ХУЛИГАНЫ

      «Добро пожаловать в Миддлвиль — город лжецов, воров и убийц, а ещё тех пережаренных пончиков, которыми я чуть не траванулась с утра…»       Именно так я бы и написала на том щите при въезде, чтобы народ сразу разворачивал свои тачки и катил отсюда куда подальше. Это тихое местечко представляет собой ничто иное, как грёбаную чёрную дыру. Если засосало — назад дороги нет.       Причём слова про дорогу никакая не выдумка.       Школьный автобус бойко качает из стороны в сторону из-за того, что каждые несколько метров наши колёса попадают в гигантские выбоины. Во всём округе начался масштабный капремонт, так что теперь у меня появился новый повод для психоза.       — Зараза! — выдираю из блокнота третий по счёту листок с испорченной схемой, перечёркнутой ручкой по неосторожности.       Спасибо, яма номер двадцать четыре! Чтоб ты сдохла!       Казалось бы, заглушить всеобщий трёп о новом учителе практически невозможно, но моё занудное бормотание справляется с этим на ура и без особого труда долетает до сидящих спереди.       — Что ты там делаешь? — лоб, брови и глаза Аннет таращатся на мою писанину поверх разрисованной спинки сидения.       — Пищевую цепочку по биологии.       По таким пробкам до музея естествознания мы доберёмся не раньше половины десятого. Целый час безделья — слишком много, чтобы просрать это время, тупо глазея в окно, вместо того, чтобы расследовать самое заковыристое дело в своей практике. Ради этого я попросила подруг сесть вместе, сославшись на кучу невыполненных заданий, а моя непомерно злая рожа послужила отличной защитой от всех желающих подсесть. К сожалению, эта защита не распространяется на лишние вопросы…       — А что в этой цепочке делают Стоун и Реймонд?       — Тише! — оборачиваюсь на задние ряды, где восседает преступная элита, и тут же натыкаюсь на демонический взгляд в конце автобуса, звереющий каждый раз, когда упоминается имя его хозяина. Дредд мне башку оторвёт, если узнает, что я продолжаю под него рыть. Сейчас он как раз смотрит в нашу сторону, прислушивается, что и побуждает меня затаиться, а потом больно ущипнуть Аннет за руку. — Больше никогда не произноси их имён!       — Ты до сих пор занимаешься заданием Тёрнера?! — она тоже прячется и возмущённо шикает в просвет между креслами. — Оставь это! Хочешь, чтобы они снова взбесились?       — Они ничего не узнают, если ты не будешь так орать!       — Придётся, потому что ты не понимаешь, куда лезешь!       — Не паникуй, у меня всё схвачено!       — Да ни хрена подобного! Повсюду их шпионы, которые только и ждут случая выслужиться перед ними! С нами в автобусе по меньшей мере человек пять таких! Как, по-твоему, Крис и Дредд узнают всё обо всех?       Слова о шпионах заставляют меня притихнуть на несколько секунд.       Боже, вот откуда он всегда знал, где и когда я буду, чтобы устроить мне подлянку, а я всё понять не могла, как он так ловко меня находит! Долбанутый маньяк!       После продолжительных препирательств к нашим переговорам присоединяется «группа поддержки», обладающая блестящим умом и кучей здравомыслия. Краем уха слышу хлопок, означающий, что Эллин отложила толстенную книгу по юриспруденции, кочующую вместе с ней повсюду, и теперь с умным видом вмешивается в разговор.       — Джейн, Аннет права. Тебе следует бросить это дело. Если кто-то решил скрыть то, что ты ищешь, значит он не хотел, чтобы об этом узнали.       — А я хочу знать о том, о чём он не хочет, чтобы я знала, и я всё равно узнаю! Плевать мне на шпионов и на то, чего он там не хочет! — понятия не имею, что сейчас сказала, но я до победного стою на своём, выпучив на подруг безумные глаза. — Вы вообще на чьей стороне?!       — На твоей… — синхронно звучат два заунывных голоса.       — Вот и отлично! Гоните жвачку, у меня много работы!       Сурово сдвинув брови, Аннет пихает в мою ладонь пачку ягодных пастилок. Не уверена, что это поможет заткнуть болтливый рот, но хотя бы притормозит поток грязных ругательств.       Выдохнув из себя остатки негатива, вновь хватаюсь за мятый блокнот и ручку. Надо успокоиться и выстроить новую схему со всеми фактами, что мне известны. Паранормальное дерьмо оставим. Я была в неадекватном состоянии, там и не такое могло почудиться, а вот с остальным следует разобраться и лучше начать по порядку.       Итак, что мы имеем…       Семнадцатое апреля девяносто девятого — таинственная дата, положившая начало цепочке странных событий. По показаниям миссис Арнольд именно в этот день неизвестный убийца лишил жизни её дочь. Как там её звали? Пайпер? Вроде нет. Пэгги? Памела?       Тупица, почему ты не додумалась законспектировать всё, что она говорила?!       Грызу несчастную ручку в попытке восполнить огромный провал в памяти. Перебрав в уме пару десятков имён, я всё-таки вспоминаю нужное. Пэтти! Её дочь звали Пэтти! У неё там, кажется, и сестра была. Наверное, это она сообщила мне о трагедии с Пенелопой. Неплохо бы поговорить и с ней, но выведывать подробности кончины родных сейчас будет не совсем уместно. С этим подождём.       Моя красивая схемка начинает обрисовываться деталями. С семьёй миссис Арнольд всё относительно ясно. Дальше по списку вношу новый пункт с пометкой «Неизвестный убийца». Помимо Пэтти он покромсал ещё какую-то девчонку; она стала первой жертвой. Ножевое ранение в сердце, многочисленные порезы из-за падения на камни в озере, куда он сбросил её тело. Вдобавок ко всему этот ужас видел её маленький брат, прятавшийся в лесу.       В тот же момент я сталкиваюсь со своим хмурым отражением в окне, размышляю, иногда поглядывая на реку, плетущуюся вдоль раздолбанной дороги, уставленной дорожными знаками. Что-то во всех этих подробностях кажется мне до боли знакомым, вот тогда-то спящие извилины и делают очень важное открытие, которое нужно было сделать уже очень давно.       — Сколько в окрестностях Миддлвиля озёр?!       От того, как внезапно я просовываю голову между кресел, Аннет, собиравшаяся подкрасить губы, щёки или хрен знает что ещё, с испугу вытряхивает половину своей косметички Эл на колени, а та нервно вздрагивает и надрывает в книге страницу. Обе подруги встревоженно отодвигаются от меня по разным сторонам и по очереди произносят:       — Одно, кажется…       — Угу, одно, а что такое?       Не потрудившись что-то ответить, падаю обратно на своё место с широченной улыбкой и первой настоящей уликой.       А то! Маньяк грохнул девчонку на том самом озере, где я была дважды, после чего выкинул её труп с высоченного обрыва! Вот это совсем другой разговор! Я нашла место преступления, ю-ху!       Причмокивая жвачкой, чуть ли не с гордостью наглаживаю блокнот. Передо мной уже бегут воображаемые заголовки в новостях, кричащие о громкой сенсации, скрытой местными властями. Результаты расследования можно будет приложить к мотивационному эссе в качестве доказательств моих гениальных способностей журналиста, а потом хвалиться ими перед всеми.       Правда, моему грандиозному разоблачению кое-что мешает…       Полнейшее отсутствие доказательств!       В уравнении с убийством есть один очень важный знаменатель — пацан, который всё видел. На данный момент он главный кладезь сведений, но проблема в том, что я не знаю, как его отыскать. У меня нет ни имени, ни адреса. Вдруг он вообще больше не живёт в Миддлвиле? Можно, конечно, пойти по другому пути и развесить по городу листовки с примерным текстом: «Привет, чувак! Помнишь девять лет назад один урод завалил твою сестру? Короче, я хотела бы узнать подробности. Мой номер ниже, звони в любое время, спасибо!».       Чёрт!       Нахлынувшее вдохновение резко обращается в прах, уступив место прежней депрессии. Нет свидетеля — нет информации, а отсюда следует, что никакой, мать её, сенсации не будет! Тёрнер меня не похвалит, не напишет в рекомендательном письме, что Джейн Денстон — лучший молодой журналист года, в колледже тоже пошлют в задницу! Да и вряд ли тот пацан захочет обнародовать свою историю, раз до сих пор этого не сделал. Эллин права: её скрыли с радаров не просто так, что-то там не чисто.       За неимением данных пункт с убийцей приходится отложить на потом, тогда я возвращаюсь к списку других важных вопросов, не относящихся к смертям далёкой давности. Далее следует адский дуэт, окружённый ещё большим количеством загадок, — Стоун и Реймонд. Что они могли не поделить будучи детьми? Это точно не велик и не девчонки. Что такого должно было случиться, чтобы сейчас они хотели убить друг друга? Пока не получается связать их детскую ссору именно с семнадцатым апреля, но чутьё подсказывает, что их присутствие там неизбежно. Дредд и Крис вообще подозрительно часто сталкиваются в одних и тех же ключевых датах.       Девять лет — это отправная точка, ставшая причиной зарождения чудовищной ненависти, а четырнадцать — переломный период, после которого в жизни обоих начали происходить судьбоносные изменения. Первый переквалифицировался из местного лузера в террориста, второй — из неуправляемого вышибалы в образец самоконтроля, ну, и в наркодилера. Сомнительный карьерный рост. Ради интереса, думаю, стоит попросить у девчонок старые школьные альбомы, чтобы самой увидеть, как эти двое выглядели раньше, потому что это действительно не вяжется в голове.       Несмотря на то, что мы довольно часто общались, к прошлому Криса остаётся немало вопросов. Для начала… Как, блин, так вышло, что я, по сути, ничего о нём не знаю? Кто его родители? С кем он вырос? Где живёт? Почему мать с отцом не увидели отклонений в его поведении? Куда все, на хрен, смотрели? Беспричинная агрессия, пьянки уже в восьмом классе и, в итоге, парень становится убийцей в четырнадцать! Разве такие изменения можно не заметить? Исходя из его рассказов, у них с матерью должны быть очень близкие отношения, уж она-то обязана была всё понять.       Неясным остаётся и то, какое отношение он всё-таки имеет к миссис Арнольд. Его слова об угрозе для моей жизни — чушь собачья. Пенелопа ничем мне не угрожала. Она всего-навсего предложила выпить с ней чаю. Окажись там отрава, я бы не сидела сейчас в автобусе среди придурков. А вот её реакция на Реймонда оказалась по-настоящему неожиданной: обозлённой, полной разочарования, как разочаровываются в дорогих сердцу людях. В отличие от остального, здесь нет никаких сомнений — они знакомы и гораздо ближе, чем кажется. По-любому она просто знала, кого он мочканул, вот Крис и взбеленился — это же логично. Хотя… нет. На фига тогда он сам рассказал мне об убийстве, если хотел это скрыть?       Ладно, тут что-то не клеится. Подумаем пока о другом, например, кого он мог убить?       «Ответь честно, тебе стало легче, когда ты убил того человека?».       «Нет, но это ещё не конец».       Как не конец?! Труп-то уже есть! Нормальные люди со мной бы согласились, но в нашем городе нет нормальных, и Реймонд почему-то продолжает считать, что дела с тем покойником ещё не окончены.       Психованно вгрызаюсь в колпачок, уже предчувствуя грядущий нервный срыв из-за собственной некомпетентности и отсутствия необходимых сведений. Либо я неверно истолковала значение тех слов, либо не уловила какой-то скрытый смысл. Даже если так, то следующие слова футболиста, относящиеся к Стоуну, прямо указывают на конкретную причину вражды:       «Я хочу его наказать».       «Я вытрясу из него душу за всё, что он мне сделал».       А что Дредд сделал? Они без конца метают стрелки, строят козни, обвиняют друг друга в чём-то. Да в чём, мать вашу?!       Чем ближе я подбираюсь к разгадке, тем больше начинаю путаться во всех этих головоломках, но на этот раз среди них есть такая, которая привела меня вчера к неприятному открытию — потенциальной личности лидера. Я отгоняла её до последнего, но больше не могу это игнорировать. Главный прячется в кругу моего общения, тем не менее никто из старших классов не подходит под заданные параметры. Есть замкнутые, есть агрессивные, есть просто нелюдимые экземпляры, и все они, так или иначе, чем-то отличаются: мышлением, телосложением, поведением, манерами. На этой почве меня окончательно понесло, тогда я специально схватила за плечо одного парня, который хоть как-то соответствовал запомнившемуся образу. Мимо. Есть, конечно, вариант, что я слегка преувеличила серьёзность ранения, ведь главного могло не задеть или задеть незначительно. В принципе, это уже неважно, поскольку пугающая находка кроется в другом…       После неудачной попытки поймать говнюка с поличным, мой взгляд случайно наткнулся на ещё одну высокую фигуру в школьном коридоре. Это было похоже на озарение, словно кто-то дал мне подзатыльник и открыл глаза на то, чего я раньше не хотела замечать. По всему набору данных на роль главаря метит только один человек — Стоун! Когда я представила его там, под жуткой маской, все сомнения, несостыковки и совпадения внезапно обрели пугающий смысл.       Взять хотя бы тот инцидент в лесу: встреча с «Эдди» в его естественной среде обитания. В тот момент мы находились на стадии войны, поэтому ничего удивительного, что он постарался применить ко мне весь свой арсенал ужасов, и самое смешное — испугалась не я одна. По мольбам другого члена команды всё стало понятно: Стоуна боятся даже свои. Такого, как он, не приручить. С ним никто не рискнёт связываться, никто не скажет ему слово поперёк и дело не только в его агрессии. Это он всем указывает; ведёт себя так, будто законы над ним не властны, будто ему не нужно ни перед кем отчитываться, а кому это позволительно? Правильно, подлинному лидеру, которому пришлось ненадолго затаиться под маской другого человека, потому что рядом была я — его враг. При мне он говорил шёпотом, хотя остальных моё присутствие даже не волновало. Возможно, Дредд думал, что я сдам их полиции, а, может, просто побоялся себя рассекретить, ведь заговори он тогда нормально, я бы сразу узнала его голос. Короче, факт остаётся фактом: он — не простая «шестёрка», а кто-то больше…       Потом был Генри — парень из супермаркета, ставший новой причиной для нашей стычки. Стоун знал, что я непременно пойду против него, ведь в тот миг моим самым огромным желанием было увидеть его провал, так что кое-кому даже стараться не пришлось, чтобы взять меня на слабо. Однако, вместо его провала я увидела свой. Генри был виновен, и наркотики в моих руках отлично это подтвердили, но вот что вызывает сомнения: стал бы в подобной ситуации крутой парень, борющийся с преступностью, подходить к совершенно незнакомой девчонке, чтобы доказать ей её неправоту из-за простого спора, к которому он не имеет никакого отношения? Не-а, потому что это бессмысленно. У серьёзного лидера нет времени что-то доказывать. Оно есть у того, кто хотел утереть ей нос, и он шел ко мне с единственной целью — проучить. Выходит, тогда под маской прятался Дредд. Подобные выходки как раз в его стиле. Ко всему прочему, пока я дожидалась Генри, у него было достаточно времени, чтобы переодеться, выдать кого-то за себя, а самому предстать передо мной в истинном облике. Да-а, в этом есть смысл.       Мозговой штурм набирает просто бешеный оборот. Гуляя по закоулкам воспоминаний, я пытаюсь отыскать каждую мелочь, фразу — всё, за что можно зацепиться, благодаря чему всплывают новые подробности, упущенные из виду ранее.       «Его Королевское Высочество сегодня не в духе, какая прелесть».       Со стороны Криса это прозвучало, как простое оскорбление, но если хорошенько подумать… Он мог прямо указать мне на настоящую личность главного, а я даже не допёрла!       Насколько помню, в начале нашего знакомства Дредд тоже кидался чем-то подобным. К примеру, когда он поймал меня в туалете… Он так усердно пытался выбить из меня извинения за тот случайный пинок по яйцам, но как только речь зашла о подчинении, его ответ прозвучал чертовски уверенно:       «Я не подчиняюсь. Подчиняются мне».       Уже тогда Стоун швырнул мне важную наводку, на которую я, опять же, не обратила внимания, и больше такой ошибки не допущу. Инцидент с Джоном наконец всё прояснил.       «А чуть позже тебя засёк главный и рассказал нам, что произошло…»       Прости, рок-звезда, но это полный бред.       Главный не мог меня засечь. Ему пришлось бы часами сидеть в засаде возле моего дома, кататься за мной по городу и ждать, пока я выкину что-нибудь эдакое, но зачем ему это делать? Я давно доказала, что не являюсь угрозой для банды, проверять меня нет никакого смысла. Хорошо, допустим, есть другая версия, в которой главный изначально следил за Джоном и вдруг увидел меня в лесу. Звучит очень правдоподобно, только это тоже бред! Тогда Оуэн не уехал бы на свидание со Сьюзен, а другие не играли бы в покер; парней бы давно вызвали разбираться с этой проблемой, на крайний случай, предупредили бы, что дохляк с дружками затевает в городе какую-то фигню. Они бы не посмели допустить, чтобы я попала в руки к этим уродам. А раз слежка за Джоном тоже исключается, значит главный должен был оказаться рядом практически в последний момент. Только так он бы что-то понял.       Быстро вычёркиваю из списка подозреваемых того вредного таксиста, в результате чего там остаётся только один человек.       Стоун — последний, кого я видела. Его кандидатура подходит по всем пунктам, к тому же ему по силам выстоять в экстремальной ситуации против нескольких человек одновременно. Он умён, хитёр и отлично владеет тактикой нападения.       Исходя из всего вышеперечисленного, моя версия развития событий отныне звучит так: он не повёлся на ту липовую сказку про гостей. Враньё его взбесило, отсюда и та подозрительная перемена в настроении. Мы попрощались, но Дредд не ушёл; он увидел, как я сажусь в такси, и поехал за мной.       Это с лихвой объясняет схожесть в приёмах и подозрительный игнор.       Объясняет, почему все отказываются назвать мне имя лидера, ведь это он заткнул им рты ещё в начале нашего знакомства из-за личной неприязни!       Объясняет, почему он так цепляется за эти чёртовы правила, ведь это его правила!       Это он правит городом.       Стоун и есть тот невменяемый психопат, за которым я охочусь!       Сумасшедшая теория в мгновение ока превращает моё настроение в паршивый кусок дерьма. Некоторое время назад я была полностью уверена, что мне нужны недостающие ответы, а теперь я сомневаюсь, что вообще хочу их знать.       Это совершенно другой уровень ответственности. Кражи, разбои и всякое такое… Как я смогу поддерживать его в этом? Я же клялась сдать главаря полиции, как только выясню, кто он, но если этот придурок — мой парень, я уже не смогу этого сделать. Блин, да это почти то же самое, что сдать собственную сестру! А если не сдам… мне придётся мириться с его опасными решениями, молчать, терпеть его тупые правила, смотреть, как эти правила терпят его друзья, на деле считающие Стоуна угрозой. Получится ли у меня закрыть глаза на то, что рядом будет находиться возможный психопат тире убийца? Он же утопил Джона! Что ещё он может натворить? Чёрт, даже думать об этом не хочу! Он всего лишь защищал меня, просто слегка перегнул палку, с ним такое иногда бывает! Ну да, а когда он в шутку столкнул тебя с крыши?! Но ведь он же извинился за это! И что? Что если шутки кончатся, его опять переклинит и он нападёт по-настоящему?! Что если он действительно такой же чокнутый, как Марк?! Нет, он чуточку лучше, правда! Чуточку? Джейн, это не оправдание! Стоун всё ещё вор, лжец и преступник. Господи, какая непростая ситуация! Мне срочно нужны новые доказательства! Пока что это только теория! Но, мать её, такая правдивая…       В момент, когда я практически свожу себя с ума внутренним монологом, наш автобус пребывает в место назначения, гордо стоящее на берегу реки. Народ начинает вяло собираться. Быстрее всех сгребаю своё барахло в сумку, потом встаю и жду, когда моему примеру последуют Эллин с Аннет, решившие, что торопиться совершенно некуда.       В отличие от них, мне не терпится выйти на воздух, перестать думать и не чувствовать этот запах Рождества, подкравшийся сзади.       Ненавижу то, как быстро ему удаётся вносить хаос в мою жизнь, не прикладывая к этому абсолютно никаких усилий. Сердце стучит в диком темпе, ладони потеют и всё из-за близости здешнего правителя. Я не утверждаю, просто привыкаю к возможной реальности, которая совсем мне не нравится. Пару раз я рвалась написать Стоуну, поговорить о нас, но, к счастью, вовремя вспоминала, что у меня тоже есть гордость. Это он решил подумать, а не я, но в чём-то он был прав. Самое время разобраться, готова ли я принять его безумное альтер эго, провозгласившее себя королём.       В конце концов, его длительное нахождение за моей спиной становится новой, настоящей фобией, и после парочки недовольных возгласов мне приходится обернуться.       — Что с лицом, Денстон? — Дредд стоит в проходе и ядовито ухмыляется, облокотившись локтём на спинку чужого сиденья. — Смерть увидела?       Хуже.       Оглядываю его, будто в первый раз, и всё равно вижу лишь его истинную суть: гремучая смесь из ненависти, безрассудства и непомерной гордыни. Стоун светится лживой уверенностью, а его показушная холодность не вызывает ничего, кроме обиды. Неужели так будет всегда? Неужели он никогда не сможет поменяться, преступить собственную черту и забыть о списке правил, запрещающих ему быть счастливым? Я же смогла сделать это с его помощью, так почему он не хочет принять мою?       На свою беду засматриваюсь в нерастапливаемый лёд серых глаз. Помню каждый трепетный момент, нежные слова, улыбки — всё это было настоящим, такое нельзя подделать, как не подделать те чувства, с которыми он прижимал к себе и целовал. Они были реальны. Почему он начал сомневаться в нас именно тогда, когда я поверила?       Не замечая ничего вокруг себя, продолжаю сверлить его взглядом. Где следы от ударов Андрэ́? На лице ничего нет. Хорошо, а рука? Он должен быть ранен, я же видела, как в него попали! Мне всего-то нужно проверить свою догадку, стоит только дотронуться…       — Денстон, ты выходишь или как? — низкий голос Стоуна мгновенно выбивает из затяжной прострации. — Никто не спешит, просто сообщи нам, когда твои извилины снова заработают.       Унижение — его любимый приём; он вносит толику ясности в мою голову, благодаря чему я наконец сознаю, что преградила дорогу чуть ли не половине присутствующих в автобусе. Замечательно. Все снова будут считать меня дурой.       Не произношу ни слова, просто бросаюсь прочь от страшного демона, находиться с которым невыносимо сложно. Он сделает что угодно, лишь бы не показаться слабым для остальных. Ему это не положено. Он босс, а босс должен внушать страх, и я уже слегка побаиваюсь своих чувств к нему.       Цепляю на лицо равнодушную мину, как только выскакиваю на улицу к девчонкам, успевшим затеряться среди других учеников.       — Ну как, справилась с работой? — негодующий тон Аннет влепляет мне оплеуху ещё на подходе.       — Даже слишком. Как вам новый препод? — нарочно переключаюсь на другую тему, не касающуюся расследования убийств и персон, восседающих на троне.       В тот же миг губы под глянцевым блеском складываются в презрительную линию.       — Идиот! Кому придёт в голову собирать в одном месте всех неотёсанных дикарей? Только идиоту!       Эллин поправляет прядки, выбившиеся из её каре, запахивает скромненькое бежевое пальто и с интересом разглядывает коренастого мужчину в зелёном твидовом пиджаке, организовавшего эту поездку.       — Я читала про него в журнале. Он доктор исторических наук, защитил три диссертации, а ещё жил в Южной Африке, изучал местное население.       — Как увлекательно, — Аннет закатывает глаза. — На его месте я бы изучила материал о том, как не следует делать, чтобы не заработать всеобщую ненависть в первый же день.       Согласна, с его стороны это самый натуральный косяк — обещать старшеклассникам увлекательную поездку, но до последнего не упоминать, что мы успеем вернуться обратно на один урок. Даже в этом случае надо признать, что затея нового препода не так уж плоха. Навязчивая идея о Стоуне-главаре помогла забыть о домашней работе и прямых обязанностях, так что экскурсия пришлась очень вовремя, но сталкивать лбами два враждующих лагеря и правда довольно рискованно. Компашка здоровых футболистов, выползшая из второго автобуса, мысленно порвала Дредда на куски уже раз двадцать.       — Они так и не помирились, — огорчённо декларирует Эллин, украдкой посматривая на наших парней.       Для всех ребята продолжают изображать слаженную команду, на деле же их разногласия никуда не ушли. Алекс и Стив не прекращают гавкать друг на друга, Стоун так вообще держится подальше ото всех, а Оуэну приходится играть роль переговорщика между этими обидчивыми придурками.       История с дохляком ни для кого не секрет, как и та ссора в моём доме. Девчонки очень переживают, но не так сильно, как могли бы, расскажи я им всё до конца. Некоторые детали пришлось опустить, особенно для Аннет, которая теперь активно пытается их разузнать.       — Скажи-ка ещё раз, из-за чего они поругались?       Господи, как же я задолбалась врать!       — Точно не знаю, вроде бы из-за Джона, — любыми способами стараюсь увильнуть от щекотливой темы. — Когда мы спустились вниз, всё уже закончилось.       Мой ответ никак её не успокаивает, тогда Аннет сурово прищуривается и выбирает для допроса новую жертву.       — Эл, Стив тебе что-нибудь говорил?       — Ничего. Он не упоминал, что они поссорились.       — Странно. Алекс почему-то психанул, когда я спросила его об этом.       Я бы тоже психовала, если бы мне пришлось скрывать многочисленные измены… Чёрт, чёрт, чёрт!!!       Пихаю подмёрзшие ладони в карманы джинс и мечтаю просто испариться. Это лучше, чем ощущать себя гнусным предателем. Пижон не мой парень, да и в целом его похождения меня не касаются. Зато Аннет — моя подруга, о чём совесть не перестаёт напоминать и жрать меня за сокрытие важной информации.       — Все в сборе? — зов нового учителя, как глоток свежего воздуха, вовремя спасает от чувства вины. — Тогда вперёд к знаниям!       Мистер Картер живо берёт на себя ответственность за возглавление нашего шествия, куда я влезаю в первые ряды. Если не отвлекусь, то точно крышей поеду.       Обе группы, строго разделённые между собой бдительной мисс Фернандес, проталкиваются в трёхэтажное здание. После сдачи шмоток в гардероб особо впечатлительные первым делом устремляют взгляды на свисающий с потолка скелет синего кита, а далее — на большущую карусель двадцатых годов, находящуюся под стеклянным куполом. Больше чем уверена, Сьюзен с радостью покатала бы свой зад за один доллар, обжираясь при этом сахарной ватой, как сейчас это делает какая-то мелюзга.       Экскурсия начинается с воссозданной улицы Старого Гранд-Рапидса, где нам удаётся попялиться на реконструированные витрины магазинов и деловой район того времени, после чего всё плавно перетекает к экспонатам мебельной фабрики начала двадцатого века. Как выяснилось, новый препод неплохо шарит в истории. Даже сама Эллин, знающая, казалось бы, абсолютно всё, ринулась искать его слова в учебнике, пока мы увлечённо слушали о том, что Гранд-Рапидс так же называют «Городом пива».       Какого хрена мы переехали в дебильный Миддлвиль?! Я не заработала там ничего, кроме изжоги и отмирания последних нервных клеток, а здесь я бы давно избавилась от своей депрессии! Ну, или спилась, только это к делу не относится.       Едва я всерьёз вознамериваюсь обосноваться в этих краях, как нас тут же тащат на второй этаж по чудовищно длинной лестнице и ведут вдоль кучи разных павильонов с выставками, где представлена чуть ли не вся фигня на свете: от музыкальных инструментов, миниатюрных тачек, останков животных, мумий, до страшненьких кукол, от которых Аннет сразу же даёт дёру. Ближе к полудню всякие окаменелости уже не вызывают ни у кого прежнего восторга. Народу становится интереснее мусолить новую сплетню, витающую вокруг Грейс и молодого учителя. В общем-то, я и сама заметила, как заинтересованно он на неё поглядывает.       Всё же лучше, чем поглядывать на тот хобот или член дохлого мамонта за стеклом…       — У всех желающих есть тридцать минут, чтобы перекусить или сходить в туалет, потому что в зале первых поселенцев мы пробудем не меньше часа, — восторженное предложение мистера Картера наталкивается на протяжный, усталый вой полчища подростков. Во избежание бунта мисс Фернандес нацеливает на учеников свой строгий взгляд и одобрительно улыбается при виде того, как её коллега не сдаётся, продолжая всех подбадривать: — Да ладно вам! История индейской культуры Западного Мичигана! Это будет здорово, гарантирую!       — Идём за едой, — не дожидаясь разрешения, Аннет хватает меня, Эллин и волочит нас в сторону лестницы на третий этаж.       При одном упоминании жрачки в животе раздаётся голодное урчание. Ноги так и отваливаются после продолжительной ходьбы по павильонам, а теперь предстоит самостоятельно поднимать свою увесистую задницу в кафетерий вместо того, чтобы поехать на лифте. Клянусь, если наверху не найдётся двойного чизбургера и картошки фри, мои останки можно будет смело подвесить рядом с тем вонючим китом.       Под конвоем взрослых нам навстречу спускается целая орава детей разных возрастов с воздушными шарами в виде мультипликационных героев и мягкими игрушками. Никогда не подозревала, что однажды скажу такое, но знать историю бывает очень полезно. Летающий Спанч Боб за долю секунды превращается в долбанного «Троянского коня»!       Из ниоткуда выскакивает мелкий толстяк лет одиннадцати с теперь уже полупустым стаканом газировки, потому что часть его содержимого благополучно выплёскивается мне на джинсы.       — Разуйте глаза, старушенции! — он показывает средний палец с наложенным на него гипсом и преспокойно сбегает вниз по ступенькам.       — Ах ты, гадёныш! — Аннет рвётся надавать ему пинков, тогда-то мне и Эллин приходится приложить все оставшиеся силы, чтобы не дать ей этого сделать.       — Спокойно, чужих детишек бить нельзя, даже если они маленькие говнюки!       — Вы слышали?! Он обозвал нас старушенциями!       — Забудь! Ты замечательно выглядишь!       — Только попадись мне, засранец!       Прикрикнув ему вдогонку, подруга грозно смахивает копну каштановых волос с плеч и под громкий стук своих каблуков направляется к ближайшей кафешке, куда потихоньку начинают стягиваться наши обжорливые одноклассники. Из-за риска остаться без еды я сразу достаю деньги и сую их подруге в ладонь, чтобы мне наверняка досталась хотя бы котлета от гамбургера.       — Возьми мне что-нибудь. Схожу вытрусь, пока все не решили, что я страдаю недержанием.       Эллин оперативно кивает, поддержав мою корявую гримасу звонким смехом, после чего тут же отправляется успокаивать Аннет.       Даже представить сложно, откуда в ней и Оуэне берётся столько этой отзывчивости, но только из-за их сияющих глаз и улыбок, до краёв наполненных доброжелательностью, я не теряю веры в то, что не все люди ужасны.       Кроме того противного пацана, разумеется. Для него уготован отдельный котёл в аду.       Небольшие продолговатые таблички отправляют меня в противоположную сторону этажа, к детскому игровому комплексу с батутами, рядом с которым, по всей видимости, и должен находиться туалет. А ещё… было бы очень полезно написать на стене гигантское предупреждение о сбавлении скорости при заходе в поворот!       От получения серьёзных травм меня и пижона избавляет значительная разница в росте, иначе нашим головам пришлось бы породниться в прямом и переносном смысле, а так я успеваю всего лишь вмазаться лбом в его подбородок, что тоже оказывается не очень приятно.       Алекс зажмуривается, трёт глаза одной рукой, пока вторая разворачивает кепку козырьком вперёд.       — Извини, не заметил…       Разумеется, я же карлик-невидимка!       Стиснув зубы, подавляю острый приступ желчи и тихо прошу:       — Ничего, просто не выскакивай так внезапно.       Боль, недовольство и лёгкий испуг от столкновения быстро улетучиваются. Жаль, что нельзя сделать того же и с недоверием. Оно, как никогда, мешает мне разглядеть в пижоне прежнего весёлого парня своей подруги, а не подлого обманщика. Я не представляю, как вести себя с ним после тех слов Стива и как смотреть в глаза Аннет, считающей, что у них всё хорошо. Скажу правду — её это добьёт, промолчу — это добьёт меня. Вдруг те девушки, о которых шла речь, были в прошлом и, рассказав всё подруге, я ошибусь и только больше испорчу их отношения? Как бы там ни было, а дружить с Алексом всё равно придётся.       — Держи, — из вежливости подаю ему то, что он уронил, и только в последний момент читаю тревожную надпись на упаковке таблеток, суетливо исчезающей в кармане его тёмно-зелёных брюк карго. — Зачем тебе викодин?       — Старая травма. Неудачно грохнулся на соревнованиях, теперь колено иногда болит.       — А ты в курсе, что это очень сильный препарат? — спрашиваю не из желания поумничать, а потому что знаю.       — Наверное, — он равнодушно жмёт плечами. — Это врач назначил.       Вертлявый взгляд пижона скрывается всякий раз, когда я хочу заглянуть парню в лицо, но более странно ощущаются его попытки увеличить между нами дистанцию. Меня не параноит, он правда пытается отойти. Не припомню, чтобы у нас возникали напряги в общении, однако сейчас я прямо-таки чувствую, что от меня хотят отделаться.       Так это или нет, он уже оказывается возле перил, а я снова двигаюсь за ним. Мне нужно предупредить Алекса о возможных рисках для здоровья, потому что та хрень, которую он принимает, далеко не безобидна.       — Несколько лет назад мой отец ломал руку и подсел на эти таблетки, — использую уже любые аргументы, чтобы воззвать к его благоразумию. — Они вызывают сильное привыкание. Врачу, конечно же, виднее, и всё же я настойчиво рекомендую тебе не пить эту дрянь.       — Ага, спасибо за совет.       Ещё одна фраза безразлично пролетает мимо меня. Притоптывая ногой, пижон как бы невзначай выглядывает с балкона и смотрит куда-то в сторону второго этажа, потом в свой телефон — проверяет время. Он куда-то опаздывает? Сильно сомневаюсь, что всем так не терпится послушать историю про дурацкие племена.       И вообще, мне кажется или он какой-то… бледный?       Глядя на то, как быстро его мобильник перескакивает из одной руки в другую, в голову закрадываются нехорошие предположения.       — Алекс, ты нормально себя чувствуешь? — украдкой придвигаюсь, чтобы он не сбежал раньше времени. — Может, тебе нужна по…       Он шарахается в сторону быстрее, чем я успеваю дотронуться, а его улыбка выглядит как никогда фальшиво.       — Всё нормально!       — Подожди, не уходи, давай поговорим…       — Сказал же, я в полном порядке! — в конце концов, он повышает на меня голос, причём в довольно грубой форме.       Люди, идущие с детского аттракциона, тоже начинают громко возмущаться, когда пижон нагло вклинивается в их движущийся поток. До последнего не отпускаю из поля зрения его яркую футболку, выделяющуюся на фоне окружающей серости, и понимаю, что покоя мне не видать. Напрасные старания по убеждению себя в том, что происходящее с парнем Аннет — не моя забота, нисколько не помогают заглушить дурные мысли.       Взвинченность.       Странное поведение.       Попытки избежать зрительного контакта.       Агрессия.       Уже пора врубать тревогу? Думаю, да, поскольку кое-кто далеко не в порядке…       Я не собираюсь отчитывать его за измены и кражи. Мне вполне хватает своих проблем: со Стоуном, с круглосуточным обманом семьи, друзей, на чём следует сконцентрироваться в первую очередь, а не взваливать на себя ещё и чужие, но совесть противится. В какой-то степени пижон мне больше не чужой. Нас объединяет общий секрет, ненавистные правила банды, гласящие не бросать своих в беде. Зависимость — не та вещь, о которой стоит молчать.       Спустя минуту у меня созревает чёткий план действий: необходимо поделиться своей догадкой хотя бы с тем, кто точно сможет разобраться в этой ситуации, и лучше это будет Стив, потому что Аннет, в силу её вечных недомолвок с Алексом, может отреагировать неправильно. А пока приходится только наблюдать, как пижон спускается по лестнице на второй этаж и останавливается напротив той чудовищной выставки кукол, напоминающих родственников Чаки. Меня немного успокаивает, что он наталкивается на кого-то из нашей группы и решает с ним просто поболтать.       Преграда из свисающих с потолка длинных плакатов с рекламой «Замка загадок» мешает увидеть второго собеседника, только цветные куски его куртки. Чёрный и красный? Никто из парней не был так одет, да и в нашем автобусе ни у кого нет таких курток. Они есть только у «Троянцев». А-а, я поняла! Наверное, пижон разговаривает с Сэмом — единственным футболистом, на которого правила Стоуна не распространяются. Что ж, это не так страшно. Хоть выиграю немного времени, пока буду искать Стива.       Погодите…       Зачем Алекс так странно оглядывается?       Эй! Что за дерьмо он взял у Сэма и запихнул к себе в карман?!       Подозрение срабатывает автоматически. Сдвинувшись в сторону на метр, практически свисаю с балкона, чтобы лучше рассмотреть то чёрно-красное «пятно», и, пожалуй, это было самым худшим решением. Всё ухает куда-то вниз при виде этих огромных «габаритов» со зловещей улыбкой. Невозможно, но глаза не обманешь…       Пижон ненавидит Криса всей душой. Ни при каких условиях он не стал бы общаться с ним, а тем более что-то брать! Какого тогда чёрта они только что говорили как нормальные люди?! Это же… это… немыслимо! У них не может быть общих тем для разговоров! У них вообще нет ничего общего!       Башка идёт кругом. В ту же секунду скрываюсь за рекламным плакатом, чуть не попав под пристальный взгляд Реймонда, осматривающий всё вокруг себя. Меньше всего мне хочется соглашаться со Стоуном и верить в то, что здоровяк действительно проворачивает какие-то дела с наркотиками, в особенности, что он втюхивает их Алексу!       Дело плохо! С этим нужно разобраться сегодня! Сейчас! Мне срочно нужен Стив!       В задницу пятно на джинсах, само высохнет. Вместо туалета живо меняю курс на кафе и пулей возвращаюсь к девчонкам, жмущимся среди кучи людей за одним из крохотных столиков.       — Ну что, вы уже закончили? — выпаливаю я с видом, как у сумасшедшей.       — Вообще-то, мы только начали, — вопросительно изогнув бровь, Аннет убирает свою лакированную сумочку с ближайшего свободного стула. — Садись.       Эллин вежливо пододвигает мне поднос, где лежит гамбургер, картошка фри и стакан колы. Я на них даже не смотрю.       — Спасибо, не хочу. Давайте лучше пойдём к остальным, наверняка всех уже ищут…       — Да никого не ищут. Половина наших ещё здесь.       Следую за указательным пальцем подруги, показывающим на соседние столики. Там и вправду сидит внушительная часть нашей группы. Блин! Так дело не пойдёт!       — Всё равно я не хочу опаздывать! Вдруг об этом спросят на выпускных экзаменах? — против чужой воли начинаю собирать всю жрачку со стола, мимоходом слушать заверения Эл, что никаких индейцев на экзамене не будет, и подгонять остальных. — Подъём! Давайте, живо! Доедите по дороге!       — Ладно-ладно! — Аннет яростно выхватывает свой недоеденный сэндвич и психованно закидывает сумку на плечо. — Не знала, что ты так фанатеешь от грязных мужиков в шкурах животных!       — Ещё как, — с особой грациозностью прихватываю в довесок чьё-то латте. — Грязные мужики — мой второй фетиш сразу после курева.       Задуманный план — выловить блондинчика до начала индейских разборок — сходу проваливается. Мы появляемся в зале на десять минут раньше, но к тому времени Стив уже находится под охраной своего злобного покровителя. Стоун вышагивает между ним и Оуэном со скучающим видом, периодически поглядывая на то, как Алекс в гуще других одноклассников подпирает спиной стекло, за которым виднеется мужик в кожаной юбке и с перьями на башке. Для тихого разговора народу многовато. А когда подходит Грейс и новый учитель, чтобы продолжить экскурс в историю, меня и вовсе лишают шанса подобраться к заветной цели.       Да простят моё невежество все коренные жители Мичигана, но мне правда срать, что во время англо-американской войны им пришлось собрать свои манатки и переехать в резервации на западе страны только потому, что они не поладили с правительством США. Это их проблемы, а моя проблема — помешать Алексу передознуться опасными колёсами! Надеюсь, темы о племенах оджибве и каких-то там патаматата — что за дерьмовое название?! — всё-таки не будет на экзаменах. Единственное, что я смогу рассказать, — это история о том, как капитан футбольной команды толкает ученикам дурь, а местная ОПГ, возглавляемая моим парнем, никак не может посчитать, сколько же бабла они задолжали наркопритону!       Я предчувствую надвигающуюся катастрофу. Это чувство усиливается по мере того, с каким явным притворством пижон хлопает Дредда по плечу, как ядовито пялится на Стива и как любезничает с Оуэном. Он обставляет всё так, будто некоторое время назад его не колбасило от ломки и он не перетирал о чём-то со злейшим врагом.       Как же плохо я знаю своё окружение…       Больше чем уверена, в племени какимаки — или как их там?! — подобных проблем не было.       В последний час перед возвращением в Миддлвиль, пока мисс Фернандес и мистер Картер отправляются выпить кофе и обсудить прошедшую экскурсии, а, может, закрутить интрижку, нам всем разрешают побродить по музею.       — Не хочешь ещё раз сходить к выставке египетских мумий?       Тоненький голосок Эл взывает к моей поддержке. Аннет не захотела таращиться на высушенные трупы и радостно свалила к выставке тряпья другой древней цивилизации. Мне сейчас как бы тоже не до жмуриков. Петляя от одного павильона к другому, я повсюду таскаюсь за Стивом, ожидая нужного момента, чтобы рассказать ему о возможном заговоре.       — Какой смысл туда ходить? Вон твои мумии, — тыкаю пальцем в девочек из группы поддержки, соизволивших надеть сегодня хоть что-то помимо трусов. — Выползли из гробниц в поисках калорий. Стоит скормить им хотя бы те заплесневелые водоросли из реки; по торчащим костям сразу видно, что они давно ни хрена не жрали.       — Да, но… просто мы не всё успели там посмотреть, и я хотела…       Вполуха слушаю восхищённые речи подруги о чуваке по имени Рамзес и том, как круто он нагнул каких-то хеттов. Вернее, уже не слушаю. В кои то веки везение оказывается на моей стороне: блондинчику кто-то звонит. Он выходит из павильона в гордом одиночестве, а его дружки-прилипалы остаются внутри.       Вот мой шанс!       Чёрт, надо куда-то сплавить Эллин…       — Слушай, мне нужно кое-что сделать, — виновато зажмуриваюсь. — Давай ты пока сгоняешь на разведку в сувенирную лавку, а я подтянусь через минуту, хорошо? Потом мы вместе выберем для Сьюзен какой-нибудь страшненький подарочек.       С предвкушением потираю ладони, хотя на самом деле не планирую тратить последние карманные деньги на сраные безделушки, валяющиеся у Сью по всей комнате.       — Ну ладно, — Эллин немного расстраивается. Несмотря на это, она выполняет мою просьбу без каких-либо возмущений.       Вот бы все были такими понимающими!       Отсчитываю секунды, требующиеся ей для того, чтобы уйти достаточно далеко, и тогда тоже спускаюсь, только к лестничному пролёту между первым и вторым этажом, где Стив уже заканчивает свой разговор.       — Привет, как дела? — пристраиваюсь к нему сбоку под выдуманным предлогом. — Что слышно о Джоне и остальных?       Вопреки ухоженному виду, безукоризненной причёске и отсутствию любых признаков усталости, блондинчик выглядит сильно замученным, будто на нём пропахали целое поле. С не менее утомлённым вздохом он сгибается, сложив руки на стальных перилах, и продолжает посматривать на Эллин, идущую изучать всякую сувенирную хренотень.       — Андрэ́ вышел. К Тони у полиции возникло больше вопросов. Могу предположить, что обратно мы его не дождёмся. А Джон всё ещё в больнице под охраной. Как придёт в себя после сотрясения и двойного перелома челюсти, его обязательно допросят.       Нервно постукиваю ногтями по металлу.       Нормально его главный ушатал.       Или Стоун.       Заканчивай! Это ещё не точно!       — Ясно, — тоже облокачиваюсь на перила, дабы создать видимость непринуждённой беседы. Мимо нас шастают люди, а лишние уши тут совсем ни к чему. Как только мы снова остаёмся наедине, я свожу разговор к более масштабной проблеме. — Кстати, у Алекса всё хорошо?       — Не знаю, — уголки рта блондинчика едва подёргиваются и отнюдь не от счастья. — Его выкрутасы меня больше не касаются.       Ну да, они друг друга не выносят. Это значительно осложняет ситуацию. Если Стив откажет мне в помощи, придётся искать её где-то ещё. Ладно, для начала удостоверюсь, что именно из сказанного Алексом было правдой…       — А давно у него эта травма?       — Какая ещё травма?       — Ну, колена, он ведь упал на соревнованиях.       — Кто тебе такое сказал?       — Он сам.       На лице Стива вспыхивает мимолётное раздражение, сопровождающееся едким замечанием:       — Поменьше его слушай. Этот придурок стоит на ногах увереннее нас всех.       Так я и думала! Пижон мне соврал! Нет у него никакой болезни, только отсутствие совести и мозгов, раз ему приспичило собственнолично пичкать себя этой дрянью, а, стало быть, тянуть нельзя…       С нашей высокой позиции просматривается весь первый этаж. За стеклянным фасадом магазина отлично видно, как Эллин уже во всю копошится в недрах коллекционного хлама, наверняка выбирает для Сьюзи что-то красивое. Её умные мозги мне бы сейчас пригодились, потому что мои ни в какую не хотят работать! Как ни крути, а красиво преподнести кому-то, что его друг — наркоман, не получится.       Всё, сдаюсь.       — Стив, я видела у Алекса викодин, — оттого, насколько это серьёзно, перестаю даже моргать. — Он повёл себя очень странно, когда я начала задавать наводящие вопросы. В общем, я подозреваю, что у него развилась зависимость.       Поворачиваюсь к нему в ожидании увидеть шок или услышать план дальнейших действий, которые мы обязательно предпримем, чтобы вытащить пижона из этой клоаки, но реакции от блондинчика не следует. Он глядит строго перед собой, ничего не спрашивает, находясь в каких-то глубоких размышлениях. Тогда меня охватывают нешуточные опасения, что после той ссоры ему действительно стало наплевать.       Как его переубедить?       Может, надавить на жалость? Иногда это срабатывает.       — Само собой, я не эксперт в этой области и не могу утверждать такое с абсолютной точностью, просто я наблюдала похожее поведение у другого человека, вот и предположила, что у Алекса та же проблема. Ещё мне не хотелось расстраивать Аннет раньше времени на тот случай, если я всё-таки ошиблась. Первым делом я решила обратиться к тебе, потому что ты точно поймёшь, как поступить…       — Его зрачки видела? — прежнее безразличие Стива теперь напоминает злобу, когда он опускает вниз свою голову и очень тяжко выдыхает.       — Вроде нормальные, — выкладываю всё, что знаю, а для надёжности подкрепляю слова жалостливыми аргументами. — Но если вдруг окажется, что он реально подсел на таблетки, тогда ему понадобится помощь. Сам он об этом всё равно не скажет. Я помню, что вы в контрах, и ты клялся ему не помогать, только…       — Ни слова об этом Аннет, пока мы не разберёмся.       Господи, я готова станцевать ламбаду!       — Так ты поможешь?!       Опять пауза. Ненавижу эти паузы! Одну вещь по его лицу я распознаю чётко: разногласия с пижоном только что отступили на второй план. Аллилуйя!       — Конечно, помогу, — блондинчик смягчается, чем неслабо меня приободряет.       — Спасибо, — камень падает с души. Хоть с одной фигнёй разобрались, поскольку я понятия не имею, что делать со второй… — Стив, есть ещё кое-что, о чём вам всем следует знать…       По словам Стоуна, Реймонд любит играть не только в футбол, но и в сбытчика запрещённых веществ, и, как я думаю, это единственная причина, которая могла привести Алекса к нему. Без рецепта викодин не достать, а никакой врач не станет штамповать их пачками ради излечения несуществующей травмы. Да и существует ли этот врач вообще?       Стив сосредоточенно ждёт от меня объяснений. Когда я наконец подбираю правильные слова, глаза находят новую, не менее важную проблему, требующую срочного решения.       Ублюдок Итан зажимает Эллин прямо в сувенирном!       — Чёрт, этот урод опять к ней лезет… — от одного взгляда на то, как он притрагивается к ней, ненависть поднимает волосы дыбом.       За всей суетой я забыла, как должны вести себя настоящие друзья: они не бросают друга в трудный момент, не отворачиваются, когда ему нужна поддержка. Они находятся рядом, чего я не сделала, когда она просила…       Я дерьмовый друг.       Эл всегда мне помогала, а я повела себя с ней просто отвратительно — кинула только потому, что мне было в падлу смотреть на дохлых мумий, а теперь по моей вине мерзкий футболист пытается её облапать! Да и остальные тоже хороши! Мы все время о чём-то просим, Эллин бескорыстно помогает и не получает от нас никакой отдачи. Так нельзя!       Если б не сраные правила Стоуна и просьба Эл не вмешиваться, Стив давно бы разобрался с этим подбитым павлином с идиотской стрижкой, ведь сейчас его трясёт от неприязни похлеще меня. Судя по виду, зрелище за стеклом пробуждает в нём какого-то свирепого дьявола, ей богу; у него даже лицевые мышцы задёргались.       — Ничего, я справлюсь! — чтобы избавить блондинчика от выговора за драку, устраивать драку иду я сама.       Уверенно миную ступени, людей и все преграды, что мешают положить конец несправедливости по отношению к хорошей, скромной девчонке, которая не хочет уподобляться всяким кретинам. Она всего-то старается быть доброй, чтобы привнести в этот поганый мир хотя бы чуточку теплоты, и я обязана ей в этом помочь.       Вломившись в сувенирную лавку, без всякого сожаления толкаю говнюка в спину.       — Отвянь, Итан!       Этот придурок практически не уступает Реймонду по размерам, так что мне приходится обойти его, чтобы увидеть Эллин. Сейчас она почти такая же блёклая, как её джемпер, и определённо подавленная.       — Привет, убогая, — любитель анаболиков неохотно оборачивается. — Заблудилась?       — Пришла сообщить, что тебя искали твои родственники, жрущие объедки из мусорного бака на улице, — незамедлительно заслоняю подругу собой, создавая между ней и Итаном достаточную дистанцию. — Сходи к ним и, желательно, не возвращайся.       — Сходи сама и не порть нам с монашкой свидание.       — У неё есть имя, козёл.       Эл опасливо стискивает мой локоть. Она против того, чтобы я ввязывалась в конфликт, но лично я никак не возьму в толк, почему та молоденькая идиотка на кассе вместо того, чтобы подслушивать, до сих пор не прогнала из магазина одного тупого дегенерата, давно мечтающего завалить скромную девственницу и добавить галочку в свой список побед.       Правда выбрал он для этого не ту девчонку.       — Знаешь, ты как заноза в заднице — так и хочется тебя раздавить…       Ухмыляющаяся физиономия Итана умоляет меня хорошенько ему вмазать. Нос давно вправил Стоун, а я бы с удовольствием вправила бы ещё и челюсть. Это желание немного притупляет новый гость, тихо зашедший в сувенирный.       — Стив, не надо! — вмиг побелевшая Эллин выпрыгивает из-за моей спины, но как бы она не старалась задержать своего парня, тот всё равно жёстко и решительно наступает.       — Надо, — оказавшись с футболистом лицом к лицу, блондинчик указывает ему на дверь. — Катись на хер отсюда.       Итан кривится в неестественном удивлении и тут же принимается строить из себя обиженного.       — Эй, в чём проблема, Брэм? Мы просто болтали о том, о сём.       — Иди поболтай с кем-нибудь ещё. Она занята.       — У нас свободное время и, как мне кажется, она ничем не занята.       С первого раза не доходит, тогда Стив хладнокровно заглядывает ему в глаза с прямым намёком:       — Не чем, а кем…       — Тобой, что ли?       — Угадал.       Пара-тройка извилин в отбитой башке приходят в себя. Итана одолевают тяжкие сомнения. Он колеблется, не верит, что блондинчик может иметь какие-то виды на ту, что в компании чирлидерш частенько называют пугалом, и по-прежнему остаётся верен своему мнению.       — Ты и монашка? — мерзкий ржач раздаётся на весь магазин. — Ну да, конечно!       Как обычно это бывает, я не жду, что кто-то из банды пойдёт наперекор устоявшимся законам, более того — выставит свои чувства на всеобщее обозрение. Я жду, что он просто заставит тупого мудака уйти, и на этом спектакль закончится, но когда Стив наглядно доказывает свои слова, прижав к себе Эл за талию, мои ожидания совершают головокружительный кувырок.       Он не станет больше подчиняться. Вместо правил он выбрал свою девушку.       — Да брось, не гони! — глаза Итана стремительно ползут на лоб к зализанным назад волосам. — Ты ж так пошутил?       — Похоже на то, что я шучу?       — Офигеть! Ты на самом деле вставляешь монашке?! Вот жесть! Я же спать теперь не смогу, пока не узнаю, что такого она умеет!       — Правда хочешь знать? — с подозрительным ехидством губы блондинчика широко растягиваются, пока Итан никак не может остановить безудержный смех.       — Ещё как!       — Подойди ближе, я расскажу…       Мы с Эллин вздрагиваем, продавщица испуганно охает, хотя всё происходит почти незаметно и очень быстро. Стив бьёт Итана в район солнечного сплетения, чем вызывает у него мучительную боль и невозможность вдохнуть; тот рефлекторно сгибается и повисает у него на плече, слушая еле различимые наставления:       — Ещё хоть раз увижу тебя возле неё, я сломаю тебе позвоночник в трёх местах, и всю оставшуюся жизнь ты будешь жрать пюре через трубочку. Это будет неудобно, неприятно и совершенно не нужно для того, кто метит в университетскую команду по футболу. Вдобавок ко всему я расскажу каждому, что твоего папочку долбят в жопу на местной заправке и это далеко не твоя мама. Вероятнее всего для неё это станет ударом; она отсудит у него всё состояние, а ты лишишься счастливой семьи и будешь кататься между ними в инвалидной коляске. Звучит грустно, правда? Так же не будет НФЛ, шумных вечеринок, не будет ничего, Итан. Я безнадёжно испорчу твоё будущее, если прямо сейчас ты не прислушаешься к моему совету: научись держать своё дерьмо при себе, пока я его из тебя не выбил.       Доходчивый метод воспитания. И очень действенный.       При помощи единственного удара и нескольких убедительных угроз до безмозглого качка доходит весь смысл. Придерживаемый под руки блондинчиком, он кряхтит, кое-как разгибается и очень вовремя, поскольку в дверях неожиданно возникает мисс Фернандес.       — Что здесь происходит?! У вас всё в порядке? — её голос заметно встревожен и причина тому — причудливая близость тех, кому несвойственно стоять в обнимку.       — Всё отлично, — Стив вежливо отвечает за всех. — Просто болтали о том, о сём.       Вне сомнений Грейс понимает: произошел какой-то конфликт, но раз нигде нету крови, выпущенных кишок и лица у всех целы, значит он уже исчерпан и смысла вмешиваться нет. Тогда она приглашает нас проследовать за ней.       — Идём, поболтаете в автобусе. Мы возвращаемся в Миддлвиль.       — Да, сейчас… — перед тем как отпустить Итана, блондинчик задорно смахивает с него невидимые пылинки. — Надеюсь, теперь мы друг друга поняли? Крепись, старичок. Как видишь, не только у меня дефектный папаша.       Ужас, вспыхнувший в глазах при упоминании нетрадиционной ориентации отца, наталкивает меня на мысль, что шутки про мамочек отныне закончатся навсегда. Словно ошпаренный, футболист уносится на выход, где мисс Фернандес поджидает его с распростёртыми объятиями.       — Ты не должен был этого делать, — Эллин почему-то расстроена и вскоре поясняет, чем именно. — Он разозлится…       Под «он» наверняка подразумевается один местный головорез. Окей, его я возьму на себя. Стоун никому ничего не сделает. Об этом я позабочусь.       — Пусть злится. Мне не нужно ничьё одобрение, — категорично объявляет Стив. — Ты важнее, и с этого дня я больше не оставлю тебя одну. Сегодня же поговорим с твоими родителями ещё раз, попробуем убедить их, что я не настолько чудовище, как они думают. У нас всё получится.       В груди моментально теплеет от его шутки, потом от того, с какой уверенностью блондинчик обещает безоблачное будущее, притягивая Эл к своей груди, с какой нежностью и заботой смотрит, будто она самое дорогое, что существует для него во вселенной, и с какой любовью целует.       Так и должно быть. У каждого должно быть право на счастье.       — Я люблю тебя, Стив.       — И я тебя.       Что за издевательство, твою мать?! Негодующе осматриваюсь по сторонам. В этой лавке, случаем, не продают носовые платки? Не хотелось бы пустить сопли умиления в самый неподходящий момент.       — Ну что, идём? — я нисколько не пытаюсь разрушить их долгожданный момент счастья, просто тупой музей меня уже реально достал!       Крутанувшись вокруг оси, за стеклянным фасадом я вижу вовсе не ту картину, какую мне бы хотелось увидеть. Мы упустили из виду одну крошечную деталь: снаружи, напротив гардероба, собралась целая толпа наших одноклассников, и она всё ещё там. Эти придурки видели поцелуй моих друзей, а что страшнее — его видел Стоун, чья диктаторская система вот-вот пойдёт под откос.       Нам приходится выйти, после чего мы сразу сдаём номерки в обмен на верхнюю одежду.       — Так, дети, загружаемся в автобус! — мистер Картер ведёт на улицу первую шеренгу, состоящую из футболистов и их подружек, чтобы у других была возможность спокойно одеться.       Итан уже известил своих о новом романчике, так что гул стоит невообразимый.       Даже на меня так не пялились в первые дни учёбы…       — Браво, наконец-то у тебя появились яйца, — отбросив нелестную шутку в адрес друга, пижон вальяжно топает за группой.       Не могу не признаться, что меня тоже пробирает от гордости, словно это я пересчитала Итану рёбра, однако от моего взора не ускользает то сильное отвращение, с каким Дредд прожигает дыру в сцепленных пальцах Эллин и Стива.       — Ты что делаешь? — в приступе гнева он мешает блондинчику накинуть куртку.       К счастью, того это мало колышет.       — То, что надо было сделать давно.       — А без этого никак? Ты хоть представляешь, сколько дерьма сейчас на всех выльется?       Меня жутко бесит, что Стоун позволяет себе прессовать Стива у всех на глазах. Да, он чёртов босс, но сейчас он не прав, и я не собираюсь поддерживать его в этом! У людей должно быть своё мнение, собственный выбор, и он не имеет никакого права его забирать.       — Боже, да оставь ты их в покое! — мой вопль раздражения выходит чересчур эмоциональным. — Дай им самим решить!       Дредд злобно оскаливается и мигом выхватывает чёрное пальто из рук гардеробщицы. Несложно понять, что он сдерживается, чтобы не сказать мне что-то гадкое, и тратит все силы, чтобы не унизить, но при этом всё равно унижает.       — Сделай одолжение, Денстон, — умолкни. Я обязательно поинтересуюсь твоим мнением, примерно… в следующей жизни.       Нет, всё-таки я хочу его убить и убила бы, если б не подоспевшая помощь в лице блондинчика.       — Мне всё равно, нравится тебе это или нет, — его сдержанность поразительна, как и то, что он ни капли не боится поставить на место лучшего друга. — Выскажешь мне недовольство, когда окажешься на моём месте. Если окажешься…       С этими словами Стив демонстративно сгребает ладошку Эллин в свою и удаляется на пару с Оуэном и Аннет. Мы со Стоуном — последние из группы, кто до сих пор не покинул музей и кому следовало бы дать пинка по направлению к автобусу, только эта грёбаная недосказанность, витающая в воздухе, не даёт нам обоим уйти.       — Отлично, — Дредд запускает пальцы в волосы. — В жопу все правила!       — Это всё, что тебя злит? То, что они будут вместе? — накинув на себя куртку, шагаю за ним вплоть до выхода и отчаянно стараюсь понять его логику. — Ты разве не можешь просто порадоваться за друга?       В конце концов, вместо спины я удостаиваюсь чести увидеть его лицо, когда он замирает напротив двери на улицу.       — Радоваться тому, что он выбрал себе пришибленную ботаничку, которая даже постоять за себя не может? Так себе повод для радости…       Отвращение, которое я, казалось бы, к нему утратила, возвращается обратно семимильными шагами. Он только что оскорбил Эллин самым унизительным образом и бровью не повёл. Ещё он нисколько не потрудился смягчить свои слова, не попытался скрыть презрение. Это очевидно: девчонки ненавистны ему до омерзения. За своей влюблённостью в него я совсем перестала замечать, что Стоун-говнюк никуда не испарился. И с чего вдруг я решила, что таким образом он пытается кого-то защитить? Да его просто бесит, что кто-то отбирает у него друзей!       Что это такое? Зависть? Или же… очень смахивает на ревность. Один хрен, это не причина рушить чьи-то отношения!       — Есть огромная разница между тем, чтобы не уметь стоять за себя и не хотеть уподобляться всяким мерзавцам, — не задумываясь, чем мой поступок обернётся потом, я встаю на защиту чужих прав и открыто угрожаю: — Не вздумай трогать моих друзей, Стоун, или у нас с тобой будут больши-и-ие проблемы.       — У нас уже проблемы, догадываешься из-за кого? — токсичный плевок в мой адрес немедленно возвращает всё к началу — к войне.       — И первая проблема, конечно же, я? Что ж, так избавься от неё. Ты же так обычно с людьми поступаешь? Избавляешься от тех, кто тебе мешает? Чтоб ты знал, я очень рада, что хоть у кого-то хватило смелости сделать то, что он хочет, а не то, что ему приказали. В отличие от некоторых, Стив не отказывается от всего при первой трудности. Он готов отстаивать свои права. Они все готовы, — поначалу решаю разойтись на этой ноте, но от свербящей внутри бури негатива меня начинает нести. Опередив Дредда, первой толкаю дверь, чтобы ядовито швырнуть ему напоследок: — Ах да, забыла! Ни у кого из них же нет прав? Привет вашему боссу!       Желание находиться вблизи него испаряется как дым. Эта половина Стоуна мне противна. Она бесчувственна, лишена сопереживания и лучше дать ей время подумать над своими поступками, что я и делаю. Народ уже собрался возле автобусов; все ждут только нас, а неожиданный толчок застигает меня врасплох сразу, как только я собираюсь переступить порог. Не контролируя свою силу, Дредд грубо втаскивает меня назад, чем едва не выворачивает мне руку. Самый отстой, что происходит это на глазах у посторонних.       — Какого?.. Отвяжись! Тут полно людей!       — Хотела публичности, вот и получи, — во взгляде демона свирепствует огонь. Стоун злостно трясёт меня за предплечье. — Чего ты добиваешься? Нравится меня злить? Или это месть за то, что тогда я поступил правильно?       — Ты имеешь в виду «трусливо сбежал»? — быстро вношу свою поправку. — Нет, Стоун, дело не в этом. Я хочу отмены ваших правил и, пожалуй, я добьюсь этого для всех остальных, кроме тебя! Тебе это всё равно не нужно!       — Заткнись, Денстон, умоляю, пока ты не сделала ещё хуже! Просто заткнись!       Я готова вытерпеть боль, оскорбления, но для этого моей злости нужен выход, и прямо сейчас я вымещаю её на Дредда в полном объёме.       — Ты действительно полагаешь, что это честно: скрывать от своих друзей связь с девушкой, а самому попрекать их за это? Ведёшь себя, как долбаный лицемер!       — Думаешь, я хотел от чего-то отказываться? У меня могла быть нормальная жизнь, но в один поганый миг её не стало!       — Руку убери! — я пытаюсь высвободиться, потому что за той красной пеленой, застилающей глаза, Дредд перестаёт замечать, как на нас смотрят проходящие мимо люди. — Никто не заставлял тебя от неё отказываться! Ты свой выбор сам сделал, вот теперь и довольствуйся компанией вашего…       — Ты, на хрен, знаешь чего мне всё это стоило, а?! — он заводится до предела, бесповоротно срывается, а захват его пальцев, в конечном итоге, становится до смерти невыносим. — Я ни за что не вернусь к началу! Я не вернусь в тот сраный ад, и никто меня не заставит!       Под видом доблестного защитника откуда ни возьмись показывается другой лжец.       — Эй, ребята, тише! — Алекс с трудом разжимает руку Стоуна, оставившую на мне незапланированный синяк. — Старик, ну-ка, отпусти её! Ты чего? Что вы опять не поделили?       Зачем-то вспомнив о вопросе блондинчика, поочерёдно впиваюсь в зрачки сначала одного, а потом второго. Эти дебилы оба невменяемые! Пошли они в задницу! Пусть сами решают свои проблемы!       Отшатываюсь от них в отвратительном состоянии нервной лихорадки и кое-как вываливаюсь за дверь, на солнечную улицу. Я не хочу его ненавидеть, правда не хочу, но ублюдок никогда не оставляет мне выбора! Это что, какое-то наказание? Почему мне всегда достаются одни подонки?!       К тому времени мисс Фернандес и мистер Картер, находящиеся внутри автобусов, почти заканчивают проверять всех по спискам. Не поднимая головы, пристраиваюсь возле Аннет с Оуэном и вынужденно слушаю мерзкие выкрики «Троянцев»: «Наша монашка оказалась не такой уж и невинной!», «А мы думали, вы геи!», «Сайлер, я тобой горжусь, достойный выбор!», «Ты стала почти нормальной!». Это оказывается нелегко, но Эллин, стоящая под руку со Стивом в скромненьком бежевом пальто, синих джинсах и чёрных сапогах на низкой подошве, неустанно игнорирует все желчные взгляды.       В одном Стоун не ошибся: дерьмо полилось из всех щелей.       — Похоже, народ в этой школе давно не получал хороших сплетен… — сообщаю подруге между делом, как ни с того ни с сего из окна соседнего автобуса ей прилетает хамский вопрос от тупого друга Итана, Митча:       — Аннет, что ты нашла в этом клоуне?       — Классный язык! — доносится издалека самовлюблённый выкрик.       Оборачиваюсь и снова сталкиваюсь с этими обманщиками. Алекс и Дредд присоединяются к нашей компании. Очевидно, пока мы со Стоуном ругались, наружу всплыл ещё один роман. В непристойной манере пижон чуть раздвигает указательный и средний пальцы напротив своих губ, изображая для футболистов все прелести орального секса, после чего обнимает Аннет со спины и поднимается с ней в автобус к остальным одноклассникам.       Это какой-то дурдом…       — Через пару дней всё уляжется, нужно просто переждать, — успокаивающе говорит блондинчик, ступая вслед за ними.       Усиленно гипнотизирую ступеньки под ногами, пропускаю мимо ушей вражеские реплики, однако это не мешает распознать отдалённо звучащий голос Лизы, выдающий оскорбление уже в адрес Сьюзен: «Денстон, кому из них даёт твоя сестра или на неё парней не хватило?».       Надо просто переждать.       Перетерпеть.       И никого не покалечить…       Моё прежнее место оказывается занято. В непонятках кошусь на то, как Стив закидывает свои вещи рядом с Эл, затем и вовсе устраивается рядом с ней. Ну ладно, никто не упоминал, что мы махнулись местами. Только подумываю опустить задницу рядом с Аннет, но вместо меня туда быстренько приземляется пижон. Я не против, просто впадаю в лёгкий ступор, который тут же подхватывает Стоун, выросший как тень у меня за спиной.       — Зашибись, приплыли… — он пялится на друзей с плохо скрываемым возмущением. — Кажется, у меня началась мигрень.       — Да брось, какая теперь разница? — Алекс безразлично отмахивается, вот уж кому на всё насрать. — Сядете сзади. Втроём.       — Втроём?!       Вопли злобного придурка ничего не изменят, поэтому я решаю сразу смириться со своей участью и уйти подальше, лишь бы не заразиться его токсичностью. Справа от меня падает айпод, наушники и рок-звезда — прекрасная компания для поездки в Миддлвиль, омрачённая лишь нежеланным присутствием.       Автобус наконец трогается. Такого нельзя было представить даже в самом страшном кошмаре: я, Оуэн и Дредд сидим вместе у всех на виду. Чувствую себя, как на выставке.       — Замечательно, все на нас пялятся, — с непривычки Стоун впадает в последнюю стадию ярости и направляет её на первого попавшегося человека, косящегося на нас через два ряда. — Чего вытаращился? Я тебе нравлюсь? Если нет, то лучше отвернись, придурок очкастый!       От страха быть убитым пацан ныряет за сиденье, а я закатываю глаза.       — Ты знаешь, что такое вежливость?       — Конечно, смотри… — дотянувшись до чьей-то упавшей ручки, Дредд бросает её тому же чуваку. — Эй, чмошник, ты уронил! — довольный собой, он снова наклоняет голову ко мне с язвительной ухмылочкой. — Видишь? Я очень вежлив.       Всё же я переоценила своё терпение. Поездка будет не из лёгких, потому что поток желчи, льющийся из моего парня, уже ничем не остановить.       — Надеюсь, это будет не каждый день, иначе у меня пропадёт всякое желание к учёбе.       — Королевские особы не привыкли иметь дело с простыми смертными, да, Стоун?       — Я чего-то не догнал… — с сомнительным подобием спокойствия он внаглую перегибается через Оуэна, помешав тому слушать музыку. — Какие ещё королевские особы?       Интересно, почему же тебя так зацепило это слово?       — Неважно… — нещадно динамлю его пристальный взгляд и тихонько смеюсь про себя.       — Важно. Почему ты меня так назвала?       — А у тебя это на роже написано.       — С каких пор тебе не нравится моя рожа?       — Да нет, она бывает ничего, когда ты снимаешь с себя роль диктатора и даёшь другим людям говорить.       — Это кому я не даю говорить?!       — Всем. Важно ведь только твоё мнение. Оно же главное!       На минутку мы со Стоуном забываем, что нас трое, а не двое. Этот словесный пинг-понг умудряется довести рок-звезду до психоза так, что он вырывает наушники из ушей и буквально орёт на нас:       — Это кончится когда-нибудь?! В чём ваша проблема? Вы можете общаться нормально, без оскорблений?! Все знают, что ваше знакомство началось не очень хорошо, но вам не кажется, что пора оставить это в прошлом?!       — Уже оставили, — Дредд откидывается обратно на своё место в позе короля, не сводя с меня зверски прищуренных глаз. — Что скажешь, Денстон? Любовь до гроба?       Скрещиваю руки на груди и отвечаю ему тем же:       — Не уверена, что тебе знакомо это понятие…       — Так просвети меня.       Новый раунд? Хорошо, твоя взяла.       — Прости, слишком плотный график. Очередь на месяцы вперёд.       — Ничего, я кого-нибудь подвину…       Даже не сомневаюсь!       — Знаете что? Я так больше не могу. Разбирайтесь сами, — Оуэн возвращает наушники на место, накидывает на голову капюшон и закрывает глаза, сказав перед этим: — Разбудите, когда приедем.       Первые аккорды «Smells Like Teen Spirit» заполняют накалённую атмосферу, сменившуюся затишьем на недолгое время. Дредд отворачивается к окну, а у меня появляется время осознать, почему у нас с ним ни черта не выходит и никогда не выйдет. Того мизерного доверия, что есть между нами, недостаточно. День за днём мы будем накладывать одну ложь на другую и продолжать отдаляться. Остановить это можно только сказав правду, но её никто не скажет, потому что она не понравится. Может, поэтому Стоун ничего мне не сказал?       — Тебе не отменить правила, — его шёпот напоминает могильный холод — пробирает до дрожи. — Это их безопасность и моя. Рано или поздно всё вернётся на свои места. Они поймут, какую ошибку допускают.       Сперва делаю вид, что не услышала. Оуэн сидит ровно между нами; есть нехилый риск спалиться, хотя музыка в его ушах гремит так сильно, что он не услышит даже пушечный выстрел. В таком случае я позволяю себе мельком взглянуть на Дредда и задать ему провокационный вопрос:       — Любить кого-то — это ошибка?       — Огромная, — он открывает мне свои настоящие мысли. — Тебе со мной не место, Денстон. Однажды ты узнаешь меня до конца и просто исчезнешь, как и все до тебя. Это будет неизбежно, что бы я не делал…       Больше он ничего не говорит. Я же могу только изучать, с какой быстротой его злость обращается в безнадёжную печаль.       Так его главный страх — одиночество? Он боится, что его снова бросят и, чтобы этого не произошло, готов отказаться от всего сразу, даже не попытавшись?       Задница автобуса куда-то проваливается и подскакивает. Неуклюже валюсь на полусонного Оуэна, а тот в свою очередь слегка придавливает собой Стоуна. Пока все вокруг нас ругаются на проклятую яму, я не могу оторвать глаз от той гримасы боли, показавшейся на лице Дредда на одно мгновение. И от того, как скоро он убирает руку с плеча.        Уже знакомая тошнота подкатывает к горлу.       Ну привет, Ваше Высочество…

***

      Опасения подтверждаются. На девяносто девять процентов из ста я уверена, что Стоун — вожак, при всём при этом очевидные факты не мешают мне выискивать крохотную лазейку, тот последний процент, способный его оправдать. Вдруг это обыкновенный вывих или растяжение? Дредд часто дерётся и разные травмы для него не редкость. В конце концов, это же возможно, чтобы он просто повредил руку?!       Невозможно.       Чудеса случаются с кем угодно, только не со мной. В моих сказках принц обязательно превратится в конченого мудака, так что лучше начать готовиться к худшему.       Топя лёгкие в сигаретном дыме за углом школы, я рассматриваю последний вариант, который поможет поставить точку в сомнениях.       Нужно спросить ответ у того, кому известны все тайны.       Пришло время хорошенько потрясти Криса. Как-никак он обещал не врать, вот заодно и проверим…       С утра его не было. Все детали увлекательной экскурсии он узнаёт из первых уст прямо сейчас, стоя в нескольких метрах от меня среди местных перемывателей косточек. Сплетни о Стиве и Эллин разнеслись так быстро, что Сью стали доставать грязными намёками раньше, чем мы успели вернуться в Миддлвиль. А теперь ещё и Митч докладывает Реймонду о связи Аннет с пижоном, не просто же так упоминалось слово «клоун».       Дерьмовое настроение отлично способствует тому, что я докуриваю вторую сигарету подряд и всё равно не могу успокоиться. Я не хочу, чтобы сестру и подруг подвергали насмешкам только потому, что один придурок когда-то создал вокруг своих друзей такую ауру секретности, что теперь разоблачение обернулось для них стихийным бедствием в виде разъярённых фанаток.       Надо положить конец всей это херне.       Потухший бычок отправляется в урну. Почти грозным, энергичным шагом иду к компании ржущих футболистов, выстроившихся в кружок возле стены.       — Есть разговор, — коротко сообщаю раскачанной спине Криса, но в первую очередь на меня реагируют его друзья.       Стрёмная физиономия Итана принимает неприязненный вид, а цвет лица почти повторяет ярко-красный оттенок его куртки. Вместо того, чтобы вякнуть мне что-то типа: «Вали, убогая!», он запихивает в рот новую сигарету и утыкается мордой в телефон. Какой молодец. Рада знать, что новость о папочке дала необходимый толчок для его развития.       Темнокожий Митчелл наглаживает свои афрокосички и поступает умнее: он вообще не смотрит на меня, в особенности после того случая, когда Стоун чуть не лишил его возможности пихать свой член куда не попадя. Тоже молодец. Шансов стать нормальным человеком у него заметно прибавилось.       А что радует больше всего, так это сообразительность Реймонда и то, как он без лишних вопросов отходит со мной в сторону лужайки недалеко от главного входа.       — Выкладывай, — карие глаза, светящиеся пакостными искорками из-за недавних новостей, заинтересованно скользят по мне.       — Тебе знаком некто Джон? — сколько ни сдерживайся, зловещая улыбка выскакивает наружу.       К великому сожалению, она не вызывает у Криса должного эффекта. Его задумчивый взгляд спокойно пробегается по забитой стоянке, по моей обуви и всему вокруг, пока он перебирает в уме знакомых ему Джонов, но в ответ я получаю совершенно не то, что хочу услышать.       — Это тот очкастый задрот из параллельного класса, прячущий порножурнал в альбоме для рисования?       Чтобы не убить здоровяка сразу, крепко сцепляю пальцы перед собой.       — Не совсем. Этот Джон не из школы. На вид ему около сорока, лысоватый, худой, с плохими зубами, типичный мерзкий ублюдок. Знаешь такого?       Необходимый результат оказывается достигнут в считанные секунды: шутливая ухмылка меркнет, на её место приходит почти незаметная растерянность, но что самое важное — Реймонд понимает, о ком идёт речь. Он откашливается в кулак, вместе с тем тональность его голоса заметно снижается.       — Я-то знаю, но никак не врублюсь, откуда его знаешь ты…       — О-о, да мы, можно сказать, почти старые друзья. Так же я очень тесно знакома с Андрэ и Тони. Уже подумывала прислать толстяку на Рождество милого пёсика, ведь он так их любит, но в тюрьме, кажется, нельзя держать животных. А познакомились мы на концерте в Гранд-Рапидсе, когда эта троица била Стоуну рожу в какой-то подворотне. Я по глупости решила, что кому-то нужна моя помощь, и сунулась туда, — нет смысла разыгрывать милую беседу, поэтому я открыто демонстрирую ему своё отношение в отместку за тот поступок. — Знаешь, а вы со Стоуном те ещё шутники. Сначала ты подшутил над ним, потом он подшутил надо мной, и в результате ваших дебильных шуток я очнулась в подвале, где меня чуть не трахнули, — делаю ещё одну короткую паузу, которая должна помочь Реймонду допендрить до очевидного. Так или иначе у меня не хватает терпения и я начинаю нагло напирать. — Чем я так тебе насолила, что ты не побрезговал сказать ублюдку мой адрес? Между прочим, он был в моём доме, и Сьюзен осталась с ним наедине! Ты хоть немного соображаешь, что могло случиться? И что я чувствовала, когда он заставил меня думать, что сестру порезали на куски из-за каких-то сраных денег? За что, Крис?!       Притихаю в ожидании объяснений, благодаря которым смогу выяснить, чем мы с сестрой заслужили «нож в спину», и получаю ровным счётом ничего. Отследить его эмоции невероятно сложно. Крис не читаем, по крайней мере сожаления я точно не наблюдаю. По какой-то причине его поза до мелочей повторяет ту, какую я видела в день, когда наехала на него за выходку со Сьюзен у пиццерии. Тогда засранец был полностью оправдан, но сейчас не тот случай и мне противно смотреть на то, как он притворяется.       — Теперь ясно, почему он так тобой заинтересовался… — первая реплика, подтверждающая связь с Джоном, легкомысленно срывается с лживого языка и обдаёт меня убийственной волной разочарования.       Поверить не могу, что все его заверения, правильные поступки были частью большой постановки, а меня он просто обманывал.       И считает себя невиновным! Опять!       Как же хочется размозжить об асфальт его тупую черепушку за весь тот ужас, что мне пришлось пережить по вине двух тупых козлов, но сделать этого не выйдет. Во-первых, я не они; во мне не наберётся столько жестокости, чтобы использовать людей в корыстных целях. Во-вторых, их не остановит сломанная челюсть или новый синяк; они быстро вернутся в строй и отправятся мстить, а тот минимальный ущерб, который я смогу нанести, мгновенно обернётся против меня.       Да и по фигу!       — Выходит, это ты сказал ему, где меня найти?! — продолжаю требовать признания, чтобы было не так обидно садиться в тюрьму за убийство. — Ну спасибо, напарник!       — Я ни слова ему о тебе не сказал, — таланту Криса можно позавидовать: врать в глаза с такой убедительностью — чёрт, да это нужно быть гением лжи!       Жалкие заверения здоровяка не вызывают к нему былого доверия. Они вызывают саркастический смех, обращающий к нам внимание некоторых «охотников за сплетнями», оккупировавших школьную территорию. Многие из них уже наверняка приписывают нам любовную связь, нисколько не задумываясь, что смеюсь я далеко не от радости. Мне стыдно за себя и за то, что в который раз я сделала ошибочную ставку на порядочность, а не на здравый смысл.       Какая, в жопу, порядочность? Никто в этом вшивом городишке не знает, что это такое! Нынче в ходу тайные договорённости, предательство и шантаж!       — Больше ты мне эту хрень не впаришь. Именно ты уверял, что я могу тебе доверять, но теперь выясняется, что ты ещё хуже мерзкого дохляка! — ведомая страшной жаждой мести, прибегаю к самым подлым методам давления. — Короче, слушай сюда: либо сейчас ты говоришь мне правду, либо кое-какие детали из твоего прошлого услышит весь двор.       В реальности деталей немного. В моём распоряжении всего-то одно признание в убийстве, к тому же ничем не подкреплённое, однако я всё равно собираюсь рискнуть и припугнуть им Реймонда.       Тем временем, пока я мечтаю устроить масштабный резонанс, он глядит в упор с тем же бесстрастным видом. Он не боится ни меня, ни голословных обвинений, которые могут нанести вред его репутации. В такие моменты даже не понять, что у него на уме: желание отомстить, наказать или убить, ведь тот красивый оттенок загара на коже, мягкая линия рта с симпатичной родинкой сверху и тёмный неподвижный взгляд не дают сконцентрироваться и выяснить это.       — Джон видел нас в Гастингсе возле дома той женщины, — Крис сознаётся сразу и приводит — опять же, по его мнению, — неопровержимый довод в пользу своей невиновности: — Он стал спрашивать кто ты, откуда, но я не сказал. Сказал, что просто подвозил тебя, на этом всё. Зная, какой он подонок, я ни за что бы не стал тебя так подставлять.       Никак это не показываю, но его манера держаться вызывает у меня заочное восхищение. Как правило, лжецы хоть немного нервничают, бывает путаются в показаниях, в конце концов, нападают в ответ, чтобы защитить своё честное имя, а здоровяк не делает ничего из этого. Он без труда подкупает твёрдым, размеренным голосом, умением объяснять и договариваться. М-да, на дебатах такого не обскочишь…       У нас, на хрен, не дебаты, а это просто маска, предназначенная вить из людей верёвки!       — Верится с трудом! — вопреки закрадывающимся подозрениям, я возвращаю поплывшие мозги на место. — Так это правда? Ты наркотой здесь торгуешь?       У Криса впервые проявляются заметные симптомы нервозности, когда он осторожно оглядывает кишащий людьми двор.       — Не могла бы ты говорить потише?       — А что такое? — злорадно обнажив зубы, для пущего эффекта машу ладонью тусующейся вблизи компании приунывших готов. — Боишься, все узнают, что ты барыга?       — Скорее я перевозчик.       Как ни крути, а это известие не укладывается в моей башке.       — Зачем?! Как вообще тебя угораздило связаться с Джоном? Ты что, совсем идиот?       Гора мышц издаёт первый вздох раздражения, становится в закрытую позу, из-за чего тонкая белая кофта с круглым вырезом натягивается до предела в районе здоровых бицепсов.       — Кто-то подрабатывает на доставке, а кто-то ворует, — отвечает Реймонд с хитрым прищуром. — У всех разные хобби.       Дурацкое чувство недосказанности врывается в пространство между нами. Я отчётливо слышу некий подтекст в словах про воровство. Он намекает на банду в целом или конкретно на Дредда? Во втором случае… на черта говорить об этом мне — той, что не выносит любых заносчивых говнюков?       По большому счёту прозрачные намёки меня ни капельки не интересуют. Глупые насмешки в адрес моего парня лишний раз напоминают, что я зла на них обоих и вломить надо хотя бы одному.       — Ты в курсе, что я запросто могу пойти в полицию и доложить о том, какие дела ты здесь проворачиваешь? Пусть я ничего не докажу, зато копы возьмут тебя на заметку, а я буду спокойна, что больше ты никого не отравишь.       Предупреждение выходит почти таким же доходчивым, как у Стива, и если Крис хочет избежать нежелательных последствий, ему придётся прикрыть свою лавочку.       Нещадно разгулявшееся солнце потихоньку припекает задницу. После событий этого дня, боевой настрой так и располагает к героическим подвигам вроде приостановления наркобизнеса на территории школы. Воспряв духом непобедимости, играючи притаптываю зелёную травку, но стоит здоровяку заулыбаться, как мои ожидания тут же расходятся с реальностью.       — Можешь, но не пойдёшь, так что не надо пугать меня детскими страшилками, — его голова уж больно зловеще покачивается туда-сюда. — На мне это не работает.       Нет, он точно идиот!       — А если кого-то убьют по неосторожности, все тоже будут молчать?!       — Вероятнее всего, так и случится, и я очень надеюсь, что этим трупом окажется Стоун.       Неприятная волна холода проносится по коже, несмотря на то, что пожелание смерти в адрес Дредда для меня не ново. Когда-то и я мечтала, чтобы злобного придурка раскатал малюсенький грузовичок. Это было давно и чисто из-за обиды. Интонация Реймонда кардинально отличается от моей: она до верхов напичкана вендеттой, нестерпимой жаждой воздать Стоуну по заслугам ради сведения каких-то личных счётов, и её тут же воспринимаешь как безусловную правду.       — Да за что ты его так ненавидишь? — от необоснованной тревоги голос садится.       Больше, чем что-либо, мне нужен недостающий ответ, заложенный в корне всех проблем; ответ, что оберегается строже остальных. Ни Крис, ни Дредд не подарят его на золотом блюдечке, как бы я не просила.       Хотя я могу ошибаться…       Шаг-два по газону в сторону курилки и здоровяк уже разозлённо кричит Итану:       — Дай мне ключи от пикапа!       — На фига они тебе? — безмозглый друг, только собравшийся покинуть цитадель сплетен, врастает ногами в асфальтированную дорожку. — Эй, ты же не станешь трахаться с ней в моей тачке?!       Рожу моментально заливает краской. От такого жуткого позора мне хочется провалиться сквозь землю. Встаю к сборищу футболистов полубоком и молюсь про себя, чтобы никто из присутствующих во дворе не донёс этот слух до моих подруг или сестры, а что ещё хуже — до Стоуна.       — Ключи! — Реймонд повторяет просьбу максимально жёстко, чем поднимает гигантскую волну интереса теперь уже среди каждой курящей компании.       Нет ни одного человека, который сейчас не смотрел бы на нас. Я не выношу назойливое внимание, и Итану оно тоже не нравится: видно, как он бесится, не хочет, чтобы я садилась в его машину, но всё равно начинает возиться в штанах в поисках необходимого. С жалостливой просьбой он швыряет другу брелок с ключом от тёмно-синего «Доджа».       — Слышь, только не разбей, как свою! Там один бампер охренеть сколько стоит!       Не особо понятно, зачем Крису понадобилась чужая тачка, разве что он переложил туда из своего джипа добрую порцию шмали и решил толкнуть её мне.       — Поехали, прокатимся, — он уверенно проходит мимо и настолько быстро движется к стоянке, что я вынужденно несусь за ним, крича вслед:       — Я никуда с тобой не поеду! Всё, что хотел сказать, говори здесь!       Хватает секунды, чтобы задаться глупым вопросом: какой вес надо тягать в спортзале, чтобы накачать такую задницу и ноги, как у него? Чёртов Халк! А пока я зачем-то размышляю над частями его тела, меня ставят перед фактом:       — Ты поедешь.       Реймонд снимает тачку с сигнализации. Спортивная сумка Итана мигом улетает на заднее сиденье к нераспечатанной пачке сигарет и презиков, случайно показавшихся из-под спортивной кофты. Желание лезть в порностудию на колёсиках стремительно уменьшается, но Крис упрямо держит дверь, как открытый призыв сесть внутрь. На моей памяти была лишь парочка моментов, когда он вёл себя по-хамски и всегда с конкретным набором лиц, в чей список я не вхожу, однако в этом случае его паршивое настроение внезапно касается меня, отчего я впадаю в ступор. Сегодня все какие-то двинутые! Луна застряла в фазе шизанутости и отрицательно влияет на всех парней, не иначе!       Короче, я узнала всё, что необходимо. Неприятностей на сегодня достаточно. Глянув напарнику в глаза, холодно взмахиваю рукой в знак прощания.       — Счастливо.       — Прости, шампанского нет, — весело произносит здоровяк. — Ты же без этого в тачки к парням не садишься?       — Чего?! — его наглость доводит меня до точки кипения.       Да кем он себя, на хрен, возомнил?! Я что ему, шлюха какая-то?!       Решив, что такое дерьмо не следует спускать с рук, надвигаюсь на оборзевшего наглеца, дабы прояснить ему правила хорошего тона, но тут в башке случается мощнейший щелчок, из-за которого я замираю на полпути.       Моргаю раз, потом ещё и ещё, пока смысл сказанного не доходит до меня вплоть до последней буквы. Все оскорбления проваливаются обратно в горло, а от решительности не остаётся и следа. Её больше нет, потому что Ад вот-вот разверзнется под ногами и выпустит наружу всё, что я так тщательно скрывала. От испуга желудок принимается выписывать сумасшедшие пируэты и скручивается в несколько раз; я прямо-таки чувствую, что меня сейчас вывернет на асфальт.       — Не поняла?.. — с ним это не прокатит, тем не менее я всё равно врубаю идиотку.       Крис смеётся.       Не прокатило.       — Всё ты поняла, — одной грозной репликой он тушит чужие голоса на метры вокруг, подходит ближе и оборачивает моё же оружие против меня. — Нет таких секретов, которых я бы не знал, и ваша маленькая интрижка не исключение. Но раз тебе легче притворяться, что ж, тогда скажу поконкретнее: мне известно о твоём парне. Такой смазливый говнюк, ездит на «Мустанге», вечно выделывается, любит всех строить, только имя его никак не вспомню…       Вот и сказочке конец. Прости, Стоун, мы в жопе.       Бежать, плакать, отпираться, — всё бессмысленно. Реймонда не обхитрить; там, где я только новичок, он игрок высшей лиги, и мне страшно представить, как он может распорядиться этим козырем…       Лишившись последнего шанса вывернуть ситуацию в свою сторону, с трясущимися поджилками мужественно принимаю на себя первый удар.       — Давно ты знаешь?       — Достаточно давно.       — Кому-нибудь ещё говорил? — на всякий пожарный осматриваюсь, выискивая любителей «развесить уши».       — Конечно же, нет, — Крис реально оскорбляется подобным вопросом. — Напарники так не поступают. Они оберегают секреты друг друга — об этом мы договаривались. И, как твой напарник, я должен тебя предупредить: ты выбрала не того парня. Что ты о нём знаешь? Могу предположить, что… ничего. На его месте я бы тоже не стал о себе рассказывать. Куда лучше, когда девушка считает тебя супергероем, только вот герой ли он? — намеренно качнув дверцей машины, он повторяет предложение: — Запрыгивай в тачку и я расскажу, какой он на самом деле.       Жую нижнюю губу и снова ощущаю себя пойманной в ловушку. Нервы добьют меня с минуты на минуту, потому как я панически оборачиваюсь на главный вход уже каждые пять секунд. Неважно, что мы в ссоре; Стоун сильно разозлится, если узнает. Я пообещала ему не общаться с Реймондом вне занятий и пока не готова нарушить своё слово.       — Не могу, — выдавливаю бесполезное оправдание, расстраивающее здоровяка чуть сильнее, чем новость о моём романе с Дреддом.       — Его здесь нет, но, если хочешь, я пойду и спрошу разрешения, — он легко угадывает причину моих метаний и надо отдать Реймонду должное: он не глумится и не использует своё преимущество. Кажется, он принял меня и Стоуна, как что-то единое, как неизбежную данность, о чём и заявляет: — Знаешь, я был уверен, что ты не поведёшься, но этого следовало ожидать, и я тебя не виню. Он и вправду симпатяжка, как перед таким устоишь? Однако у всего есть обратная сторона, поэтому просто реши, чего ты действительно хочешь: послушно выполнять его команды или всё-таки узнать, что он за человек?       Я мечтаю забиться в угол и спрятаться, но ноги держат меня на месте возле долбанного пикапа, потому что в глубине души я безумно жажду узнать ту обратную сторону, называющую себя главарём.       — Не бойся, поехали, — улыбчивый Крис указывает на пассажирское сиденье. — Ты всё равно в нём разочаруешься, даже без моей помощи.       Этот странный аргумент ставит точку в метаниях. Прошмыгнув мимо здоровяка, залезаю в прокуренную тачку Итана и смотрю через лобовое стекло на здание школы. Дредд тоже не сдержал обещания, у него больше нет прав мне указывать. Хватит и того, что один мерзавец уже превратил мою жизнь в ад. Я не стану выполнять команды ещё и второго.       Я с Крисом. Домой возвращайся одна.       Короткое сообщение навряд ли избавит сестру от беспокойства, но потом она не скажет, что я опять попыталась скрыть от неё какого-то парня.       Реймонд выруливает со стоянки под песни попсовой радиостанции, а я роняю глаза в пол с нехорошим предчувствием. Оно возникает не из-за того, что нам по-любому влетит за прогул. Каждой клеточкой своего тела я ощущаю грядущий переворот в моём отношении к Стоуну, поэтому практически не слежу за тем, куда меня везут. Подмечаю только, как мы пересекаем мост, так же подвергшийся ремонтным работам, после чего уезжаем далеко на окраину города. Домов становится всё меньше, одна или две церквушки попадаются на пути, а за ними — огромное поле.       Что бы Крис, в итоге, не задумал, — пугать меня или шантажировать, — я не дам ему уйти без ответов на те вопросы, что занимают лидирующие позиции в моём блокноте.       — Ты говорил, меня продали, — настойчиво разворачиваюсь к нему всем корпусом. — Что это значит?       — Не стоит верить всему, что говорят, — хохотнув себе под нос, он выворачивает руль к незнакомой просёлочной дороге.       — То есть ты солгал?       — Нет.       — Тогда, получается, кто-то мне вредит?       — Возможно.       Односложные ответы подбешивают. Во мне и без того не осталось ни грамма спокойствия, чтобы вот так просто держать себя в руках. С превеликим удовольствием я бы сжала в них чью-то шею, а вместо этого вдыхаю в грудь побольше воздуха и тараню Реймонда карающим взглядом с близкого расстояния.       — Кто?       — Пасс, — в том, как Крис цокает языком, прослеживаются оттенки горькой иронии.       — Да ты, блин, издеваешься?! — окончательно рассвирепев, ударяю ладонью по приборной панели, отчего бардачок распахивается, и разное барахло Итана высыпается мне под ноги.       — Я объяснял тебе, что имею право не отвечать на три вопроса. В прошлый раз я отказался только от одного, сейчас — номер два.       — Спасибо, я умею считать! — впадаю в полнейшую истерику, когда Реймонд решает помочь, беззаботно приподняв чьи-то женские розовые стринги указательным пальцем. Выхватываю это дерьмо у него из руки и вместе с очередной пачкой презервативов заталкиваю всё на место. Сраный стыд! В пикапе перетрахалась вся футбольная команда?! Собравшись с духом, а заодно и с выжившими нервными клетками, возобновляю свою пытку. — Ну хорошо, а что у тебя с Алексом?       Шутливая улыбка напарника превращается в ядовитую усмешку.       — Ничего, просто облегчил ему жизнь.       — Ты наркоту ему дал?!       — Всего лишь немного «успокоительного», — декларирует Крис невероятно ровным голосом. — Как-то не хочется, чтобы он перерезал кому-нибудь глотку раньше времени.       Пока мы едем по ухабистой дороге через бесконечное поле, мысленно выставляю галочку напротив пункта «Что связывает этих двоих?» и ещё две напротив нового пункта «Алекс — ты полный придурок!». Подозрительное «раньше времени» откладываю на потом; моя викторина ещё не окончена. К продолжению допроса подстёгивает циничное стремление отобрать у здоровяка последний шанс увильнуть.       — Что случилось там, на озере, когда мы приходили туда? — тщательно слежу за его мимикой, реакцией и направлением взгляда. — Почему ты вёл себя так странно?       — Там случилось убийство. Два, если быть точным. И одно из них совершил я. Как уже упоминалось, это всего лишь плохие воспоминания.       Один из чемпионов по вранью умело обходит каверзный вопрос, не прибегая к помощи своей «защиты». Меня напрягает его образцово-сдержанное поведение. Он так легко говорит о содеянном, что невольно начинаешь побаиваться: не закопает ли он меня в этом дурацком поле?       — А второе? — нездоровый интерес всё-таки побеждает страхи. — Там убили какую-то девушку, верно? Её брат жив? Он в городе?       — Эту историю оставим на потом. Мы приехали.       Без интереса выглядываю в окно. Нежданчик в виде аритмии тут же даёт о себе знать, стоит мне сполна прочувствовать тот призрачный шлейф смерти, повеявший издалека. Могилы. Повсюду грёбаные могилы. В полнейшем смятении открываю рот, пока Крис молча выбирается из машины, обходит её спереди и открывает мою дверь.       — Что мы забыли на кладбище? — протестующе сжимаюсь внутри салона.       — Здесь хорошо думается, — ладонь здоровяка тянется к моему ремню безопасности. — Ну же, смелее. Мертвецы безобидны, в отличие от живых.       Мертвецы меня не пугают. Я боюсь, что по вине Марка трупом окажется кто-то из моих близких или я сама, поэтому всегда избегаю подобных мероприятий. Будь моя воля, я не приблизилась бы к этому месту даже на милю. Над смертью шутят только дураки…       Но мы уже припёрлись сюда, так что у меня нет выбора, кроме как ухватиться за тёплую руку напарника и позволить ногам коснуться земли. Я следую за ним, ступаю на безлюдную территорию города мёртвых, скорбно оглядываясь на простые деревянные кресты и могильные плиты с возложенными на них цветами. Крис движется весьма целенаправленно: вперёд по узкой аллейке, до перекрёстка, откуда берёт курс влево и уходит всё дальше вглубь. Обойдя множество рядов с могилами, остановка случается возле гранитного памятника со склонившимся над ним ангелом; там-то здоровяк и садится на траву, прислонившись спиной к надписи с чьим-то именем.       Наше нахождение здесь кажется мне глупым и неправильным, наверное, поэтому я никак не могу найти себе места, неуверенно переминаясь возле захоронения некого Барри Гамильтона.       Не его ли Реймонд убил?       Во всяком случае, я не успеваю это выяснить. Под давлением тёмных, неподвижных глаз нехотя присаживаюсь на небольшую каменную лавку, потому как напарнику уже не терпится мне что-то сказать.       — Ты должна сразу кое-что уяснить: я не желаю тебе зла, — напоминает он строжайшим образом. — Стоун будет говорить обратное, но это не так. Хотел бы — уже навредил.       — Допустим, я тебе поверила. Дальше-то что? — чуть сгорбившись, просовываю ладони меж колен, принимаясь тревожно ковырять ногти. — Скажешь, что он тупой придурок? Брось, я и сама это знаю.       — Ты ни хрена не знаешь. Все твои знания ограничиваются ложной информацией, которая только приукрашивает его в твоих глазах. За ней ты не видишь истинной сути.       — Ну да, а ты, должно быть, свечку держал каждый раз, когда он вешал мне лапшу на уши.       Криса не обижает громкий, скептический смешок, скорее напротив — он вызывает у него что-то вроде сочувствия.       — Ты пытаешься его защитить — очень похвально, но когда-нибудь это выйдет тебе боком. Стоун переступит через ваши отношения, через тебя, как постоянно делает это со своими друзьями. Ему плевать на них. Они — необходимость, с помощью которой он добивается желаемого…       — А вот и нет, — негодующе трясу головой. — Он любит своих друзей. Для них он сделает что угодно.       — Ты правда в это веришь? — брови хмуро сдвигаются, а в интонации Реймонда слышится откровенный упрёк. — «Нищеброд». Тебе известно, откуда у Дженнингса взялось это прозвище? Большинство считает, что его дали мои парни или даже я, но ты сильно удивишься: это был твой парень. Не подумай ничего такого, это не клевета. Ты же дружишь с Оуэном, так спроси у него. Он всё знает, — секундное замешательство с моей стороны даёт Крису повод открыть ещё кое-какую информацию. — А когда отец Брэма слетел с катушек… почему Стива поддерживали все, даже мой друг Сэм, а не тот, кто сделал бы для друзей что угодно? Почему когда у Рида начались проблемы, Стоун никак его не остановил, хотя узнал одним из первых, и просто позволил другу травить себя? Может, я чего-то не догоняю, но, как мне кажется, это свидетельствует о любви к себе, а не к друзьям.       Проглатываю язык и помалкиваю, изредка поднимая взгляд на Реймонда. Пока всё это выглядит как бездоказательные обвинения, тем не менее чертовски неприятное чувство спускает меня с небес на землю: провинился кто-то другой, но вину за него почему-то испытываю я. Да, именно так — я ощущаю себя облитой грязными помоями и, в какой-то степени, обманутой. Вера в то, что друзья являются для Дредда семьёй, была практически нерушимой. Пожалуй, это одно из лучших качеств, которое я ценила в нём больше всего. Мне не составит труда проверить слова Криса, однако некий страх — увидеть Стоуна в другом свете и потерять то хорошее, что я когда-то нашла в образе мерзавца, — просит этого не делать.       — Уверена, этому должно быть какое-то объяснение…       Свесив одну руку с колена, напарник согласно кивает.       — Объяснение есть: он одиночка, эгоист, избалованный сынок своих богатых родителей, о чём напоминал каждому ещё во времена младшей школы. Все вокруг слишком быстро забыли, кто на самом деле макал их в дерьмо, пока не прикинулся невинным святошей. По мнению многих, злодей — это я, а он — моя жертва, но вот тут история лжёт. Он далеко не жертва, и если бы ты заглянула чуточку дальше за «занавес», ты бы это увидела, — Крис нагнетает на меня секундный сердечный приступ, когда так неожиданно подаётся вперёд, пылая легко уловимым гневом. — Его отец и моя мать были друзьями. Стоун тебе говорил?       — Нет, — гляжу куда-то вбок, поскольку та внезапная вспышка ненависти, возникшая словно из ниоткуда, прошибает насквозь до бешеных мурашек.       Реймонд не прекращает пристально смотреть, но, по крайней мере, тут же принимает более миролюбивый облик, догадавшись о причинах моего напряжения.       — Очень давно. Нас с ним тогда ещё не было, — его спина вновь прислоняется к чужому памятнику. — Они работали в одной компании, куда моя мать устроилась стажёром. К тому моменту папочка Стоуна поднялся достаточно высоко и вдруг снизошёл до неё, разглядев в «зелёной» девчонке огромный потенциал. Собственно, здесь нечему удивляться: она и вправду была талантливой. Несмотря на это, даже самые сообразительные стажёры редко делают настолько крутую карьеру, что за полтора года поднимаются чуть ли не на должность главного инженера гигантской компании. Ну да хрен с ним, наверное, ей просто очень повезло с новым другом, который оказался таким искренним в своём желании помочь новичку пробиться, — завуалированный сарказм просачивается в спокойные ноты, после чего ладонь Криса рискованно сжимается в кулак. — А потом произошло то, чего она не ожидала: на пике успеха её выперли, уже беременную мной и без каких-либо компенсаций. По закону это запрещено; шансов засудить компанию было предостаточно, но моя мать не стала ничего делать. Это и понятно: впереди вся жизнь, зачем тратить её на каких-то мудаков, если можно начать карьеру заново? Однако с этим тоже ничего не вышло. С тех пор все более менее приличные фирмы отказывались с ней работать как раз из-за тех странных проблем с бывшим руководством. О её прошлом я знаю только с чужих слов, но я помню время позже, когда она серьёзно заболела. Мама часто сидела по вечерам в гостиной и смотрела на одну и ту же фотографию какого-то «старого друга», как сама мне объясняла, — вопреки играющей на губах улыбке, взгляд Реймонда превращается во мрачную тучу, зависшую над нашими головами. — Ещё я помню смазанные отрывки разговоров. Мою мать упрашивали что-то ему рассказать, хотя бы попросить вернуть положенные ей деньги, которые можно было потратить на лечение, а она почему-то продолжала упираться. Ради интереса я стащил у неё эту фотку и из всех человек сразу узнал там Стоуна-старшего. У меня всегда была хорошая память на лица, к тому же несложно запомнить, чей он отец. Тогда я и подумал: раз моя мать сама не хочет попросить у него помощи, я могу сделать это за неё, ведь друзья на то и нужны, чтобы помогать в трудную минуту, — издав некое подобие смеха, здоровяк смущённо опускает глаза. — Да-да, я был слегка наивен и не особо понимал, каким говном люди могут быть. В общем, так я оказался на пороге их дома, а твой парень открыл мне дверь. Уже тогда мы друг другу не нравились; меня раздражало, что он ведёт себя как баран и постоянно ко всем цепляется, а ему, наоборот, нравилось смотреть на всех свысока и унижать других за недостатки. Я кое-как объяснил ему, чего и для кого хочу, потом попросил позвать отца. Стоун как-то подозрительно улыбнулся, но всё же соизволил сходить наверх за папочкой. Очевидно, тот тоже решил, что говорить со мной — ниже его достоинства, так что он даже не спустился, хотя я и без того прекрасно слышал его слова: «Пусть даже не просит. Она не получит от меня ни цента, а если ещё хоть раз заикнётся о деньгах — я отберу последнее, что у неё осталось», — выражение лица Криса обезображивается из-за бесконечной неприязни к семье Дредда. — Я стоял в дверях и не понимал, что не так с этим другом? Может, они с моей мамой просто поссорились? Но как бы там ни было, я впервые в жизни по-настоящему запаниковал, потому что мне нельзя было её подводить. И когда Стоун спустился обратно, я всё-таки рискнул унизиться перед ним. Знаешь, что он ответил мне после того, как я сказал, что моя мать может умереть, если они не помогут? Повторяю дословно: «Так пусть быстрее умрёт, а тебе я дам новое прозвище — «сиротка».       Неустанно пялюсь на мелкую зацепку на коленке, пока Реймонд специально выдерживает паузу, чтобы я в полной мере прочувствовала то, что чувствует он. Мне очень стыдно, погано и безумно неприятно выслушивать то, к чему я не имею отношения, и будь Стоун рядом — я бы ударила его за это. А ещё за то, что он ни черта не сделал, чтобы как-то измениться. Дредд до сих пор такой: унижает людей просто так, потому что ему хочется. Ему нравится чувствовать себя сильным и ради этого чувства он готов делать больно другим. Только поэтому я убеждена, что Крис не соврал.       — Дети бывают жестоки — ты должен это понимать. Он был глупым ребёнком и не соображал, что своими словами может кого-то обидеть, — теперь уже я прибегаю к тем оправданиям, которые раньше пытались впарить мне. — Чёрт, да даже сейчас он совершенно не контролирует то, что говорит!       — Я знаю, — будучи куда более сдержанным в плане эмоций, Крис всерьёз берётся меня успокаивать. — Я правда всё понимаю. И, возможно, когда-нибудь я бы смог простить его за те слова.       Слава богу, хоть кто-то из них соображает.       — Вот видишь, я так рада, что ты по…       — Если бы не одно «но»…       — Какое?       Автоматически задерживаю дыхание. Клянусь, что скоро сдохну от всей этой нервотрёпки, и, видимо, моя смерть будет единственной, поскольку напарника ничто не трогает. Оттолкнувшись руками, Реймонд поднимается с земли и позволяет мне увидеть надпись на памятнике:

Патриция Реймонд.

19.12.1964 — 17.04.1999

«Сильные люди не любят свидетелей своей слабости».

      — Она умерла в тот же день, хотя ничего не предвещало. У неё ещё оставалось время, — его рука аккуратно ложится на край чёрного гранита. — Я не дурак, понимаю: это лишь совпадение, но уж очень неудачное… для Стоуна.       Кладбище и мёртвая тишина отныне не нервируют меня так, как дата смерти матери Криса. Проклятое семнадцатое апреля девяносто девятого. Впору бы объявить его днём пришествия Сатаны или днём бедствий!       Вспотевшие ладони скользят по шершавой каменной поверхности. Упираюсь ими в лавку и собираюсь с духом, чтобы просто поднять голову.       — Почему раньше не сказал?       В отличие от меня, Реймонд совсем не напрягается с ответом.       — А зачем? — его поразительное спокойствие, а так же всякое отсутствие боли от утраты выглядят пугающе. — Чтобы ты воспринимала меня как бедного несчастного сиротку?       Какое бы дерьмо не случилось, мы всё ещё люди. Вопреки нашим противоречиям мне бы не хотелось становиться бесчувственной тварью и обижать парня, потерявшего маму в раннем детстве. Я не знаю каково это и, надеюсь, не узнаю в ближайшую сотню лет. В этом плане стойкость Криса поражает. Впервые вижу такую отрешённую реакцию на смерть. Не думаю, что он не любил свою мать, скорее любил слишком сильно, и, чтобы не сломаться, запретил себе впускать это чувство обратно.       — Я не собиралась так делать, — испытав вину за отвратительный поступок Дредда, с трудом нахожу, что сказать. — Стоун поступил с тобой отвратительно и мне… мне жаль. Насчёт всего.       — Не надо, — скорбные мысли подавляет решительный отказ. — Жалеть нужно не тебе, а тому подонку, разгуливающему по итальянскому курорту. К его несчастью, я ничего не забыл. Что-то во всей этой истории казалось мне неправильным, и проблема заключается не только в Стоуне, но и в его отце, — Реймонд начинает прохаживаться передо мной туда-сюда как опытный стратег, продумывающий план нападения на маленькую страну. — Я позвонил в ту компанию, представился начальником кадрового отдела из другой корпорации, чтобы разузнать некоторые подробности о их бывшей сотруднице. Из кадрового меня сразу же перекинули на какую-то старую суку, занимающую пост аж самого вице-президента, представляешь? Как раз от неё я и услышал много нового: что моя мать воровка, присвоившая себе кучу денег, а ещё — поганая обманщица, самым гнусным образом пытавшаяся отобрать у своего драгоценного приятеля его должность. Мне было очень сложно в это поверить и я не поверил. Я спросил другого человека, который знал маму лучше всех: «Способна ли она на такое?». Этот человек сказал мне: «Даже не смей о ней так думать» и заверил, что я могу быть абсолютно уверен в том, что с ней обошлись ужасно. Тот самый друг, с которым она была так близка, подставил её. Ты же понимаешь кто это? — опасные искры мести в мгновение ока разгораются в тёмном взгляде напарника. — Как я думаю, он хотел получить что-то взамен за свою «помощь», а когда не получил и, более того, понял, что потеряет гораздо больше, чем хотелось, он решил избавиться от неё. Ублюдок загубил её карьеру, вогнал всю нашу семью в долги, потому что армия адвокатов этой вонючей компании каким-то образом нашла на наших счетах кругленькую сумму, которой там никогда не существовало. На подходе уже был я, и во избежание реального тюремного срока моей маме и остальным пришлось отдать им практически всё: дом, едва открывшийся бизнес, все сбережения — небольшая компенсация за моральный ущерб. Жаль только, смерть ничем не компенсировать…       Меня настигает жуткая головная боль, из-за чего я не надолго прикрываю веки. Всякий раз считая, что хуже быть не может, кто-нибудь доказывает обратное. Масштаб проблемы, расколовшей город на враждующие лагеря, наконец, становится понятен. Это не просто детский конфликт двух мальчишек. Это, мать её, война двух поколений, и пока у меня нет никаких предположений, как её остановить. Один плохой поступок, одна неверная фраза и… бум. Если всё так, как Крис говорит, то семью Дредда ничем не оправдать.       Сложность ситуации подталкивает меня выудить из сумки пачку сигарет и закурить, сводя разговор к неупомянутым ранее участникам этого противостояния.       — Почему твой отец никак вас не защитил? Он ведь мог надрать папаше Стоуна задницу или как-то припугнуть. Что-то же можно было сделать.       Насмешливо фыркнув куда-то перед собой, Реймонд прекращает нарезать круги.       — Не уверен, что в этом есть необходимость, но я обязательно спрошу его, когда узнаю, кто он такой.       — Ты не знаешь? — удивлённо переспрашиваю я. Мне посылают быстрый, утвердительный кивок, который побуждает мою пытливую натуру углубиться в подробности. — Извини за тупой вопрос, но с кем тогда ты живёшь? От кого она была беременна?!       — Я тоже рассматривал этот вариант, но нет — мы не братья, — на лице напарника прямым текстом читается облегчение. — А живу я с тётей Валери. По её словам, это был кратковременный, ни к чему не обязывающий роман. Моя мать познакомилась в баре с каким-то мужиком, они разок перепихнулись и сразу разбежались, поэтому тётя даже не знает его имени, да и чёрт с ним. Это уже неважно. Важно то, что моя семья пострадала из-за семьи Стоуна, и я не дам ему прожить эту жизнь долго и счастливо. Никому из них не дам, — опустившись на корточки возле могилы, Крис проводит ладонью по выгравированному имени, убирая с него пылинки. — Теперь этот город наша игровая площадка. Тут почти нет правил, можно ходить, как вздумается, и раз достать Стоуна-старшего мне пока не под силу, я достану его сына. Хочу вернуть ублюдку отдельный должок за всё то, что он пожелал моей матери. Я сдеру с него эту лживую маску, чтобы все увидели, какое дерьмо под ней скрывается, а потом отберу всё, что он так любит: власть, уважение, друзей. Хочу, чтобы он сдох в одиночестве. Для меня это будет лучшим подарком, и я с радостью помогу ему отправиться на тот свет.       Как-то не похоже на метафору, да и звучит не так смешно, чтобы быть шуткой.       Стряхиваю пепел под ноги и с осторожностью подмечаю:       — По-моему, с тебя уже хватит одного трупа.       Реймонд не слишком обеспокоен тем, как я восприму его смелое заявление. С мрачной улыбкой он выдаёт мне новое и куда более провокационное:       — Он и есть номер один.       Ошеломляющая новость поднимает волосы на голове дыбом. Кроме того, она не только закрывает вопрос с непонятным мертвецом, но и выявляет у меня охрененно прямую осанку.       — Твоя первая жертва — это Стоун?!       — Сюрприз.       — Погоди, мне ни хрена не понятно! — впиваюсь в заметно повеселевшего здоровяка круглыми глазами. — Ты говоришь, что убил его, но он жив. Тебе не кажется, что где-то здесь есть крохотная несостыковка?       — Не кажется. Брэм всё подтвердил: твой парень умер, — Крис занимает уверенную позицию сбоку от памятника и с тем же волшебным спокойствием продолжает верить в содеянное. — Знаешь почему Итан и Митч практически никогда со мной не спорят? Они видели, во что превратился Стоун, и очень боятся, что однажды то же самое произойдёт и с ними. После такого не выживают…       Вне всяких сомнений мой видок оставляет желать лучшего: отвисшая челюсть, невменяемый взгляд и сигарета, болтающаяся в углу рта. Даже так я кажусь намного адекватнее того, с кем прикатила на злосчастное кладбище. Он вообще слышит, какую чушь несёт? С каких пор мертвецы начали вставать из могил? Либо у Криса до фига богатая фантазия, либо он принял что-то до нашей встречи. С другой стороны, мне становится немного легче, ведь получается, что он не убийца. Окажись этот бред правдой, другой придурок не сворачивал бы мою кровь изо дня в день.       Журналистская копилочка пополняется долгожданными именами свидетелей, присутствовавших во время чудесного воскрешения Стоуна. Боже, звучит глупее некуда! Что ни говори, это всё равно скорее плюс, а вот жирный минус кроется в очевидном заблуждении некоторых персон. Избавившись от остатков мешающейся сигареты, принимаюсь доказывать Реймонду реальные факты, которые он так опрометчиво упустил.       — Ага, а лицензию врача блондинчик тебе тоже показывал? Много кто из вас соображал в свои четырнадцать? Да вы просто ошиблись. Пульс, сердцебиение могли быть настолько слабыми, что никто бы их не почувствовал. Возможно, ты сильно избил его, но точно не убивал.       — Я его убил, — напарник неутомимо стоит на своём, категорично отвергая вполне логичную версию.       Его бестолковая, совершенно идиотская упёртость переполняет меня раздражением, из-за которого я открыто гаркаю во весь голос:       — Тогда какого ж хрена Дредд всё ещё разгуливает по городу, м-м?!       Ей богу, все ухмылки Криса следует запретить. В каждый спорный момент они всегда разные, необъяснимые и с каким-то скрытым смыслом. Сейчас я вижу такую же и никак не могу её истолковать.       — Признаться честно, я не верю во всякую мистическую хрень, но порой в этих краях случаются очень странные вещи… — интригующе протягивает он.       — Например?       — Например, пока все решали, как поступить с трупом, — звонить девять-один-один или плюнуть на всё и закопать его там же в лесу, — этот без пяти минут труп с месивом вместо лица и со сломанной шеей встал и ушёл, как ни в чём не бывало, а до этого чей-то незнакомый голос подталкивал меня к убийству. Голос кого-то, кого с нами точно не было.       Чёрт, мне срочно нужен аспирин…       — Вы тут все под чем-то? — измученно упираюсь локтями в коленки, придавив пальцами пульсирующие виски́. — Какие таблетки Джон заставлял тебя распространять? Потому что эти массовые глюки меня сильно тревожат.       Какая-то часть моей фразы настораживает Реймонда. Он даже прекращает упиваться восторгом от того, что давным-давно ему удалось сделать из Дредда дохлую лепёшку.       — Массовые? Ты видела что-то необычное?       — Отвали, ни черта я не видела! — психованно подскакиваю с лавки. Мне не хочется вспоминать о том странном происшествии и тем более верить, что оно не привиделось, поэтому я так упорно его отрицаю. — Пока что я вижу только, как все вокруг ведут себя неадекватно! Так что если здесь что-то добавляют в воду или все люди в этом городе сидят на наркотиках, лучше скажи сразу!       — Наркотики здесь не при чём, — поджав губы, мрачно констатирует Крис. — Я говорил тебе про то место — оно плохое.       — Конечно, теперь во всём виновато место! Ну и что же там? Привидение?       — Я слыхал пару занятных баек от местных психов; одну из них от бездомного Томми, живущего возле площади. Он на полном серьёзе уверял, что раньше работал крутым банкиром, но из-за незаконных махинаций с деньгами его и жену убили. Звучит слегка ненормально, да? — здоровяк тихо покатывается со смеху. — Я порекомендовал ему завязать с выпивкой, пока он в натуре не отъехал, на что он стал втирать мне ещё больший бред, типа после смерти всё началось сначала. Что самое смешное, перед этим он сделал одну короткую остановку возле того места. Что-то якобы напало на него, и с тех пор его преследовали жуткие кошмары и галлюцинации. Ещё он сказал: «Если оно тебя тронет, ты автоматически попадаешь в список покойников». Томми — то ещё трепло, хотя в чём-то я ему верю. На озере действительно живёт что-то очень злое и лучше это не беспокоить.       Общими стараниями я попадаю в плен собственного помешательства. Кажется, тема с убийствами не единственное, что следовало бы изучить поподробнее. Я пропустила нечто важное, когда бегло просматривала историю Миддлвиля и его окрестностей. Откуда взялось это озеро? Что ещё могло там случиться? Вот жесть, я уже подумываю допросить бомжа Томми!       — Ладно, довольно говорить о призраках, — невозмутимый тон напарника призывает меня вернуться из паранормального мира в реальный. — Пришло время заключить настоящий договор; не те глупые обещания, которыми мы обменялись в прошлый раз, а настоящий, за несоблюдение которого будут последствия. Пункт первый: не вздумай сказать Стоуну о том, что я знаю о вас, а также о моих личных планах на его семью.       — Много там пунктов? — изображаю страдальческий вид.       В ответ на это Реймонд поднимает указательный палец.       — Только один. Однажды я приду к тебе с просьбой. Это может произойти где угодно, в любое время и ты мне не откажешь, что бы я не попросил.       Не могу не признать, что его высказывание заставляет понервничать. «Подводные камни» есть в любом контракте, а поскольку я заключаю договор с профи по обману, подозреваю, здесь их будет навалом. Лучше уточню сразу…       — А если откажу? Что со мной будет?       — С тобой ничего, а вот твоему красавчику достанется, — меня одаривают милой, но чертовски смертельной улыбкой. — За то количество бабла, которое он с собой унёс, желающих оторвать ему башку целая очередь, и в моих силах сделать так, что каждая мразь в этом штате узнает настоящее имя вора. Проблем будет столько, что никакая банда его не спрячет, но… если ты согласишься, то вполне сможешь отсрочить его печальный конец.       Крис не скрывает, что безумно рад такому раскладу. Он сияет от одного упоминания скорой кончины Дредда, отчего мне легче не становится, как и от мысли, что мой парень промышляет взломом чужих сейфов.       — Да о какой сумме идёт речь?! — без зазрения совести взвываю на всё кладбище. — Все уже достали говорить об этих деньгах! Сколько они украли? Двадцать тысяч, пятьдесят?       — Полмиллиона. Или пару миллионов, — горькая правда сваливается как снег на голову. — Я точно не помню, но много.       Мамочки…       Я хоть сейчас прилягу в одну из могил. Неудивительно, что Джон прочёсывал все ближайшие города. За такие бабки я бы сама перерыла весь штат.       Стоун, что же ты натворил…       — Ну так что? — договор по-прежнему не заключён, в связи с чем его инициатор с нетерпением вышагивает мне на встречу. — Это справедливая цена за полученную информацию. Я храню твои секреты, ты хранишь мои, и общими усилиями никто и никогда не узнает о нашем тёмном прошлом. При необходимости я могу даже помочь тебе зарыть труп Марка. Я готов молчать обо всём, о чём ты попросишь. А ты… готова?       Перед глазами мельтешит протянутая рука Реймонда. Пожав её, я вступлю в тайный сговор, сойду с относительно честной дорожки на слишком скользкую, но какой у меня есть выбор? Войну не отменить. Мой напарник решительно настроен восстановить справедливость, и я не могу упрекать его за это — причина для мести достаточно веская. Но и дать Стоуну умереть просто так я тоже не могу. Этот идиот мне небезразличен. Значит, придётся пойти другим путём: отныне Крис будет рядом. Я обязана стать для него хорошим другом; таким, кому он доверит свои самые грандиозные планы, после чего, в нужный момент, я смогу сохранить Дредду жизнь. Это на тот случай, если мне не удастся их помирить, но я попробую сделать то, что ещё никому не удавалось.       Уверенно сжимаю ладонь опасного «союзника».       — Если Стоун извинится… это поможет тебе передумать и не трогать его?       По всей видимости, здоровяк оказывается застигнут врасплох. За его молчанием скрывается ничто иное, как многочисленные сомнения: он не допускает и малейшей вероятности, что когда-нибудь Дредд наберётся достаточно мужества, чтобы признать свою вину. Крис вообще не верит в раскаяние, только в причинённое зло.       — После всего, что мы друг другу сделали, вернуться к началу невозможно, — он бросает последний, жёсткий взгляд на могилу матери, затем вытаскивает ключи от машины из заднего кармана. — Ладно, пора валить отсюда, погода портится.       Утренний прогноз не соврал: из ярко-голубого небо быстро превратилось в тёмно-серое.       Мы покидаем кладбище в такой же гнетущей тишине, в какой и пришли. По пути Реймонд настаивает на том, чтобы довезти мою задницу до дома, от чего я не отказываюсь, однако запланированная дорога выходит чуть длиннее, чем должна: нужный поворот, который сэкономил бы лишние пятнадцать минут, оказывается закрыт. Тогда нам приходится ехать в объезд и благополучно застрять недалеко от моста, где из-за начавшейся укладки асфальта на одной полосе образовывается внушительная пробка.       Автомобили двигаются вперёд со скоростью черепахи. Крис находит себе новое развлечение — перескакивает с одной радиостанции на другую и внезапно натыкается на свою любимую песню. Наслушавшись разных, неприятных рассказов, мне кажется диким то, что он начинает громко подпевать.       — Как ты можешь веселиться после всего?       — Да легко. Случившееся с нами — не повод, чтобы ты позволяла мне позориться в одиночку. Подпевай давай!       Клянусь, я понятия не имею, как он это делает. Я не могу ему не улыбнуться, просто не могу.       — Ты тоже чокнутый, — это не вопрос, а обыкновенное умозаключение, возникшее при виде детской беззаботности, с какой Реймонд отыгрывает задорную мелодию пальцами по рулю. Тем временем я разрешаю себе выказать ему своё недовольство. — Можно тебя попросить? Больше никогда не приглашай меня в тачку Итана, где вы трахаете всё подряд.       — Замётано, — согласие поступает подозрительно быстро. — Приглашаю тебя в свою. Ремонт почти окончен.       Пропустив несколько машин со встречной полосы, наш пикап проезжает дальше вслед за небольшим грузовиком.       — И что мы будем там делать? — не подумав, что я вообще спрашиваю, прикрываю окно со своей стороны, чтобы не задохнуться от вонючих выхлопных газов, пока здоровяк хитро пожимает плечами.       — Даже не знаю. Можешь дать мне… что-нибудь списать.       Он смотрит на меня, я непонимающе смотрю на него и вдруг догоняю: я опять с ним флиртовала! Пусть неосознанно, но выглядело это именно так! О, чёрт! Стыдливый румянец мгновенно окрашивает мои щёки в яркий цвет.       — Ты в курсе, как сложно построить доверительные отношения? Между прочим, быть напарниками в миллион раз труднее, чем затащить одноразовую девку на заднее сиденье.       Жалкая попытка отмазаться, но я хотя бы старалась.       — Хм, не знал, что ты причисляешь себя к девицам лёгкого поведения…       — Сбрендил?! Нет, конечно! — с особой важностью скрещиваю перед собой руки. — Я не такая дешёвка, как твоя Лиза. У меня нет привычки скакать из одной койки в другую. И вообще я склонна к длительным отношениям, как будто тебе это не известно!       — Известно, — голова здоровяка преспокойно откидывается на подголовник. — Поэтому быть напарниками нам осталось недолго.       — То есть? Ты нашёл мне замену на занятиях у Тёрнера?!       Эй, это же вопиющая наглость! Мы только сработались и, надо сказать, весьма успешно, но тут он ни с того ни с сего решил послать меня в отставку?!       Вопреки моим наездам Крис думает о чём-то другом. Большинство парней не любят выражать свои чувства: кто-то боится показаться слабым, кто-то — сентиментальным, а этот… его нельзя отнести ни к одной категории. Он ни хрена не боится и, в первую очередь, не боится открыть себя настоящего и впустить меня в своё личное пространство. Его живые, редкие эмоции, виднеющееся смущение не оставляют равнодушной и добавляют ещё больше шарма его обладателю.       — Дело в другом, — он мешкается с ответом, как глупый первоклассник. — Я вроде как подумываю о длительных отношениях, и та девчонка, которой я заинтересовался, наверняка будет ревновать к тебе.       — Оу… — удивить меня сложно, но Реймонду это удаётся. — Очень мило, что ты беспокоишься об этом. Что ж, тогда вперёд, ковбой. Желаю вам счастья.       — Кстати, есть одна проблема и мне нужен твой совет знатока по длительным отношениям. Поможешь?       — Вообще знаток из меня так себе, но я могу попробовать. Говори, что за проблема?       Его положение меняется: слегка приоткрытые губы приобретают привычную лукавую форму, расслабленные плечи напрягаются, а руки плотно обхватывают руль. Дабы окончательно вогнать меня в краску, он бросает в мою сторону весьма откровенный взгляд и улыбается.       — Как убедить её в том, что мы хреновые напарники?       От звука столь невинного голоска становлюсь пунцовой, как свежесваренный рак, даже хуже. Господи, на кой чёрт мы затеяли этот разговор?! Как отмотать грёбаное время назад?!       — Э-э, будем считать, что я этого не слышала, — перевожу внимание на топорщащуюся из кармана дверцы жёлтенькую тряпку для протирания стёкол, понадеявшись, что на этом конфуз закончится, но как бы не так. Реймонд принимается подкалывать меня своими песнопениями.       — If you wanna be my lover, you gotta get with my friends…       — Прекрати.       — Make it last forever, friendship never ends.       — Ты поёшь ужасно! — злобно рычу на него, а потом замечаю, что он ведёт машину, совершенно не глядя вперёд. Ну просто ребячество! — Вместо этого лучше смотри на дорогу или куда тебе там надо, только не на меня!       — Ты сама на меня смотришь, — засранец не придумывает ничего умнее, чем просто «перевести стрелку».       — Всё! Не смотрю!       Отворачиваюсь лицом к окну с целью остановить его приколы, а так же для того, чтобы разорвать неприлично долгую зрительную связь, от которой температура тела почему-то подскакивает. Не так часто мне доводится испытывать стеснительность с кем-то, кроме Дредда, и всё же у напарника есть такая же удивительная способность ставить меня в неловкое положение.       Музыка в машине сходит на нет. Помимо молчания я бы рада послушать что-нибудь ещё, но из всех репертуаров Реймонд выбирает самый запретный.       — Насколько у вас с ним всё серьёзно? Только честно.       Поборов острое желание взглянуть на него, отвечаю максимально правдиво и без лишних подробностей.       — Да не знаю. Я не всегда его понимаю, а ещё я не понимаю, почему обсуждаю это с тобой.       — А с кем ещё тебе это обсуждать, чтобы не приходилось вываливать на других тонну лжи? — слева раздаётся чертовски верное замечание, навевающее лёгкую грусть.       У меня и вправду нет возможности обсудить с кем-то Стоуна. Он — долбаное табу, так что иногда я позволяю себе обсудить с подругами Чарли — моего вымышленного парня с кристально чистой репутацией, только и в этом случае сильно не разгуляешься. Я никогда не рассказываю о нём больше, чем положено, — не хочу ошибиться. Я всегда должна думать, что говорю и как говорю, а теперь, впервые за всё время, мне не нужно подбирать «правильные» слова. Я могу не врать.       — Ладно, с ним не так легко, как…       — Со мной? — самодовольно перебивает Крис. — Не стесняйся говорить правду.       — Верно. Как с тобой, — с тяжёлым вздохом принимаю этот факт. — Разве тебе не будет неприятно слушать о нём?       — Мне неприятно видеть, как он тебя унижает. Ты достойна кого-то получше, чем обыкновенный трус, боящийся признаться друзьям, что у него появилась девушка.       Из-за нежелания некоторых водителей пропускать друг друга, на дороге возникает мелкий конфликт, и я стараюсь отвлечься на него. Упрёки здоровяка ранят. В голове просыпается голос, кричащий о том, что отчасти он прав: я достойна человека, который не будет мешать меня с дерьмом в те моменты, когда ему необходимо спасти свою задницу; который не станет кидать меня только потому, что ему страшно взять на себя ответственность. Но я вляпалась в неординарный случай, где простые решения не действуют, и пока что не могу этого изменить.       В следующий миг в мой адрес поступает необычная просьба:       — Не могла бы ты ненадолго пригнуться?       Это ещё что за прикол? Скептично нахмурившись, вполглаза осматриваю встречный поток, двигающийся с моста. Ну и от кого же я должна спрятаться? Ближе всего к нам располагается красный «Минивэн» с женщиной, говорящей по телефону за рулём. Ничего критического, если не брать в расчёт молодую девушку, сидящую рядом. Вот на её лице читается особая симпатия к моему водителю.       Столько шума из-за этого?!       — Неужто там одна из тех, кому ты в шутку пообещал вечную любовь и не сдержал слово? — глумливо хлопнув Реймонда по сгибу локтя, я тут же теряю интерес к одной из его бывших или будущих пассий и возвращаю взгляд в противоположную сторону. Если вонючий грузовик поторопится, мы вполне успеем проскочить на зелёный сигнал светофора. Конечно же, ни наш пикап, ни все стоящие позади тачки не успевают повернуть направо, тогда, чтобы не дожидаться окончания поездки, подумываю задать главный вопрос сейчас. — Пока мы не приехали… скажи, кто в банде главный? Я уже знаю, просто мне нужно подтверждение.       — Джейн, серьёзно, лучше пригнись.       — Я не собираюсь прятаться от твоих тёлок. Ответь уже, кто у них главный, и я отстану!       — Главный сейчас смотрит на тебя!       Вздрагиваю от резкого тона напарника и со сжимающим сердце страхом медленно поворачиваю голову. Кажется, я никогда больше в своей жизни не буду улыбаться, смеяться и прикасаться к представителям другого пола. Вместо того «Минивэна» стоит чёрный «Мустанг», а на месте губастой вертихвостки сидит Стоун, при виде ледяных глаз которого хочется сдохнуть.       — Твою мать… — машинально стекаю вниз по сиденью. В этом нет никакого смысла, — меня заметили, — но смотреть на Дредда оказывается ещё страшнее, так что уж лучше я буду изображать идиотку, спрятавшуюся под автомобильным ковриком.       Почему он не на занятиях?! Историю никто не отменял!       — Он тебе не доверяет, — с дюжинной смелостью Крис посылает задорную ухмылочку в адрес давнего соперника.       — Не мудрено, я же с тобой, когда обещала ему этого не делать!       Паника захватывает меня в свои здоровенные лапы, тогда я начинаю отсчитывать секунды, поочерёдно сменяющиеся на таймере светофора.       Пятнадцать…       Четырнадцать…       — Не подозревал, что он такой ревнивый.       Откуда-то из-под полы шикаю на здоровяка:       — Тебе жить надоело?! Перестань на него таращиться!       — Я его не боюсь, а вот ты в большой опасности, — сурово предостерегает он, продолжая играть в гляделки со смертью. — Видела, как Стоун только что поднял глаза и опустил?       Конечно! У меня же здесь специальное окошко для слежки за психами!       — Нет, не видела и не хочу, а что?!       — Я знаю этот взгляд: твой красавчик в ярости. А поскольку нападать на тебя уже вошло у него в привычку, одной ссорой ты не отделаешься. Кстати, можешь вылезать, он уехал.       Я бы не спешила с выводами и на месте напарника проверила бы, нет ли за нами слежки. Как только пикап сворачивает вправо, неуверенно вползаю обратно на сиденье и первым делом достаю мобильник. Там пока глухо и чёрт знает, хорошо это или плохо. Дрожь, страх и ощущение нехватки воздуха сохраняются вплоть до дома.       Припарковавшись возле тротуара, вместо прощания Реймонд напоминает мне о том, что считает действительно важным.       — Что бы Стоун тебе не говорил, помни: мне нужен он, а не ты, но из-за того, что ты с ним, рано или поздно возникнут… трудности, и я очень прошу тебя не вставать между нами, иначе я не смогу гарантировать, что ты тоже не пострадаешь. Я бы этого не хотел. Ты нравишься мне, в первую очередь, как человек, и со своей стороны я сделаю всё, чтобы тебя это не затронуло, — его ладонь придвигается к моей. Аккуратно, без лишней резкости она ложится сверху. Это прикосновение с последующим, едва ощутимым поглаживанием носит отнюдь не дружеский характер, но я и не думаю его пресечь, потому что это не попытка меня склеить, а попытка успокоить. Крис словно обволакивает меня своим тёплым взглядом. — Будь с ним поосторожнее. Если что-то случится, ты всегда знаешь, где меня найти.       Угукаю в ответ что-то невнятное и выхожу из машины. Смотря на отъезжающий пикап, я зачем-то задумываюсь: как бы всё повернулось, встреть я его раньше Стоуна?       А тем временем в прогнозе погоды всё-таки появляется ошибка. Обещанный грозовой шторм будет не единственным, что обрушится на Миддлвиль. Сюда надвигается смертельный ураган, и придёт он по мою душу…