рисунок

С наступлением осени в кофейне всегда было битком, и этот сентябрь не стал исключением. За окнами непрерывно лил холодный дождь, смывая все желание оставаться на улице, поэтому люди искали теплые и уютные убежища, желая спрятаться подальше и подольше от холодного и пробирающего ветра. Арсений был официантом этой кофейни, но любил крутиться у барной стойки и даже иногда помогать готовить кофе. Сегодня здесь новенькая Ира, хорошая девчонка, но еще толком не во всем разобравшаяся и часто путающая напитки, поэтому помощь была просто необходима. Но пока все взяли паузу, все сделали заказы и выдался пятиминутный отдых. Девушка что-то строчила в айфоне с розовым чехлом, а мужчина непрерывно пялился в начисто вымытое окно. За дверями уже минут десять мотался какой-то паренек. Скорее всего, он любит дождь, потому что без зонта, потому что голову подставил под капли, потому что улыбался, будто заменяя солнце. Наверное, кого-то ждет. - Арс, а ты слышал о теории соумейтов? - Ты про эти рисунки? Слышал, конечно, но сам, правда, никогда не рисовал. Это бред. - Ну почему? Очень много людей же живут счастливо, встречая "своих людей", и эти все истории такие милые. - А ты сама-то рисовала? - Боюсь. Девушка, до этого такая веселая, вдруг резко сменила эмоцию на грусть. Она подняла голову, заставляя съехать распушенный пучок вниз, и будто рассматривала что-то на потолке. - Ириш, ты чего? У тебя-то все точно будет, ты главное верь, - попытался приободрить барменшу Попов, толкая ее в бок. Дверь с шумом открывается настежь, и в кофейню буквально залетает тот самый паренек. Вода стекает с одежды, с испачканных белых кроссовок, с русых волос, поэтому, проходя к единственному свободному месту, он оставляет за собой мокрые следы. А на месте уже достает бумагу с карандашом из намоченного рюкзака. Художник, но раньше здесь никогда не был. - Милый парниша, - мечтательно говорит Ира, подперев кулаком щеку и даже оторвавшись от телефона. - Арсений, а чего ты завис? Твой же клиент. Мужчина, будто опомнившись, хватает близлежащее потрепанное меню и мчится к самому дальнему столику, где сидел их новый клиент, и на автомате выдает: - Здравствуйте, я Арсений, ваш официант. Меню? - Да, спасибо, положите пока, я вас позову, - бормочет парень, даже не отрываясь от бумаги. Попов, уже собравшись вернуться на место, решил подсмотреть на лист бумаги. Чей-то портрет был уже почти готов, сделан очень хорошо, правда... "Стоп. Это что, блять, я?!" Арс продолжает всматриваться в лист, все больше и больше напрягая глаза, поверить которым сейчас просто не в состоянии. "Да не может быть такого, мне кажется просто." - Что-то еще? - говорит художник и поднимает глаза на официанта. Смотрит прямо в эти синие невероятные глаза, которые вырисовывает прямо сейчас, но до сих пор не знал их цвет. Антон чуть улыбается, и все лицо вмиг заливается краской. Может, ему вообще показалось? В этот момент мужчина уже летит обратно, пытаясь сохранить спокойствие. Его соулмейт? Здесь и сейчас? Парень? Ну уж нет. - Боже, что с тобой? Что он сказал? - Он там... Ир, он рисует, а на рисунке я. - Не может быть! Глаза девушки наполняются радостью за друга и даже сверкают немного. Она радуется искренне, как радовалась за всех других, и пытается не завидовать. - Это плохо, черт возьми! Этого не может быть! Может, он откуда-то знал меня и уже давно встретил свою душу? - А ты возьми в руки карандаш. Попробуй и сам все узнаешь. Мужчина до конца не хотел рисовать, он тоже бояся. Боялся, что на рисунке окажется тот мальчишка, потому что не знал, что будет делать дальше. Потому что не верил, что соулмейты существуют вообще. Хозяин зеленых глаз, которые до этого просверлили дыру в Попове и ни разу не заглянули в меню, позвал Арса, заставляя сердце того уйти куда-то в пятки. "Сейчас или никогда." Мужчина медленно доходит до парня, в то время как Кузнецова шепчет, что держит кулачки, и садится рядом. Улыбка, переворачивающая все внутри, кажется, так и не сошла с губ художника. Волнение заставляло руки и голос немного дрожать, и Попов пытался приложить огромные усилия, чтобы скрыть эту дрожь. - Можно листок и карандаш? - Держи. Я Антон, если что, или просто Шаст. Шаст просто перевернул листок и протянул его Арсу вместе с простым погрызанным карандашом. Пальцы берут карандаш настолько осторожно, как, кажется, ничего никогда не брали. Руки сами по себе начинают выводить тонкие аккуратные линии, не беспокоясь, что получится в итоге. Антон наблюдает за этими идеальными руками, челкой, слегка спадающей на лоб, за синими глазами, скрытыми за ореолами ресниц, и понимает, что это человек, чей портрет он так старательно вырисовывал все эти месяца, кого так долго искал. Ведь он один из немногих, кто сейчас рискует рисовать, кто не боится этого делать, кто никогда не понимал этой глупой боязни. Спустя минут пять на белом листе четко различимо лицо человека. Арс долго всматривается в, казалось, нарисованное не им, и поднимает глаза. На него смотрят все те же глаза и встречают все той же улыбкой, что и на рисунке. - И что теперь? Парень берет руку мужчины и тянет на себя. Перегибаясь через весь стол, Шастун целует Попова, выбивая весь возух из легких и всю землю из-под ног. Теперь мы одно.