«Сборная России проходит в следующий этап Чемпионата Мира. В 1/16 наша команда в тяжелом бою одолела Сборную Мексики. Игра завершилась со счетом 3:2 в нашу пользу. Дважды ворота противника поражал нападающий Сергей Игнашевич, и один раз — Даниил Черышев. Мы смогли разузнать мнение тренера нашей Сборной, Марио Фернандеса, о выходе в 1/8 финала.»
Выпуск газеты «Всё о мире футбола» после матча 1/16 финала Россия — Мексика. 2042 г.
В день матча с мексиканцами температура вновь поднялась, а солнце выжигало газон на стадионе. Было решено делать перерывы на так называемый «водопой», чтобы игроки могли доиграть матч. Гарсиа с раннего утра, когда Акинфеев все еще спал с открытыми глазами, начал возмущаться по поводу жары и сетовать на сломавшиеся в самый неподходящий момент кондиционеры в их номере. Даниил, которому нормально не дал проснуться по режиму все тот же Гарсиа, уже с шести утра хотел убивать, причем одного конкретного человека. Хотя в человечности Гарсии Акинфеев сомневался с первых дней знакомства. Ну, нельзя называть человеком такого монстра, который в половину седьмого вызывает мастеров, которым оказалось плевать на мирно спящего Акинфеева. Эти мастера что-то уронили, разбив, а потом еще минут двадцать чем-то стучали и шумели. Прекрасное начало дня! Нормальные люди просыпаются от пения птиц в окна и от поцелуев любимой женщины, а он — от отборного мата на испанском и негодования Гарсии… В столовой на первом этаже пришлось отстоять длиннющую очередь, чтобы получить всего лишь йогурт с какой-то сдобой и апельсиновым соком! Убивать хотелось все сильнее. Для полной картины не хватало еще и в лифте застрять перед инструктажем.[1] Он старался сильно не беситься, чтобы не нагрубить тренеру или кому-то из игроков, за исключением Гарсии (ему-то он грубил с удовольствием, получая грубость в ответ). Ситуация накаливалась до матча. Всё шло не так. Казалось, кто-то наверху был настроен против него. Даниил продолжал мысленно считать до десяти по сто раз, пытаясь оставаться спокойным, когда внутри все кипело. Сегодня он был необычно раздражителен. Поэтому совсем неудивительно, что во время матча он умудрился получить сразу две желтые карточки. Марио, заметивший слишком боевой и взрывной настрой своего игрока, лишь устало покачал головой, наблюдая, как на экранах повторяют момент с фолом защитника, приведшего к получению второй желтой. Кажется, Гарсиа отреагировал тогда более эмоционально, нежели тренер. В раздевалке Сашка долго и уперто на повышенных тонах объяснял, что он сделает с Акинфеевым, если что-то подобное повторится. После он, неловко кашлянув, словно осознав свою ошибку, отошел в противоположную сторону. Акинфеев же сидел с закрытыми глазами, головой оперевшись на стену позади. Мысленно он уже применил к себе все нелестные эпитеты, которые знал, а таких было немало. Все это происходило, разумеется, в отсутствии Фернандеса, но в присутствии его тени-помощника. Он-то и поделился своими мыслями на этот счет с Марио, который надолго задумался. Фернандес уже не знает, что делать с этими защитниками! Покачав головой, Марио пришел к выводу, что это просто излишняя эмоциональность и напряженность вылились в этот инцидент в раздевалке. И он надеялся, что они в достаточной мере профессиональны, чтобы забыть это или понять, что в этом не было умысла, лишь чистые эмоции. К его счастью так и случилось, и во втором тайме команда смогла собраться и доиграть с достоинством второй тайм, удержав преимущество, а уже к вечеру выплеск отрицательных эмоций в раздевалке был забыт. Каждый был рад тому, что они прошли и продолжат свое восхождение к пьедесталу. Никто не считал нужным обсуждать ошибки в день победы, поэтому многие забыли свои косяки во время игры и сейчас спокойно отдыхали, восстанавливая силы после матча. Они сделают это завтра на разборе с тренерским штабом. Сам Акинфеев, возможно, тоже бы забыл про свою несдержанность, если бы она не вылилась в пропуск 1/8. Да и Гарсиа напомнил про капитанскую вспыльчивость в перерыве между матчами, когда они оба были в их комнате. — Ты же понимаешь, что в тогда, во время перерыва, я говорил на эмоциях? — Гарсиа на минуту отрывается от телефона, в котором проводит слишком много времени с тех пор, как приехал в сборную (а в другое время Акинфеев его не видел и не хотел видеть). Даниил удивленно поднял взгляд на Сашку. — Разумеется, за кого ты меня принимаешь? — За непрофессионала, — быстро ответил Гарсиа и в тот же момент помотал головой, — Я не об этом… Я хотел извиниться за свою несдержанность. — Я не нуждаюсь в твоих извинениях, — пробормотал Акинфеев, вновь возвращаясь к книге, которую ему посоветовал Сопатеро до отбытия в распоряжение сборных. — Разумеется, — кивнул Гарсиа, словно соглашаясь со словами собеседника, — Но я должен был принести свои извинения, чтобы моя совесть была чиста. К тому же, то, что я признал свою неправоту в перерыве между таймами, не извиняет твоих грубых ошибок возле штрафной, — в голосе Сашки появились тихие рычащие нотки, — Так что твои косяки остаются на тебе, чтобы ты не сделал. — На его губах появилась противная ухмылка, которая сильнее всего остального раздражала Акинфеева. Даниил сильно удивился тому, что, оказывается, Гарсиа знает о таком штуке как совесть. Вот только он не мог понять, с чего вдруг Гарсиа решил, что не обделен этой штукой… Вот он был уверен, что никакой совести у Сашки нет. Он даже был убежден, что у Гарсии отсутствует и намек на её существование. Что уж говорить о самой совести… Когда же до Акинфеева дошел смысл конца высказывания Гарсии, Даниил ненадолго поразился тому, как ловко он вывернул все, укоряя Акинфеева. После Даниил устало закатил глаза и предпочел молча вернуться к книге, пытаясь игнорировать Гарсию, но большая гордость, перерастающая временами в гордыню, не позволила ему это. Да и раздражение на сожителя по неволе росло с каждой секундой всё быстрее. — Я не обязан отчитываться перед тобой, — бормочет он несколько невнятно, но достаточно четко для того, чтобы Гарсиа смог разобрать, что он говорит. — Обязан! Я капитан! — с готовностью отвечает Сашка. Создается впечатление, что он либо ждал фразы Акинфеева, либо это вошло уже в привычку — противоречить ему. — Но не для меня! — Ты ставишь под сомнение мои капитанские качества? — Какие качества? Орать в перерыве? И это ты называешь капитанскими качествами? — Я уже извинился за это! А тебе не стоило так грубо ошибаться возле штрафной! — Тебя мои ошибки не касаются! — Ошибаешься! Прибереги это для Манчестера! Здесь мы играем за сборную, и ошибки общие для всех нас. И ты не являешься чертовым исключением из правил, — Гарсиа слегка наклоняется, будто бы это сократит расстояние между ними. Они все еще сидят на разных кроватях. — Пойми, наконец! Мы одна команда! Не зная, что добавить, Сашка несколько долгих напряженных секунд неотрывно смотрит в глаза Акинфеева, а после, хмыкнув, выходит из номера. Даниил сидит в прострации, пока его не выводит оттуда громкий хлопок двери. Помотав головой, он решает как обычно не обращать внимание на слова Гарсии и отправляется готовиться ко сну.---
«Сборная России выходит в 1/4 финала Чемпионата Мира. Матч со Сборной Исландии закончился ничьей, и все решалось пробиванием пенальти. Наша команда вышла в следующий этап, выиграв, со счетом 2:2(4:3) Защитник Сборной России Даниил Черышев в матче не принимал участия, но на трибунах присутствовал, поддерживая наших парней. Вот как он прокомментировал прошедшую игру…»
Отрывок из выпуска газеты «Всё о мире футбола» после матча 1/8 финала Россия — Исландия. 2042 г.
Он смотрел матч своей команды с трибуны. Этим все сказано. Ему не было скучно, он был беспокоен. Да, ему нередко из-за своей грубой игры приходилось наблюдать матчи МЮ со стороны. Но это, черт возьми, Сборная его страны! Это, дьявол его дери, Чемпионат Мира! Как он может отсиживаться на трибунах, когда его команде явно нужна помощь. Сначала пропускает Исландия, но с первого же углового счет на табло сравнивается. Весь перерыв он не находит себе места. Акинфеев не может избавиться от ощущения, что он не в том месте, что он не должен смотреть на это вот так, он обязан принимать в этом матче непосредственное участие. Впервые в жизни он ощущает давящее и удушающее чувство долга. От того, что это ощущение ново, Даниил не знает, как отвлечь себя от этого. Он старается думать о чем-то постороннем, но он находится на стадионе Испании, разве можно тут думать о чем-то, кроме результата игры? Он пытается вспомнить что-то яркое, не связанное с футболом, и ему это удается, пускай он и не очень рад этому… Баскетбольный матч ЦСКА — Фенербахче. 2019 год. Он сидит на коленях отца и скучающе смотрит куда-то вверх. Да, он интересуется почти всеми видами спорта, но сегодня он бы предпочел сходить куда-нибудь на развлекательное мероприятие, однако отца пригласили на баскетбол. Игорь обещал Дане, что этот день они проведут вместе. И мальчик рад, что они вместе выбрались куда-то. Он в принципе не против наблюдать и за игрой баскетболистов. Он с интересом разглядывает стометровых игроков, с восторгом воспринимает скорость игры и с радостью приветствует очки ЦСКА. Папа не отпускает его ни на минуту. После игры папа покупает им по мороженному, и они гуляют в каком-то парке, лакомясь холодной сладостью. Мама отправились с Евой на художественную выставку, к которой мама имеет какое-то косвенное отношение. Он не любил рассуждать об искусстве, но ему до ужаса нравились спортивные игры. Он уже занимается футболом и хоккеем. Может быть стоит попросить, чтобы его записали и на баскетбол? Навряд ли, конечно, Данька сможет бывать на всех секциях, но он постарается успевать везде. Пока они гуляют по парку мальчик рассказывает папе о своих впечатлениях от увиденной игры. Игорь с легкой улыбкой слушает, изредка кивая и произнося короткие фразы. Но много времени в парке они не проводят и направляются домой. Ева с мамой, оказывается, уже вернулись. Даня еще раз рассказывает о матче, когда Катя интересуется, как все прошло. Катя также молча слушает его, но ее улыбка более ярка и выразительна, нежели улыбка Игоря. Ева же с детским любопытством смотрит на него, крепко обнимая маму, обнимающую ее в ответ. Перед тем, как лечь спать, Даня, обняв папу, берет с него слово, что в следующий раз они пойдут в кино. Игорь, мягко улыбнувшись, кивнет, подтверждая, обнимет сына и выйдет из комнаты, погасив свет. Воспоминания об отце заставляют задуматься о том, что бы чувствовал Игорь, из-за неволи следя с трибун за игрой своей команды. Ощущал бы он такую же нужду, потребность, даже необходимость в участии. А может быть, он не был так зависим от игры, как был зависим сам Даниил? Да нет, не может такого быть, иначе не было такого уважения и любви от болельщиков, не было такой памяти и футбольной святости. Второй тайм начинается с безрезультатных прострелов в каждой из штрафной. Игра, в принципе, состоит из безрезультатного перекатывания мяча с одного фланга на другой. Несмотря на застой на поле, сердце Акинфеева каждый раз замирает, когда соперники перехватывают мяч, и падает, когда Игнашевич бьет по воротам, а вратарь тащит. Исландцы стараются играть в более закрытый футбол, и на последних десяти минутах это приносит свои результаты. У них появляется больше моментов, один из которых успешно реализуется. Но и у Сереги дела пошли на лад. И в дополнительное время ко второму тайму счет вновь сравнивается. Перед дополнительными полу-таймами Даниил не сводит взгляда с людей из его страны. Марио что-то быстро говорит футболистам. К счастью или к сожалению, дополнительные полу-таймы ни к чему не приводят. Счет по-прежнему равный. Нервы накалены до пределов. Время перед пенальти — время болельщиков. Они срывают голоса, стараясь громче поддерживать свою команду. Даниил сидит в оцепенении. И вот началось… Они были, забивая или нет. Но исландцы совершили больше ошибок. Когда стал ясен результат, их крики с криками их болельщиков слились в громкий непонятный ор. Стадион радовался с ними. На поле творилось нечто. Все прыгали друг на друга от радости и переполняющих их эмоций. Марио не стал исключением и тоже радостно что-то выкрикивал, сотрясая кулаками. Акинфеев также радуется, спускаясь со стадиона в раздевалку своей команды. Он идет, не спеша и с гордостью рассматривая счастливых фанатов, стараясь запомнить этот момент на как можно дольше. Пока Даниил добирается до раздевалки, Марио, пожав руку тренеру Сборной Исландии, присоединяется к игрокам, которые решили поблагодарить болельщиков, что разделили с ними трудный на эмоции матч. Небо над стадионом давно потемнело, констатирует Акинфеев, крутя головой в разные стороны, чтобы как можно сильнее войти в эту атмосферу эйфории и счастья. Звезды такие яркие и четкие, что ему хочется верить, что именно звезды как главные свидетели их победы освещали им путь к выходу в 1/4. Даниил думает о том, что сегодня ночью где-то там далеко его родная Россия сегодня будет гулять всю ночь напролет. По пути на стадион его ловят журналисты «Всё о мире футбола». Ему хочется послать их куда подальше, чтобы не портили радость от триумфа победы. Но он вспоминает про вежливость, которой его с Евой учили родители, поэтому останавливается для того, чтобы произнести слова, полные искренних счастья и гордости. Возможно, он говорит несколько банальные вещи, но что поделать, если это так и есть… Когда его спрашивают про разницу в эмоциях от победы, когда он играет на поле, от эмоций от выигрыша, когда он наблюдает за всем этим, Акинфееву хочется закатить глаза, но он, собрав волю в кулак и широко радостно улыбнувшись, произносит что-то об огромной разнице и сбегает к раздевалке. Когда Даниил уже видит перед собой дверь раздевалки, из которой доносятся громкие выкрики, полные радости, ему звонит Ева. Подумав о том, что кто-то там наверху против того, чтобы он дошел до этого чертового помещения, Акинфеев отвечает на звонок. Из телефона раздается непонятный шум, из которого он едва-едва улавливает поздравления сестры. Прокричав слова благодарности так, чтобы Ева их услышала, Даниил оглядывается по сторонам в поисках препятствий для проникновения в раздевалку и, убедившись в их отсутствии, быстро входит в помещение. Футболисты радостно прыгают: кто-то на полу, а кто-то, особенно обрадовавшиеся, прямо на столе. Тренерский штаб в большинстве своем громко хлопает в ладоши, с огоньком в глазах глядя на игроков. Акинфеев не удивлен такому зрелищу. Он сначала присоединяется к тренерскому штабу, аплодируя и оставаясь незамеченным. Но когда все выстраиваются для общей фотографии, его присутствие раскрывается. — Данька! Давай с нами! — тут же выкрикивает Хестаг Дзагоев, остальные поддерживают его согласными выкриками. — Парни, я к этому ведь не причастен… — пытается он избавится от удовольствия торчать где-то среди потных тел на фотографии. — Победа всей сборной, так что и твоя тоже, — отвечает кто-то из кучи футболистов. — Ладно, уговорили, — произносит он, пристраиваясь где-то с краю. После он радостно обнимает каждого сокомандника, счастливо пожимая ему руки. Но когда дело доходит до Гарсии, они оба ненадолго замирают. Другие игроки не замечают этого, слишком поглощенные эмоциями от победы. С секунду они внимательно и настороженно смотрят в глаза друг другу. А после, слегка усмехнувшись, поздравляют друг друга с выходом в 1/4 и пожимают руки.