Давай заново, Нейтан?

      — Ты…ты! — глаза Нейтана загорелись, и он медленно поднялся. — Думаешь, что крутая? Можешь делать всё, что хочешь? Да я если расскажу отцу, что ты меня ударила…       — Мне всё равно, что ты скажешь, ложись спать, — грубо прервала его Макс, выключая ночник. Она в последний раз перед сном осмотрела его тонкие черты лица, а потом нажала кнопку, и свет окончательно погас. Нейтан тихо пробубнил что-то, а Колфилд прервала его тихим: — Пошёл ты.       Всё равно отцу ничего не скажет, ведь парень тогда выдаст своё местоположение.       Мелкий гад не давал спать, не прекращая что-то бубнить. Прошло полчаса, а Нейтан не унимался. Эти 30 минут девушка могла попросту проспать, но, вместо этого, слушала бухтение Прескотта-младшего. В конце концов, он выплюнул, будто ядовитую слизь, слова:       — У меня синяк останется, мелкая.       — Я убью тебя быстрее, чем ты его обнаружишь, — шикнула Колфилд, однако всё же, поднялась на ноги и достала со стола холодный телефон, кинула его в лицо парню и посоветовала: — Подержи у того места, ничего холодного больше нет.       Нейтан заворчал, но принялся прикладывать к «боевому ранению» ледяной мобильник, надеясь, что вскоре всё пройдёт.       Через несколько минут послышалось размеренное дыхание Колфилд, и он тяжело застонал: он хотел ей и дальше жаловаться на свою судьбу. Прескотт поднялся на ноги и принялся медленно их разминать, а потом сел на краешек кровати и тяжело вздохнул, смотря на безмятежное, спящее лицо девушки. Интересно, она этим тоже занималась, пока ему было плохо? Её веки беспокойно подрагивали, и губы шевелились так, будто хотели что-то сказать, а потом она опять провалилась в приятные сновидения.       Макс продолжала сниться Рейчел, но теперь она просто смотрела печально, проваливаясь в пустоту. Никаких ураганов, никаких штормов, китов или мёртвых голубей, лишь душераздирающий взгляд Эмбер.       Нейтан взъерошил свои волосы и лёг на полу. Он просто мечтал о том, чтобы это всё оказалось просто кошмарным сном, или он забыл бы всё произошедшее за сегодня. Но, увы, судьба-чертовка решила по-другому, и, проснувшись раньше будильника, Прескотт помнил абсолютно все детали, произошедшие за вчерашний вечер, как бы не хотелось бы их забыть. Он обеспокоенно приложил ладонь ко лбу Колфилд, а потом резко отдернул её — чего это ему беспокоиться о ней? Нейтан собрал вещи и быстро выскочил из окна — охрана уже не торчала на территории Блэквелла, значит, отец успокоился.       С каким-то странным нетерпением он начал ждать хрупкую фигуру своей одноклассницы, но на первый урок она не пришла, как и на второй. Мысли роились в голове, как пчёлы , и одна лучше последующей:       «Она действительно заболела от меня? Может, виной произошедшая вчера сцена? Она боится меня? Стыдиться? Проспала? Задержал отец?»       Но терзания ни к чему хорошему не приводили, и Прескотт просто лёг на парту лицом, стараясь выглядеть как можно безмятежнее. Увы, опять безуспешно — сразу же с вопросами полезла Виктория, шокированная тем, что её комнату обыскали вчера в его поисках. Нейтан, даже не поднимая головы, послал её куда подальше и уснул крепким сном.       Макс не пришла, и толика злости зародилась в душе Прескотта, но он оказался слишком гордым, чтобы зайти к девушке без причины, поэтому, как только придумал годную мысль, рванул в женское общежитие.       Оказавшись перед дверью комнаты Максин Колфилд, Нейтан тяжело выдохнул, а потом тихо постучался. Дверь открыла сонная испуганная Колфилд, а потом её выражение лица стало спокойным, и она медленно, смакуя каждую букву, произнесла:       — Прогуливаю.       — Мне неинтересно. — Хотя сердце на самом деле почему-то начало дрожать от счастья. Всё его предположения оказались ложными, и он никогда этому не радовался так сильно. — Я отдам тебе деньги, чтобы тебя не терзали сомнения, правильно ли ты оставила меня у себя, — он протянул купюру, а Колфилд просто закрыла перед ним дверь. Привыкший не останавливаться, он обошёл общежитие и собрался залазить в окно, но, увы, оно было закрыто, и, к тому же, зашторено.       — Открой окно, Колфилд! — но ответа не последовало, хотя Нейтан и знал, что она всё хорошо слышит, ведь он даже, казалось, слышал звук из её наушников сквозь картонные стены общежития.       Но, прислушавшись, он услышал тонкий голосок какого-то парня, а потом — скрип открывшейся двери. И в этом отвратительном мужском голосе Прескотт узнал Уоррена, того зафрендзоненого дружка, с которым она давно не общалась. Нейтан понял всё сразу, он опять обошёл здание и медленно открыл дверь, с удовольствием наблюдая полуобнаженную испуганную Макс и начинающего что-то понимать Уоррена.       — Привет, Макс, — слишком буднично улыбнулся Прескотт с невероятной для него теплотой, какую никогда никто не видел на его худом лице. — Вы тут разговаривайте, я просто пришёл за вещами, которые забыл вчера, — Колфилд за спиной у расстерянного Уоррена умоляла, чтобы Нейтан молчал, но Прескотт проигнорировал девушку. — Я имею ввиду тогда, когда спал у тебя. Просто сегодня утром кое-что забыл, — невероятно довольный он достал из-под кровати Макс свой пенал (на самом деле, он был специально оставлен, чтобы был повод вернуться), улыбнулся и с победным видом вышел из комнаты, оставляя двух друзей разбираться друг с другом.       Максин Колфилд ввалилась в комнату ровно через десять минут. Волосы на её затылке, казалось, немного вздыбились, она подняла ладонь, а Прескотт схватил её кисть руки и с ненавистью посмотрел на нее — во второй раз он не позволит себя ударить. Она ледяным взглядом пронзила его глаза, а потом тихо выдохнула: — Ненавижу тебя.       И почему-то именно в этом Нейтан ни разу не сомневался. Его могут скорее ненавидеть, чем любить — понятная каждому аксиома.       Макс слишком спокойно смотрела в его большие голубые глаза, хотя внутри закипал ураган. Прескотт отбросил руку Колфилд, а та нагнулась над его лицом, будто притягиваемая магнитом, криво улыбнувшись. Запоздало Нейтан увидел в её глазах причину насмешки, подошёл к зеркалу и чертыхнулся — забыв посмотреться в зеркало утром, он забыл проверить свой синяк на лице.       «Кто бы мог подумать, что мелкая может так сильно ударить, » — мелькнула мысль, однако ничего сделать не мог. Колфилд достала из рюкзака маленькую косметичку, в которую помещалось буквально всё, чем она пользовалась, на ощупь обнаружила тональник и выдавила себе на палец. Испуганный Прескотт брезгливо посмотрел на бежевую жижу, но ничего не сказал, просто закрыл глаза, надеясь, что крем перекроет уродливое синеватое пятно.       Когда Макс закончила, Нейтан вскочил с кровати и ещё раз подошёл к зеркалу. Чудеса, но синяка не было, и Прескотт даже потрогал для верности своё лицо, чем невероятно рассмешил девушку.       — Теперь не будешь меня укорять, что я тебе синяк поставила, — насмешливо сказала Макс, обратно засовывая все свои вещи в рюкзак. Она перевела взгляд на потолок, и, словно вспомнив о чем-то, подскочила на ноги, озорно посмотрев на парня. — Ты мне должен за ночёвку, Уоррена и билеты на концерт. Можешь отплатить мне одним походом в «Два кита», что скажешь?       Нейтан криво улыбнулся. Не то, чтобы ему особо нравился спокойный нрав Макс, он любил наблюдать за тем, как её лицо меняется, как глаза становятся ледяными, а через секунду — загораются, и эти метаморфозы совершенно естественны, не похожии на наигранность других девушек. В Колфилд читалась непорочность, как сказал бы Джефферсон.       Прескотт завёл машину, думая о своём, Макс села внутрь, а потом перевела взгляд на Нейтана. Девушка наклонилась над ним и тихо произнесла:       — Значит, мне не показалось.— Прескотт лениво вскинул голову, чтобы вновь посмотреть на изменение в лице Колфилд, но увидел лишь презрение. — Я замечала это раньше, но ведь…ты под наркотой, верно? Что-то крепкое? — Нейтан помотал головой, молча доставая из кармана джинс таблетки. Он швырнул пачку Макс, та прочитала название. — Это ещё хуже, чтобы ты понимал. Я просто уверена, что ты — здоровый человек.       — Ты не знаешь, — грубо прервал девушку Нейтан, теребя руль. Парень резко повернулся к ней, и почти по слогам произнёс: — Я болен. Не поймёшь ты меня. По сути, я псих, который может через пять минут слететь с катушек. Такой, как я, годен только проживать остаток своих печальных дней в психушке, ну или в Блэквелле, напичканном разнообразной охраной. — Я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь.       Загрустив, Макс опустила голову и закрыла глаза, положив руку на плечо Нейтану. Парень, неожиданно для самого себя, накрыл её маленькую ладошку своей рукой. Он зачарованно смотрел на ту, чьи губы тряслись, а рука дрожала, но Колфилд не хотела её отдёрнуть. И вдруг пролепетала:       — Когда ты впервые начал общаться с мистером Джефферсоном? Он ведь помогает тебе справиться со всем этим.       — Тогда, когда ты поделилась со мной зонтиком, в тот же вечер, — выдохнул Прескотт, не понимая, к чему вопросы. Он достал из альбома фотографию и подал её девушке.       Макс взяла холодными кончиками пальцев распечатанную фотографию. На ней та, безмятежная Колфилд спала на мокрых ступеньках мужского общежития. Девушка притронулась к поверхности картинки и сосредоточилась. Она в последний раз посмотрела в глаза «своему» Нейтану и прошептала: «Я сделаю всё, чтобы тебя спасти!»       Щелчки камеры.       Испуганный Прескотт что-то лепечет, пытаясь сгладить свою вину, пытается убежать, но цепкие пальцы хватают его за краешек куртки. Макс не знает, что сказать. Она растаяла в голубых глазах, непонимающих и злых. Как помочь Нейтану?