Давай заново, Нейтан?

      Ночное небо ещё не открыло своих красот в пять часов вечера, а девушка, отпивая глоток за глотком жгучего кофе, села на лавку, замерзая от томного ожидания.        Машину Прескотта она узнала издалека: красная, идеально чистая, такая, на которую плевалась бы Хлоя. Но Нейтану она была дорога, и он через пятнадцать минут после обозначенного срока, наконец, пришёл на место встречи.       Ничего особенного: просто Прескотт опять вырядился, будто на приём к королеве. Во всяком случае, так говорила его зализанная прическа, а не помятая дорогая одежда.       — Заводи шарманку, — тихо съязвила Макс, заледеневая от вечернего холода. Нейтан пропустил мимо ушей шутку про его все обожаемую машину, начал прогревать любимицу и присел рядом с Колфилд, пропустив комментарий типа: «Мне тоже противно, но потерпи, так теплее».       Девушка замерзла, а в машине было ещё даже менее тепло, чем на улице. Макс села на переднее сидение, будто на ледяную глыбу, и Нейтан даже не фыркнул. Конечно-конечно, он ведь лелеет мечту увидеть Рейчел, которую любит почти так же, как и свою машину.       Они поехали мягко, не трясло ни от неровной дороги, ни от неопытного вождения Нейтана.       Правда, всё кардинально изменилось, как только Прескотт выехал за пределы городка: будто бы гнался за чем-то, движущимся быстрее Земли, и от переживаний на поворотах Колфилд, втиснувшаяся в сидение, резко согрелась — печка палила вовсю. Прескотт, одевшийся, по мнению панков в тех местах, слишком просто и безвкусно, мчался навстречу мечте.       — Концерт начинается через полчаса, — зачем-то напомнила Макс.Наверное, ей просто надоела глупая тишина, нависшая тучей над головами двух врагов. — Тебе следует поспешить, если хочешь услышать настоящих музыкантов.       — А я не спешу, — огрызнулся Прескотт, надавливая на газ до предела. Вжаться в кресло показалось для Колфилд лучшей альтернативой, чем оказаться вжатой в асфальт, и она замолчала.       Доехали они, кстати, неимоверно быстро, через минут десять, согласно электронным часам в машине парня, они уже стояли возле заброшенного здания вдалеке от Аркадии Бей, и Макс поняла, что сама не доехала бы до этого места.       — Выгружайся, с тебя ещё билеты, если обманула — пожалеешь.       Впрочем, жалеть было не о чём: билеты на руках, и, к удивлению местного охранника-громилы, у них было право пройти на личную вечеринку его босса. Ни Макс, ни Нейтан не выглядели, как типичные представители здешних компаний, на таких немного походила синеволосая Хлоя, но уж никак не задротка Колфилд или зачесанный красавчик Прескотт.       — Пока, — удосужились сказать девушка, но Нейтана к тому времени и след простыл: не хотелось проводить вечер в обществе тупого гика, кем и считал, по сути, её.       Рейчел и Хлоя нашлись довольно быстро. Они сами подбежали к Макс и принялись обнимать её. Прескотт много раз бы подумал перед тем, как уходить, если бы знал, что именно к Колфилд подойдут две девушки, и, что самое главное — Эмбер.       — Ты не привела своего дружка-в-френдзоне? — разочарованно спросила Хлоя, будто у неё отобрали последнюю тему для подколов.       Её высокая фигура в старом, ветхом здании смотрелась донельзя неуклюже, тем более, что даже для её роста двери предусмотрены не были. Она успевала лишь юрко уворачиваться от снующих преград и весело хохотать с Рейчел.       — Не давай Уоррену странных кличек, — покраснела Максин, а потом отвела взгляд. — На самом деле мы с ним перестали дружить уже как пару дней назад, рассорились навсегда. Дело в том, — она ответила на недоумевающий взгляд Прайс, — что мы перестали сходиться интересами, и стали совершенно разными люди.       — А я всегда ему говорила, что шансов у него ни-ка-ких, — хитро засмеялась Рейчел, а потом и вовсе скрылась за снующей толпой. Ей нужно быть осторожной, здесь ведь Прескотт, а она исчезает ни с того, ни с сего.        Атмосфера на концерте жутко не нравилась Макс, в отличии от той же Хлои, ловившей кайф от всего этого, поэтому Колфилд вышла из старого здания, несмотря на то, что концерт действительно был зажигающим. Ехать домой тоже слишком рано, ведь план заключался в том, чтобы познакомить Эмбер с Прескоттом лично, чтобы не повадно было фотографировать в мёртвом виде.       Макс вышла из здания, пытаясь дышать свежим воздухом, и голова медленно кружилась. Колфилд, медленно вдыхая холодный воздух, упала на асфальт. Запах травки задурманивал ей голову, и последнее, что она увидела, это машину Нейтана, в которой страстно целовались парень и девушка с синим пером на серьге.       Очнулась от крика. Кто-то рыдал над головой, и Макс увидела над собой Рейчел и её слёзы. Эмбер что-то пролепетала, а над ней висел тучей Нейтан — гребаная фотограф испортила ему прекрасный вечер.       Осмотревшись, Колфилд поняла, что лежит в машине Прескотта, а рядом скинуты в кучу куртки, и парень, шипя, сказал сквозь зубы:       —Я отвезу тебя домой, Макс.       И это при том, что лично он называл её только «Колфилд» и только так, а тут, едва успела появиться кошечка Рейчел на горизонте, заговорил по-другому. Забавно.Эмбер тихо шепнула: «Никому не рассказывай», Макс не успела ответить, как Рейчел вышла из машины. Разъяренный Нейтан завёл машину и, особо не прогревая, помчался вдаль от слишком прекрасного сна с удивительным именем "Рейчел".       В салоне стояла гробовая тишина. Колфилд разрывалась от мыслей, пожиравших её мозг, и варианты последствий возникали перед глазами.       Она сделала первый шаг: теперь Нейтан даже поцеловался с Эмбер, но что будет с Хлоей? Несмотря на то, как сильно хотелось Макс помочь лучшей подруге, Рейчел важнее, ведь если не умрёт, то Прайс не сойдёт с ума. Прескотту не нужно счастливое будущее, оно должно достаться только Рейчел и Хлое, и больше никому.       Макс уже сидела сзади, а не спереди, как раньше, и она заметила, что Эмбер забыла забрать куртку, значит, будет повод зайти к Прескотту. Рядом лежал синий бомбер Нейтана, а из него выглядывала пачка таблеток. Незаметно потянувшись внутрь, Колфилд широко открыла глаза: запах, до боли знакомый, разносился из глубин карманов. Тот самый, встречавшийся в проявочной, тот, который она так не хотела чувствовать. Её руки, дрожа, потянулись к Нейтану, и она спросила, пугаясь собственного вопроса:       — Ты ведь ходишь дополнительно к мистеру Джефферсону?       — Не твоё дело.       Моментальный ответ привёл Макс в чувство: действительно, будет ли он даже слушать её? Нет, навряд ли. Можно сказать: «Перестань встречаться с Марком для того, чтобы Рейчел была жива», но это слишком глупо в данной ситуации, и Колфилд опять упала на сидение, не в силах даже раздумывать в сидячем положении. Спустя несколько минут, девушка опять попыталась сказать хоть фразу в сторону парня:       — У тебя есть болеутоляющие? — Нейтан швырнул ей пачку таблеток, и Макс прочитала длинное название. — Это не они, похоже, ты принимаешь что-то менее безобидное, чем просто таблетки.       Прескотт выхватил из её рук пачку, следя за дорогой, а Колфилд оставил умирать от боли на заднем сидении. Во всяком случае, даже если бы пришлось бы закопать её труп, парень не огорчился бы.       Его идеальный план прервали, и больше никогда он не сможет приблизиться к Рейчел Эмбер так, как он сделал это сегодняшним вечером. Слишком прекрасная, как ангел, она единственная могла подарить радость жизни такому моральному уроду, и он это понимал.       Они остановились на парковке, не перемолвившись ни словечком. Неожиданно раздались чьи-то голоса, Макс вышла из машины и столкнулась лоб в лоб с Уорреном и какой-то короткостриженной девушкой. Парень не сильно поменялся в лице, наоборот, прошёл мимо, а Нейтан ехидно усмехнулся, правильно поняв ситуацию.       — Бросили, бедняжка?       Даже огрызаться ему не хотелось — прав же.       Они разошлись уже у общежитий, и никто никому не сказал прощальных слов. Макс просто упала на кровать и сразу же уснула, забыв отписаться Хлое, от которой на следующий же день получила на орехи за переживания подруги. Прайс было жалко, но говорить ей о Рейчел не хотелось совершенно. То, что подруга, почти что девушка, предала — вот что хуже всего.       Но ради самой же Хлои, Макс приходилось врать и недоговаривать. Ложь во имя добра?