IRL

Дазай сидит на паре в университете, но не слушает того, что говорит его преподаватель. Мысли об одном, они однообразны и направлены в одно русло. Возможно, стоит подумать о собственном образовании и начать вникать в суть предмета, но в голове лишь Фёдор, Фёдор, Фёдор. Всё же соперничество въедается в мозги сильнее, чем даже возвышенные чувства. Это не дружба, не любовь, это игра. Игра умов, идей и мировоззрения двух вроде бы подобных людей. Но имеющих неоспоримо важное различие. Оно заключается в методах достижения цели. А не слишком ли Дазай зациклен? Хрен знает. Ответа нет. Ответ отсутствует. По стене стекают солнечные лучи, будто какой-то водопад. Но воды нет. Осаму слышит своё имя из уст преподавателя. Но забивает на всё вокруг, ведь в мыслях нет учёбы. Лишь Достоевский, с которым хочется увидеться. Любовь? Азарт и желание одержать победу. А в чём? В шахматах? Бред. В шашках, картах? Чушь. В схватке? А в какой? Вопросов слишком много, на раздумья нужно время, но пары заканчиваются. Однокурсники странно переглядываются. А Дазай находится в своеобразной прострации и отвергает все возможные варианты. А варианты чего? Что определит превосходство? Мир, люди, игра? Да. Секс, деньги, умение управлять? Да. Манипуляции с чужим рассудком? А не издеваются ли они сами над собой? Смотря кто. Дазай у своего подъезда. Стоит и смотрит на старую дверь, что уничтожает ржавчина. Всё скрипит. Даже сердце. Шатен открывает двери собственной квартиры и заходит внутрь, бросая вещи на пол. Он слишком устал. Хоть ничего особенного и не делал. Существование в вечных раздумьях отнимает слишком уж много сил и терпения, ведь ты даже не знаешь, о чём размышляешь. Стоит принять душ. Осаму не успевает скинуть с себя одежду, когда слышит стук в собственную дверь. Такой тихий, но без опаски. Пугающий. Дазай подходит и почти что открывает замок, но успевает одуматься. — Кто там? — Осаму опирается о стену, задерживая ладонь на ручке двери. — Как будто ты ждёшь кого-то иного, — на губах растягивается улыбка, он открывает, но внутрь пройти не даёт. — Я жду смерти, — Дазай стоит в дверях в полуголом виде и не отрывает от Достоевского взгляд. — Но демона впустить тоже не против. — Ты видишь у меня крылья и рога? — Я просто видел, что ты можешь, — Осаму проходит вглубь небольшой комнаты и падает на диван, потягиваясь. — Знаешь, а я ведь в душ хотел. — Но открыл дверь гостю, — Фёдор снимает обувь и проходит следом, не забыв закрыть дверь. — И в чём же причина твоего визита? — Дазай начинает зависать в телефоне, попутно задавая данный вопрос. Лента пуста — одни рожи одногруппников, что тусуются, кажется, всё время. А Осаму по-прежнему в интернете и отказывается верить, что интернет-другу теперь не написать сообщения. Ведь он сидит сейчас совсем не в сети, а в IRL. — Я нашёл у себя дома неплохой чай и карты, — Достоевский садится на диван рядом и косо смотрит на собеседника, который сразу же откладывает телефон и тяжело вздыхает. — Мне захотелось поиграть, а все наши соседи всё ещё не вышли из новогоднего запоя. — Ты лжёшь, — Дазай слабо улыбается, пробегаясь взглядом по внешнему виду Фёдора. Тот надел очки и собрал волосы в достаточно высокий пучок. — И то верно. Осаму идёт в сторону кухни и по дороге хватает Достоевского за край кофты пальцами, призывая этим жестом идти за собой. Фёдор лишь скептически того оглядывает, но идёт следом, перемешивая карты в своих руках. — Во что играем? — В «Дурака»? — Осаму, ты сам регулярно его играешь. Дазай закатывает глаза и нажимает на клапан, регулирующий начало работы электрического чайника. В комнате слишком тихо, чему удивляться не стоит, ведь если бы Осаму писал книгу о них двоих, то дал бы ей грандиозное название: «Два интроверта «не в сети»». Хотя, возможно, оно вовсе не является грандиозным, а Дазай чрезмерно много о своём умении писать думает. — У тебя есть идеи, чем можно заняться в столь скучный час? — Фёдор подпирает щёку ладонью и смотрит на Дазая, избегая прямого контакта взглядов. Глаза — слабое место любого, ведь ничего нельзя скрыть за ресничной тенью. Человек, что смотрит тебе в глаза, беззащитен и уже сражён, ведь уважение таким способом проявляет. — Если честно, я хотел в душ. — Никто не держит. — Оставив тебя одного в моей квартире без должного присмотра, есть риск потерять что-то очень важное, Достоевский. — Ты серьёзно думаешь, что тут есть вещи, которые есть смысл красть? — Какую музыку включить? — Дазай подходит к некому доисторическому устройству и ищет пластинки, в которых содержится тысяча и одна мелодия. — Можешь не отвечать, я уже выбрал. Он вставляет немного потрёпанную кассету маркерной пометкой «Venus — Sleeping at last». По маленькой кухне разносится протяжный вой мелодии. Чайник закипает. Дазай достаёт две кружки, наполняя их напитком, а комнату — непередаваемым ароматом чая. Фёдор давно погружён в музыку, не замечает вошканий Дазая, периодически облизывает сухие губы, опираясь локтями о белый прямоугольный стол. Всё слишком умиротворённо. Осаму плавно двигается в такт мелодии, а потом ставит на стол две кружки и берёт в руки сборник стихотворений писателя с потёртой обложкой. — Обсудим стихотворения? — Дазай зачитывает парочку вслух, смысл которых считает наиболее глубоким и непонятным ему самому. — Сплошная любовь и чувств бескрайность, но если вдуматься — одна банальность, — Фёдор делает глоток и изрекает это абсолютно спокойно. А Осаму продолжает зачитывать вслух, размышляя над смыслом каждого, но получая один ответ: — Обычно. — Что же будет для тебя необычным? — То, что ты напишешь и зачитаешь сам, — Достоевский поднимается из-за стола, за окном уже капает дождь. — Предлагаю вернуться назад. Фёдор достаёт с полки кассету того же исполнителя, на которой отмечено простое название: «Earth». — Неплохой выбор. — Рандомный. Поговорим о погоде? — О чём угодно, Фёдор