***
Чимин тянется к бокалу шампанского, но Намджун перехватывает его руку, жестом показывая официанту, чтобы тот проходил дальше. — Ты ещё маленький, — объясняет свой поступок альфа, и омега обиженно отворачивается. В этот день, к удивлению Чимина, Намджун вернулся с работы не вечером, а в самом разгаре дня. Он сухо бросил омеге, что сегодня им предстоит посетить торжественное собрание новообретённых пар, в двух словах объяснил, что это такое, и отправил переодеваться, посоветовав не копаться слишком долго, если они не хотят опоздать. Чимин, обиженный вчерашними пренебрежительными словами альфы, гордо задрал подбородок и заявил, что Намджун может катиться на все четыре стороны, а вот лично он ехать никуда не собирается. Всего за пять минут сдержанные уговоры альфы и категоричные отказы омеги переросли в очередной семейный скандал. Чимин кидался подушками и голосил, что если и поедет на собрание, то лишь для того, чтобы рассказать всему миру о своей загубленной жизни, рядом с грубым и бессердечным мужем. Намджун обещал отвезти супруга не во Дворец, как было запланировано изначально, а в ближайшую психиатрическую больницу, для установления точного диагноза и оказания необходимой медицинской помощи. Терпение Намджуна подошло к концу, когда он услышал от Чимина беспочвенные обвинения в отсутствии любви и заботы со стороны истинного. Ким, схватив Чимина за ворот футболки, злобно прошипел ему на ухо, что они вполне могут остаться дома, пропустив торжественное собрание, а всю глубину своих чувств альфа готов продемонстрировать прямо сейчас и, приказав Паку снимать трусы и ложиться в постель, ушёл принять душ. Как и предполагал Намджун, к тому времени, когда он вышел из ванной, Чимин, кротко сложив руки на коленях, уже ждал его, сидя в прихожей — одетый, умытый и причесанный к торжественному собранию. Увидев на шее омеги завязанный платок, скрывающий метку, альфа недобро ухмыльнулся, но времени на дальнейшие споры не оставалось, и он ушел в спальню, чтобы одеться самому. По пути на собрание Намджун прочитал Чимину целую лекцию о том, как он должен выглядеть, вести себя и что говорить куратору, пригрозив, в случае непослушания, запереть истинного дома на всю оставшуюся жизнь. Дворец Новообретённых Пар Чимина не впечатлил. Он, расстроенный грубостью альфы, едва сдерживал слёзы, глядя на счастливые лица всех остальных людей, но покорно играл отведенную ему роль. Омега послушно растягивал губы в широкой улыбке, когда регистратор отмечал их прибытие и сверял с документами имена на запястьях. Вежливо отвечал на вопросы подошедшего к ним куратора, с разочарованием замечая, что Сокджин не увидел в его глазах грусти и вполне искренне поздравляет их пару с воссоединением. Принимал ухаживания альфы и ластился сам, надеясь получить от истинного неподдельные эмоции, но наткнулся на равнодушие и отчужденность, завуалированное лживым вниманием и участием. Намджун с тревогой следит за Чимином. Он видит и чувствует подавленное состояние омеги, старается угадать его желания и окружить заботой, но настроение истинного становится хуже с каждой минутой. — Если тебя что-то беспокоит, мы можем поехать домой, — тихо шепчет Намджун. — С начала собрания прошло всего десять минут, — криво усмехается Чимин. — Невежливо покидать Дворец так быстро. — Плевать на вежливость. Как ты себя чувствуешь? — Как обычно, — сквозь зубы цедит Чимин. Как обычно потерянно и одиноко. Так же, как он чувствовал себя с первого дня их воссоединения. Вот только теперь вместо страха он испытывает отчаянное желание быть нужным и любимым, и омега не сможет ответить точно какое из этих чувств для него более мучительное. Чувствуя, что глаза наполняются слезами и начинает першить в горле, Чимин отпрашивается в туалет, чтобы умыться и немного побыть одному, но встревоженный альфа идет вместе с ним и остаётся ждать своего истинного у плотно закрытой двери.***
— Хосок, когда мы поедем домой? — тихо шипит Юнги, не переставая ослепительно улыбаться. — Я уже заебался выглядеть счастливым и пиздец как курить хочу. — Около часа здесь побудем и уйдём, — так же тихо отвечает Хосок. — Сколько? — возмущенно восклицает Юнги, но тут же вновь растягивает на лице широкую улыбку и послушно берёт из рук альфы протянутый ему бокал шампанского. В этот раз Хосок проигнорировал все обещания омеги, что на втором торжественном собрании тот будет выглядеть должным образом, и, пробыв на работе лишь несколько часов с утра, уже в полдень был дома, чтобы лично проконтролировать сборы. Не обращая внимания на жаркие убеждения, что это дорогие брендовые вещи, решительно отложил в сторону выбранные Юнги рваные джинсы и безразмерный свитшот в полоску, и принёс заранее купленную одежду. Омега бегло оценил шелковую блузу и обтягивающие зауженные брюки с прилагающимся к комплекту одежды кокетливым кожаным чокером, и ехидно заявил, что альфа перепутал его с клубными шлюхами, с которыми, судя по выбранному наряду, явно любил повеселиться до их воссоединения. Оскорбленный до глубины души Хосок смог сдержать в себе обиду и, взяв за руку, потащил омегу в гардеробную. После часа ожесточенных споров новообретенная пара всё же нашла компромисс в виде чёрных классических брюк и простой белой рубашки. На предложенные Хосоком чёрные лакированные оксфорды Юнги презрительно сморщил нос, но всё же напялил их, устав от долгих пререканий. Омега думал, что на этом его мучения закончились, но ошибся. Не обращая внимания на недовольное бурчание истинного, Хосок отвез его в салон красоты, работники которого ещё два часа трудились над внешним видом омеги. Юнги перекрасили волосы, сменив дерзкий голубой цвет на модный в этом сезоне нежно-мятный, подровняли отросшие пряди и долго колдовали над укладкой, сделали неброский макияж и аккуратный маникюр, отчитывая омегу за неровно обкусанные ногти. Когда всё было закончено, Хосок, восхищенно улыбаясь, сказал, что его истинный — самый красивый омега на всей планете, а Юнги, посмотрев на себя в зеркало, раздосадованно плюнул на пол. Пока они добирались до Дворца, Хосок продолжал хвалить омегу за терпение и осыпать его комплиментами, а сидящий на заднем сидении Юнги успел незаметно стереть лак с ногтей специальными салфетками, которые стащил в салоне с маникюрного столика. Опоздав всего лишь на пятнадцать минут, они хотели сразу же подойти к куратору, чтобы продемонстрировать появившиеся в их семье счастье и взаимопонимание, но Сокджин оказался занят оживленной беседой с другой новообретённой парой. — Хосок, — продолжает ныть Юнги, — если мы не можем уйти, то дай мне хотя бы покурить где-нибудь. С самого обеда сигареты в руках не держал. В салоне красоты курить нельзя, в машине — тоже. Это что за жизнь-то такая? — Хорошо, — смиряется альфа, опасаясь, что рассерженный запретами омега может снова скомпрометировать их пару перед куратором. Он недолго думает, а после уверенно ведёт истинного в сторону уборных. — Покури потихоньку в туалете, а я послежу, чтобы тебя никто не заметил. Но у дверей туалета для омег уже нервно расхаживает какой-то альфа. — Намджун? — удивленно восклицает Хосок и торопится обменяться с альфой приветственными объятиями. — Не ожидал, что ты всё-таки приедешь. А Чонгук с Тэхёном тоже здесь? Пока приятель Хосока увлеченно рассказывает об их общем друге, Юнги пристально следит за этим альфой, отмечая в уме, что в нём есть что-то неуловимо знакомое и привычное. Что-то незримое, но необычайно притягательное для других, давно ставшее для омеги родным и необходимым. От раздумий его отвлекает Хосок. — Иди кури, а я пока с Намджуном пообщаюсь. Но только быстро, — торопливо добавляет Хосок. — И окно открой, чтобы датчики на дым не сработали. И руки потом помой, чтобы от тебя сильно не пахло. И ещё… Что ещё нужно сделать, Юнги уже не слышит, скрываясь в туалете. Он плотно закрывает за собой дверь, для большей надежности щёлкнув замком, осматривается, ища глазами окно, и замирает. В пяти шагах от него, грустно всматриваясь в своё отражение и водя пальцами по зеркалу, стоит омега. — Чимин, — тихо выдыхает Юнги, не веря своему счастью. Он стремительно подбегает к Чимину и тянет руки, чтобы поскорее обнять, убедиться, что происходящее не сон и друг снова рядом, не избитый и запертый в очередной клетке, а целый и невредимый, но прежде чем успевает что-то сказать, оказывается отброшенным к стене, получая удар по лицу. Чимин, яростно дыша и сжимая кулаки, презрительно смотрит на упавшего на пол и зажимающего руками лицо наглеца, который посмел без спроса прикоснуться к нему, но тут же испуганно вскрикивает, когда из-под плотно сжатых ладоней омеги раздаются знакомый скулёж и отборные маты. — Юнги? — Чимин падает на колени рядом с лежащим омегой и пытается убрать его ладони, чтобы осмотреть лицо. — Прости, ты так напугал меня. Блин, у тебя кровь из носа течёт! Блин, что же делать? Юнги поднимается на ноги, наспех вытирает перепачканное кровью лицо рукавом рубашки и тянет друга за руку, вынуждая того встать. — Чимин, — быстро шепчет омега, прерывая жалобные причитания Пака, — слушай меня внимательно. Мы можем сбежать. У меня есть деньги и фальшивые документы для тебя, но они остались в квартире моего истинного. Ты сможешь прожить рядом со своим альфой ещё неделю? Сможешь продержаться до следующего торжественного собрания? Чимин молча мотает головой. Он не может уйти от Намджуна. Он не хочет этого, но Юнги понимает отрицание друга по-своему. — Не сможешь продержаться? Тогда бежим сейчас. Мин решительно открывает окно и высовывает голову, оглядывается вокруг, убеждаясь, что прыгать совсем невысоко и на улице нет случайных прохожих, которые могли бы стать ненужными свидетелями их побега. Он хватает Чимина за руку и настойчиво тянет к окну, но тот внезапно вырывает свою ладонь и пятится назад. — Юнги? — встревоженно спрашивает из-за закрытой двери Хосок, услышав доносившиеся из туалета сдавленные возгласы. — С тобой все в порядке? Мин не отвечает. Он с изумлением смотрит на друга, который, опустив голову, продолжает отходить всё дальше. — Чимин, что случилось? — омега подходит ближе, обхватывает лицо омеги ладонями, стараясь встретиться с ним взглядом, и замечает, как его глаза наполняются слезами. — Что произошло с тобой за это время? Мы же хотели всегда быть вместе. Хотели послать к черту всех альф этого мира и свалить куда-нибудь подальше, чтобы никогда в жизни не встретить своих истинных. Почему ты плачешь, Минни? — Юнги замечает, как по щекам омеги начинают непрерывно скатываться слезы, и добавляет уже рассерженно, указывая на его шею: — И зачем ты нацепил на себя эту дрянь? Ты не собака, чтобы носить ошейник! Юнги тянется к узлу и, прежде чем Чимин успевает отреагировать, резко срывает платок с его шеи. От увиденного у Мина перехватывает дыхание и больно щемит в груди. На шее друга чётко видны свежие шрамы-полумесяцы от укуса альфы, а по коже расползается узор метки. — Чимин, что у вас там происходит? — строго спрашивает Намджун, дергая дверь, запертую на хлипкий замок. — Это ничего не меняет, Чимин. Ты слышишь меня? — Юнги стирает подушечками пальцев струящиеся по лицу друга слёзы и старается говорить твердо и уверенно, но у самого дрожит голос. — Мы избавимся от неё. Выведем или сделаем татуировку. Чимин, вспомни, что я говорил тебе. Истинность ничего не значит. Метка ничего не значит. Чимин, ну почему ты молчишь?.. Что ты наделал? — омега с громким криком набрасывается на незнакомого альфу, который, так и не услышав ответа своего истинного, заходит в туалет, легко сломав ненадежный замок. — Что ты с ним сделал, мразь? Юнги хочет ударить альфу, разбить в кровь лицо того, кто меткой навсегда отнял Чимина, но его ловко перехватывает Хосок и, приподняв, уносит в сторону. Намджун рассматривает заплаканного истинного и коротко бросает: — Умойся. — Не смей ему приказывать, тварь! — кричит Юнги, безуспешно пытаясь вырваться из рук своего альфы, и с горечью смотрит, как Чимин покорно склоняется над раковиной — торопливо плещет на чуть покрасневшее лицо холодной водой. — Хосок, пожалуйста, уйми своего бешеного, — с ложным равнодушием говорит Намджун, не отводя глаз от своего истинного. — Моего бешеного? –раздраженно переспрашивает альфа. — Твой омега Юнги нос разбил! — альфа склоняет голову и ласково шепчет на ухо своему истинному: — Идём, мой хороший, тебе тоже нужно умыться, — но тут же запрокидывает голову и тихо стонет, вспоминая, где они находятся: — Чёрт! Сокджин. Намджун бегло смотрит на разбитый нос омеги друга, замечает его перепачканную кровью белоснежную рубашку и, понимая, какие у Хосока будут проблемы, если их в подобном виде увидит куратор, принимает решение: — Делаем так — мы отвлекаем Сокджина, а вы быстро уходите из Дворца. Выходите из туалета минут через пять, думаю, за это время нам удастся найти куратора. Идём, Чимин. — Чимин, стой! — отчаянно кричит Юнги, видя как тот, опустив голову, молча выходит вслед за альфой. — Подожди, Чимин!.. Да отъебись ты от меня, — зло шипит омега, обращаясь к Чону, который прижал его к стене, силой удерживая на месте, и снова кричит. — Чимин! — Тише, мой хороший, тише, — Хосок, продолжая удерживать на месте тяжело дышащего и бешено бьющегося Юнги, проводит по его щеке ладонью, стараясь успокоить. — Посмотри на меня. Нет, ты в глаза мне посмотри! Вот, молодец. А теперь делай глубокий вдох и медленный вы-ы-ыдох. — Хуидох! — продолжает злиться омега, но уже не старается вырваться, и Хосок чуть отходит назад, хоть и продолжает крепко держать за руку, опасаясь, что он побежит за Намджуном и устроит прилюдный скандал. — Куда этот альфа потащил Чимина? Чимин мой! Понимаешь? Мой! Я так долго искал его и наконец-то нашёл, а он… — Успокойся, пожалуйста. Чимин твой знакомый, я понимаю, — мягким голосом соглашается Хосок. — И никто его от тебя прятать и скрывать не собирается. Юнги, ты сможешь увидеться с Чимином когда захочешь. Он — истинный моего лучшего друга, и мы оба ни в коем случае не будем против вашего общения. Ты веришь мне? — альфа дожидается, пока ошарашенный случившимся омега поймёт всё услышанное и кивнет в ответ. — Вот и хорошо. А теперь, пожалуйста, давай тихо и незаметно уйдём отсюда, пока у нас не возникли новые проблемы. Я не хочу, чтобы тебя забрали в реабилитационный центр. Услышав про центр института семьи, Юнги недовольно вырывает свою ладонь из рук Хосока и уходит к умывальнику, чтобы привести себя в порядок. Чимин снова улыбается. Старательно растягивает губы и довольно щурит глаза перед Сокджином, пока Намджун отвлекает того пламенной речью, повторно рассказывая о невероятном семейном счастье и рассыпается лживыми благодарностями за все проведенные лекции и полученные наставления. Омега блестяще играет нужную роль, нежно обнимает своего альфу и преданно снизу-вверх смотрит на него, но сам настороженно следит за реакцией куратора и невольно вздрагивает, когда тот слегка склоняет голову, стараясь из-за плеча Намджуна получше разглядеть быстро покидающих собрание Хосока и Юнги. Чимин незаметно дергает Намджуна за рукав пиджака, давая знак, что друзья уже ушли, и альфа, ещё раз поблагодарив Сокджина за заботу и проявленное терпение, прощается с ним, ссылаясь на усталость омеги. Сокджин задумчиво смотрит на спины уходящей пары и достает из кармана пиджака небольшой блокнот, делая в нем пометку ещё раз прийти с визитом к Хосоку и Юнги. Не спеша проходит к стойке регистратора и, убедившись, что Чон Чонгук вместе со своим истинным так и не появился на собрании, делает телефонный звонок. — Добрый вечер, господин Ким. К сожалению, все наши худшие опасения подтвердились… Не сомневайтесь, мы обязательно разберемся в сложившейся ситуации в самое ближайшее время… Да, вы абсолютно правы, повторный пропуск торжественного собрания новообретённых пар является серьёзным нарушением правил, и это достаточный повод, чтобы забрать Тэхёна до выяснения всех причин халатного поведения господина Чон Чонгука.***
Они едут в машине уже больше часа. Хосок бесцельно колесит по дорогам города, не желая возвращаться домой, где Юнги наверняка закроется в своей спальне, избегая необходимого для альфы разговора. Омега со злой горечью смотрит в окно, игнорируя все задаваемые альфой вопросы, а при попытке к нему прикоснуться — с силой бьёт по руке. Какой смысл о чём-то разговаривать и что вообще можно обсуждать, если Чимин теперь принадлежит своему истинному — грубому и жестокому альфе, который успел вытрясти из него душу и надругаться над телом, поставив свою метку. Юнги сжимает кулаки и сглатывает подступивший к горлу ком. Это несправедливо! Этого никогда не должно было случиться. Только не с ними. Только не с Чимином. — Если хочешь, можешь закурить, — предлагает Хосок, видя безысходную тоску своего истинного. Он хочет помочь и утешить, но не понимает, чем так сильно расстроен омега. Юнги криво усмехается и смотрит с пренебрежением, но всё же достает из кармана брюк мятую пачку сигарет и до конца открывает окно. Глубоко втягивает горький дым и прикрывает глаза, которые начинают слезиться от бьющего в лицо ветра. Он снова прокручивает в голове моменты их встречи. Чимин выглядел потерянным, испуганным и невыносимо одиноким, хоть и воссоединился со своим истинным. Вспоминает его родное заплаканное лицо и брезгливый взгляд альфы, которого не трогали слёзы омеги. «Ложь, — думает Юнги и прикуривает вторую сигарету подряд. — Истинность — это ложь. Наглая и безжалостная». Хосок сворачивает с широкого проспекта на узкую улицу. Устав следить за сигналами бесчисленных светофоров, он едет в старые кварталы, малоэтажные дома которых скоро снесут, на их месте построив новые небоскрёбы и торговые центры, тем самым расширяя территорию центрального района. Автомобиль медленно едет по разбитой дороге вдоль осиротелых домов. Прежних жильцов уже переселили и улица пуста и безлюдна. — Ты давно знаком с Чимином? — тихо спрашивает Хосок. — Чуть больше года, — вяло отвечает Юнги, по-прежнему глядя куда угодно, но только не на альфу. Обрадованный тем, что омега перестал отмалчиваться, Хосок мягко продолжает разговор. Старательно обдумывает и подбирает каждое слово, чтобы случайно не задеть чувства и без того расстроенного Юнги, пытаясь разобраться в сложившейся ситуации. — Ты сильно разозлился, когда подумал, что не сможешь увидеть Чимина в ближайшее время. Он так дорог тебе? — Он мой единственный близкий человек, — бесцветным голосом говорит Юнги. — Мы жили вместе. Он разрешил мне остаться в своей квартире, когда у меня не было крыши над головой. Сам предложил мне помощь. Хосок тяжело вздыхает, услышав, что истинный так и не смог принять его и не считает близким и нужным, но продолжает беседу. — Тогда почему он ударил тебя? Ты его чем-то обидел? — Испугал, — хмыкает омега. — Я слишком быстро подошел к нему со спины. Он ударил меня случайно. Альфа сопоставляет в уме услышанные факты и числа и осторожно интересуется. — Ты знал, что Чимин был в борделе? Юнги нервно передёргивает плечами, выбрасывает в окно истлевшую до самого фильтра сигарету и обнимает себя за плечи. — Знал. В голове Хосока проносится смутная догадка и он задает вопрос: — А как-нибудь помочь ему пытался? Омега не отвечает. Упрямо сжимает губы и хмурит брови. Обсуждать этот вопрос он не намерен, но альфа не успокаивается. — Юнги, я знаю, что Чимин ни в чем не виноват. Я знаю, что его удерживали силой. Те наличные деньги, которые ты снял с карты… Ты хотел помочь Чимину выбраться из борделя? Ты отдал их в качестве выкупа? Юнги задумчиво прищуривается. Хосок, сам того не желая, дал подсказку, как можно закрыть неприятную тему для разговора раз и навсегда, не раскрывая при этом правды, что именно было куплено на эти деньги и где они теперь. — Да, — уверенно лжёт омега, — я хотел выкупить Чимина, но меня обманули, а деньги забрали себе. Юнги чуть морщится. Говорить неправду почему-то неприятно и стыдно, но, кажется, истинный этому рад. «Нет никакого альфы, — восторженно думает Хосок, не в силах сдержать счастливой улыбки. — Нет у моего Юнги никакого любовника! Он просто хотел помочь другу. Просто хотел вытащить Чимина, чтобы… — улыбка мгновенно пропадает с лица альфы. — Чтобы сбежать с ним?» Хосок с тревогой смотрит на своего истинного, вспоминая надпись на стене прихожей и их недавний разговор. Юнги хотел удрать с самого первого мгновения их воссоединения, Чон в этом даже не сомневается. Но сбежать от своего истинного с Чимином? С другим омегой? Это немыслимо! — Ну, в любом случае всё закончилось очень хорошо, — радостно восклицает Хосок, думая, что Намджун никогда не допустит побега своего истинного, и это станет железной гарантией, что Юнги так же навсегда останется рядом. — Больше тебе не о чем переживать. Теперь Чимин в надежных руках Намджуна, и он… — Останови машину! — яростно шипит омега и, прежде чем альфа успевает нажать на кнопку блокировки, дергает за ручку и ногой распахивает дверь. Хосок резко жмёт на педаль тормоза, а Юнги выскакивает из автомобиля, не дожидаясь, пока он полностью остановится. — Ты с ума сошёл? — кричит Хосок, выходя следом из машины и громко хлопая дверью. — Ты же мог разбиться! Куда ты идёшь? Юнги! Омега его не слушает. Тяжело дыша и сжимая кулаки, он быстро уходит по улице. Альфа догоняет истинного, пытается обнять за плечи, но тот с силой отталкивает его. Юнги идёт, не разбирая дороги, всё равно куда, лишь бы подальше от этого прилипчивого и бестолкового альфы. Срываясь на крик, нецензурно сообщает на какой именно части своего тела он хотел вертеть Хосока, Намджуна и весь этот грёбаный мир. Подбирает с асфальта обломки кирпичей и швыряет их, разбивая на осколки стёкла пустых витрин и темных окон. Проклинает истинность и всех тех, кто придумал чертову систему. Хосок молча идёт следом, держась чуть в стороне и изредка уворачиваясь от запущенных в него сухих веток. Терпеливо ждёт, пока у истинного прекратится истерика. Дает омеге возможность выпустить пар, и, наверное, из-за собственных криков Юнги не замечает приближающуюся опасность. Из-за угла дома, визгливо смеясь, выходят трое альф и уверенно идут навстречу Хосоку и Юнги.