ХУЛИГАНЫ

      — А как тебе это? — Сьюзен машет передо мной очередным нарядом.       Признаться честно, я не запомнила ничего из того, что она показывала, так как всё это время пялилась в телефон, гоняя недавнюю переписку уже по миллионному кругу.       Чарли: Немедленно верни свои уродские тряпки и больше никогда, слышишь, никогда не надевай на себя эту хрень!!!       Я: Уродских тряпок больше нет, а в чём дело? Чем тебе не нравится эта «хрень»? По-моему, выглядит она очень мило.       Чарли: «Мило» дрочить на плюшевого мишку, а то, что из-за тебя я превратился в недоразвитого кретина, у которого в мыслях одна порнуха, ни черта не мило. Завязывай! Моя выдержка не резиновая!       Я: Похоже, ты чем-то болен. Дезориентация, проблемы со зрением, повышенная возбудимость — довольно опасные симптомы. Нужно что-то с этим делать, иначе такими темпами тебе понадобится поводырь или успокоительное.       Чарли: Такими темпами тебе понадобится охрана.       Я: Речь сейчас не обо мне. Как можно относиться к своему здоровью настолько безответственно? А вдруг с тобой что-то серьёзное? Может, стоит обратиться ко врачу?       Чарли: Если тебе вздумалось поиграть со мной в доктора, лучше сразу надень на себя побольше одежды. Это задержит меня секунд на десять, пока я буду её рвать, а ты, возможно, успеешь шарахнуть мне по башке чем-нибудь тяжёлым. Так или иначе, я тебя достану.       Я: Окно всё ещё открыто.       Чарли: Денстон, ты самоубийца? Не очень-то умно приглашать к себе неудовлетворённого парня, единственным желанием которого является содрать с тебя трусы.       Я: Но ты же не такой, значит мне ничего не угрожает.       Чарли: Как сказать… «Кое-что» угрожает, поэтому в целях собственной безопасности лучше не подходи ко мне.       Я: Я только хотела сказать, что в субботу вечером предки сваливают на юбилей. У Сьюз тоже какие-то планы. Страшно оставаться одной в таком большом и пустом доме…       Чарли: Издеваешься?! Я как бы пытаюсь не быть озабоченным козлом!       Я: Ну и ладно, просто подумала, что тебе действительно плохо, но раз ты считаешь себя полностью здоровым…       Чарли: Заткнись. Я очень болен. Во сколько они вернутся?       Я: Стоун, мне казалось, среди твоих навыков есть умение не поддаваться на провокации. Очевидно, этот урок у Коллинза-младшего ты прогулял. Какая жалость… P.S. Они вернутся очень поздно.       Чарли: Я проведу тебе бесплатную демонстрацию других своих навыков. P.S. Ты об этом пожалеешь…       Засранец так и не сказал, о каких других навыках шла речь, сколько бы я не выпытывала! Как так вообще можно?! Мне же интересно!       В отместку за это я постоянно припоминаю ему недавний момент, из-за которого и началась вся эта переписка: я стояла возле Эллин, упираясь локтями в её парту, и сравнивала ответы в домашке по английскому, когда в дверях класса показался Дредд. Мы бегло переглянулись, после чего его глаза тут же ринулись вниз сканировать мою тесную юбку и полуголые ноги. Та показушная холодность, которую он всегда бережёт для меня в таких случаях, мгновенно трансформировалась в отчётливое желание. Обычно оно остаётся за кадром, но в этот раз Стоун окончательно растерял весь контроль над собой. Он просто стоял и пялился на мой зад как голодное животное, не скрывая своих настоящих потребностей. Вскоре где-то за дверью послышались знакомые голоса, что послужило началом страшной паники. Кое-кто внезапно осознал, что его реальное отношение ко мне вот-вот станет достоянием общественности, и не придумал ничего лучше, чем сбежать с места преступления.       Знал ли он, что его ждёт полный провал? Наверное, нет. Но то, как он чуть не снёс чужую парту, когда вмазался в неё коленом, было жутко смешно. Алекс, конечно же, не упустил шанса поржать над его неуклюжестью и благополучно посоветовал вытащить глаза из жопы. Тогда я и получила эти сообщения с весьма агрессивным содержанием.       После того, как этот похотливый дурак смёл к чёрту один из важнейших барьеров, удерживающих нас на безопасном расстоянии друг от друга, наши отношения вступили в самую сложную фазу, когда находиться рядом взрывоопасно, а порознь и того хуже. Мне до жути понравилось играть с ним в эти игры, дразнить своими маленькими провокациями. Знаю, нехорошо распалять и без того заведённого парня, но как тут остановишься, если тот самый парень держится от тебя подальше. Стоит к нему подобраться, как он тут же начинает беситься и твердить, чтобы я больше к нему не приближалась. Видите ли, теперь, узнав некоторые детали из моего прошлого, он не хочет торопить события.       Опять врубил долбанного рыцаря!       Хуже только другое: вечерние прогулки пришлось отменить. Мама закатила целую тираду на тему, что я перестала уделять должное время учёбе, а с такими оценками меня хрена с два куда примут. Спорить с ней я не стала. Всё-таки она права, да и мне бы не хотелось давать ей повод запереть меня дома и совсем лишиться встреч со Стоуном. Мы и так не оставались наедине с того момента в моей комнате.       Та ночь изменила многое, в том числе и моё отношение к близости, но в первую очередь отношение к нему. Терпение, которое Дредд проявил, та поддержка, которой я от него никак не ожидала, сполна доказали, что на него можно положиться. Подсознательно я начинаю верить, что однажды он сможет принять новость о Марке, но ради его же блага отодвигаю этот день подальше. Во-первых, Стоун катастрофически вспыльчивый, и как он отреагирует на правду предсказать очень сложно. Во-вторых, меня останавливает ещё и то, что он непременно ввяжется в мои проблемы, не останется в стороне, когда того потребуют обстоятельства. Несмотря на всё, я надеюсь, что Луис успеет посадить подонка раньше, и никто из нас больше никогда не увидит Марка Мейсона.       — Алло! Да что с тобой?! — сестра с психу швыряет платье мне в лицо.       В конце концов, мне приходится обратить на него внимание: нежно-фиалковый цвет, сплошные рюшки, цветочки и всё то дерьмо, что она любит.       — Да, вот это ничего.       — Ты даже не взглянула! — с глубоко возмущённым видом Сью взбирается на кровать. — В чём дело? Ты как накуренная!       Издаю абсолютно дурацкий смех, из-за чего этот мини-монстр только больше звереет. Я не курила часов шесть, но не могу с точностью гарантировать, что мама не подсыпала марихуаны в кексик, поскольку меня реально торкает. Я совсем позабыла, что значит быть влюблённой. Ты постоянно пребываешь в таком дебильном состоянии, будто и вправду под наркотой. Готова поклясться, что те самые зайчики с радугой скачут повсюду!       Только один зайчик сильно выбивается из общей картины.       — Да успокойся уже! — скинув с себя руки сестры, переворачиваюсь на другой бок, чтобы уткнуться носом в подушку, которая, как мне кажется, всё ещё хранит аромат ночного гостя. — Вы идёте в кино, а не на показ мод. Оуэну плевать, во что ты вырядишься. Он будет считать тебя красивой даже в мусорном мешке.       И тут я не преувеличиваю. Один чёрт знает, что он нашёл в мелкой, избалованной ведьме, но Оуэн поклоняется ей как божеству. Либо он до хрена бесстрашный, либо мазохист, которому нравятся маленькие куколки с румяными щёчками, повышенным чувством голода и безграничным желанием вынести кому-то мозги.       — Ну ты и коза!       Прихватив с собой половину своего гардероба, Сьюзен с гневными воплями вываливается в коридор. Её истерика продолжается уже несколько дней. Оказывается, в тот вечер, пока я извинялась перед Стоуном по телефону, рок-звезда успел пригласить её на официальное свидание, попросив перед этим разрешения у наших родителей. Вот кто здесь самый настоящий псих! Несмотря на риск быть убитым отцом, Оуэн всё же добился своего — первого официального свидания с моей сестрой, так что теперь она страшно боится не оправдать его ожиданий. Признаться честно, я тоже слегка побаиваюсь, ведь моя малявка понятия не имеет, что такое взрослые отношения. Весь опыт Сью ограничивается прыщавым Томасом, с которым они пару раз подержались за ручку, ну и разок обменялись слюнями, а Оуэн — это совершенно другой уровень. Такие парни на дороге не валяются. Если она его упустит, то только по собственной глупости.       Воспользовавшись минуткой долгожданной тишины, я пытаюсь настроить себя на написание мотивационного эссе для колледжа, потому что с вероятностью девяносто девять и девять процентов Стоун снова проникнет в мои мысли в ближайшее время. Кстати, меня можно поздравить: я, наконец-то, выбрала несколько вузов. То есть как выбрала… Я сделала это наугад. Просто написала их названия на клочках бумаги и с закрытыми глазами вытянула пару штук. Ладно, я понятия не имею, как их вообще выбирать, и где бы я хотела учиться! Пока все одноклассники строили грандиозные планы на будущее, моё будущее ограничивалось выбором похоронного венка, а сейчас у меня внезапно появился шанс, с которым я понятия не имею, что делать.       Чёрт, всё-таки нельзя решать свою судьбу таким способом. Время до подачи документов ещё есть, значит придётся подумать над этим получше.       За дверью слышится стук каблуков. Мама в чёрном коктейльном платье до колен заходит в мою комнату, всовывая по пути длинные золотые серьги в уши.       — Проследи, чтобы твоя сестра вернулась не очень поздно.       — В девять! — отцовский бас вовсю гремит из соседней комнаты.       — Почему?! — по коридору разносится громкий вопль отчаяния. — Мне же не пятнадцать!       — Ну хорошо-хорошо! В половину десятого!       — Мам, ну скажи ему!       Не проходит и секунды, как маленькое торнадо врывается к нам и сходу повисает на матери.       Со злостью захлопываю ноутбук. Интересно, кто-нибудь в этой семье слышал о таком понятии, как личное пространство? Могу я, блин, хоть немного побыть одна и подумать о том, что делать со своей никчёмной жизнью?!       — Зайка, дай ему время смириться с тем, что ты уже взрослая, — прислонившись виском к макушке сестры, ма хитро усмехается. — Юбилей будет проходить в гольф-клубе, а ты знаешь, что происходит с папой, когда он видит клюшки для гольфа.       Глаза Сью начинают искриться надеждой.       — Мне можно вернуться позже?       — Чур я тебе этого не говорила, — заговорщическая интонация грозы дома в два счёта сменяется более строгой, когда дело доходит до старшей дочери. — А ты что будешь делать?       Как бы мне не хотелось довести одного красавчика до белой горячки, теперь ничего не выйдет. Когда моё голодное внутреннее «я» шантажом заманивало его к себе домой, на эмоциях я напрочь позабыла о том, что обещала принять участие в одном пьяном дебоше, так что…       — Если вы все когда-нибудь уйдёте из моей комнаты, я попытаюсь дописать идиотское эссе, а потом сгоняю к Аннет на пару часиков, — произношу это с самой премилой улыбкой, от которой зубы сводит. — Я позвоню, когда вернусь.       — Ну хорошо…       Мама до сих пор отрицательно реагирует на посиделки у Аннет, но хотя бы не высказывает это вслух.       Сегодня суббота, в конце концов! Я имею полное право вытворять всякую безрассудную хрень!       Вскоре время переваливает за пять вечера, и первая парочка покидает дом. Загородный гольф-клуб «Уэстерн Гринс», где они будут тусоваться среди кучи занудных страховщиков, находится далеко за Гранд-Рапидсом, значит ждать их назад можно не раньше полуночи. Чудненько. Возможно, я ещё успею встретиться со Стоуном, если свалю с девичника до наступления той стадии, когда меня понесёт признаваться ему в любви.       Стоило предкам укатить на праздник, как планы с написанием эссе мгновенно покатились в задницу. Сестра тут же взяла меня в оборот, заставив перерыть весь её шкаф в поисках лучшего наряда. Надо ли говорить, что моё мнение никто так и не учёл? Около получаса я слушала, как Сьюзен критикует все свои шмотки, потом подавала ей носовые платки, чтобы утереть сопли, когда ей взбрело в голову, что ничего из одежды не подходит для первого свидания. В смысле ничего? Да в её барахло можно нарядить половину штата!       В какой-то момент самообладание решило помахать всем ручкой и выйти за дверь. Чтобы не тратить драгоценное время на никому не нужные припадки, я сдуру брякнула, что Оуэна привлекают простые девчонки в кроссовках, рваных джинсах и разношенных кофтах, а не подиумные фифы на пятнадцатисантиметровых каблуках. В мозгу сестры тут же загорелась опасная лампочка, сигнализирующая о возникновении в черепушке новых, пугающих идей. По крайней мере, наряд нашёлся сразу. Спустя полчаса я, наконец-то, наблюдала, как она дефилирует вниз по лестнице в подранных на коленках белых джинсах и бледно-лиловом пушистом свитере.       — Как я выгляжу? — Сью вертит головой, осматривая себя со всех сторон, отчего её кудри то и дело норовят прилететь мне в рожу.       — Как маленький цыплёнок, — издевательски хихикаю, чтобы утолить свою жажду мщения за вновь исчезнувшие сигареты, и, кажется, немного перебарщиваю, поскольку сестра начинает думать, что выглядит как-то не так. Ещё немного и у неё начнётся второй приступ истерии, который уже никто не переживёт. Именно поэтому я спешу исправить ситуацию словами поддержки: — Ты правда супер. Оуэн будет в восторге, вот увидишь.       Словно в подтверждение моих слов с улицы доносится рёв мотора, а сестра сразу же кидается к окну в гостиной. Закатив глаза, я спокойно двигаюсь следом, встаю у неё за спиной и ловлю приличное удивление. Чумовой спортивный байк, мать вашу, только что припарковался возле нашего дома!       Сью прилипает к стеклопакету. По нему вот-вот потекут её слюни, а всё из-за того, что невероятно красивый Оуэн шагает по дорожке в сторону крыльца. На нём всё та же кожаная куртка, но никаких рваных джинс, смешных принтов на футболке или беспорядка на голове. Волосы уложены, белая рубашка, идеально облегающие чёрные штаны и кеды. Так и вижу его на обложке «Rolling Stone».       — Чёрт, я кое-что забыла. Задержи его! — Сью, как умалишённая, отпихивает меня с пути, а сама кидается к лестнице.       — Зачем?! — ору ей вдогонку. — Он же не грабить нас пришёл! Сейчас же вернись!       Мой скептический возглас остаётся без ответа, а наверху уже слышен жуткий грохот ящиков. Господи, неужели она решила переодеться?! Сдаётся мне, что Сьюзен слишком боится той ответственности, которую на неё налагают эти отношения. Всё-таки ей придётся забыть про свои детские капризы, стать взрослой, чего она как раз делать не планировала. А пока она так усердно скрывается наверху от неизбежности, встречать её судьбу отправляюсь я.       Открываю дверь прежде, чем Оуэн успевает позвонить. Ещё с порога чую, как вкусно от него пахнет, да и вообще он симпатяжка. Вердикт таков: сестрёнка сожрёт его задолго до того, как они окажутся в кинотеатре, ну а сейчас, пока от него не успели откусить кусок, мы совершенно по-идиотски пялимся друг на друга.       — Дежурила под дверью? — рок-звезда недоверчиво хмурится.       — Ага… — с поразительной невозмутимостью скрещиваю руки, в ответ на что он приветливо улыбается.       — Давно?       — С тех пор, как в прокат вышел «Крепкий орешек». Как видишь, я оказалась крепче, — глянув ему за плечо, заинтересованно пялюсь в сторону скоростного монстра. — Клёвый байк. У кого угнал?       — Это подарок на восемнадцатилетие.       Приходит моя очередь хмуриться.       — И кто же дарит такие подарки?       — Дредд.       Высовываюсь на крыльцо, чтобы получше рассмотреть так называемый «подарочек». Я, конечно, мало что понимаю в игрушках для мальчиков, но эта игрушка выглядит недешёво. А на двадцать один год он ему тогда что подарит? Собственное государство?       Мои размышления перебивает скромный вопрос:       — Зайти можно? Или ты собралась пальнуть в меня из лука?       — Папа забрал его с собой. Травмат будет надёжнее, — медленно сдвигаюсь к стене, освобождая путь для Оуэна, при этом не забываю хитро поиграть бровями. — Да не бойся, проходи. Он заряжен только наполовину.       — Спасибо, ты меня успокоила, — с искренним смехом рок-звезда переступает порог и сразу оглядывается. — А где Сьюзен?       В поисках валидола, шоколада и всего того, чем можно успокоить расшалившиеся нервишки, потому что она до усрачки боится идти с тобой на свидание.       Разумеется, вслух я этого не говорю. Если судить по дёрганным движениям, её кавалер нервничает не меньше, а то и больше. Я что, сегодня всех должна успокаивать?! Надоели!       — Переехала в Канаду вчера вечером, — для достоверности делаю до жути каменное лицо, от которого парня сестры хватает самый настоящий удар.       — Что?! — почти выкрикивает он, застыв едва ли не в ужасе.       — Предки тут подсчитали бюджет на следующий месяц, и, как выяснилось, им не по карману содержать одновременно двух дочерей, поэтому от одной из нас было решено избавиться. Эта новость далась всем нелегко, но так мы сможем сэкономить кучу денег на еде и отложить их мне на колледж, а ма, наконец, исполнит давнюю мечту и сделает из комнаты сестры спортзал. Правда круто?       Я жду, когда Оуэн оценит мой прикол или хотя бы засмеётся, но что-то идёт не по плану. Его глаза с каждой секундой становятся всё шире и шире, а сам он просто стоит с раскрытым ртом, полностью утратив способность говорить.       Никто не сомневался в моём умении врать, но насколько же сильно надо было втюхаться в мою сестру, чтобы купиться на такую откровенную чушь и действительно решить, что мама с папой могли сослать её к чёрту на куличики?       — Боже, люди, да что с вами? Это была шутка! — на какой-то миг во мне растёт огромное желание двинуть ему по башке для возобновления связи с мозгом, который он напрочь растерял. Насмешливо фыркаю, шлёпнув друга по плечу. — Дыши, рок-звезда. Она сейчас спустится…       Всё. На сегодня с юмором покончено.       Оставляю ошарашенного Оуэна ждать возле лестницы, а сама двигаю на кухню попить воды, пока кто-нибудь в этом доме не заработал сердечный приступ моими стараниями. Эти двое совсем кукухой поехали. Одна, по всей видимости, сейчас глотает успокоительное, а второй чуть не откинулся, решив, что объект его мечтаний свалил из страны без предупреждения. Впрочем, я могу их понять. Когда Стоун позвал меня на свидание… нет, не так… когда он выманил меня угрозами, я психовала похлеще Сьюзен. Да мне под землю провалиться хотелось! Вне сомнений, меня достали бы и там. В моём случае всё вообще намного сложнее. В отличие от Дредда, Оуэн хотя бы не псих…       На обратном пути решаю захватить водички и для несчастного влюблённого. Зря только чашку тащила, поскольку он уже не выглядит таким уж несчастным: на лице сияет блаженная улыбка, а вместе с тем его взгляд быстро наполняется жизнью. Всего-то стоило моей младшей сестре изящно спуститься по ступенькам.       Всегда знала, что мелкая зараза даже мертвяка из могилы поднимет.       — Привет, — кокетливо хлопая ресницами, протягивает она безумно ангельским голоском.       Почти неслышно подкрадываюсь к этим голубкам, замираю за углом возле двери из кухни, чтобы случайно не нарушить столь важный момент. Ну и, само собой, втихаря подглядываю.       В конце концов, к Оуэну возвращается слабый дар речи.       — Привет, — и не вооружённым глазом видно, как он пытается подобрать лучшие слова для того, чтобы передать всю степень своего восхищения. — Ты выглядишь просто…       Сью плавно превращается в спелый помидор, кое-как выдавливает едва слышное «Спасибо», а я в который раз убеждаюсь, что Оуэн счёл бы мусорный мешок на ней шедевром искусства.       Закончив с обменом любезностями, рок-звезда подаётся вперёд. Очевидно, он собирался поцеловать её в губы, но из-за моего присутствия, которое они, к несчастью, замечают раньше положенного, сам поцелуй выходит ужасно неловким.       Не смеяться. Только не сейчас.       Ради всего святого, заткнись…       Как гром среди ясного неба, чудовищное похрюкивание разносится по всей прихожей. Понятия не имею, как я это допустила. Плотно сжимаю губы в ту секунду, когда сестра резко поворачивает ко мне голову с невозможно злым лицом.       — Что это сейчас было?!       — М-м? — фирменный закос под дуру приходит в действие. — Ты про что?       — Этот звук!       — Какой звук? Я ничего не слышала…       Незадачливо покачиваюсь туда-сюда, улавливая на себе гигантские волны гнева. Не окажись здесь Оуэна, я бы давно схлопотала по башке, но, к счастью, он здесь, а перед ним ни в коем случае нельзя выставлять себя с худшей стороны. Тогда Сью грозно хватает беднягу за руку и ведёт на выход. Или на экзекуцию. Хрен её разберёт с таким-то настроением.       — Во сколько ты вернёшься? — не самым вежливым тоном интересуется она, просовывая ноги в белые кроссовки с новенькими розовыми шнурками.       Истинный джентльмен в мгновение ока оказывается у неё за спиной, помогает надеть куртку, в то время как я стою сбоку, навалившись на входную дверь, и любуюсь этой картиной.       — Пока не знаю. Аннет предложила мне и Эллин устроить девичник, так что мы вдрызг напьёмся, покурим травки и перетрём вам все косточки, — посылаю в адрес Оуэна глумливую улыбочку. — Держись, рок-звезда, тебе тоже достанется…       К великому облегчению, на этот раз он распознаёт прикол и поэтому отвечает мне с той же доброжелательностью.       — Только не перестарайтесь. Кстати, ты отлично выглядишь. Говорю это на тот случай, если я пойду в списке ваших жертв первым.       — Хм, ты только что заработал себе плюсик…       — Всё, отстань от него! — сестра вклинивается между нами, распахивает входную дверь, чтобы вытащить рок-звезду на крыльцо, а мне прилетает её злобный бубнёж. — Раньше десяти не жди! И не звони мне по всякой фигне, ясно?!       Пф-ф, не так уж и часто я ей звоню! Ну хорошо, допустим, в последнее время это случается чаще, чем обычно, но на то у меня есть причины. А сегодня в моих планах напиться и подоставать Стоуна хотя бы по телефону.       Голубки выходят на улицу, атмосфера которой кажется мне просто идеальной: вечерняя прохлада, кристально чистое небо без единого облачка, полумесяц ярко светится на фоне только прорисовывающихся звёзд, а за домами напротив простирается полоска алого заката. На фоне этой красоты Оуэн и Сью следуют к байку, держась за руки, и периодически посматривают друг на друга влюблёнными глазами.       Он подаёт ей шлем. С гаденькой ухмылкой жду услышать громкие протесты, ведь малявка возилась с волосами не меньше часа, но, к моему удивлению, она безропотно выполняет всё, что ей говорят, даже не огрызается.       — Надо же, кое-кто повзрослел… — тихо говорю самой себе, пока сестра пристраивается к спине рок-звезды и крепко обхватывает его ладошками вокруг талии.       Ничто не способно испортить магию этого вечера кроме собственных опасений. Я обращаю внимание на соседский тротуар — туда, где стоял один мерзкий подонок. С того места он заглядывал в моё окно, а затем и вовсе залез в наш дом, где мы чувствовали себя в безопасности. Он следил за Сьюзен и за мной.       Главарь банды не даёт мне покоя, так же как и его намерения. Стоун утверждает, что волноваться больше не о чем, но перестраховаться бы не помешало…       — Оуэн! — выкрикиваю я с крыльца. — Можно тебя на секунду?       — Чего тебе опять от него надо?! — Сьюзен стаскивает шлем, окончательно плюнув на свою причёску.       — Не твоё дело! Я тут старшая сестра и могу делать всё, что захочу, даже тырить твоего парня!       Несмотря на громкие возмущения пассажира сзади, рок-звезда слезает с мотоцикла и идёт ко мне. Озвучиваю первую просьбу сразу, как только он подходит достаточно близко для того, чтобы сестра ничего не услышала.       — Скинь мне смс, когда вы вернётесь, ладно?       — Нет проблем, — Оуэн согласно кивает.       — И ещё кое-что… — перехожу к самой важной части, за которую волнуюсь больше всего. — Ты же по-любому зайдёшь к нам на обратном пути. В общем… можешь проверить дом?       Необычный вопрос мгновенно вызывает у него растерянность.       — То есть как… проверить?       — Ну-у, заглянуть во все комнаты, посмотреть всё ли там в порядке.       Замечательно. Теперь он пялится на меня так, будто я сообщила ему, что недавно обчистила соседей. Во взгляде застывает тревога. Ни с того ни с сего Оуэн поднимается вверх на ступеньку и спрашивает почти шёпотом:       — Джейн, что-то случилось?       Случилось. Ваш босс затеял какое-то дерьмо.       Мне бы очень хотелось открыть рок-звезде правду, только где гарантия, что за мою болтовню ему ничего не будет? Не хватало ещё, чтобы с него три шкуры содрали или отправили на какое-нибудь суперопасное задание. Если я верно истолковала все знаки, сейчас нужно помалкивать, пока говнюк в маске сам не расскажет, чего он от меня хочет.       Выбрав для себя единственно верный приоритет, я выдаю слегка приукрашенную версию, чтобы сбить парня со следа.       — Да ерунда. У наших предков развилась небольшая паранойя. Как-то раз они вернулись домой и обнаружили входную дверь открытой. Им почему-то взбрело в голову, что нас хотели грабануть, хотя на самом деле ничего даже не пропало, просто замок сломался, а дверь распахнуло от сквозняка. Короче, дело пустяковое. Быстренько проверь и всё, так… для общего спокойствия. Сам понимаешь, с меня потом спросят.       Для пущей убедительности испускаю недовольный вздох, как это делают все утомлённые жизнью подростки. Оуэн вроде бы перестаёт улавливать в моих словах опасность и чуточку расслабляется.       — Ладно, проверю.       — Спасибо. Ты сделаешь мне огромное одолжение, — отныне моя душа может быть спокойна; я сказала всё, что хотела, и теперь самое время попрощаться. — Что ж, желаю хорошо повеселиться. Иди, а то эта маньячка тебе мозг сожрёт за то, что ты болтаешь со мной слишком долго.       Рок-звезда оборачивается назад безо всякого страха, только с предвкушением грядущего свидания, и оно слишком явно отображается у него на лице.       — Всё в порядке, — говорит он с какой-то хитринкой в голосе. — Я выдержу.       Это ты так думаешь, красавчик…       Напоследок бросаю взгляд на ту самую маньячку, выпучившую на нас злобные глазищи. Она — мой самый близкий человек, мой лучший друг, ради которого я сунусь и в огонь, и в воду. Несколько последних лет я не позволяла ей что-то решать, совершать собственные ошибки, на которых она могла бы учиться. Думала за нас обеих. Мне казалось, я знаю больше об этой сраной жизни и имею право так поступать, но несмотря на всё, именно Сьюзен учила меня не сдаваться, быть смелой и давать шанс другим людям. Она тоже заслужила шанс быть счастливой.       — Присматривай за ней, Оуэн.       — Ни на шаг не отойду…       Его добрая улыбка, решительные слова действуют как успокоительное. С уверенностью в тысячу процентов могу сказать, что с ним Сью будет в безопасности. Ну а мне надо научиться хоть иногда ослаблять свой сестринский контроль.       Я машу́ им вслед, после чего возвращаюсь обратно в дом, чтобы проверить все двери и окна в мерах предосторожности. Внутренний параноик заставляет осмотреть даже то крошечное окошко вентиляции в ванной. Да, я совсем двинутая и не исключаю вероятности того, что какой-то дебил решит пробраться к нам через вентиляционную шахту! Чёрт, это мне нужно попить успокоительного, которое, к слову, попадает мне в руки минут через двадцать, когда я оказываюсь у Аннет. Если бы кое-кто сразу упомянул, что с нами будет тусоваться «Джек Дэниэлс», я бы припёрлась намного раньше. После пары бокалов огромная рожа Барби под задницей, наконец, перестаёт пугать меня своей улыбкой извращённой садистки.       Само собой, я бы предпочла провести этот вечер со Стоуном, но сейчас он играет в покер с парнями, поэтому мне остаётся только один вариант, и, в общем-то, он оказывается довольно неплох: под рукой пачка чипсов, попеременно сменяющаяся на виски с колой, а по ноутбуку, лежащему в ногах, Уилл Смит в очередной раз спасает мир. А пока он занят делом, мы с Аннет умудряемся накачать непьющую Эллин так, что теперь она валяется между нами на кровати в коматозном состоянии.       — Как дела в колонии строгого режима? — тыкаю в неё пальцем, вынуждая открыть глаза. — Арест ещё не сняли? А то нам очень не хватает тебя по утрам. Только ты могла заставить Сьюзен замолчать.       — Пока нет, — она тоскливо качает головой. — Мама настроена слишком категорично.       Тут даже не поспоришь. Чтобы собрать нас на этой скромной вечеринке, мать Аннет целый час уговаривала миссис Сайлер отпустить дочь из-под надзора. Только после клятвенного заверения, что за нами будут пристально следить, и ни один мальчик не подойдёт к дому ближе, чем на десять миль, Эллин дали добро на вылазку с ночёвкой.       Я, Сьюзен, Аннет — всё это время мы старались не поднимать болезненную тему, чтобы лишний раз не напоминать подруге о произошедшем, но сейчас двоим из нас захотелось высказаться.       — Насильно заставить сделать аборт… — попутно подливая себе «Джека», хозяйка праздника с возмущением перекрещивает ноги в пижамных клетчатых штанах. — Ты уж прости, Эл, но это жесть! Прежде чем гнать на Стива, твоей матери стоило бы с ним познакомиться, тогда бы до неё дошло, что он вовсе не козёл, как его папаша.       — Вот именно, — присоединяюсь я. — Мозги у блондинчика явно на месте, к тому же он не кидалово какое-то. По нему сразу видно, что он не боится ответственности.       Эллин вмиг принимает вертикальное положение и поворачивается к нам лицом.       — Дело не в его отце и не в том, что Стив боится ответственности. Мама запрещает об этом говорить, но… она родила меня в шестнадцать. Парень, с которым она втайне встречалась, сразу же сбежал, как только узнал о беременности. Бабушка с дедушкой разозлились, не разговаривали с ней несколько месяцев и без конца повторяли, что она опозорила семью. В отличие от неё, они не стали требовать избавиться от ребёнка, а наоборот — меня оставили ей как наказание, чтобы она никогда об этом не забыла.       По правде говоря, при одном взгляде на это суровое лицо у меня начинают бегать мурашки. Видеть Эллин разозлённой офигеть как непривычно. Противоестественно. Это то же самое, если бы Папу Римского застукали в каком-нибудь борделе за игрой в «Блэкджек» с наркотой и шлюхами, но даже в этом случае я буду менее удивлена. Что бы не случилось, Эл никогда не злится. Она всегда добрая и такая тихая, что на её фоне мы все кажемся психичками, сбежавшими из дурки.       — Теперь ясно откуда ветер дует, — осторожно посматриваю на Аннет, но та и не собирается осторожничать, в том числе и с выражениями.       — Блин, а я всегда думала, что она просто злобная сучка с комплексом неполноценности. Прости…       Плотно сомкнутые губы Эллин трогает едва заметная улыбка.       — Ничего, иногда я тоже её не выношу. Она пытается доказать, что сможет перечеркнуть ошибки прошлого, если слепит из меня то, о чём будет не стыдно рассказать своим родителям. Только пару лет назад она снова начала с ними общаться; привезла меня им, как на выставку, чуть ли не с транспарантом: «Видите? Я смогла воспитать её без вашей помощи!». И тут такой сюрприз… — обхватив колени руками, подруга опускает на них вновь погрустневший взгляд. — С другой стороны, возможно, она в чём-то права. Появись этот ребёнок, я бы уже не пошла в Йель, Стив не стал бы хирургом, и всё, о чём мы мечтали, изменилось бы. А так у меня будет карьера, которой не было у неё. Именно этого она и хочет — чтобы я выбрала карьеру, а не семью.       — Да плевать, чего она хочет! — ещё сильнее заводится Аннет. Её вискарь плещется в разные стороны, но она всё равно размахивает им туда-сюда. — Тут решаешь ты, а не она! Короче, вот как мы поступим: ты закончишь свой грёбаный Йель, станешь полностью совершеннолетней, и тогда вы с блондинчиком наклепаете ей сразу двоих!       Без каких-либо комментариев я поднимаю вверх свой бокал, к которому тут же прислоняется второй, а на всю комнату звучит радостное:       — Аминь!       Эл тут же перестаёт киснуть и со смехом заваливается обратно между нами, захватив с собой пачку чипсов. Спустя сорок минут мир на экране ноута оказывается спасён, а в комнате слышится тихое посапывание. Пользуясь моментом, пока одна из подруг спит, я подумываю прояснить давно неразрешённую ситуацию.       Тянуть больше нельзя.       — Нет желания подышать воздухом?       — Давай, заодно захвачу себе йогурт, — Аннет отставляет стакан, принимаясь поправлять свой пучок на голове, превратившийся в чей-то кокон за время лёжки.       Единогласным решением мы оставляем Эллин спать дальше, а сами берём два пледа, быстро грабим холодильник внизу и с частью его содержимого скрываемся на заднем дворе, устроившись на стареньких деревянных шезлонгах с двумя пластиковыми баночками клубничного йогурта.       — У меня к тебе разговор, — не дожидаясь подходящего момента, сразу перехожу к делу. — Почему ты всё время спрашиваешь меня о Стоуне?       Не к добру эта странная ухмылка.       — Мне показалось, что ты слегка им увлеклась, — Аннет облизывает ложку, не отрывая от меня глаз. — Или скажешь, что я лгу?       Ну вот, мы всё-таки попались! Говорила же ему, что от этих сумасшедших надо сваливать на другой континент!       Сладкое теперь в горло не лезет. Отпираться бессмысленно, потому как своим молчанием я уже выдала всю правду. Но что конкретно ей известно? Видела ли она нас вдвоём или же просто видела, как я пускаю на него слюни? Во втором случае у меня ещё есть крохотный шанс спасти наш со Стоуном секрет, только как это сделать?       И тут мне вспоминаются слова Дредда, когда я рассказала ему о своём предположении.       «Всего лишь хочу пустить маленький слушок о том, что у Алекса новая тёлка. Это отвлечёт Браун от нас на какое-то время, пока она будет полоскать моему другу мозги».       Чёрт, а ведь его задумка отлично сработала. Аннет действительно забыла про нас. Не насовсем, но ненадолго забыла. Всё бы ничего, если бы не один нюанс: рано или поздно она снова вспомнит, поэтому надо закрыть эту тему навсегда и переключить её на другую…       Я знаю, что делать.       Следующим пунктом по списку закрытая банка с йогуртом отправляется подальше. Складываю перед собой руки и уверенно говорю:       — Ладно, сдаюсь. Он и вправду красивый засранец. Счастлива?       — Я так и знала, — она даже не скрывает, что ждала моего признания. Во взгляде крупными буквами так и мигает слово «Победа».       — Но он всё ещё засранец и встречаться с ним я бы точно не стала, потому что… — выжидаю необходимую паузу, чтобы добавить в следующую реплику больше интриги. — У нас с Чарли всё зашло довольно далеко.       Как назло мне не удаётся скрыть радость и ту чокнутую улыбку, срабатывающую лучше любого намёка, после которого ложка Аннет зависает возле её рта.       — Насколько далеко?       — Вторая база пройдена.       А теперь и сам йогурт летит на хрен, когда она практически подскакивает с шезлонга.       — И ты молчала?! Когда это случилось? Где?       Бинго. Купилась.       — Не так давно, — с хитрющей физиономией закусываю нижнюю губу. — Он влез в моё окно ночью, пока все спали.       — Чёрт, а он рисковый! — выпаливает подруга с восторгом. — Люблю таких!       — От его рискованности у меня скоро будет инфаркт.       — Неважно, зато он хорошо на тебя влияет. Благодаря ему ты стала менее унылой, а ещё ты изменилась.       Я слушаю Аннет и одновременно любуюсь крошечным самолётиком, пересекающим воздушные просторы. Хоть в сегодняшнем прогнозе погоды не упоминалось о надвигающемся шторме, но за то время, пока мы торчали в доме, на улице сильно похолодало.       Подминаю ногами мягкий плед и с сарказмом таращусь на Аннет.       — В лучшую сторону или в худшую?       — Определённо в лучшую. Чарли постарался на славу, — усевшись ко мне лицом, она тоже укрывает плечи, а затем как ни в чём ни бывало сообщает: — И сейчас я говорю о настоящем Чарли, а не о том придурке, с которым ты нас знакомила. Мы же не настолько дуры, чтобы в это поверить…       Какое счастье, что я лежу. Надеюсь, в ближайшие секунды на Землю упадёт астероид и избавит меня от мучений.       Медленно поворачиваю голову, пока что не рискуя что-либо говорить. Да я и не могу говорить, потому что моё сердце сейчас, на хрен, выскочит! Лучше вообще помалкивать и предоставить право первого слова Аннет, заодно сразу станет понятно, кто, по её мнению, и есть настоящий Чарли.       Игра в гляделки затягивается. Морально подготавливаюсь услышать имя Стоуна, которое не звучит даже спустя минуту. Вместо этого мне задают только пару простых вопросов:       — Что с ним не так? Почему ты его прячешь?       Вид подозрительно серьёзный, но не осуждающий, просто какой-то беспокойный. Странно. Раз она знает, что Чарли — это Дредд, тогда почему до сих пор об этом не сказала? И на фига спрашивать, с какой целью я его прячу, если причина и так очевидна? Нет, что-то не сходится.       Мозг складывает два плюс два. Получается, что Аннет не в курсе настоящего имени Чарли, в противном случае она бы вряд ли смолчала насчёт моего романчика с местным психом. Едва я нахожу повод для спокойствия, как он мигом испаряется, ведь чужое незнание не освобождает меня от предстоящего разговора. Что-то ответить всё равно придётся…       — Он не понравится Сьюзен, — честно признаюсь я, стараясь не затрагивать ничьих имён. — После моих прошлых отношений она негативно воспримет любого парня, а этого особенно.       — Дело в том Марке, о котором ты не говоришь? — с осторожностью спрашивает Аннет. — Чарли тебе чем-то его напоминает?       Супер! Она даже об этом помнит, хотя имя Марка упоминалось лишь пару раз! Меньше всего мне бы хотелось переводить тему на этого ублюдка. Я думаю, усиленно прикидываю, как мне съехать с неприятных расспросов, только стоит ли? От того, что Крис узнал о Марке, не изменилось ровным счётом ничего. Не стало лучше или хуже, всё осталось по-прежнему. Марк не пришёл за мной, не узнал. Пусть я не стала бояться его меньше, но, по крайней мере, мне стало легче от того, что я больше не остаюсь со своей болью один на один. Наверное, в сложившихся обстоятельствах я могу открыть подруге немного правды.       — И да, и нет. Моментами в Чарли проскакивает что-то такое, что меня очень настораживает, но в целом ты права — дело в Марке. Не спрашивай, что произошло, просто знай: эта тварь превратила мою жизнь в ад, поэтому мы оказались здесь. До него я не была такой шизофреничкой, как сейчас. Тогда я была весёлой, у меня было много друзей. Я обожала наряжаться, ну там… платья, каблуки, косметика. Мне казалось, если буду выглядеть старше, он обязательно меня заметит, а когда это случилось, я уже не знала, как выбраться из этого кошмара. Из-за Марка люди стали меня пугать. Я совсем перестала верить во что-то хорошее, а потом пообещала себе завязать с парнями навсегда.       Поднимаю глаза на Аннет: она не выглядит счастливой. Моя пламенная речь и подробности о бывшем свели всё её ликование к абсолютному нулю.       — Теперь всё ясно. Чарли нарушил твой план.       — Причём основательно, — нервно хохотнув, я всё-таки решаю сожрать йогурт, чтобы слегка успокоиться. Сдираю фольгу, запихиваю первую ложку в рот, параллельно с этим задумываясь об одной мелочи, о которой действительно стоило бы спросить. — Сью что-нибудь говорила после того шоу уродцев?       Подруга недвусмысленно вздыхает.       — Говорила…       — И?       — Она немного обижена на тебя и не понимает, почему ты не хочешь ей всё рассказать. Нам с Эл пришлось провести с ней кое-какую беседу, чтобы Сьюз дала тебе шанс самой открыться. Ей это, конечно же, не понравилось, но она согласилась подождать и не давить на тебя.       Клубничная жижа в два счёта даёт задний ход. Сьюзен будет ждать?! Ну отстой!       — Я не смогу ей рассказать, Аннет! — взмахиваю ложкой с откровенным отчаянием. — Она возненавидит его сразу, как только узнает, а потом возненавидит меня за то, что я это скрыла!       — А ты скажи ей правду и посмотрим, что будет. Вдруг Чарли сумеет ей понравиться.       — Только если мёртвым.       Как бы прискорбно это не звучало, Дредд понравится моей сестре только в том случае, когда ей лично позволят вбить последний гвоздь в крышку его гроба.       — Он настолько ужасен? — брови Аннет взмывают вверх от удивления.       — Хуже. К слову об ужасном: до сих пор не верится, что у Криса язык повернулся сказать про тебя такое, — вспоминаю тот момент, и меня сразу же переполняет отвращение вперемешку с разочарованием. — Говнюк ещё не попадался мне на глаза, но своё он непременно получит.       Вечернюю тишину нарушает едва разборчивый шёпот:       — Не надо. Он уже извинился.       Мне послышалось или кто-то сейчас сказал, что наглый футболист попросил прощения за свою выходку?       Сбрасываю плед и сажусь, уставившись через темноту маленького двора на человека, который сам же велел мне держаться от Реймонда подальше и называл его разными, нехорошим словами.       — Ты об этом не рассказывала!       — Тут не о чем рассказывать, — Аннет отворачивается, пялясь то ли на свой кислотно-жёлтый забор, то ли на керамических гномов, потрёпанных жизнью.       — С каких пор ты так быстро его прощаешь?       — Ни с каких.       Разговор между нами внезапно перестаёт клеиться. Помимо той напряжённой позы, в которой сидит Аннет, теперь она не хочет смотреть мне в глаза, а ещё, кажется, что-то недоговаривает. Об их отношениях с Крисом мне известно только то, что он был её первой любовью, тем, кто лишил её девственности, и тем, кто всё испортил. Затуманенная вискарём память припоминает и о неком друге, чуть не пострадавшем от его рук. В этом ли была причина их расставания?       Видимо, сама судьба хотела, чтобы я стала журналистом и оказалась в Миддлвиле среди всех этих людей, иначе на кой чёрт подсовывать мне столько загадок, от которых мозги пухнут?       Во избежание ссоры осаждаю своих коней, рвущихся добраться до истины, и пробую узнать обо всём обходными путями.       — Он и с тобой был таким? Вёл себя так же, как с Лизой и другими девушками?       — Никогда. Это произошло впервые, — её голос так и переполняется плохо скрытым огорчением. — Представь себе, я его бросила, а он не сказал ни одного плохого слова. Крис бывал мудаком с кем угодно, но только не со мной. В нём было много хорошего, возможно, оно и сейчас есть, раз он додумался извиниться, но из-за Стоуна хорошего становится всё меньше и меньше. Что-то произошло между ними, когда они были ещё детьми, и теперь это что-то отравляет жизнь всем вокруг.       Мне не требуется много времени, чтобы прочно уцепиться за новый факт из биографии двух злейших врагов. Вне сомнений, он играет немаловажную, а, может, и главную роль в их сложных отношениях. Слухи ходят разные, но ни в одном из них не говорилось, что многолетняя вражда, тянущаяся с детства, завязана вовсе не на обычной неприязни, а на чём-то серьёзном.       Какого хрена я узнаю об этом последней?!       — И что же это?       — Никто не знает, — Аннет быстро меня обламывает. — Наверняка Сэму что-то известно, но вытаскивать из него информацию дохлый номер — он никогда не сдаёт друзей, тем более Криса.       — А парни? Уж они-то должны что-то знать.       — Если и знают, то молчат. Поверь, мы спрашивали.       Это какое-то издевательство! Почему всегда, когда я натыкаюсь на нечто стоящее, меня сразу ждёт фиаско?! Ну уж нет, не сегодня!       — Ты сказала, это началось в детстве, — журналистское альтер эго ни в какую не хочет униматься. — Когда именно?       Внимательно слежу за тем, как подруга прикидывает что-то в уме.       — В конце четвёртого класса, кажется, — её ответ звучит не слишком уверенно, однако это всё, что есть.       Настаёт моя очередь напрягать извилины. Затолкнув в себя ещё ложку блевотного йогурта, я принимаюсь вспоминать сколько было мне в четвёртом классе, раз уж мы все одногодки. Вроде девять. О’кей, теперь нужно всего-навсего отминусовать от текущего года. Получается, это был…       Твою мать, нет…       Девяносто девятый, чтоб его!       Тот азарт, что я испытала, расследуя события прошлого, возвращается быстрее, чем я успеваю его прочувствовать. Мне пришлось съехать с этой темы ради Стоуна, которому она неожиданно встала поперёк горла, но сейчас понимаю, что сделала это слишком рано. Он просил не ковыряться в его прошлом, ну и отлично. Потому что я собираюсь ковыряться в прошлом города — это не одно и то же. Вопросов к Миддлвилю и его жителям осталось немало, а как недавно сказал мистер Тёрнер: «Вы доберётесь до истины только тогда, когда найдёте главное звено из всей цепи». Моя цепочка все ещё неполная, но я готова поспорить, что тянется она от Дредда с Крисом. Они имеют непосредственное отношение к тем странным событиям, исчезнувшим из газет самым таинственным образом. И я к ним обязательно вернусь сразу после того, как узнаю у Аннет одну вещь.       Как бы мне не хотелось это проигнорировать, её поведение наводит на некоторые подозрения.       — Ты бы осталась с Крисом, если б между вами ничего не случилось?       — Не знаю, а почему ты спросила? — впервые за всё время нашего знакомства Аннет по-настоящему пугается банального вопроса.       — Да так, просто показалось, что у тебя остались к нему какие-то чувства, — с нарочитым ехидством проговариваю я, любуясь на то, как в этой темноте её и без того расширенные зрачки становятся намного шире.       — Что? Нет!       — Да. Ещё как да! Ну-ка глянь мне в глаза!       Никогда не думала, что шутливая просьба способна вызвать такой испуг. Аннет пробует вскочить, но в ту же секунду путается в пледе и выливает часть йогурта на себя.       — Чёрт! — со второй попытки она подрывается на ноги и принимается тереть испачканные пижамные штаны руками, не прекращая отнекиваться. — Да нет у меня к нему никаких чувств!       Подавить своё злорадство оказывается непросто, ведь подруга откровенно лукавит. Как бы она его не обзывала, сколько бы мерзких слов не говорила — ей не плевать на Криса. Она за него волнуется. Но гораздо сильнее волнуется о том, что об этом кто-то узнает.       Очевидно, алкоголь вывел на чистую воду не только меня.       Незапланированное возмездие за попытки подловить меня на лжи о Чарли плавно перетекает в непонятное, чертовски необычное ощущение, захватывающее в оборот с поразительной быстротой. Оно очень приятное. Я с трудом успеваю осознать, что забавляюсь от чужого страха. Вот отстой. Кажется, я начинаю перенимать у Стоуна его мстительные замашки. Более того, я начинаю понимать, почему он их так любит. Страх — это власть. Ты сеешь ужас, давишь, а под давлением люди выворачивают тебе всё, что нужно. Благодаря этому ты можешь получить любую информацию, узнать любые секреты. Стоит только напугать…       Голос разума выталкивает неправильные мысли из моей башки, пытаясь напомнить, что месть — не то орудие, которое следует применять к друзьям, зато кураж и кайф, которые ты ловишь с этого процесса, просят совершить хотя бы ещё один плохой поступок.       Ой, ладно! Ничего ей от этого не будет! Один малюсенький подкол и заканчиваю. Честно!       — Тогда почему ты не даёшь мне его отчитать?       — Да потому что это тупо! — Аннет доходит до того состояния, когда её вопли становятся слышны на весь двор. — Неважно, станет Крис нормальным или нет! Я уже не представляю никого другого на месте Алекса!       — Тише-тише, ты пол-улицы так разбудишь! — любой ржач будет не к месту, но я нисколько не пытаюсь стереть радостную ухмылку с лица.       Наконец, кое-кто догадывается.       — Отыгрываешься на мне за Чарли?!       — Самую малость. Ты, знаешь ли, знатно потрепала мне нервы.       — Ладно, извини! Теперь мы квиты! — с мучительным возгласом она плюхается обратно на шезлонг и смотрит на меня виноватым взглядом. — С Крисом меня объединяет много всего, понимаешь? Я никогда не стану оправдывать его за всё плохое, что он сделал, просто мы выросли вместе. Он поддерживал меня, а я его, когда это было необходимо. Как бы мне не хотелось, это не перечеркнуть, но Алекс… он… в общем, это другое. Я как сейчас помню тот день, когда он переехал из Лос-Анджелеса. Ему было двенадцать. Избалованный засранец, вечно в бейсболке и дизайнерских шмотках, — улыбаясь во весь рот, вспоминает Аннет. — Первые два дня он психовал из-за того, что в местных магазинах не продают «Эвиан», поскольку всё остальное напоминало ему бурду из канализации. После этого у него началась истерика из-за французских булочек. Ему постоянно казалось, что от них несёт каким-то дерьмом. Но заключительным штрихом стали его жалобы на отсутствие официантов в школьной столовке. Сильно сомневаюсь, что Алекс умел сам себе шнурки завязывать. Потом он постепенно смирился с тем, что придётся пить вонючую воду из школьного фонтанчика, подружился с ребятами. Первое время Стив его терпеть не мог. Они постоянно грызлись из-за каждой мелочи. В принципе, они и сейчас не особо ладят, потому что…       — Блондинчик чересчур серьёзный, — озвучиваю главную мысль вперёд неё.       Согласно кивнув, Аннет продолжает:       — А Алекс — это сплошной праздник. Правда иногда с этим праздником бывает перебор. Поэтому не думай, что только твой Чарли проблемный. Мой парень тоже не подарок.       — Да уж, я заметила! Особенно когда он крушил чужую тачку монтировкой! — со смехом закатываю глаза. — То ещё было зрелище!       В следующий момент в боковом кармане толстовки чувствуются несколько коротких вибраций. Достаю телефон и первым делом смотрю на цифры в верхнем углу, показывающие половину одиннадцатого, а вторым открываю сообщение от Оуэна:       Сьюзен дома. Я всё проверил, как ты и просила. Ничего подозрительного не нашёл, кроме плюшевого хот-дога. Он реально огромный!       Чуть не поперхнувшись очередным приступом ржача, пишу ему «Спасибо, ты супер!», попутно обращаясь к Аннет:       — Ладно, пора сваливать. Пойду выслушивать многочасовой рассказ о свидании с рок-звездой, если, конечно, выдержу…       — Я тебе такси вызову.       Покачиваю головой в знак согласия. Отказываться глупо, потому как на улице жуткая темень, а тащиться на автобусе мне совершенно не хочется.       Мы бросаем наши пледы во дворе и двигаем обратно в дом. Аннет не врала: её предки действительно прогрессивные чуваки! Когда я только пришла, миссис Браун по-дружески чмокнула меня в щёку, а затем вручила три бокала под виски, которые девчонки забыли взять с собой наверх. Охренеть. Никогда в жизни ничьи родители не позволяли мне набухиваться у них под носом. Но это ещё цветочки! Самый трэш я унюхиваю прямо сейчас, проходя мимо их спальни, из-под двери которой просачивается дым. Они реально курят шмаль! В доме! От запаха марихуаны мой взгляд становится шальным, на что Аннет лишь разводит руками, открыто заявляя, что ничего не может с этим поделать.       Не знаю, как она, а я бы пожила тут недельку другую.       Забираю свою куртку, сумку, успеваю немного поглумиться над сладко спящей Эллин, зажавшей ногами несчастную Барби, а дальше меня провожают к выходу, где нас ожидает такси. Перед тем, как затолкать мою пьяную задницу в машину, Аннет крепко меня обнимает.       — Прости, Джейн.       Отрываюсь от неё в полнейшем недоумении. Не сказала бы, что мы вылакали достаточно, чтобы заводить речи о взаимном уважении и признаниях в любви.       — Да забей, — будучи навеселе, я просто отмахиваюсь, решив, что её опять понесло на тему парней. — Я не злюсь на тебя из-за Чарли. Что было, то было. Проехали.       — Нет, это на будущее, если вдруг сделаю что-то не то, — произносит она на одном дыхании, так чётко и уверенно, словно знает это наверняка. Из-за лёгкой нетрезвости реакция на её слова выходит немного заторможенной, так что Аннет успевает перевести свою серьёзность в стандартную шуточную форму. — Ты же знаешь, я могу. Просто не хочу, чтобы ты думала, будто это со зла. Мы же подруги, верно?       Недоверчивый параноик просыпается во мне несмотря на несколько порций «Джека» и пару вдохов каннабиса. Не то что бы у него есть повод сомневаться, однако в эту самую секунду он слышит в словах так называемой подруги скрытое предупреждение. Или хочет слышать, потому что ищет подвох везде.       Ну хватит уже! Всё-таки придётся вытравить этого придурка успокоительным!       Хватаю Аннет в обратку, зажав её одной рукой, чтобы подколоть напоследок.       — Верно. Кстати, твои предки не могут одолжить один косячок? Чисто в лечебных целях.       — Умоляю, не вспоминай об этом… — взвыв от досады, она закрывает лицо руками. — И так все шмотки провоняли!       — Круто, тогда я скурю тебя.       Мы стоим и смеёмся до тех пор, пока мужик в такси не начинает громко покашливать — тонкий намёк закругляться, поскольку на больного гриппом он явно не тянет. В спешке запрыгиваю на заднее сидение жёлтой «Тойоты Приус» с обещанием написать подруге, как доеду до дома.       Дурман в голове не сразу помогает понять, что на половине пути кто-то вновь закидывает меня сообщениями. Наверное, это опять Сью присылает мне фотки того долбанного медвежонка из автомата. Нехотя просовываю руку в сумку, чтобы чуть не заорать, когда обнаруживаю несколько пропущенных звонков и одну смс-ку от Стоуна.       Чарли: Можешь говорить?       — Остановите здесь, пожалуйста! — не задумываясь о том, сколько ещё придётся переть до дома, я всё равно настаиваю на своём и пихаю меж сидений нужную сумму, светящуюся на счётчике.       Как только таксист тормозит, выскакиваю наружу в нетерпении. Ради этого разговора я не прочь пройтись пешком и много миль, но если судить по указателям, идти не так уж далеко — я нахожусь где-то за две улицы от своей.       Принимаюсь шаркать ногами в окружении маленьких, уютных домиков под ласкающую слух мелодию тишины ночного пригорода и сверчков, сидящих в засаде. Непослушные пальцы набирают номер Стоуна, а беспокойное сердце больше всего на свете желает услышать его голос.       — Как покер? — заранее зная, что он снял трубку, я осмеливаюсь начать долгожданный разговор, невзирая на то что меня уже неслабо колбасит только от звука его приглушённого смеха.       — Меня жёстко поимели, — докладывает Дредд, как есть.       Его самоирония вызывает неожиданный всплеск гормонов, отчего я выдвигаю не самое детское предложение довольно проказливым тоном:       — Поиграй со мной. Обещаю поиметь тебя не так сильно.       Конечно же, я говорила о покере! О чём же ещё?       — Хорошая попытка, Денстон, но между нами ничего не будет.       Вздохнув с досадой, перевожу взгляд на чьи-то зашторенные окна, украшенные цветами в подвесных корзинах, затем на детские качели в соседнем дворе — куда угодно, лишь бы не сталкиваться с очевидным.       — Больше ко мне не приблизишься?       — Я такого не говорил, — Стоун сразу смягчается в словах и в интонации. — Просто ещё не время, ты сама это знаешь.       — Я знаю, что ты меня избегаешь, и это странно, — не тая обиды, я выговариваю ему всё, о чём не раз задумывалась в последние дни. — Как правило, парни сперва добиваются цели, а уже после избегают.       Вот что значит вылакать на троих бутылку вискаря. Язык тотчас обретает небывалую свободу и минимум стеснения в выражениях. Правда ненадолго. Приструнить мой вздорный характер с лёгкостью удаётся той непробиваемой упёртости на другом конце провода.       — Так поступают всякие мудаки, которые думают членами. Не то что бы я им совсем не думал, но сейчас я поступаю так не поэтому. Знаешь, как тяжело не распускать руки, когда ты рядом? Не знаешь, так что я сам тебе расскажу: это, мать его, охрененно тяжело. И всё же больше, чем добиться цели, я не хочу снова тебя пугать.       От этих громогласных слов мой дух воспаряет высоко над землёй и улетает в небо за ручку с купидоном под песни о великой любви.       Всё, я запрещаю себе столько пить! И звонить бухой другим людям, особенно парню, в которого втюрилась по уши! Потому что с минуты на минуту меня точно понесёт!       — Ты не пугаешь, — выдавливаю из себя жалкое оправдание.       — Твоя реакция в прошлый раз сказала об обратном, — напоминает Дредд, всколыхнув в воспоминаниях момент, где ему пришлось столкнуться с моими странностями.       Ну какого хрена он опять выдвигает такие аргументы, против которых нечего сказать?!       — Прости…       — Не тебе извиняться, а тому уроду, который с тобой это сделал.       Дохожу до угла и сворачиваю на улицу, примыкающую к нашей. Вдалеке неразборчиво мелькает железное ограждение парка. Вслед за ним я начну отсчитывать последние шаги до дома, секунды до конца этого разговора, а пока что в мыслях только одно: Стоун до сих пор убеждён в том, что я легла под урода не по собственной воле. Это ещё одна причина, почему мне хочется зацеловать его до смерти, но вместо этого приходится вяло ковылять по тротуару, рассматривая серый бетон под ногами.       Как бы сложились наши отношения, не прояви Дредд такую снисходительность в ту ночь? Что бы было, если б он решил, что я не стою того, чтобы возиться с моими причудами? Какое счастье, что я никогда не узнаю ответов на эти вопросы.       Моя ненормальная паника его даже не испугала. Кажется, наоборот… он ждал от меня чего-то подобного и всё равно остался, чтобы разобраться с этим вместе.       Остался. Не ушёл. Не пытался сломить меня в угоду своим желаниям. Не пытался воспользоваться моей слабостью, хотя у него был отличный шанс. И до сих пор продолжает демонстрировать заботу и понимание.       А что делаю я? Правильно! Упрекаю его в нежелании трахнуться, когда мозги и так напичканы фобиями под завязку. Какой позор! Меня всё-таки понесло!       Мне правда нравятся новые изменения, произошедшие между нами. Нравится проходить барьер за барьером и в конце вычёркивать очередной пунктик из списка страхов. Наверное, поэтому я так усердно поторапливаю события, дабы вычеркнуть к хренам все остальные, но забываю о том, что ещё действительно не время. Моя видимая решимость — абсолютный обман. Она продиктована лишь идиотской боязнью перед неотвратимым — базой номер три под названием «секс». Решающим шагом, после которого я либо верну часть себя, либо уничтожу окончательно. На деле же я совершенно к ней не готова, хоть и пытаюсь настроить себя на обратное. Как оказалось, Стоун знает это даже лучше меня, иначе он не стал бы препятствовать. А я знаю другое: когда решусь, то доверю этот шаг только ему и ни хрена не пожалею.       Настанет день, когда я вычеркну всё из этого долбанного списка, в том числе и Марка, ну а пока пусть события идут своим чередом.       Перебегаю по последнему переходу на другую сторону улицы к финишной прямой, берущей начало у огромного парка. Времени на всякие глупые признания остаётся немного, так что пока смелый «Джек» окончательно не испарился из моей крови, я считаю своим долгом сказать Стоуну…       — Спасибо за то, что поддержал тогда и… терпишь все мои бзики. Для меня это много значит.       — Ты мои тоже терпишь, — отвечает он без малейшей заминки. — Полагаю, не просто так.       Конечно, не просто так. Я влюблена в тебя, как последняя тупица!       Мамочки, как же страшно это звучит!       О, чёрт! Надеюсь, я не ляпнула это вслух?!       Прислушиваюсь к ровному дыханию своего парня, в то время как всё тело от пяток до макушки за считанные секунды прошибает от леденящей волны испуга. Вроде бы пронесло. Стоун не кидается ничего переспрашивать, значит я не опростоволосилась и не проговорилась о том, о чём ему лучше не знать. К таким признаниям я готова ещё меньше, чем к сексу. Создаётся впечатление, будто теперь весь проклятый мир крутится вокруг этого, а на каждом столбе крупными буквами написано: «Влипла! Влипла! Влипла!».       Мысленно велю себе успокоиться, а пока Дредд не решил, что я окончательно тронулась умом, нервно брякаю в трубку:       — В качестве благодарности можешь прятаться от шерифа в моей комнате сколько угодно!       — Денстон…       — Что?       Только я жду услышать нечто важное, как наша связь резко прекращается. Отрываю телефон от уха и обнаруживаю, что мы всё ещё соединены; звонок не сброшен, но по ту сторону почему-то повисает гнетущая тишина, во время которой я надумываю всякой фигни. Почему Дредд молчит? Подбирает какие-то слова или его мобильный просто помер?       Секунды тянутся непозволительно долго. В голове сразу же назревают нехорошие предположения. Вдруг я сказала что-то не то? Собираюсь с духом, чтобы это выяснить, и не успеваю. Меня опережает твёрдый, решительный голос, каким обычно Стоун умудряется проникнуть прямо в сердце.       — Ни от кого я не прятался. Я пришёл, потому что скучал по тебе, а ещё не мог не услышать того, что ты мне сказала, — наконец он сознаётся в том, в чём раньше я сомневалась. — Это из-за меня нас чуть не поймали. Я проморгал два сообщения от Ричи о расположении постов, потом проморгал самого шерифа, а всё потому, что хотел вернуться как можно скорее, чтобы поговорить с тобой. Ты имеешь поразительный талант вызывать во мне много противоречивых чувств.       Никак не пойму, что конкретно из его речи парализует меня сильнее всего: то, что он солгал, или то, что торопился ко мне и чуть не попался? Что бы то ни было, оно останавливает меня посреди тротуара. Слава богу, Дредд не видит, как широко я улыбаюсь, положив ладонь на сердце. От переизбытка счастья оно бьётся в невероятно учащённом ритме, не позволяет нормально дышать, утопая в безграничной нежности, вызванной одним хитрым негодяем.       И трезвой, и пьяной — я до сумасшествия обожаю это демоническое отродье, но…       Выходит, пока я изо всех сил вымаливала прощения, старалась загладить вину, как дура кружась перед ним с дебильной аптечкой в руках, он изображал обиженного, пялился на мой голый зад и нарочно изводил меня ради утоления своей жажды мщения?       Я никогда не устану это повторять: ну ты и козёл, Стоун!       Сегодня я только-только распробовала вкус мести, так что впору бы вернуть кое-кому должок.       Продолжив идти вдоль парка, я довольно вываливаю язык на бок и подкалываю наглого гада в отместку.       — Стоун, так ты, оказывается, не бесчувственный мужлан?       — Так и было, пока ты не испортила мой имидж, — фыркает он с шутливым упрёком и сразу переводит тему. — Какие планы на оставшийся вечер?       — С превеликим удовольствием я бы подпортила остатки твоего имиджа, но раз с этим не выгорело, я просто вернусь домой и послушаю рассказ Сьюзен о её свидании с Оуэном. Он, кстати, выиграл ей медвежонка, знаешь?       Бесспорно, лучше меня об этом никто не знает, потому что за несколько последних часов в телефоне накопилось, по меньшей мере, двадцать фоток плюшевого медведя в салатовых шортах и белой футболке, сделанных с разных ракурсов на фоне позирующей Сью.       Самодовольные насмешки Дредда сливаются с моим возмущённым вздохом, когда он интересуется:       — Тоже хочешь? Могу заехать в зоопарк. Туда недавно завезли здорового питона. С ним твоя сестра уж точно не справится.       Игнорирую очередной наезд в адрес Сьюзен, которой, в отличие от меня, повезло куда больше — она провела свой вечер в компании с Оуэном. Больше чем уверена, никто из них даже не помнит, о чём был фильм. Моя компания была ничем не хуже. Проводить вечер субботы с девчонками оказалось очень весело, но они — подруги, а мне нужно другое.       Ноги устало минуют вход в тёмный парк, где мы обычно встречаемся и прощаемся с этим «другим». А тот факт, что я не вижу его машины, не вижу, как он стоит возле неё с наглой улыбкой и вечно барабанит пальцами по крыше, навевает страшную грусть.       — То, чего я хочу, здесь нет, Стоун.       — А ты закрой глаза и пожелай, вдруг сбудется.       С унылым видом пытаюсь вспомнить, часто ли сбываются мои желания. Ах, да. Никогда!       — После дождичка в четверг, — бросаю скептический взгляд на соседские дома, с чьими хозяевами мама соревнуется за красоту лужайки, пока Дредд предпринимает попытку переубедить меня.       — Денстон, нельзя же быть такой пессимисткой. Нужно хоть немного верить. Начни с малого — пожелай что-нибудь небольшое. Что угодно.       — Ты сейчас серьёзно? Похоже, это ты пьян, а не я. Ну ладно, — делаю ещё одну вынужденную остановку, плотно зажмуриваю глаза и принимаюсь быстро считать: — Раз, два, три…       Недовольный возглас в мгновение ока тормозит мою скромную попытку осуществить свою мечту.       — Эй, помедленнее! — с какого-то хрена Стоун начинает сердиться. — Такими темпами даже долбаный Санта не успеет пропихнуть свою жопу в трубу!       Чудом сдерживаю порыв хрюкнуть в трубку от подкатившего смеха.       — Ты всё ещё веришь в Санту?       — Нет, но иногда я сентиментален! Делай уже, что тебе говорят!       Ух ты, какой грозный…       Без пререканий выполняю команду мистера Диктатора — по новой считаю до десяти, но на этот раз — медленно. Под его странное кряхтение дохожу до последней цифры и вновь распахиваю глаза.       — Ну что? — переспрашивает Дредд с подозрительной настойчивостью.       Я бы рада его обрадовать, но не выйдет, потому что ни черта не изменилось. Глаза заторможено сканируют короткую, симпатичную улочку с тупиком в конце, где живут одни престарелые зануды. Наверное, папа специально выбрал это место, чтобы наши задницы не нашли себе приключений.       Без особой радости даю ответ, напрашивающийся сам собой.       — Как я и говорила: ни-че-го.       — Хорошо посмотрела?       Что-то в этом вопросе прилично меня настораживает. Повторно обвожу глазами соседские дома, участки, машины, как будто что-то могло измениться в них за последние десять секунд. Что за ерунда? Всё точно так же, как и было! Разве что… придурок из дома, у которого во дворе постоянно валяются садовые принадлежности, припарковался на газоне. Тоже мне сюрприз.       Быстро схожу с тротуара на проезжую часть, чтобы обложить нехорошими словами того фантазёра, висящего на телефоне, и тут же застываю, разглядев в нескольких метрах от себя что-то небольшое. Стоит подойти ближе, как вся моя грусть сменяется глубоким, трепетным волнением.       Кто оставил чёртову розу на дороге?       Озираюсь по сторонам, а затем осторожно беру её в руки, рассматриваю словно какой-то бриллиант и до последнего надеюсь, что не словила новых галлюцинаций. Нет, не словила, поскольку цветок настоящий: длинный стебель с тремя зелёными листиками, острыми шипами и пышным, тёмно-красным бутоном с чётко осязаемым, нежным ароматом.       Либо кто-то её потерял, либо…       — Стоун… — пульс уже долбит все двести двадцать, когда я заинтригованно оглядываюсь вокруг оси.       — Что? — наигранно протягивает лживый засранец, не потрудившись как-то скрыть обрывки своих смешков.       И мгновения не проходит, как внутри меня вспыхивают яркие искры счастья, сжигающие тоску и все грустные мысли последних часов.       Он не играет ни в какой покер.       Он здесь!       Зная это наверняка, я демонстративно любуюсь на свой подарок и с довольным видом отбиваю размеренный ритм носком кроссовка по асфальту.       — Кажется, на моей улице завёлся маньяк.       — Какой ужас! Хочешь позвоню в полицию?       В интонации Дредда не возникает удивления или страха за мою жизнь, лишь типичная самоуверенность, подпитываемая охотничьим азартом хищника, готовящегося к нападению.       Это весьма кстати, поскольку весь его задор плавно перетекает мне, после чего детектив Джейн Денстон тотчас выходит на охоту.       — Не нужно, — отказываюсь в самой дерзкой форме. — Я сама его найду.       Затаив дыхание, бросаюсь на поиски этого шутника. Где он может быть? Если ему удалось появиться и исчезнуть за десять секунд, тогда получается, что он прячется где-то рядом. В ближайшей доступности есть несколько машин, парочка деревьев, за которыми вполне реально затаиться, ещё беседка дальше по дороге. Несмотря на все уличные фонари, раскиданные друг от друга на сравнительно небольшом расстоянии, я понимаю, что закоулков в чужих дворах, куда не достаёт свет, тоже немало.       И вот я уже всерьёз задумываюсь над тем, чтобы начать поиски с левой стороны улицы, как демон ночи начинает лукаво нашёптывать:       — Денстон, тебе не говорили, что с маньяками лучше не связываться? Они очень опасные ребята. Неужели ты фильмы ужасов не смотришь? Таких, как ты, похищают в первую очередь.       — Каких таких? — поддерживаю беседу, а сама, между делом, проворно заглядываю на территорию одного из соседских участков.       — Таких… с голубыми глазами, обаятельной улыбкой, длинными ногами, — перечисляет Стоун, отвлекая меня своим соблазнительным голосом. — Любящих дерзить, спорить…       Не сдерживаюсь и закатываю глаза. Это я-то люблю дерзить и спорить? Кто бы говорил!       Далее в ускоренном темпе проверяю две машины: чей-то старый пикап и синий «Мини Купер», мимоходом отвергая любые попытки сбить меня с курса.       — Хм, я тут таких не видела.       — Они умело скрываются. Прячут свои достоинства под мешковатой, стрёмной одеждой, лишь бы никто не узнал, какие они на самом деле, а на самом деле там есть на что посмотреть… и потрогать.       Этот нахальный тон заставляет выругаться словом «засранец» на всю улицу, а от мимолётного воспоминания о руках Стоуна и о том, что они практически побывали в моих трусах, меня обдаёт таким жаром, которым можно подпалить задницу Сатане. Минуя все попытки Дредда задурить мне голову пошлыми намёками, я упорно продолжаю искать его след, на что он только сильнее путает мои мысли.       — Зря стараешься. Ты всё равно его не найдёшь, — намеренно низкие ноты позволяют ему звучать дьявольски заманчивым. — Он может быть где угодно, даже за той красной тачкой через дорогу…       Как самый крутой следопыт, я молниеносно хватаюсь за эту зацепку. Мой хищный взгляд действительно натыкается на красный «Шевроле» с наклейкой «Езжу, как хочу!», припаркованный на другой стороне улицы. Выгляни вдруг кто из соседей, они бы точно решили, что я какая-то обдолбанная наркоманка. Девчонка, бегающая туда-сюда, заглядывающая в каждый закоулок больше похожа на искательницу закладок, а не на адекватного человека. Но я всё равно бегу туда, куда сказал Стоун, приготовившись поймать его с поличным, и так же быстро расстраиваюсь, обнаружив пустоту.       Тем временем псевдо-маньяк продолжает вести свою хитроумную игру.       — Или следить за тобой из-за живой изгороди у дома напротив…       Твою мать, он прикалывается?! Прикончу его, как только найду!       Моя голова поворачивает влево — на жуткие заросли, давно не видавшие садовых ножниц. Хозяевам этих кустов стоило бы подружиться с тем придурком, незнающим, что для секаторов и прочего дерьма существует гараж. Делаю один решительный шаг в том направлении, когда Дредд вновь тормозит процесс.       — А, может, ему просто нравится наблюдать за тобой. Нравится смотреть, как ты улыбаешься, пытаясь его найти, и злишься оттого, что тебе никак это не удаётся.       — Я могу сделать проще — пожелать, чтобы он появился, — с недовольством прищуриваюсь, застыв посреди дороги. — В первый раз же сработало.       — Это жульничество! — протестующе возмущается Стоун. — Даже маньяки не играют так нечестно, как ты.       — Ну так пусть выйдет и объяснит мне, как играть в его игру. Всё, не мешай, я начинаю считать!       В доказательство своих намерений даже сбрасываю звонок. Какой смысл выяснять отношения по телефону, если уже через несколько секунд мы сможем выяснить их тет-а-тет, ко всему прочему — более приятным способом. Невыносимая потребность увидеть любимого преследователя плотно закрывает мои веки. Чернота мигом заполняет всё пространство, но на этот раз я чувствую себя в ней комфортно, как никогда.       Отсчёт пошёл.       — Раз…       Меня одолевает дичайший мандраж. Проклятое сердце трепещет как взбесившаяся птица в клетке.       — Два…       Среди абсолютного безмолвия не различаю ничего, кроме собственного дыхания, но тело будто чувствует его размеренные шаги. Чем ближе он подбирается, тем сильнее сжимается всё в животе.       — Три…       Слух, наконец-то, улавливает первый посторонний звук за спиной, отчего мой внутренний мир переживает настоящее потрясение. Я широко улыбаюсь, ощущаю восторг и беспокойство, надежду и неопределённость. Как один человек может вызывать столь противоречивые эмоции?       — Четыре…       Он проходит рядом. Я улавливаю его запах, от которого страх и возбуждение смешиваются между собой в невозможно убийственный коктейль. Что-то в нём сводит меня с ума вопреки тому, что любой его поступок несёт за собой одни разрушения. Этому человеку невозможно сопротивляться. Его власть надо мной неоспорима.       Чёрная тень поглощает «пять» и начисто лишает меня голоса, разжигая пожар одним жадным поцелуем. Я покидаю реальность и лишь сильнее прижимаюсь к его губам, превратившихся из ненавистных в такие близкие. Почему именно он стал тем, кто может вознести меня на вершину и так же быстро столкнуть в бездну? Это не поддаётся логике, но как бы там ни было, только в его руках я обретаю свободу.       Наконец, мне удаётся увидеть его воочию, после чего я уже не могу отвести от него глаз. Стоун передо мной. Улыбается так нахально, словно только что не прятался в кустах как последний дурак.       — Вот так быстро ты променяла меня на какого-то извращенца, — говорит он с показушным недовольством, важно посматривая на меня сверху вниз.       — Ну, ты тоже не упоминал, что ты извращенец.       — Конечно, не упоминал. У меня это на роже написано.       Даже в такой ситуации Дредду удаётся выглядеть неотразимым.       Чувства накрывают с головой. Как изголодавшееся животное, я кидаюсь обратно в его руки и принимаюсь целовать. Меня тянет к нему невидимой, беспощадной силой. Она требует прикоснуться, похитить, забрать как можно больше. Интересно, это влечение можно хоть как-то перебороть?       — Что ты тут делаешь? — радостно трусь своим носом об его, любуясь наглецом с близкого расстояния. — Я думала, ты у Алекса, играешь в покер.       — Играл, но это не так весело, как играть с тобой в прятки. Тем более с парнями я бываю каждый день, а с тобой мы очень давно не виделись.       Без отрыва от «сладкого», не менее важным тоном напоминаю:       — Прошло всего пять дней.       — Это до хрена, разве нет? — Стоун вопросительно вскидывает бровь, потом как ни в чём не бывало ставит меня на землю. — Ладно, тогда я сваливаю…       — Стоять!       Успеваю ухватиться за пальто, чтобы не дать ему смыться, а уже в следующую секунду крепко обхватываю его талию под верхней одеждой и возвращаюсь к полюбившемуся занятию — совращению засранца поцелуями.       Он со смехом уворачивается, когда я пытаюсь чмокнуть его в подбородок.       — Боже, сколько ты выпила?       — Заткнись… — несмотря на сопротивление, я добиваюсь желаемого силой — наклоняю его к себе и целую всё, что доступно моему взору.       Дредд сдаётся быстрее, чем я думала, и уже безропотно позволяет мне играться с ним: кусаться, трогать, соблазнять, при этом не забыв поставить мне свои условия.       — Скажи, когда у тебя возникнет желание разложить меня прямо здесь на дороге. Я хоть возьму плату с тех любителей смотреть порно через шторы. А если без шуток… — коварный взгляд, резкий разворот и я оказываюсь намертво прижата спиной к его груди. — Раз я маньяк и извращенец, значит я вправе утащить тебя куда-нибудь, например, на заднее сидение своей тачки…       Стоун ловко впивается губами в мою шею, водит по ней кончиком носа и самым похабным образом пробирается руками под куртку. Едва он касается груди, новый всплеск возбуждения вынуждает шлёпнуть его по рукам, чисто для приличия. В действительности мне становится глубоко плевать на любые приличия, правила и всё, что диктует кодекс правильной девочки. Возможно, во мне говорит алкоголь, но попроси этот парень сейчас спуститься с ним в Ад — я непременно спущусь. Только где он собрался обжиматься? Вроде бы я не видела его машину, пока шла по улице.       — Сьюз дома, мне нужно её предупредить, — откинув голову ему на плечо, я лезу за телефоном. На сегодня она своё отгуляла, теперь моя очередь.       Как только мобильный оказывается возле уха, Дредд прижимается к моей щеке с другой стороны и весело гримасничает.       — Коротышка Сьюзи, знаешь что мы тут делаем?       — Тщ-щ, перестань! Вдруг она услышит?       — Тогда её ждёт большой сюрприз.       Это ещё мягко сказано. Новость о нашем романе обернётся вселенской катастрофой, но я всё же надеюсь, что мы сможем её пережить. Когда-нибудь я наберусь смелости и открою Сью правду, ну а пока сестра, как обычно, не берёт трубку, из-за чего мне хочется психануть.       — Подождёшь меня здесь пару минут? — мысль о том, что придётся оставить Стоуна, категорически не нравится, поэтому я снова повисаю на нём с умоляющим видом. — Только никуда не уходи!       — Не могу обещать. Вдруг меня похитят? — к делу тут же подключается его зловредная сторона, обожающая доводить всех до ручки. — У тебя жуткий райончик! Одни извращенцы кругом!       — Здесь нет ни одного извращенца, кроме тебя, так что стой тут! Я скоро вернусь!       Быстрее меня сейчас может бежать разве что олимпийский чемпион, и то вряд ли он сумеет, не глядя, строчить кому-то сообщение на ходу. Мне необходимо убедиться, что предки не вернутся в ближайшую пару часов, что как нельзя лучше подтверждает мамин скорый ответ: «Отец застрял на девятой лунке».       Соболезную, па, и надеюсь, ты не скоро оттуда выберешься.       На такой космической скорости вся дистанция до нашего крыльца занимает не больше сорока секунд. Врываюсь в дом, где меня встречает полночная темнота, а не куча горящих лампочек и бесконечный телефонный трёп.       — Сью! — кричу во весь голос, навалившись на перила лестницы. — Мне нужно срочно уйти! Чарли ждёт меня на улице! Ты же сможешь приготовить себе пожрать? В морозилке есть наггетсы!       Остаюсь неприятно удивлена, когда никто не отзывается. Чёрт, я так не хотела подниматься наверх и тратить время, которое могла бы проводить со Стоуном! Бесит! Злобно ворча под нос, шумно топаю ногами, взлетая по ступенькам, а затем без стука захожу в комнату сестры, ожидая увидеть её висящей на трубке. Этого тоже не случается, потому что в комнате пусто. Свет не горит, постель заправлена, ни единого признака, указывающего на то, что кто-то был здесь.       Сьюзен вконец охренела! Предки в загул и она туда же! Ещё и Оуэна подбила!       Усевшись на кровать, тут же набираю её номер и начинаю понемногу впадать в ярость. Сестра мне не отвечает даже после пяти очень продолжительных звонков. Хорошо, что на такой случай у меня есть номер рок-звезды. Сейчас ему серьёзно влетит за то, что пошёл у мелкой заразы на поводу.       — Привет, — в отличие от неё, он отвечает мгновенно. — Подошла моя очередь в списке смертников?       — Не совсем. Если вам хотелось подольше побыть вдвоём, врать было вовсе не обязательно.       — Джейн, ты о чём?       Оуэн изображает полное непонимание. Как мило.       — О том, что хватит идти на поводу у моей сестры. Она уже вьёт из тебя верёвки! — сперва я поддаюсь нахлынувшему всплеску злости, но вовремя смекаю, что Оуэн отнюдь не инициатор, а лишь заложник ситуации, в которую его опять втянули. Умерив свой пыл, на этот раз более спокойно предупреждаю его о возможных проблемах. — Предки ещё гуляют, но могут позвонить в любую минуту, так что передай Сью — пусть возвращается домой. На крайняк, до их появления можете поторчать у неё в комнате.       — Притормози, я тебя не понимаю! — почему-то каждое его слово наполняется всевозможными эмоциями и далеко не счастливыми. — В каком смысле пусть возвращается домой? Сьюзен дома. Я же прислал тебе сообщение.       Прислал, но оно не соответствует действительности.       — Оуэн, её нет…       — Не может быть! Я привёз её полчаса назад!       Рок-звезда паникует. Я прекрасно слышу его тревогу и отныне нисколько не сомневаюсь — ему незачем мне врать. Он честно выполнил свои обязательства и всё, о чём мы договаривались. Но если она не с ним, тогда где? И почему не отвечает? Не настолько же я доконала её своими звонками!       — Ладно, погоди, — растерянно оглядываю непривычно пустую комнату Сью. — Видимо, она вышла куда-то. Я тебе позже перезвоню…       Не выпуская из рук телефон, погружаюсь в глубокие размышления. Эта шизанутая легко могла рвануть в магазин за сладким или бог знает за чем ещё. С другой стороны, время почти перевалило за одиннадцать вечера. Все продуктовые, находящиеся в пешей доступности, уже закрыты. Куда можно было уйти так поздно?       В конце концов, то беспокойство, с которым рок-звезда оправдывался, заражает и меня. Дозвониться до Сьюзен по-прежнему не удаётся, а пока от неё нет никаких вестей, я исключаю остальные варианты и прохожусь по списку лиц, к кому сестра могла отправиться. Оуэн в него больше не входит, поэтому я сразу набираю Аннет, и чем дольше мы говорим, тем хуже мне становится. Сью ей не звонила и тем более не появлялась.       Чтоб её, неужели так сложно взять трубку?!       Моего терпения не хватает, чтобы просто сидеть сложа руки. Когда я спускаюсь вниз и порываюсь выйти на улицу, самый важный номер с улыбчивой физиономией неожиданно отображается на экране мобильного. Ну, наконец-то! Теперь можно выдохнуть и хорошенько поорать!       — В следующий раз, когда снова будешь игнорить мои звонки, будь добра, ответь хотя бы на десятый! Где ты вообще?! Мы все тебя обыскались! — начинаю вопить как резанная и плевать, что соседи примут меня за психопатку. Я непременно стану ею с минуты на минуту, потому что Сью до сих пор молчит. Было бы куда спокойнее, скажи она хоть что-то, но вместо этого слышен лишь непонятный треск и какой-то шелест. Да что она там делает?! — Сьюзен?! Ау-у!       После моего крика странный шум тут же прекращается, но вслед за ним звучит это:       — Твоя сестра не может говорить…       От звука насмешливо-грубого мужского голоса меня подкашивает прямо на месте. Нащупав дрожащей рукой последнюю ступеньку лестницы, я безмолвно оседаю вниз с самыми чудовищными мыслями. Если это шутка, то очень дерьмовая. Мне остаётся только молиться, чтобы Сью просто подговорила кого-то меня разыграть. Пусть скажет, что я её достала. Пусть это будет месть за мои постоянные звонки и нотации. Господи, да пусть будет что угодно, — я даже ни слова ей не скажу, — но только не то, о чём я думаю.       Воздух перестаёт поступать в лёгкие, когда я выдавливаю из себя два слова:       — Кто это?       — Старый друг. Мы недавно встречались на площади.       На этом всё. Телефон в руках начинает трястись вместе со мной. За жалкую долю секунды я теряю уверенность, самообладание и надежду. Заведомо понимая, кто звонит с номера моей младшей сестры, вся моя жизнь медленно катится к чёрту.       Тело прошибает бешеным ознобом. Ни разу я не боялась так, чтобы хотелось сдохнуть прямо на месте. Я только думала, что боялась, но всё это было полной лажей. Этот страх хуже любых ночных кошмаров, хуже Марка, хуже всего дерьма, с которым мне приходилось сталкиваться, а его масштабы невозможно представить.       Я за ней недосмотрела…       Именно в тот чёртов миг, когда я решила расслабиться, то, что пугало меня больше всего, произошло.       Сьюзен у главного. Он её забрал.       — Если это очередное, сраное испытание… — свирепо рычу сквозь зубы, пока во мне поднимается нечеловеческая волна ярости.       — Да, детка, это испытание и я бы посоветовал тебе его пройти, — ублюдок отвечает с издёвкой, от которой ещё сильнее хочется его убить.       Жаль, что не в моих силах свернуть ему шею, так как в данный момент я могу только надрывать глотку, до посинения сдавливая корпус своего мобильного.       — Дай мне поговорить с сестрой!       — Потом поговоришь.       — Передай ей долбаный телефон! Тебе я не нравлюсь, так решай свои проблемы со мной! Она тут не при чём! Забирай меня, а не её!       Его поганый смех режет по живому.       — И заберу, но прежде выполни моё поручение.       — Какое? — неизвестное требование слегка осаждает огромнейшее рвение высказать этой твари лишнего, но никак не агрессию, пролезающую в каждую букву. — Убить для тебя? Или помочь закопать чей-то труп?       — Знаешь про озеро недалеко от Миддлвиля? — неприятный тон пропитывается смертельной опасностью. — Оно находится примерно в пяти милях к западу. Путь к нему идёт через…       — Знаю!       Одним рывком я ставлю себя ноги. Впервые за весь разговор во мне зарождается крохотный проблеск надежды, потому что главный только что выдал местонахождение Сьюзен. Сестра находится в проклятом лесу! Вот откуда те странные звуки — хруст веток, шелест листьев. Он держит её там, где на мили вокруг одна темнота и холод. Мне хочется возненавидеть себя, как только я представляю, как сильно она напугана. Я и сама помню это место. Я была там с Крисом, и мне не понравилось, а теперь нравится ещё меньше, когда лидер банды наконец объясняет, чего он хочет.       — Тогда у тебя есть полчаса, чтобы добраться, а дальше я расскажу остальные правила. И лучше не зови никого с собой. Эта игра только для нас двоих. Если хоть кто-то из них появится, будешь искать свою малютку-сестру по кускам. Время пошло.       Он скидывает звонок, оставляя меня в подвешенном состоянии. Одна проклятая ошибка и я снова оказываюсь на службе у подонка. А хуже всего то, что Сью опять расплачивается за других людей. Она не такая. Она этого не заслужила, а из-за нас со Стоуном ей приходится подвергать себя страшной опасности.       Господи, Стоун!       Большой палец в считанное мгновение замирает над спасительным номером. Я могу позвать его, могу позвать их всех! Они бы урыли любого гада, но тот гад, от которого я хочу избавиться, стоит высоко над ними, и ему подчиняется вся банда. Они выполняют его приказы, жертвуют собой, а ублюдок отзывается о них так, словно парни — это расходный материал, который всегда можно заменить на другой.       Эта мразь не поскупилась потратить время и сочинить для них целый свод правил. А придерживается ли он их сам? Если да, то своих трогать запрещено — так было сказано. Ещё было сказано, что меня будут испытывать. Вдруг и сейчас он просто веселится, как тогда, когда хотел пристрелить Дредда на моих глазах? Я очень хочу в это верить, но никак не выходит. У него хватило наглости забрать Сьюзен, а его угроза расправиться с ней звучала более чем реально.       Поэтому вместо того, чтобы крушить всё вокруг и истошно кричать, я просто стою возле лестницы и смотрю на свой телефон, принимая одно из труднейших решений, о котором, возможно, пожалею.       «Если случится что-то ещё, ты всегда можешь мне об этом сказать».       Прости, Стоун, не могу. У меня нет права рисковать жизнью сестры после всего, что она для меня сделала.       Врать непросто, а врать тем, кому ты небезразличен и кто небезразличен тебе — вот самый страшный грех. К сожалению, за мной таких предостаточно и прямо сейчас я собираюсь добавить в копилку ещё один. Ощущая себя лживой, отвратительной сволочью, перемещаюсь вверх по списку от номера Дредда к номеру Оуэна. Всего несколько предложений и вот он уже думает, что я нашла Сью у соседей. Теперь он прекратит волноваться и не станет ни в чём себя винить.       Наступает очередь Стоуна, обманывать которого вдвойне хреновее; не только из-за возможных последствий, просто одной смс-кой тут не отделаться. Он ужасно подозрительный и умеет распознавать мою ложь на раз-два. Чтобы убедить его, нужна чертовски правдоподобная история. Благо таких я сочинила десятки, осталось только придумать новую, чего сделать попросту не удаётся. Я пугаюсь, завидев его номер на экране, и всё запланированное враньё превращается в сплошную кашу.       Позже он обязательно поймёт мой поступок. Я смогу ему всё объяснить. Если вернусь.       Сглатываю этот душераздирающий ком, зажмуриваюсь и принимаю звонок.       — Ты про меня забыла или коротышка Сьюзи взяла тебя в заложники?       Дредд всё так же намерен провести этот вечер вдвоём. Его шкодливый настрой никуда не делся, а стало быть о планах своего босса он ни хрена не знает. Паршивая ситуация.       — Немного наоборот… — шепчу еле живым голосом, чтобы он не услышал, как мне тошно от самой себя.       — В чём дело? — его подозрительность включается даже раньше, чем обычно.       — Предки вернулись и спалили меня. Я не смогу прийти, извини.       — Ничего. Хочешь я подожду, пока все заснут, и поднимусь к тебе?       Хочу. Безумно хочу, чтобы ты вытащил меня из этого жуткого дерьма; был рядом, когда мне станет страшно, но тебе со мной нельзя.       — Не выйдет. Они притащили с собой каких-то гостей. Этим придуркам уже отдали мою комнату, так что сегодня я буду спать с сестрой. Ты не обидишься, если мы встретимся в другой день? Завтра, к примеру?       Надеюсь, он скажет «да» — так будет легче поверить в то, что к утру всё наладится. Сердце падает куда-то вниз. Задерживаю дыхание в ожидании его ответа, нервно отсчитывая бегущие секунды, каждая из которых ценнее золота.       — Хорошо, — Дредд возвращает мне немного уверенности, только каким-то пустым, безразличным тоном. — Завтра, так завтра. Спокойной ночи.       — Спокойной ночи…       Моё пожелание остаётся неуслышанным так же, как и та куча вопросов, незамедлительно назревающая в голове. Почему он так быстро попрощался, даже не дослушав? Разозлился?       Что же это за отстой?!       Виски́ разрываются от нестерпимой боли, и помочь тут сможет разве что точный выстрел или смерть. Я ни хрена не суеверная, однако складывается впечатление, будто сегодня вселенная решила отомстить мне за все ошибки человечества. С огромнейшим трудом, но я понимаю Стоуна. На его месте я бы тоже обиделась, прождав кого-то столько времени.       О, чёрт! Время!       Этот псих дал мне полчаса, а сейчас уже десять минут двенадцатого! Своим ходом я точно не успею! Распихав по карманам ключи, немного денег и телефон, мне не остаётся ничего, кроме как заново вызвать такси и снова столкнуться с тем же недовольным водителем. На протяжении первых минут, пока я объясняю ему, куда нужно ехать, он опасливо косится в зеркало заднего вида, явно засомневавшись в моей адекватности. Пожалуй, это действительно странно, когда пассажир настойчиво просит выкинуть его посреди длинного шоссе возле леса. Ну, а что? Разве у меня есть другие варианты?!       Пределы Миддлвиля вместе с его аккуратными домиками и тихими улочками оказываются далеко позади. Всю дорогу я детально изучаю фонарные столбы, выискивая то самое место, где плотный ряд деревьев должен прерваться. Как это, блин, сделать, если на улице почти долбаная ночь?! В такое время суток тут всё одинаковое! Совсем отчаиваюсь, предположив, что мы проехали место назначения, и внезапно засекаю по левую сторону кучку маленьких ёлок. Это оно!       На всё про всё остаётся семь минут. Расплатившись с таксистом, выскакиваю к мрачной лесополосе, как вдруг водитель озадаченно меня окликает:       — Девочка, ты точно уверена, что тебе сюда? Это же глухой лес!       — Там проходит частная вечеринка, — устремляю решительный взгляд в тот беспросветный мрак перед собой. — У меня особое приглашение.       — Подростки…       Мужчина раздражённо фыркает и сразу же даёт по газам, а я остаюсь один на один с чудовищной боязнью темноты и всем тем, что может в ней прятаться. Сколько себя помню, меня сложно было напугать; в детстве Сьюзен пыталась сделать это бесчисленное количество раз, то выпрыгивая из-за углов, то изображая маленькое привидение в старой занавеске — всё безрезультатно. Позднее время суток меня тоже не пугало, скорее вдохновляло, ведь я только начинала входить во вкус взрослой жизни, сверху донизу заполненной драйвом, вечеринками и мальчиками. Затем возник Марк, не такой, как другие, и все страхи, которых я ранее не знала, обрели собственную жизнь. Он — моё личное олицетворение тьмы; чудовище, живущее в ней. Поэтому я до сих пор не решаюсь сделать шаг вперёд. Одна роковая ночь сломала меня надвое, изуродовала так, что теперь мне всегда будет казаться, что он ждёт меня в конце пути. Но сейчас дело не во мне. Опасность грозит моей сестре, которую я пообещала защитить во что бы то ни стало. Чёрт, да я выдержала Марка и Стоуна, когда тот ещё вёл себя как придурок, так что теперь никакой урод в маске уже не сможет ничем меня напугать!       Насильно перешагиваю через свой страх и пускаюсь в бег по дороге, освещённой лишь светом фонарика в телефоне. Не будь всё так фигово, я бы насладилась лесной свежестью и гробовой тишиной, напрочь отсутствующей дома, но всё очень фигово. В моём распоряжении четыре минуты и чем дальше я продвигаюсь, тем меньше мне хочется оглядываться по сторонам. Боюсь, что просто запаникую. Справа, слева, сзади, спереди — зловещий мрак повсюду. Он мгновенно вытрясает наружу все фобии, а рисуемые воображением картинки повергают в оцепенение.       Шуршащий гравий под ногами заканчивается. Я резко торможу, устремив глаза вниз на расходящиеся в разные стороны узкие тропинки. С Крисом мы шли прямо, потом, кажется, свернули налево… Если бы в тот день я не нажралась как свинья, сейчас я бы это помнила! Твою мать! Всякие посторонние звуки начинают интенсивно давить на психику, но пока это не то, чего стоило бы бояться.       После недолгих раздумий, всё-таки выбираю лево и вскоре чувствую невероятное облегчение, когда чёрная гладь озера, переливающаяся от серебристых бликов луны, наконец-то, предстаёт перед глазами. На этом вся уверенность стремительно сходит на нет, потому что на берегу, да и в пределах моего поля зрения не видно ни одного живого человека.       Две минуты.       Звоню на номер сестры, чтобы доложить о своём прибытии, пока эта скотина не решила, что я испугалась сюда сунуться.       — Я на месте, — вкладываю в голос всю твёрдость, что во мне есть, и слышу в ответ ту же издевательскую интонацию.       — Умница. Никуда не уходи. Я скоро.       Настаёт длительное ожидание, во время которого волнение всё же успевает набрать катастрофический оборот. Нервно перебираю пальцы на руках и постоянно оглядываюсь в надежде увидеть Сью целой и невредимой. Клянусь, я убью его, если он хоть что-то ей сделал.       Так, в невыносимой тишине, проходит ещё несколько минут, прежде чем за спиной становятся различимы громкие потрескивания, до боли похожие на чьи-то шаги по сухим веткам. Живо поворачиваю голову на звук и на всякий случай отступаю назад к озеру. Кто знает, что в башке у этого подонка? Лучше не давать ему шанса напасть без разрешения.       Он приближается, а напряжение в теле добирается до наивысшей отметки. Ощущения как на самом сложном экзамене, ответов на который не знаешь, только здесь пересдачи не будет. Либо ты сдаёшь и уходишь, либо… чёрт, да я даже не знаю, что меня ждёт. Неустанно сканирую ту бесконечную тьму за деревьями, отчего глаза начинают испытывать ужасный дискомфорт. Она всё сильнее сгущается, и неожиданно от неё отделяется что-то такое же чёрное и мрачное, но с человеческими очертаниями.       Вот и он.       Главный молча обходит меня сбоку, рассматривает с какой-то особой дотошностью. Сейчас, когда я вижу его с относительно близкого расстояния, что-то в нём сильно настораживает, и это помимо запаха отстойного одеколона. Вообще-то, насколько я помню, он был немного выше, и шмотки не выглядели как с убогой барахолки. Мне приходилось видеть его трижды и до сих пор не удалось понять, в какой именно раз я столкнулась с настоящим главарём банды. Первый раз в лесу можно смело вычеркнуть, потому как он никогда не бывает милым — это я уже уяснила. Во второй, скорее всего, это был он; то, как он подошёл и без слов швырнул мне наркоту Генри, словно я мусор на пути, уже говорит о многом: ему нет смысла что-то доказывать — он и так всегда прав. В последний, третий раз он заговорил. Не сказать, чтобы он пытался как-то навредить, просто был предельно строгим со своими попытками втолковать мне всю суть человеческих взаимоотношений в их узком кругу. Никаких лишних слов, только викторина в стиле вопрос-ответ с пушкой у виска — тоже вполне похоже на настоящего лидера. А этот… рядом с ним возникает какое-то необъяснимое чувство, будто что-то не так.       И почему он явился без Сьюзен? Где она?!       — Что дальше? — встаю к нему лицом, бросив короткий взгляд на блёклый рисунок на маске, который раньше казался мне другим.       — А дальше мы продолжим то, что не успели закончить… — с угрожающим подтекстом главный снимает с себя всё, что мешает увидеть его лицо, и тогда я каменею. С исходом сегодняшнего вечера всё становится более чем понятно — я здесь подохну. От пакостной ухмылки Джона внутренности начинают проситься наружу. — Сюрприз, детка. Помнишь меня?       Слишком хорошо. Тот вонючий подвал, в который меня уволокли из-за глупой шуточки Стоуна, я забуду ещё не скоро, как и его владельцев.       Хотелось бы соврать, что я до сих пор не боюсь, но это не так. Мне чудовищно, просто невыносимо страшно стоять вблизи очередного насильника. С того дня в переулке ничего особо не изменилось: Джон всё такой же омерзительный, худой, а ещё ему не помешало бы познакомиться с дантистом и сменить парфюм. Единственное отличие — на нём нет привычной белой ветровки, в которой я его когда-то встретила. Он стоит передо мной в прикиде, похожем на те, что носит банда — балахон, маска, перчатки. Всё то время, пока я представляла на его месте другого, он лишь выдавал себя за него.       В любой похожей ситуации стоило бы дать дёру, но в этой… ноги практически прирастают к земле. Я не могу уйти без неё.       — Где моя сестра? — отныне этот вопрос волнует больше, чем собственная жизнь.       Зная, какой Джон ублюдок, страшно представить, что он мог с ней сотворить, а поскольку её нигде нет, все напрашивающиеся предположения оказываются далеко не безобидными.       — Она отправилась искать это, — он тут же достаёт телефон Сьюзен из кармана и радостно размахивает им перед моим лицом. — Вы немного разминулись.       Проанализировав его слова, отхожу ещё дальше. Если Джон говорит правду, значит… я одна. В грёбаном лесу. С ним. Разве могло быть хуже? Ну да, могло, ведь он преградил собой выход из этого проклятого места!       Господи, меня сейчас стошнит… Надо было сказать Дредду, а теперь я в полном дерьме! В случае смерти никто даже не узнает, где искать моё тело, потому что меня разыграли как последнюю дуру!       Всё повторится точь в точь, как с Марком…       Меня снова трахнут, только теперь я не спасусь.       Не-не-не, такого не должно случиться!       Паника во всю старается взять надо мной верх. Глаза уже мечутся, ищут другой выход из этого адового места. Можно рискнуть прорваться через Джона, но побег вслепую по тёмным дебрям — не лучший вариант; у ублюдка наверняка есть оружие, в этом случае меня достанут быстрее, чем я успею пикнуть.       Успокойся…       Отвлеки его чем-нибудь и у тебя появится время подумать…       — Ладно, чего ты от меня хочешь? — грозно сжимая кулаки, делаю пару неторопливых вдохов-выдохов, чтобы откатить пульс к спокойной отметке. Мягко говоря, это ни хрена не помогает. Тяжело смириться с мыслью, что тебя закопают в вонючей яме безо всяких надгробий с красивыми надписями. Что я вообще могу сделать против взрослого мужика?       Погоди-ка…       Идиотка, у тебя же телефон в руке! Вдруг получится незаметно набрать Стоуна? Он второй в списке звонков после Сью!       А пока я прикидываю, как подать сигнал бедствия, Джон весело качает головой.       — Так, пустяки. Сперва ты расскажешь, что это был за парень, который помог тебе сбежать, а потом мы отымеем тебя во все щели.       Вся фраза растворяется как дым, и за ней я слышу одно единственное слово, усиливающее страх в миллион раз.       Мы.       Под моё неровное дыхание из темноты показывается ещё одно знакомое лицо — тот коротко стриженный, вечно обдолбанный латиноамериканец, которому я заехала по башке. В отличие от Джона, под участника другой банды он решил не наряжаться, поэтому на нём обычная кожаная куртка, майка и джинсы, а вот последний аксессуар, который он достаёт из-за спины, в конце концов, напоминает мне о самосохранении и даёт чёткую инструкцию бежать.       Двоих я не потяну.       Не дожидаясь приглашения, без оглядки бросаюсь в противоположную сторону к деревьям и на подходе к ним на моём пути быстро вырастает третий, к кому я и попадаю в руки.       Долбаный толстяк! И он здесь!       Ухватившись за талию, говнюк вытаскивает меня обратно к остальным и швыряет лицом вниз. Как бы я не пыталась сгруппироваться, моя рожа мгновенно пропахивает землю вперемешку с камнями одной щекой, а из-за сильного удара о твёрдую поверхность искры так и сыплются из глаз.       Джон с латиносом направляются в нашу сторону, издалека насмехаясь на тем, как я вступаю в неравную схватку с их огромным дружком. Несмотря на то, что толстяк слишком неповоротлив и у него никак не выходит со мной совладать, за дело сходу принимается чёртов нарик, схватив меня за обе ноги, правда и ему не везёт — одна из них вырывается и бьёт его точно в подбородок.       Зажатая в захвате Тони, с одичалым видом наблюдаю, как латинос расслабленно трёт место ушиба. Никакого освещения не требуется, что снова заметить у него расширенные зрачки. Наверное, с таким количеством наркоты в крови он уже вообще ни фига не чувствует, но это не мешает ему сильно разозлиться и нацелить ствол мне в голову.       — Погоди, Андрэ́, сперва закончим с делами, — Джон отпихивает его пушку в сторону. — Нам нужно вытрясти имена. Пристрелишь её позже, а пока можешь просто вмазать. Личико только ей не порть. Не люблю трахать уродин.       Тот, кому я заехала уже дважды, ни секунды не задумываясь, приближается и со всего размаха ударяет меня кулаком в живот.       — Это тебе за прошлый раз, сука, — шипит он возле уха.       Спасибо, я и сама догадалась.       Твою мать… Как же больно! И как только Стоун это терпит?!       С болезненным завыванием выскальзываю из рук толстяка прямиком на колени, урывками втягивая в себя холодный, лесной воздух. Не сказала бы, что Марк бил слабее, но он хотя бы не успел отбить мне печень. Боюсь, что после такого удара с ней можно будет смело попрощаться.       — Неужели ты ни капельки не скучала? — в голосе Джона звучит лёгкое разочарование. — Лично я всё никак не мог забыть о тебе. Кстати, за побег ты должна мне поцелуйчик.       Поднимаю вверх свой измученный взгляд, всё ещё придерживая себя за живот. Меня уже пугали, били, насиловали. Вряд ли найдётся что-то новое, чем эта мразь сумеет меня удивить. Интересно, что бы Дредд сделал на моём месте? О-о, больше чем уверена, он стал бы отбрасывать язвительные шутки. В этом весь он. Какой бы большой ни была угроза, он ни за что не покажет свою слабость. А раз сегодня моя жизнь оборвётся, я буду совсем не против, чтобы он присутствовал со мной хотя бы так. Не хочу тратить свой последний день на мольбы и слёзы.       Нежданно улыбаюсь воспоминаниям о самом непокорном парне в мире, не забывая при этом сказать:       — Поцелуй меня в задницу, козёл.       В принципе, я предполагала, что так и будет: Джон приставляет пушку к моему горлу, а оттого, как он надавливает её концом в определённую точку, хочется блевануть.       — Не любишь по-хорошему? Понимаю, в этом мы похожи — я тоже не люблю. Вообще-то, я планировал начать с вопросов, но если ты сама так решила… перейдём сразу к десерту.       Прямиком от горла оружие медленно перемещается вниз. Я чувствую его давление в районе промежности и с трудом сдерживаю порыв вырвать ствол и застрелить ублюдка на месте. Пушку он, конечно, не отдаст, тогда я совершаю попытку лягнуть его локтём, на что Джон толкает меня на спину, а остальные сию же секунду придавливают к земле руки и ноги. Противно чувствовать себя беспомощной, но куда противнее становится оттого, что он нависает сверху, втягивая в себя мой запах на шее.       — Вкусно пахнешь, как спелая клубничка, — одновременно с произносимой мерзостью его холодная ладонь сантиметр за сантиметром проскальзывает в штаны. — Там ты такая же?       Закончить начатое ему мешает непредвиденный треск, разлетающийся гулким эхом по лесу, и раздаётся он где-то совсем близко. Господи боже, неужели они привели четвёртого?! К моему удивлению, троица подонков так же настороженно оборачивается на посторонний звук, что означает — гостей они не ждали.       — Что это было? — взгляд дохляка суетливо бегает между мной и чем-то, спрятанным в темноте. — Ты кого-то позвала?       — Нет, — мотаю головой туда-сюда, но мне не верят. Джон снова целит в моё тело стволом, тогда приходится громко заорать: — Да не звала я никого!       — Тони, иди проверь.       Жирдяй, чья обширная задница привлекает внимание покруче любого знака «SOS», отпускает мои руки и неуклюже поднимается с колен.       — Почему всегда я?!       — Потому что мы заняты, разве не видно?       Джон принципиально не хочет выпускать меня из виду. Как понимаю, латинос нужен ему на всякий случай, чтобы я не выкинула лишних фокусов, поэтому на разведку решено отправить менее ценного игрока команды.       Какие тут, на хрен, фокусы?! Я без малого лежу, приколоченная к земле этими уродами! Другого волшебства точно не предвидится, если только в лесу не спрятался Дэвид Копперфильд с парочкой гранат и автоматом!       Держа оружие наготове, Тони всё-таки приближается к чёрному строю деревьев, проходит вглубь, а спустя полминуты кричит оттуда остальным:       — Всё чисто! Это просто собака! Ути-пути, какой хороший пёсик…       Приятно слышать, что больше не нарисуется ни одного психа, желающего вставить мне по самое не хочу, а ещё приятнее видеть, как Джон бесится из-за тупости своего приятеля.       — Андрэ́…       — Я схожу за ним, — монотонно протягивает латинос, отправляясь вслед за чокнутым любителем животных неспешной походкой.       Мы с дохляком остаёмся один на один. Уже жду, когда он по новой примется шарить в моих джинсах, однако развлечение с домогательствами плавно перетекает в допрос о другой персоне.       — Итак, обсудим того парня… Где его найти?       Джон высверливает во мне дыру своим неприязненным взглядом. Пусть даже не старается. Я ни за что не выдам ему имя Стоуна и всех остальных. Это первое правило банды — ни слова никому об участниках.       — В справочнике, — рычу я, стиснув зубы. — Такой большой и жёлтый.       — Не бери на себя слишком много — не унесёшь, детка. Ночь предстоит долгая. Рано или поздно ты всё равно скажешь мне имя…       — Откуда мне знать, кто придумал этот справочник? Не проще ли загуглить?       Ладно, последний прикол был лишним. Ублюдок хватается за волосы, отрывает мою голову от мёрзлой поверхности и в следующий миг чуть ли не пробивает ею проход в иное измерение. Готова поклясться, что мне проломили череп, потому что таких звёздочек перед глазами я ещё не видела. Что есть мо́чи зажмуриваюсь из-за новой, адской порции боли, вынести которую оказывается непросто.       — Я его не знаю! — твержу одно и то же. — Я видела его впервые! Понятия не имею, откуда он там взялся!       — Почему тогда я тебе не верю?       Нас одновременно отвлекает скорое появление Андрэ́, на которое Джон практически не реагирует, лишь бегло оглядывается. Я же продолжаю смотреть, как шаг за шагом латинос двигается к нам, и кое-что вызывает у меня много вопросов. Он идёт уж слишком странно, какими-то рывками, будто сзади его кто-то подталкивает, после чего он зачем-то притормаживает на отдалённом расстоянии.       В конце концов, такое необъяснимое поведение вызывает вопросы не только у меня, но и у главного члена их группы.       — Где этот придурок? — рявкает Джон. — Если он сейчас же не притащит сюда свою жирную задницу, я пристрелю его плешивую шавку!       Кажется, я начинаю понимать, что во всей этой обстановке выглядит таким противоестественным: меня беспокоит отнюдь не продолжительное молчание и отсутствие каких-либо движений со стороны Андрэ́, нет. За его спиной кто-то стоит и это далеко не Тони. Там прячется зловещая тень в чёрной одежде и маске с ярким, пугающим рисунком человеческих костей, какую я привыкла на нём видеть.       Наконец и до Джона доходит, что за гость пожаловал к нам на огонёк, тогда всё происходит очень быстро: в мгновение ока меня поднимают с земли. Я оказываюсь живым щитом, который дохляк выставляет перед собой, чтобы закрыться от одной из страшнейших угроз этого округа.       — Ну и ну, вот так встреча! Тот, кто нам нужен, явился сам! — на радостях Джон не замечает тех отчаянных кряхтений, которые начинаются из-за сильного давления на горло, пережатого его рукой. — Я правда рад, что так произошло, потому что мы слегка подустали тебя разыскивать. Чем обязаны столь важному визиту?       Конструктивного диалога не выходит ещё на первых секундах. Настоящий лидер банды или кто-то вместо него, — я уже ни в чём не уверена, — не произносит ни слова, но намеренно снимает с предохранителя оружие, упирающееся в чужой затылок. Дохляку его действия приходятся не по нраву, в результате чего к моему виску добавляется такой же весомый аргумент, цель которого уравнять шансы. По мнению этих двоих, любая фраза звучит намного убедительнее с помощью заряженного ствола, и несмотря на это прямой намёк на мою грядущую смерть не производит должного эффекта на того, кто держит латиноса на мушке. Главный даже не шевельнулся.       Тем временем его фальшивая копия не перестаёт вести одностороннюю дискуссию.       — Судя по всему, общаться ты не настроен. Хорошо, я понял твою политику — меньше слов, больше дела. Что ж, это похвально, но как тогда нам выяснить, что привело тебя сюда? Впрочем… дай я сам угадаю. Ты пришёл вернуть мне мои деньги, верно?       Надеюсь, никто из присутствующих не заметит, как сильно я жажду услышать ответ, ведь после таких заявлений к делу тут же подключается шизанутый журналист, помешанный на расследованиях. Недавнее известие о том, что Дредд грабит всяких подонков, и так стало для меня неприятным открытием, а сейчас, пока я переосмысливаю сказанное, мне всё больше кажется, что грабит он исключительно по приказу того, кого они именуют своим королём. Это он сделал из парней преступников.       Между тем часики продолжают тикать. Я и Андрэ́, как мишени, застреваем посреди молота и наковальни, покорно ожидая, когда ситуация сдвинется с мёртвой точки. Меня прилично настораживает, что на все старания Джона наладить «связь», вторая сторона до сих пор не отзывается. К чему это молчание? Раньше он вроде умел говорить. Или это опять был не он? Чёрт! Да когда же я начну их различать?!       Краем глаза слежу за тем, как дохляк издаёт тяжёлый вздох и насмешливо присвистывает.       — Какой-то ты совсем необщительный. И как только твои тебя понимают?       Откровенная издёвка вызывает первую реакцию у лидера банды, и она становится, мягко говоря, неожиданной, поскольку все его слова внезапно адресуются не нам, а Андрэ́. Грубо потянув его к себе за ворот куртки, главный тихо шепчет что-то латиносу, после чего тот вяло докладывает:       — Он сказал, что бабла ты не увидишь, ещё требует отпустить девчонку.       — Э-э, нет. Не знаю, как вы там привыкли вести бизнес у себя, но в нашей работе так дела не делаются, — в знак негодования Джон чуть ли не дирижирует оружием. — Что скажешь насчёт честного обмена? Ты намекнёшь мне, где находятся деньги, и мы сами их заберём; я даже готов поверить тебе на слово и не буду ничего пересчитывать. А ты, если хочешь, можешь развлечься с этой цыпой. Я не против. Ну так что, по рукам?       Мой нервный взгляд бегает от дохляка к главному, который опять что-то нашёптывает. Да что происходит вообще? И о какой сумме идёт речь, раз эти отморозки провернули целый спектакль, чтобы её найти?       — Джон, этот парень не станет вести переговоры с бандитами, — Андрэ́ неприятно ухмыляется и будто подмигивает. — Либо ты её отпускаешь, либо он вышибет нам обоим мозги. Такие условия.       Я вновь чувствую на себе усиленную хватку и сдаётся мне, ублюдки что-то задумали. Никакого обмена не планируется, они просто хотят всех одурачить. Меня грохнут, а главного, — если им удастся его взять, — будут пытать, пока он не скажет им, где краденные деньги.       Вот-вот наступит решающий момент. Он и определит, кто из нас всех останется в живых, и, если честно, мне бы очень не хотелось подыхать.       Воспользовавшись секундной паузой в разговоре между опасными врагами, без резких движений аккуратно отвожу руку за спину. Брелок для ключей, лежащий в заднем кармане, — моя особенная гордость. Помимо клёвых примочек и открывашек, с чьей помощью я откупоривала стыренные из супермаркета бутылки с алкоголем, там есть нож. Маленький, но острый. А поскольку с минуты на минуту всё выйдет из-под контроля, мне нужно будет чем-то защищаться.       У меня почти получается выудить брелок двумя пальцами, когда Джон возобновляет диалог с враждебной стороной.       — Сказать тебе, в чём разница между настоящими бандитами и дилетантами? — его ладонь всё крепче сжимает моё горло и ствол, который он понемногу уводит от головы. Дерьмо, тощий упырь собирается напасть первым! Надеюсь, главный об этом догадывается, в противном случае нам крышка; я не вывезу эту троицу без его помощи. Успеваю подковырнуть ногтём одну из острых железок и сразу слышу хриплый голос Джона, озвучивающий для своей команды последнее руководство к действию: — Простой карманник не сунется в опасный замес, а вот настоящим бандитам насрать, кого и как убивать…       Пора!       Крохотный нож входит ему в бедро до основания. Я до усрачки пугаюсь последующего крика, но в разы сильнее пугаюсь того, что говнюк всё равно успевает выстрелить. Хоть пуля и слетает с намеченной траектории, она всё равно достаёт лидера банды за правое плечо. Эффект неожиданности в тот же миг не оставляет ему ни преимущества, ни выбора: он машинально выпускает Андрэ́ из рук и сходу зарабатывает мощный удар в лицо, вслед за чем между ними завязывается нешуточная драка за право обладания оружием.       Увидеть продолжение не удаётся.       Сердце бешено подскакивает, когда Джон яростно отшвыривает меня на землю, а сам с грозным шипением выдирает из ноги мой скромный подарочек. Изогнув губы от злости, он вертит его в руке и слишком быстро перестаёт интересоваться тем, что творится рядом. Отныне всё его внимание приковывается ко мне.       Вот чёрт, кажется, я его реально взбесила…       Не разбираясь куда, словно сумасшедшая ползу от него как можно дальше, загребая пальцами рассыпчатый грунт. Дохляк рвёт и мечет. Трудно не догадаться, что его так и тянет застрелить меня прямо здесь и сейчас, но он этого не делает. Обычная смерть — безмерная щедрость, так что интуиция подсказывает, что меня ждёт нечто другое. Джон преодолевает крохотное расстояние между нами в два счёта и тут же принимается вытрясать из меня душу.       — Клянусь Богом, я выпотрошу тебя, мелкая сучка! — орёт ублюдок, пока я брыкаюсь под ним, швыряюсь в лицо землёй и всячески пытаюсь заехать ему по яйцам.       Безуспешно. Сколько бы я не сопротивлялась, руки Джона оказываются намного проворнее. Они обхватывают мою шею, сдавливают её до такой степени, что я вот-вот увижу райские врата с милыми ангелочками на входе, только без песнопений. Картинка перед глазами начинает смазываться, превращаясь в большое, расплывчатое пятно из бликов и теней.       Я не могу вдохнуть…       Где-то позади, как гром среди ясного неба, раздаётся оглушающий выстрел, приводящий меня в какое-никакое чувство и одновременно заставляющий кровь охладеть.       Нет, Господи! Хоть бы он остался жив! Без него я отсюда не выберусь!       Сидящий на мне дохляк оборачивается, чтобы убедиться жив ли его дружок Андрэ́, и в этот момент в ночную тишину вмешиваются ещё два новых выстрела. Они-то и помогают пропустить в лёгкие каплю кислорода. Отчаянно заглатываю воздух, всё ещё не понимая, почему Джон вопит как псих и хватается за целую ногу, а не за ту, куда я всадила ему нож. Происходящее вокруг потихоньку обретает чёткость. Вместе с тем я всё лучше различаю тёмно-бурые пятна, появляющиеся на моих джинсах из-за капающей с чужих рук крови.       Как по щелчку за моим обидчиком вырастает громадная, разъярённая угроза, ликвидировавшая уже двоих из всей обдолбанной компашки, и, наконец, очередь доходит до последнего. Главный буквально срывает с меня Джона, оттаскивает его в сторону обросшего травой берега, где и решает выбить из подонка оставшееся дерьмо.       Повернув голову набок, с гадким удовлетворением наслаждаюсь зрелищем, как дохляк удар за ударом получает свою щедрую порцию боли. Если ему ещё не сломали челюсть, то зубы выбили точно, ведь в кулачных боях лидер банды явно настоящий профи, и половину его приёмов я выучила наизусть, когда наблюдала за Стоуном в разных экстремальных ситуациях. С такой же злостью он пробивал башкой Андрэ́ бетонный пол в подвале, такими же быстрыми и выверенными хуками атаковал Криса на школьной стоянке. Видимо, Терри Коллинз тренировал всех членов клуба по одной схеме, по-другому этой схожести в повадках мне не объяснить. Надо отдать их сэнсэю должное — его приёмы очень эффективны, поскольку Джон лежит без сознания. Главный только что уделал его до полного аута.       Заняв сидячее положение, я тоже потираю саднящее горло, потом дотрагиваюсь до оцарапанной щёки, с запозданием вспоминая о грязи на руках. Блин! Похоже, кое-кто сегодня вернётся домой «красоткой», но хотя бы живой. В такие мгновенья я чувствую себя неимоверно везучим человеком, сумевшим преодолеть целую кучу разных невзгод и выжить. Человеком, который теперь может позволить себе спокойно насладиться великолепием этого поразительного места и не беспокоиться, что кто-то выйдет и перережет мне глотку.       Вопреки октябрьской прохладе в Миддлвиле, обстановка здесь невероятно комфортная: очень тихо, спокойная погода, ни единого дуновения ветерка. В носу стоит терпкий, смолистый запах хвои, на воде полный штиль, украшенный облетевшей с деревьев листвой и мерцающим отражением полумесяца. Безупречный пейзаж, который портим только мы, ну и троица полудохлых жмуриков. Искоса поглядываю на Андрэ́, чьё тело лежит неподалёку от тропинки к выходу из леса; он не шевелится, но вроде бы жив. Должно быть, то же самое и с толстяком Тони. За сегодняшнее им следовало бы открутить бо́шки, однако главный проявил поразительное милосердие, не считая ту парочку пуль, выпущенных в ногу Джона.       Лидер банды до сих пор не проронил ни слова, несмотря на то что мы сидим всего в нескольких метрах друг от друга. Можно сказать, эта троица оставила его без сил, потому как он всё ещё тяжело дышит, склонившись над телом одного из них. Ко всему прочему, он совсем не смотрит в мою сторону, не пытается заговорить, так же как не хотел вести переговоры с врагами.       Что за несправедливость?! Чувак, я ведь практически спасла тебе жизнь! Это же учтут в моём преступном резюме? Я, Джейн Денстон, спасла главного от смерти!       Как и он…       Остатки совести и противоречивое желание отдать долг за спасение собственной жизни подталкивают сказать ему хоть какие-то слова благодарности. Да, наверное, я обязана это сделать, а там кто знает, вдруг этот парень окажется не таким говнюком, каким я его считала.       — Спасибо за помощь, — моя признательность выходит довольно робкой, всё-таки мы с ним не старые кореша и даже не соседи, чтобы в честь победы звать его на семейный ужин.       А если верить молчанию, мне и не придётся.       Никакого ответа, кивка и прочего в знак того, что он меня услышал. Вообще ни хрена. Секунду назад он проверял своё плечо, а сейчас зачем-то гипнотизирует Джона, как будто тот может вскочить и убежать. Пока не вижу надобности прерывать их «контакт», возможно, главный просто нашёл какие-то улики или… без понятия, что он там нашёл, но со стороны это выглядит слегка жутковато. Ей-богу, что можно так долго рассматривать в полуживом теле?       — Что с ними теперь будет? — предварительно добавив себе громкости, рискую завести с ним новую беседу. — Передадите их полиции?       Да уж, этот парень и в самом деле немногословен. Такое чувство, будто он напрочь игнорирует моё присутствие. Смотреть на дохляка ему куда интереснее.       Погодите-ка… Все мои слуховые рецепторы напрягаются до предела. Я слышу…       Шёпот.       Чёрт, кажется, он что-то сказал! Понять бы ещё что… А вдруг у него какие-то проблемы с голосом и поэтому он всегда молчит? Такое же бывает? Типа заболевания, при котором речь нарушается.       Ну хорошо, подойду сама, раз того требуют обстоятельства. Это совсем несложно.       Наспех отрываю свою задницу от земли, делаю уверенный шаг вперёд, а затем два скорых шага назад и не потому, что моя координация — то ещё дерьмо. Лидер банды снова шепчет, и меня изрядно пугает тот факт, что говорит он не со мной, а с Джоном. Конечно, я не берусь утверждать, что мой слух в порядке после всего случившегося, тем не менее дохляк реально не издал ни звука с тех пор, как его уложили в кому. Разве он мог так быстро очнуться?       Главный внезапно встаёт. Замерев в шаге от него, я жду какой-нибудь команды или жеста, намекающего, что нам пора убираться. Всё-таки мне нужно домой, проверить сестру, а ему не помешало бы навестить психиатра, так как его поведение изрядно тревожит. Надо быть самовлюблённым козлом, либо полным шизиком, чтобы до сих пор не замечать рядом с собой живого человека и никак не реагировать!       Вместо меня он замечает что-то другое и опять склоняется к Джону. Из-за маски его голос звучит искажённо, но это не мешает мне разобрать тихие, угрожающие слова:       — Будь уверен, ты первым сдохнешь…       Пожалуй, остановлюсь на пункте номер два: он шизик. Мою теорию запросто подтверждают его дальнейшие действия, которых я не понимаю. Агрессивно смяв в кулак перепачканную кровью ткань балахона, главный берёт дохляка за шиворот и неспеша волочит к озеру.       Он его взбодрить, что ли, решил?       — Эй! Что ты делаешь? — я даже не знаю, как к нему обращаться: Его Высочество, босс или Господь Бог.       Плевать. «Эй» тоже подойдёт.       Окружающая действительность тотчас начинает походить на сцену из страшного фильма. Пока я пытаюсь найти разумное объяснение всем странным поступкам, лидер банды втаскивает Джона в воду и сам заходит туда почти по колено. В том, как он стоит над ним в своей маске смерти и спокойно смотрит на изуродованное лицо врага, есть что-то дьявольское. Это не смахивает на поведение здорового человека, а всё потому, что здоровый человек не станет добивать того, кто и так находится в бесчувственном состоянии.       — Какого… — панический ужас разом сковывает конечности.       Прямо на моих глазах этот псих ставит ногу на горло Джона и понемногу надавливает, дюйм за дюймом опуская тело ко дну. Я нисколько не защищаю тощего ублюдка, едва не лишившего меня жизни, но всё, что я вижу, — ненормально. Это за гранью здравого смысла.       Это просто хладнокровное убийство.       Он же его, на хрен, утопит!       — Стой! — превозмогая страх, бросаюсь в этот грёбаный кошмар, чтобы предотвратить непоправимое, и вскоре сильно жалею о том, что вообще открыла свой рот.       Неведомое воплощение зла резко поворачивает голову в мою сторону. Это выглядит так дико и пугающе, что я незамедлительно отшатываюсь прочь, оступаюсь и падаю, не удержав равновесия. Меня насквозь прошибает совершенно невменяемой дрожью и нечеловеческой силой гнева, передающегося со взглядом даже через расстояние.       Полное отсутствие воздуха даёт о себе знать — Джон неожиданно приходит в чувство. Будто в конвульсиях, он принимается рьяно махать руками, бьёт ими по воде, разгоняя огромные круги, и тем самым ухудшает ситуацию, в первую очередь, для себя. Особо не церемонясь, главный нещадно вдавливает ботинок в его кадык и окунает не вовремя очнувшегося идиота обратно в озеро.       Моё тело прирастает к земле, дыхалку перехватывает от чудовищного зрелища, но я всё равно продолжаю смотреть на то, как дохляк захлёбывается, и боюсь не то что вмешиваться, а просто шевельнуться. Будь это обыкновенный ужастик по телеку, я бы безразлично уплетала попкорн, подшучивала над Сью, когда та начала бы зажмуриваться на стрёмных моментах, только в этот раз меня саму затащило в адский хоррор, где реальность представляется куда более пугающей. Понятия не имею, сколько времени проходит, прежде чем Джон перестаёт дёргаться и всплывает спиной кверху, расслабленно зависнув вдоль линии воды.       Он его убил…       С этой ужасающей мыслью я без раздумий готовлюсь дать задний ход, потому что там, под маской, далеко не доблестный защитник. Там какой-то бездушный зверь.       Должно быть, это и вправду он… настоящий главарь. Раньше мне не удавалось понять, что из себя представляет этот парень, но ответ оказался проще некуда: тот, кому Коллинз-младший передал корону — обыкновенный убийца.       И я здесь с ним одна.       Задерживаться больше нельзя. Необходимо бежать, пока он не придумал нового, жестокого развлечения с моим участием, ведь он уже думает. Игра с Джоном перестаёт доставлять болезненное удовольствие, и тогда его сокрытый взгляд, как в замедленной съёмке, обращается в сторону берега.       Дерьмо, он смотрит… Он на меня смотрит!       Пальцы нервно вжимаются в землю. Я временно замираю, чтобы обдумать дальнейший план действий. Если побежать, какова вероятность, что псих погонится за мной? Чёрт, не знаю! Уж лучше сделать хоть что-то, нежели просто таращиться на него и ждать, когда я стану следующей. Тем более он всё ещё находится в воде возле трупа, а до меня тут не рукой подать; пока он выберется на сушу, я успею скрыться в лесу.       Решено.       Непрерывно следя за реакцией главного, морально собираюсь с духом, чтобы рвануть к деревьям, но в этот миг происходит такое, отчего все мои поползновения сразу тормозятся: на секунду мне кажется, что я отчётливо слышу чьё-то хриплое дыхание с примесью отвратного запаха гнили, и оно где-то совсем рядом.       Возле моего уха.       Мать вашу, да кто там ещё…       Сердечный ритм ускоряется до невыносимого предела, когда я заглядываю себе за плечо и упираюсь глазами в мрачные, высокие сосны, хаотично покачивающиеся из-за непонятно откуда взявшегося ветра. Наверное, я окончательно спятила. Сзади никого: толстяка не видно, а Андрэ́ лежит на том же месте, где его и оставили. Несмотря на очевидное объяснение, что причиной незапланированных мурашек послужила всего лишь дурацкая смена погоды, мой страх по-прежнему не уходит. Напротив, он становится сильнее, нарастает как огромный ком, особенно когда этот маньяк в маске не спускает с меня глаз, вот тогда-то я и чувствую это…       Господи!       Взлетаю на ноги с таким истеричным криком, который невозможно услышать разве что в другой вселенной. То ли это долбаная шизофрения, а, может, на мне сказывается сильнейший стресс, на фоне которого развились жёсткие галлюцинации, но я готова поклясться, что меня кто-то трогал! На моих плечах были чьи-то поганые руки!       Всё, в задницу! Я сваливаю!       Песок, трава, грязь, камни — слившись в одно пятно, быстро мелькают под ногами. Успеваю пробежать мимо латиноса, криво распластавшегося на земле, и на полном ходу юркнуть в лесной мрак по той же дороге, что и привела меня сюда. В итоге, я снова визжу и зарабатываю сильный испуг из-за нечаянного столкновения с другой стеной парней.       — Спокойно, не кричи! Это мы! — Стив, как привидение, возникает передо мной и сразу же крепко обхватывает, чтобы обуздать сумасшедший приступ психоза, вышедший к тому времени за все допустимые нормы.       Парни светят фонариком, осматривают мой потрёпанный вид, а уже потом спрашивают:       — Ты цела? Сколько их?       Даже спасительное присутствие тех, кто не представляет для меня опасности, не возвращает чувства спокойствия. Оно практически не ощущается, поскольку угроза находится очень близко и может показаться в любую секунду. Вцепившись в предплечья блондинчика, дрожащим голосом сообщаю ему страшную правду:       — Т-теперь двое. Он у-убил Джона.       — Стиви… — Алекс проходит вперёд по тропинке и пристально всматривается в сторону озера, параллельно доставая оружие из-под своей кожаной куртки. — Кажется, там реально кто-то откинулся…       — Оуэн, забирай её. Мы дождёмся остальных. Вернёмся, как только сможем.       По команде Стива рок-звезда берёт меня за руку, тащит вслед за собой через лес подальше от этого жуткого места, пока его друзья отправляются разгребать то дерьмо, что устроил их босс. На половине дороги я только подмечаю, что Оуэн тоже одет в обычную одежду, при чём в ту, в которой уезжал на свидание с моей сестрой.       — Где Сью?       — С ней всё хорошо, — он успокаивающе сжимает мои пальцы. — Я её нашел. Теперь она точно дома.       Хоть одна хорошая новость за сегодняшний вечер.       Шоссе, где, слава Богу, не видно ни одного маньяка, приветливо светит нам своими огоньками. На автопилоте следую за рок-звездой к какой-то серебристой тачке, припаркованной на обочине, куда меня аккуратно запихивают как в полнейшем бреду.       — Вы должны уйти из банды, — начинаю нервно тараторить, стоит Оуэну усесться рядом. — Этот ублюдок болен. Из-за него вас всех убьют. Ты слышишь? Вы должны уйти!       — Нельзя.       Под давлением моего неадекватного взгляда он заводит незнакомую машину и пускается в обратный путь до Миддлвиля, ни в какую не желая замечать той растущей истерики возле себя.       — Рассказать, что он сделал с Джоном? Он его утопил! Как вы можете подчиняться тому, кто творит такие ужасные вещи?! — никакой реакции в ответ. Меня несказанно бесит, что все вокруг не дают объяснений, а из-за продолжительного молчания негативные эмоции живо трансформируются в откровенное помешательство. — Он что, вас в заложниках держит? Чем-то шантажирует?       — Нам нельзя уходить, — повторяет Оуэн как заведённый.       — Да почему?!       — Если мы уйдём, кто тогда его остановит?!       Он возвращается глазами на дорогу, а я в шоке откидываюсь на спинку сидения, но не из-за того, что рок-звезда вдруг повысил на меня голос, просто его слова — совсем не то, что я хотела услышать. Оуэн правда сознаёт всю серьёзность сложившейся ситуации, а раз он понимает, значит, они пытаются сдержать вовсе не преступность, как мне объясняли ранее. То — лишь второстепенная задача, а основная — сдержать чокнутого фрика, которому нравится топить людей. Чёрт возьми, насколько же опасна эта сволочь? Неужели Терри сразу не понял, кому вручает власть?!       — Кто он? — настойчиво поворачиваюсь к Оуэну лицом. — Я имею право знать.       — Это неважно.       — Важно. Он только что убил человека у меня на глазах. Я хочу знать имя.       — А он этого не хочет, — тон моего конвоира заметно ужесточается, как бы требуя прекратить допрос.       Ну уж нет!       Он не хочет?! С чего бы вдруг? Помнится, девчонки говорили то же самое. Ещё тогда, стоило мне прознать про банду, главный не горел желанием раскрывать свою личность; видите ли, я не вызываю у него доверия, а сейчас выясняется, что он не доверяет мне до сих пор! Да как этот козёл может делать обо мне какие-то выводы, если совсем меня не знает?! Для этого недостаточно одной мимолётной встречи, недостаточно перекинуться парой коротких фраз, чтобы выяснить, кто друг, а кто враг, и я отлично выучила это на примере подруг, рок-звезды, блондинчика, пижона и больше всего — на примере Стоуна.       Первое суждение о нём было ошибочным. Нам потребовалось много времени, чтобы найти общий язык, но мы же смогли это сделать! Тогда почему с этим мудаком ни черта не выходит?! За что он на меня так взъелся?!       Глядя на то, как Оуэн входит в поворот на Миддлвиль и на его напряжённое лицо, я зачем-то вспоминаю кое-какие моменты из прошлого, когда он извинялся за поступки Дредда, пытался поладить со мной, а я этого не хотела. Вопреки моему скверному характеру, он всё равно не сдался, и мы подружились.       Это и помогает одной невероятной догадке заполнить весь разум.       А что если именно со мной главный так и не смог поладить? Что если мы уже встречались в обычной обстановке, но так и остались в контрах?       — Мы с ним знакомы? Я его знаю? — выпаливаю на одном дыхании, прочно ухватившись за гениальную мысль. Она вполне объясняет предвзятое отношение, а продолжительная тишина в салоне и ноль опровержений в адрес моей гипотезы говорят о многом. Рок-звезда не сдаётся, намеренно храня молчание, тогда сдаюсь я и принимаюсь фактически умолять. — Ладно, ответь только на один вопрос: он был настоящим? Тот, кого я видела… это он руководит бандой? Ответь и я отстану, клянусь!       Ну давай, скажи правду! Просто подтверди!       — Да, это он, — нехотя признаётся Оуэн.       Отлично.       Как и обещала, я сразу отваливаю, чтобы не нервировать парня сестры, но не перестаю думать. Его ранили в плечо, били. Какие-нибудь следы обязательно останутся. Теперь-то я знаю схему его поведения, манеру движений, комплекцию, и если мы действительно знакомы — я его найду. Убийце не место на свободе.       Ночная панорама за окном из кукурузного поля, стоянки автодомов и каких-то складов резко сменяется на мою улицу. Как мы так быстро доехали? Разве там нет тупика? В недоумении опускаю стекло и вправду обнаруживаю ухоженные дома соседей, а следом за ними и наш — из бежевого кирпича с кипельно-белыми окнами. Мамины розы я узнаю при любом освещении. Все страхи и тревоги отступают на задний план, когда вдали появляется миниатюрный силуэт Сью, сидящей в потёмках на ступеньках крыльца в пушистом свитере. Заметив подъезжающую машину, она бросает грызть ногти и кидается к нам сразу, как только рок-звезда тормозит напротив нашего газона.       Родные, сестринские объятия — вот чего мне не хватало, чтобы наконец прийти в себя. Она цела, остальное уже неважно. Простояв в обнимку чуть меньше минуты, мелкая зараза всё-таки измазывает в соплях мою и без того замызганную куртку, повидавшую всякой хреноты за последний час.       — Прости, что не прислушивалась к тебе и называла параноиком! — Сьюзен громко шмыгает с пронзительным завыванием: — Я больше не буду так делать!       — Просто отвечай на мои звонки, хорошо?       Виновато улыбнувшись, она без промедления кивает и опять утыкается носом в моё плечо, оставляя на одежде очередное мокрое пятно. Я же поглядываю на Оуэна.       — Как вы узнали, где меня искать?       — Мы не знали, — он неловко поджимает губы. — Пока ты искала её, я тоже решил поискать, а поскольку звонить было бесполезно, Стив предположил, что она могла где-то оставить свой телефон. На всякий случай мы с парнями смотались в пиццерию, куда заезжали со Сьюзен на обратном пути, там-то и нашли пропажу. Правда, мы потратили кучу времени, пока выясняли, отчего ваши с ней истории не сходятся. Всё стало понятно уже тогда, когда она описала парня, с которым столкнулась на выходе из туалета перед тем, как у неё пропал мобильный, и этот парень оказался уж больно похож на Тони. А чуть позже тебя засёк главный и рассказал нам, что произошло…       Ублюдок умеет говорить. Никаких проблем с речью у него нет. Ясно, среди немых можно не искать.       — Её телефон у Джона, — проверив свои карманы, теперь понимаю, что убегая, я не забрала трубку Сью.       — Мы его вернём.       — Спасибо, — торопливо высвобождаюсь из объятий сестры, потому что сама чувствую, как от меня несёт вонючим одеколончиком одного утопленника. — Ладно, все разговоры потом. Побудь с ней ещё немного. Мне нужно переодеться и хорошенько помыться. Если предки увидят меня в таком виде, нам не жить.       Никто и не думает что-то возражать, так что я первой заскакиваю в дом и сразу передаю сестре свои грязные шмотки. Она тащит их в стиралку, пока я выхватываю из шкафа чистую футболку, треники и запираюсь в ванной. Под горячей водой моё тело постепенно начинает отходить от потрясения, отчего все воспоминания перерождаются в головную боль. Впереди предстоит объяснить всё Стоуну, которому обязательно доложат о сегодняшнем происшествии, да и Сьюзен наверняка устроит повторный допрос, поэтому я заранее решаю смолчать о тех странных глюках, что приключились со мной на озере. Это ничто иное, как плод воображения. Такого быть не может.       К тому моменту, когда я спускаюсь вниз, голосов в гостиной становится на порядок больше, но вместо родителей нахожу там местную преступную группировку, оккупировавшую всю диванную зону, и младшую сестру, играющую в гостеприимную хозяйку.       — Сью, мама с папой вернутся в любой момент, — я нерешительно замираю в дверном проёме.       — Не волнуйся, я говорила с ней только что, — она подходит и пресекает мою попытку запаниковать. — Пришлось сознаться, что я гуляла допоздна, но зато я выяснила, что они всё ещё в гольф-клубе, а у нас есть часа полтора до их возвращения.       — Молодец.       Ласково треплю её за мизинец и обвожу глазами ребят, бросивших покер ради спасения моей жизни, но не нахожу того, кто мне действительно нужен. Почему его нет? Ему не могли не сказать.       — Ты как? — Стив тут же поднимается с дивана, чтобы узнать о моём самочувствии.       — Башка вот-вот взорвётся, — кое-как выдавливаю жалкое подобие сарказма. — Булыжник постарался, а в целом всё прекрасно.       — Дай посмотрю.       По его просьбе поворачиваюсь затылком, разводя в стороны влажные волосы. Блондинчик — будущий врач; кому, как ни ему доверить себя и своё здоровье, чем он и занимается, внимательно изучая место ранения. Осмотр проходит почти безболезненно, но стоит поднять голову, как меня обдаёт тяжёлой волной негатива. Я ловлю на себе мрачный взгляд высокой тени, притаившейся в тёмном углу возле книжного шкафа. Дредд здесь, молча наблюдает за нами издалека. Пока рано говорить о его настроении и всё же жёсткое выражение лица прямо указывает на то, что он не в духе.       Новое прикосновение к участку кожи возле раны заставляет меня сильно поморщиться.       — Голова не кружится? Не тошнит?       — Да вроде нет…       — Похоже, без сотрясения, но двинули тебе хорошо, — после вынесения окончательного вердикта, Стив соболезнующе вздыхает. — Будет шишка.       — Могло быть и хуже, как с Джоном, например, — неумышленно затрагиваю щекотливую тему. — Что с ним?       — Доктор Смерть умудрился его откачать и, кажется, проломил ему рёбра, — по-царски закинув ногу на ногу, пижон вставляет своё красноречивое словцо и продолжает разглядывать мамино вязание, лежащее на журнальном столике. — Теперь Джонни предстоит длительная реабилитация, прежде чем копы смогут вытянуть из него хотя бы собственное имя. Фу, вы только прикиньте, он сделал ему искусственное дыхание рот в рот, мерзость какая!       Я, Сью и Оуэн не удерживаемся от смеха, в отличие от Стива, который разводит руками с недвусмысленным упрёком в ответ на брезгливое замечание.       — У тебя были другие предложения или надо было дать ему умереть?       Вдоволь наигравшись с клубком ниток, Алекс кладёт его на место, изобразив крайнее негодование.       — Лучше смерть, чем долбиться в дёсны с сорокалетним ушлёпком, заправляющим в штаны водолазку. И, вообще, если я когда-нибудь захлебнусь коллекционным виски или тем дорогим шампанским, которое мы жрали на моей прошлой днюхе, сделай одолжение — не откачивай меня. Я, конечно, без ума от тебя, но не настолько.       — Вы закончили? — Стоун выходит из тени, а его интонация по степени своей холодности напоминает смертоносную глыбу льда. За короткий миг она остужает всю тёплую атмосферу в помещении и надвигается на меня. — Пошли, Денстон. У меня к тебе пара вопросов…       Сейчас как-то не похоже, чтобы он разыгрывал гнев на публику, поэтому я не думаю спорить, просто собираюсь пойти вслед за ним к лестнице, только Стив почему-то дёргает меня назад.       — Передай свой список вопросов мне, — требует он довольно грубым тоном. — Я сам всё спрошу. Не вижу необходимости её куда-то вести.       Дредд оборачивается, с непривычной враждебностью сканируя то, как пальцы блондинчика сжимают моё запястье, а затем и его самого.       — Я хочу поговорить с ней наедине, так понятнее?       — А мы чем-то мешаем?       От потока лишних вопросов Стоун ощутимо злится, сжимает челюсти, мою нервную систему, вслед за чем двигает обратно и останавливается напротив Стива, по неясной причине не пускающего меня к нему.       — Ты, кажется, начал забывать, кто здесь отдаёт приказы. Друг.       Я смотрю то на одного, то на другого и всё равно не понимаю, что за хрень между ними стряслась. Указывать своим собственным друзьям на их место — далеко не в стиле Стоуна. Уж точно не при других людях и не так унизительно. Либо я чего-то не догоняю, либо случилось что-то ещё помимо Джона, потому что парни могли спорить, но открыто нападать друг на друга — никогда, а сейчас между ними будто чёрная кошка пробежала.       Блондинчик сохраняет непроницаемое лицо и своё достоинство, не прибегнув при этом ко встречным оскорблениям, однако совсем без слов высказывание Дредда не оставляет.       — Надеюсь, ты ещё помнишь, что значит это слово… друг, — говорит он перед тем, как отпустить мою руку и шепнуть: — Зови, если что…       Если что? А что может случиться? Они боятся оставлять меня со Стоуном наедине?       Субботняя ночь преподносит всё больше и больше сюрпризов, и на этом они не заканчиваются. Под бдительным взглядом Сью и общих друзей, мы с Дреддом поднимаемся наверх в мою комнату. За нами закрывается дверь, включается свет, тогда я незамедлительно прижимаюсь к нему в поисках поддержки, защиты и ощущения спокойствия. Возможно, это ничего не значит, но мне совершенно не нравится, что он даже не дотрагивается до меня.       — Привет… ещё раз, — бурчу я, уткнувшись носом в воротник его пальто, насквозь пропитавшийся запахом Рождества. — Вы что, поругались?       — Возникли кое-какие разногласия, — Стоун намеренно убирает мои руки со своей талии, пробудив в глубине души нехорошее предчувствие.       Ну, конечно, мне ужасно хочется знать, что за разногласия возникли между ними, но от расспросов останавливает его чрезмерно агрессивное поведение. Дредд раздражён и лучше его сейчас не трогать. Поэтому я просто слежу за ним и за тем, как он пододвигает стул к кровати, решительно опускается на него, а после командует мне:       — Сядь.       Минуту назад я считала, что он позвал меня сюда чисто для отвода глаз, но, очевидно, это была не шутка. Он хочет меня допросить. Да пожалуйста, если это поможет уладить ситуацию…       Пихнув в бок незаправленное одеяло, в смятении сажусь возле него на край, не упуская из виду ту напряжённую позу, в которой замер Стоун, сложив руки в замок на коленях. Что-то в нём поменялось. И внутренне, и внешне, хотя насчёт последнего я не уверена. Одежда вроде бы та же самая: пальто, чёрная толстовка с капюшоном, серые джинсы, кроссовки. Мой взгляд падает на костяшки пальцев. Он так часто попадает в неприятности, что раны на нём не успевают заживать, только сейчас эти раны выглядят так, словно их опять потревожили. Словно он недавно подрался.       — Что с руками?       Губы Стоуна передёргиваются от неприязни.       — Помогал доставить Джона по адресу, а потом немного побеседовал с его друзьями.       Под друзьями он наверняка подразумевает Тони и Андрэ́. Отстой, он и до них дорвался…       Так и чувствую, как меня вновь начинает знобить, потому что подпустить Дредда к тем, кого он ненавидит, означает вынести им смертный приговор.       — Они…       — Пока не сдохли, но если снова появятся здесь — я их прикончу.       Опустив голову вниз, он ожесточённо сжимает кулаки. Его настроение ухудшается с запредельной быстротой, а чем дерьмовее оно будет, тем страшнее будут и последствия. Я тянусь к нему, чтобы хоть немного успокоить, на что он ни с того ни с сего отодвигается и смотрит на меня так, будто это я прикончила половину города. Внутри всё резко обрывается. Ладно… Кажется, он не просто раздражён. Он в бешенстве. И с какого-то хрена вынуждает меня чувствовать себя виноватой.       — В чём дело? — боязливо заглядываю ему в глаза.       — Вроде как я говорил, что ты всегда можешь сказать мне, если что-то случится, но ты не сказала. Так же как не сказала, что за тобой следили. Пришлось выбивать информацию из этих мудаков, чтобы всё выяснить.       Вот оно что…       — Слушай, я не знала, что это Джон. Он вырядился как ваш босс. Мне казалось, этот псих затеял очередную игру. Я думала, выполню его требование и он отвалит.       — Само собой, так лучше, нежели попросить помощи у меня, — Стоун кидает язвительную фразочку не с обидой, а с прямым обвинением, не принимая во внимание прозвучавший аргумент, на который я и продолжаю давить.       — Будь у меня такой выбор, ты бы стал первым, к кому я обратилась, но я побоялась рассказать тебе, — как могу, пытаюсь оправдаться, донести до него очевидное и прилично удивляюсь его нежеланию слушать. — Он угрожал расправой над Сьюзен, если я позову кого-то из вас, понимаешь? Ты же не стал бы рисковать жизнями собственных друзей, вот и я не стала. Мне не хотелось создавать лишние проблемы себе и вам. За что ты вообще на меня злишься?       С коронной усмешкой мне достаётся весьма нелестный комментарий:       — Я злюсь на себя, потому что моя проблема — это ты.       Сколько не старайся, но пропустить это высказывание мимо ушей не удаётся. Я отлично понимаю, что Стоун на взводе, однако неужели не ясно, что я соврала ему не нарочно?       Пялюсь на него в упор и никак не возьму в толк, кого из нас всё-таки шарахнули по башке. Вместо сочувствия от него исходит проклятое безразличие. Передо мной сидит не тот милый, весёлый Дредд, с которым мы дурачились пару часов назад, а Дредд-говнюк, которому мне когда-то хотелось разбить рожу. Признаться честно, я и сейчас этого хочу, поскольку меня уже подбешивают его наезды.       Да что ещё мне надо сказать, чтобы он понял?!       — Ну хорошо, я — полная дура, теперь уймёшься? — первые нотки грядущего нервного срыва проявляются в моём подрагивающем голосе, и я больше не стараюсь их сдержать. — Ты полностью прав. Нужно было сказать тебе сразу, а не действовать самой, вместо этого я повелась на уловку Джона. Прости. Я понятия не имею, как они смогли меня выследить.       Надежды на то, что извинения возымеют над ним хоть какой-то эффект растворяются в накалённом воздухе. Стоун и не думает ко мне прислушиваться. Он уже нашёл себе новую тему для разговора, которой и принимается меня попрекать.       — Зато я имею, — на лице вспыхивает стандартная гримаса недовольства. — Им сказал твой любимый напарник.       — Что за бред? — устало прикрываю глаза. — При чём здесь Крис?       — А при том. Пока вы обменивались сведениями друг о друге, он не упоминал, что знает Джона и иногда выполняет для него кое-какие поручения? Или как, по-твоему, в город попадает вся эта дрянь? Конечно, не он один этим занимается, таких много, но факт остаётся фактом.       Эта новость ошарашивает, да так, что мне приходится моргнуть несколько раз и обеспокоенно поёрзать на краешке кровати, прежде чем усомниться в самой себе и в том, не были ли эти слова обманом. Дредд и впрямь в них уверен. Весь его вид представляет одно сплошное удовлетворение. Ему безмерно нравится обвинять, макать Криса в грязь и желательно делать это при мне как можно позорнее, лишь бы наставить мою бестолковую голову на путь истинный.       В данном случае его старания оканчиваются успехом, потому как возразить мне безусловно нечего.       — Зачем ему это? — только и могу переспросить, отказываясь до конца принимать столь громкое заявление за чистую монету.       Стоун — профессиональный лжец, очень ловкий, опытный манипулятор. Для него не составит труда выдать любое враньё за действительность, так что сперва я предпочту выслушать другую сторону перед тем, как поверить.       А пока Криса здесь нет, Дредд не бросает попыток навязать мне своё собственное отношение к недругу, используя весь арсенал хитрых приёмов для переманивания кого-то на свою сторону.       — Ему надо было подпортить жизнь одному человеку. Ради этого он связался с Джоном, а теперь беда в том, что он не может свалить, — наконец, звучит один из доводов. — Просто так с этих дел никто не соскакивает, вот тогда-то Реймонд и начал искать другой выход. В обмен на свободу он предложил им то, чего они хотели. Наша общая встреча в том переулке — его маленькая шутка. Это он подсказал им, где меня найти, а ты случайно попала под руку, но кто знает, возможно, в этот раз он подсказал им, как найти… тебя, — Стоун пристально высматривает в моих глазах единомыслие, солидарность, прикрывая ими сильнейшее желание разорвать всякую связь между мной и Крисом. Я прямо-таки вижу сочащуюся отовсюду ненависть, растущую из-за того, что я до сих пор не прислушиваюсь к нему. Не найдя во мне союзника, он поступает так же, как и всегда — переходит на грубость. — Не будь дурой. Он просто играется тобой, или ты реально считаешь, что стала для него какой-то особенной? Брось, Денстон, да ты ему никто, очередная марионетка, с чьей помощью он подберётся к нам всем и выкинет что-нибудь похуже.       — Дай мне шанс самой разобраться с кем стоит заводить дружбу, а с кем нет, — неустанно взываю к его несуществующей совести, держа себя в руках из последних сил, но Дредд категорически отвергает не схожую с его точку зрения и просто добивает меня своим наглым заявлением:       — Крис тебе не друг и никогда им не станет. Я не позволю.       У меня челюсть чуть не падает от возмущения. Это постоянное осуждение за дружбу с Реймондом нереально достало, как достало и то, что, по мнению Стоуна, я обязана безоговорочно соглашаться со всем, что он говорит.       Ни хрена подобного!       — Не хочу больше это слушать, — грозно смахнув прилипший чёрный волос Сьюзен со своих треников, отворачиваюсь к окну, игнорируя дальнейшие попытки меня переубедить.       — А стоило бы.       — Это смешно.       — Смешно? Думаешь, мне было смешно, когда я узнал о том, что случилось?       — Ну, в первый же раз тебе было смешно!       Наши препирания затихают на худшей ноте. Я правда не хотела этого делать, но злость, курсирующая по венам, решила иначе. На повышенных тонах случайно припоминаю ему ту первую встречу с Джоном, когда Стоун повёл себя как отъявленная мразь и сдал меня в руки мерзавцам. Я взяла и признала, что всё ещё презираю его за это.       Вопреки ожиданиям мои слова в кои то веки задевают что-то внутри бездушного говнюка, уже долгое время сидящего напротив с непрошибаемым выражением. На миг мне даже кажется, что он бледнеет. Слышать правду о себе неприятно, в особенности для такого, как он — упрямого, высокомерного властолюбца. И всё же он принимает её на свой счёт, не забывая озвучить в ответ более омерзительное откровение.       — Потому что в первый раз я относился к тебе иначе. Скажу больше: я знал, как всё будет, и мне было срать на то, что они с тобой сделают, — выдаёт Дредд с абсолютной честностью, окончательно подтвердив, что ещё тогда не чувствовал ко мне ни капли сострадания. — Я просто веселился и не подумал, во что это потом выльется, а когда подумал… стало слишком поздно.       — Всё, хватит, — вскидываю ладонь, умоляя его замолчать, пока наши разногласия не дошли до драки. — Незачем вспоминать то, что было сто лет назад. Мы это уже давно проехали.       Мотая головой, Стоун настойчиво подаётся вперёд, чтобы по новой объяснить мне, что к чему.       — Нет, не проехали. Теперь если кто-то связывается с тобой, он связывается и со мной. Там, где ты, всегда буду я. А если кто-то решит сделать тебе больно, то уж прости, но жалеть его я не стану. И мне нисколько не жаль, что Джон чуть не сдох. Я жалею лишь о том, что не успел добить ублюдка.       Выходка дохляка — всё, что его беспокоит?! Ушам своим не верю. Мне стоит нечеловеческой выдержки не засмеяться, а потом я плюю на сдержанность, приличие и разражаюсь тихим приступом хохота.       — Вместо этого лучше бы побеспокоился о том, на кого вы работаете. Так, к сведению, он сегодня убил человека. Ты считаешь его поступок нормальным?       Как две противоборствующие стороны на поле боя, мы вкрадчиво изучаем друг друга. С каждым движением стрелки часов наша стычка приобретает совершенно иной смысл. Всем известно, что есть проблема поглобальнее, чем какой-то безмозглый Джон, а Дредд по-прежнему реагирует на неё безразличием.       — Окажись я на его месте, я бы сделал то же самое, — похрустывая пальцами, он всё больше поражает меня своим слепым повиновением человеку, которому до него и дела нет.       Невозможно, чтобы он так сильно попал под его влияние…       — И ты ещё говоришь, что это мне мозги пудрят? Стоун, очнись! Это делают с тобой! — эмоции захватывают полный контроль над телом. От досады я буквально подпрыгиваю на кровати. — Разве ты не видишь, что этот урод выращивает в тебе свои экстремистские замашки? Ты и вправду не соображаешь, к чему он тебя подталкивает? Да ещё немного и ты станешь его подобием!       — Ты его не знаешь.       — Мне хватило того, что я уже видела!       — Он поддерживает порядок.       Да чтоб вас всех, эта стена не прошибаема!       Я в ужасе смотрю на него. Стоун в это верит. Верит, что жестокость — это движущая сила, равная правосудию и справедливости по всем пунктам. Теперь-то я понимаю, что шериф имела в виду, говоря о том, что главный слишком заигрался в Бога. Пора бы донести это и до его последователя…       С умоляющим видом вцепляюсь в него пальцами чуть выше колен.       — Он всего лишь подонок, Дредд, ничем не лучше Джона и всех остальных, а ты ему уподобляешься. Он пытается вбить в твою голову какие-то ложные идеалы, которые считает верными, но это не так. Насилие — это не порядок, это всё ещё насилие. А эти идиотские правила? С их помощью он забирает у вас право голоса, чтобы вы шагу не ступили без его разрешения. Ничего же не случилось, когда ты их нарушил.       — Случилось. Тебя чуть не убили, — озверело рычит Стоун, в очередной раз стряхивая мои руки. — А если бы я не нарушал правила, такого бы не было. Когда мы начали встречаться, я забыл о самом главном из них…       Измученно закатываю глаза от подступающего бессилия и спрашиваю:       — О каком же?       — Из-за меня ты пострадаешь.       — Что ж ты сразу об этом не подумал?       Пока я ничуть не пытаюсь подавить в себе злорадный сарказм, он понижает голос и произносит без шуток:       — Я не был уверен, что между нами всё зайдёт так далеко, — горькая правда и потухший взгляд бьют прямо в сердце. — Это был только Джон, но сколько ещё таких Джонов может прийти? — в словах впервые слышится мягкость, в конечном итоге выдающая главную причину раннего недовольства. — Что будет, если однажды я не успею тебе помочь? Если никто не успеет? Тогда что?       Требуется время, чтобы врубиться, к чему затевался весь этот спектакль с обвинениями: Дредд всего-навсего боится за меня, но донести это без оскорблений и давления он, как обычно, не смог. Стоило моей жизни столкнуться с реальной угрозой и до него вдруг дошло, какую опасную роль в ней играет его присутствие. В затяжном молчании распознаётся неуверенность и страх, показавшиеся наружу только сейчас, когда он скинул с себя невидимую маску жестокости. Это скорее хорошо, чем плохо. Значит в нём остались здравые мысли и не всё потеряно, лишь бы удалось вырвать его из лап одного выродка, прежде чем тот окончательно лишит Стоуна воли.       — Это единичный случай, перестань, — придвинувшись к нему ближе, я не бросаю попыток достучаться. — Нельзя просчитать все ходы наперёд.       — Можно. Как раз для этого и были созданы правила. Пока тебе кто-то дорог, ты уязвим, а если ты уязвим, кто-нибудь обязательно этим воспользуется.       Снова здорова!       Я уже слышу скрежет собственных зубов. Боже, дай мне сил не грохнуть этого безмозглого парня за упёртость, которая вечно срабатывает там, где не нужно!       Зачем он всё время это повторяет? Казалось бы, он убеждает себя в том, что для него есть черта, которую нельзя переступать. Черта, гласящая, что привязанность — это хреново. Сколько бы дерьма не таилось в моей голове, а в голове Стоуна его намного больше. Всё хорошее в нём будто подавляет какая-то другая сторона, взращенная очень злым человеком, и у неё есть чёткая установка — никого к себе не подпускать. Её приучили сопротивляться, отвергать помощь и заставили верить, что Дредд не имеет права чувствовать что-то кроме ненависти. Боюсь, если вскоре никто не вмешается, он навсегда рискует остаться бездушным циником, не умеющим любить. И процесс уже запущен, сам Стив это подтвердил. Даже такие простые понятия, как дружба, начинают утрачивать для Стоуна ценность.       Его срочно пора спасать.       — Если всё время размышлять в таком ключе, ты рискуешь навсегда остаться в одиночестве, — ласково поглаживаю по сгибу его локтя, пробую улыбнуться, чтобы не потерять между нами последнюю связь, но его внутренний демон продолжает неистово бороться со мной во что бы то ни стало.       — Так я буду спать спокойнее, — пренебрежительный тон Дредда ранит, а все мои прежние аргументы моментально катятся к чёрту.       Больше не могу. Я устала с ним спорить. В данную секунду это бесполезно, поскольку взбалмошный засранец не хочет ничего слышать. Надеюсь, он услышит меня, когда его злость полностью исчезнет, а сейчас я не вижу другого решения, кроме как отпустить его и дать остыть.       — Знаешь что? — проведя руками по травмированному лицу, предлагаю какую-никакую альтернативу. — Давай перенесём этот разговор на завтра. Все отдохнут, придут в себя. Ты тоже немного успокоишься, и тогда мы сможем обсудить всё ещё раз.       — Мы не будем говорить завтра, — он решительно отклоняет моё предложение. — Мне нужно сказать это сейчас…       — Сказать что?       — Я поспешил предлагать тебе то, что дать не смогу.       В голове раздаётся тревожный звоночек, и он долбит по мозгам как проклятый колокол.       «Мы не будем говорить завтра».       — Даже не вздумай! — сердито шикаю я, переживая новое, масштабное потрясение. Вечер был и без того ужасным, но тяжелее всего осознавать, что с минуты на минуту нашим отношениям придёт конец.       Может, я всё-таки ошиблась?       Мою усталость как рукой снимает, когда Стоун поднимается со стула с безучастным видом.       — Мне нужно решить, стоит ли нам заходить ещё дальше…       Надеюсь, я ослышалась! Придурок решил сдать назад только потому, что его внезапно замучало чувство вины?! Или потому, что он испугался? Тупой идиот! Как, мать его, после всего того, что мы прошли вместе, могло случиться такое?! В этой же комнате, где мы наоборот пообещали всё исправить!       Его слова убивают во мне последнюю веру в то, что Дредд прислушается ко мне, а не последует грёбаным правилам, но, очевидно, законы главного для него важнее, потому что он уже поворачивается ко мне спиной и идёт к двери.       Идёт он к чёрту, вот куда!       За два огромных шага нагоняю его и прямо перед носом захлопываю поганую дверь.       — Стоун, посмотри на меня! — чуть не выворачиваю себе кисть оттого, что приходится силой повернуть к себе его лицо, которое он пытается спрятать, лишь бы я не увидела лишней эмоции. — Прошу, не поступай так. Мы же только всё наладили, а эта ситуация с Джоном… её можно исправить. Будет сложно, я знаю, но, пожалуйста, не отказывайся от всего только из-за его правил. Не лишай себя нормальной жизни.       Из одолжения или просто потому, что ему тоже надоело сражаться со мной, Дредд больше не упорствует. В нём есть чувства. Я не верю, что их нет, тогда бы сейчас он не прижимался своей тёплой щекой к моей ладони, не улыбался мне так, как тогда, когда мы признались друг другу в том, что у нас есть нечто большее, чем просто ненависть, и договорились отправиться вдвоём в эту чёртову неизвестность. Кажется, я уже в ней. Она настигает меня вместе с угасающим блеском его серых глаз.       — Ты опоздала. Меня уже не вытащить, — ровный, пустой голос заполняет помещение, а его бескомпромиссно настроенный обладатель разрывает объятия. — Не звони мне. Я сам тебя найду, когда решу…       Он без труда выскальзывает из рук, после чего слово «мы» перестаёт существовать.       У меня ничего не вышло…       Через дверной просвет отлично видно, как Сьюзен сталкивается с ним в коридоре. Между ними, как и в любой другой момент, происходит короткий обмен презрением, на этот раз выраженный исключительно через прищуренный взгляд, а затем сестра в лёгком изумлении застаёт меня подпирающей стену на входе.       — Чего он хотел?        — Расспрашивал о том, что случилось, — разочарованно опускаю уголки губ, не представляя, что ещё добавить.       — Стив сказал, они побудут здесь на всякий случай, пока мама с папой не вернутся, — потянувшись к себе за спину, Сью с хитрой физиономией вытаскивает оттуда красную розу. — Нашла у себя в комнате. Это от Чарли?       Шипы дорогого мне подарка вонзаются в кожу, повторяя ту боль, которую недавно причинил Стоун.       — Ага…       — Вы успели встретиться?       — Можно это и так назвать. Кажется, он меня бросил.       — Что?! Почему?!       Сестра непонимающе раскрывает рот. Даже если б и могла, я всё равно не успеваю ничего ей объяснить, потому как снаружи что-то происходит. Размытые обрывки ругани долетают аж до второго этажа.       Они ссорятся.       Первая мысль — позволить им выяснить отношения и не вмешиваться, вторая — выйти и послушать, что же стало предметом непримиримых разногласий.       О проблемах в банде по-другому не узнать, поэтому мы принимаем это решение вместе: тихонько выбираемся из комнаты и крадёмся вдоль стены к верхним ступенькам лестницы, у подножия которой блондинчик во всю читает нотации Стоуну.       — Полегче со словами. Я не твоя собачка.       — Я повторил тебе дважды. Как ещё мне нужно было объяснить? Я хотел лично разобраться в том, что во всей этой истории пошло не так.       Судя по всему, Стив долго терпел чужие выходки. Приказ заткнуться стал последней каплей, так что теперь ничто не останавливает его от осуществления давнего желания — проехаться по каждому, кто этого заслужил.       — Всё пошло не так с тех пор, как вы с ним стали обчищать чужие притоны!       На пару с Дреддом под раздачу быстренько попадает и пижон, чья гламурная персона в кепке, косухе, красно-синих клетчатых штанах и модных белых кроссовках до сих пор была занята любованием на себя в зеркале.       — Чего ты опять завёлся? Это было всего лишь раз! — оскорбительное замечание трогает Алекса больше, чем признание в краже: — Мы забрали каких-то жалких пятнадцать штук! Для таких, как она, это капля в море!       — По брюликам Аннет и тем новым безделушкам, что лежат в твоём доме, не скажешь, что всё ограничилось одним разом…       В тот миг, пока мы с сестрой становимся свидетелями отвратительных подробностей о реальной деятельности в кругах банды, между блондинчиком и пижоном разгорается ожесточённый конфликт, набирающий опасные обороты с каждой секундой.       — Не твоё вонючее дело, куда я трачу свои деньги, усёк?       — Свои? — от подобного заявления Стива разбирает на злобный смех. — Не забудь сказать это той, у кого ты их забрал, когда она явится сюда за ними, а раз здесь был Джон — жди новых «гостей».       — Ты мне папочка, что ли, указывать, как мне жить? — Алекс кивает ему с напыщенной ухмылкой. — Отвали.       — Да не вопрос. В следующий раз, когда будешь подыхать сам знаешь от чего, даже не зови меня. С этого дня свои проблемы разгребай сам, усёк?       — Всё, заканчивайте уже! — замучавшись слушать их распри, рок-звезда уверенно лезет на рожон.       Единоличные усилия, брошенные на то, чтобы развести взбесившихся друзей по углам, не срабатывают. Ребята отталкивают Оуэна в сторону кухни, откуда Стоун преспокойно наслаждается их стычкой, и пускают в ход всю грязь, что накопилась за годы общения.       — Проблемы у тебя, Стиви! Твою девчонку достают, а ты просто на это смотришь. Твой папаша положил её под нож, и что ты сделал? Ничего? Сразу видно — мужик!       — Она просила не вмешиваться, и я уважаю её мнение. От того, что я сверну ему шею, ничего не изменится. Ты сам-то хоть знаешь, что такое уважение, мистер Даю Всем Кому Хочу?       — О-о, вот не надо переводить стрелки на меня! Это очень удобно — прикрываться уважением вместо того, чтобы разобраться в ситуации. Проще слинять, как ты всегда это делаешь. Только гляньте, какой праведник! Наверное, поэтому и залёт случился!       Сью испуганно вздрагивает из-за шума; на наших глазах словесная перепалка всё-таки доходит до рукоприкладства. Одним коротким выпадом блондинчик пригвождает Алекса к стене, задев его плечом край маминой любимой картины в тоненькой золотой рамке. От того, как лихо она качается, я ловлю ещё один сердечный приступ.       Умереть за фотку с пейзажем было бы слишком, но тут обошлось, а так… нам с сестрой вот-вот придётся закапывать чей-то труп, потому что я никогда не видела настолько разъярённого Стива, готового практически убить. К счастью, вместо убийства он решает обойтись простой угрозой:       — Ещё раз бросишь мне такую фразу — в морду дам.       Если это на кого-то и подействовало, то только не на Алекса.       — Давай-давай, хоть раз защити её честь! Сделай уже что-нибудь!       — Много ли ты понимаешь о чести?! — блондинчик приглушённо рявкает ему в лицо с близкого расстояния. — Все те девушки, с которыми ты зависал в клубах… Аннет о них знает? Ты уже поведал ей, как на самом деле любишь проводить время, или опять смелости не хватило?       — Парни, хорош! — на самом компрометирующем моменте Оуэну приходится громко заорать, чтобы обратить на себя внимание, а стоит этому случиться, как он рывком растаскивает друзей в стороны. — Уже неважно, кто и сколько денег забрал! Важно то, что из-за этого у нас теперь большие неприятности! Даже если Джона закроют, разгребать это дерьмо всё равно придётся нам, потому что сейчас кое-где не досчитались бабла! Не усложняйте всё ещё больше!       Расправив теперь уже жёваную футболку от «Армани», следом за ней Рид раздражённо набрасывает слетевший край куртки и опять заговорщически лыбится, устремив взгляд на Стива.       — Да никаких сложностей, малыш Оуэн, но пусть лучше эта сраная дева Мария идёт проповедовать в другое место.       Остальных он решает не ждать. С его оглушительным уходом дребезжать начинают не только стёкла, но и весь дом, а как только мы с сестрой показываемся на лестнице, Дредд точно так же исчезает через парадную дверь.       — Всё в порядке? — осторожно подхожу к Стиву со спины и реально пугаюсь, увидев, как неостывший гнев пробивается через каждое движение лицевых мышц.       Его так и передёргивает после ссоры с Алексом. Пижон, пожалуй, единственный человек, способный вывести блондинчика до такой степени.       И даже в таком состоянии у Стива находятся силы, чтобы оперативно взять себя в руки и аккуратно поправить съехавшую рамку на стене, отвечая нам с прежним спокойствием:       — Не очень. Джон как-то выяснил, где вас найти. Остаётся вопрос, кому он успел об этом рассказать. Мы скинули их копам со всем, что было, но этого не хватит. Они скоро выйдут, так что будьте осторожны и ни в коем случае не ходите по одиночке, — при упоминании одиночек его глаза падают на стоящих в обнимку Оуэна и Сью. Это зрелище вызывает у блондинчика, да и у меня внезапный приступ умиления, после которого он говорит: — Я дал Сьюзен наши номера. Если что — сразу звоните, а мы пока попытаемся всё утрясти.       — Хорошо, Стив. Спасибо за помощь.       Сью провожает ребят до порога. Попрощавшись с ними, мы, как в старые-добрые времена, ложимся вместе в мою кровать и устраиваем драку за одеяло. К слову, в этом соревновании ей никогда меня не переиграть!       Весь последующий час, пока малявка уже сопит мне куда-то в подмышку, я продолжаю тихо рассказывать ей о сегодняшнем дне и ждать возвращения наших родителей. Сон не приходит и к тому моменту, когда в три ночи в коридоре раздаются их пьяные шарканья в сочетании с подозрительным звоном бутылок и жуткими попытками что-то спеть. Плевать, я всё равно не усну. Подушки так сильно впитали его запах, что мне до сих кажется, будто Стоун ещё здесь. В принципе, он и сейчас довольно близко — сидит в машине с парнями напротив нашего дома.       Неужели он и вправду может так с нами поступить?       Не верю!       Выдернув затёкшую руку из-под сестры, я на цыпочках подхожу к окну, откуда взгляд сразу натыкается на слабое синеватое свечение на заднем сидении серебристого «Вольво». Дредд не спит, его очертания запросто прослеживаются из-за работающего телефона, тогда я, не раздумывая, хватаю свой и пишу ему сообщение:       Ты обещал, что между нами ничего не изменится.       Требуется не больше пяти секунд, чтобы он посмотрел в мою сторону, а ещё через десять мне приходит его ответ:       Значит, я соврал.       Как всегда…       Но на этом ничего не закончится. Не надейся, Стоун.