа выглядела безупречно. Какое-то время они даже были в тех отношениях, когда люди целуются по всем углам школы, не стесняясь чужого внимания, но сейчас они были вместе скорее для поддержания образа. Девушка бы даже не удивилась, если бы узнала, что Майами ей изменяет. Да, девушка и правда не любила первые впечатления. Но когда это исчадие ада на своём мотоцикле впервые появилось на территории академии, Серябкина подумала, что в этот раз это впечатление было вполне оправдано.

***

Оля на всю жизнь запомнила тот момент, когда ей впервые захотелось вмазать по этой ухмыляющейся самовлюблённой роже. Девушка выходила из кабинета директора, держа в руках кучу своих книг и бумаг, часть из которых он ей накидал. Около получаса они потратили на обсуждение дальнейшей судьбы Серябкиной. «Подающая надежды, перспективная» и остальное бла-бла-бла, но одна деталь из его речи всё же привлекала её внимание. Она могла бы продолжить обучение в даже более перспективном месте. Директор, явно довольный собой, сообщил, что порекомендовал её куда следует, и теперь к концу этого года её решения ожидают в учебном заведении её мечты. Олю вызвали прямо с пары, поэтому коридоры пустовали, и она без зазрения совести могла идти, сверля взглядом письмо и не боясь с кем-то столкнуться. Шаги впереди заставили девушку поднять взгляд лишь на секунду, чтобы потом закатить глаза и снова уткнуться в бумажку. Тёмно-русые волосы и большие голубые глаза наводили на мысль, что она больше похожа на фарфоровую куклу, чем на чей-то ночной кошмар, но чёрная кожаная куртка, штаны и высокие армейские ботинки говорили о противоположном. Не поднимая головы Оля всё же видела, что новенькая надвигается прямо на неё, но траекторию не поменяла, будучи уверенной, что та её так же вполне видит. Не стенка, подвинется. Жёсткий удар приходится прямо на плечо Серябкиной, и первое, что она видит, прежде чем её вещи разлетаются по полу, это самодовольная улыбка на чужом лице.  — Ой, я тебя не заметила. — сказала она, засунув руки в карманы и смотря на то, как Оля пытается собрать книги и бумаги.  — Ну так надень очки. Хотя тебе вряд ли что-то поможет. — процедила сквозь зубы Оля, сидя на коленях. Как только она потянулась за очередной книжкой, девушка тут же отпихнула её куда подальше ногой. Послышался тихий смешок, а после она направилась дальше, бросая напоследок:  — А ты забавная. На следующий день о Кате Кищук говорила уже вся академия.

***

Когда утром Кищук заехала на парковку, все ученики одновременно вздохнули, заявляя, что хотят от неё детей. Оле лишь оставалось закатить глаза и толкнуть друга, который так же не сводил глаз с новенькой.  — Булаткин, челюсть с пола подними, или я сама тебе её на место вставлю. — парень лишь ухмыльнулся, поправляя свои круглые с жёлтыми стёклами очки.  — А ты как всегда в своём репертуаре. Большинство её в первый раз видит, а ты уже с ней поссориться успела.  — Я что ли виновата, что она такая сука? — задала скорее риторический вопрос Оля, разводя руками. Возможно, в тот момент вселенная услышала её слова и решила показать, что произошедшее в коридоре — только цветочки, потому что дальнейшая её жизнь превратилась в сущий ад. Катя Кищук была повсюду. Куда не пойди, везде говорили либо о ней, либо говорила она сама. Девушка собирала вокруг себя целые толпы, создавая в коридоре пробки, рассказывая о своих путешествиях по Азии, как она после особо тяжёлого расставания доблестно собрала вещи и укатила туда с минимумом денег в кармане. И, возможно, если бы всё ограничивалось только её зримым присутствием, Серябкина бы спокойно продолжала своё обучение, но Катя решила по-другому. Оля не понимала, за что новенькая её так невзлюбила, но могла сказать совершенно точно: это чувство было взаимным. Каждый раз, когда девушка появлялась в поле зрения Кищук, та пыталась задеть её любыми доступными способами. Толкнуть, съязвить, поставить подножку — всё это Оля могла прочувствовать на себе уже в первую половину дня. Даже на чёртовой физкультуре, которую она мирно проводила на скамейке, искренне не понимая, на кой им сдался этот предмет, новенькая умудрилась её достать. Когда волейбольный мяч больно огрел её по голове, с удачной подачей поздравляли, конечно же, Кищук, которая смотрела на Олю со своей фирменной ухмылкой. И если бы не пресловутое хладнокровие Серябкиной, её бездыханный труп давно бы уже валялся где-нибудь в подсобке. В тот момент она решила, что не снимет спортивную форму, пока не оставит след от мяча на её лбу. Но терпение Оли кончилось только в тот момент, когда Егор позвал её на вечеринку.

***

Серябкина даже не была уверена, кто именно из их компании принимал кучу народа у себя в гостях. Её волновали лишь стакан в руке и Булаткин, говорящий о всякой ерунде. Вдруг парень замолчал, слегка опуская свои очки, которые, казалось, никогда не снимал.  — Вызывайте 911, у нас ЧП прямо по курсу. — сообщил он, предусмотрительно забирая у девушки из рук стакан. Не то, чтобы Оля была шокирована, увидев, как Олег целуется с кем-то у стенки недалеко от них. Но то, что он целовался именно с ней почему-то задело её как никогда сильно. Когда Майами заметил свою девушку было слишком поздно.  — Оль, это не то, что ты подумала…  — Боже, Олег, ты такой же идиот, как и твоё дебильное прозвище. — секунду поразмыслив, она влепила ему пощёчину. Гул голосов практически исчез, и даже музыка, казалось, стала немного тише. — Это для того, чтобы им было, что обсуждать. Странно, но Катя не произнесла ни слова, молча наблюдая за сценой перед ней. Серябкина посмотрела на неё, ожидая очередной порции сарказма, но получила лишь тишину. Покачав головой, она направилась обратно к Егору, который улыбался во все тридцать два и показывал ей большой палец. Оставшийся вечер девушка пыталась игнорировать и новоявленную парочку, и сверлящий взгляд причины своей новоявленной ненависти. Если Кищук хочет войну, то она её получит.