***
«Маленькая покорительница воды думает, что может сопротивляться». Макото скользнула между волнами, рассчитывая свои возможности. Лич морского змея мог быть вне её контроля, но поднять его было легче легкого. Ей только и нужно было, что… шепнуть. «Курагэ-ониби*. Иди ко мне…» Пульсирующие мембраны и извивающиеся участки света — студенистые духи поспешили на её зов. Все местные духи знали о беспокойном сне Асагитацу. Теперь они чувствовали боевую ярость, угрожающую пробудить кальдеру в едином могучем реве, который погубит как смертных, так и духов. И одна из тех, кто был от крови Асагитацу, звала их. Жгучие бело-синие щупальца двигались с определенной целью, создавая каллиграфию на глубине. «Чего ты ищешь, дракон Асагитацу?» Её когти пропороли воду, оставляя фиолетово-синее свечение. «Я верну воду Воде. Несите прикосновение воды в человечью пещеру наверху, к костям, хорошо известным Океану. Сделайте это, и я прослежу, чтобы ярость Асагитацу утихла». Полупрозрачные куполы качнулись в её сторону. «Принято». Подобно грохочущему пламени, Макото рассмеялась. Глупые духи. В одиночку она могла и не склонить чашу весов настолько, чтобы подчинить кальдеру своей воле. Но имея в союзниках Ко? «Бойся, маленький Аватар. Сначала я прикончу людишек здесь. Затем я приду за тобой!»***
«Не показывай страха. Не показывай никаких эмоций». Аанг поднимался по горному склону к пещере в Мире Духов, чувствуя Року и Янгчен как руки, положенные на плечи. — Ко, нам надо поговорить. — Ох-ты, ох-ты, — шелест бесчисленных ножек. — Так мало дней прошло с тех пор, как ты в последний раз звал меня. Как же, если это произойдет ещё раз, я могу подумать… Хитиновое тело кольцами спустилось с потолка, его голову венчало до жути красивое лицо девушки из Племени Воды. — …что ты соскучился по мне.***
«Утонувшие. Разумеется». Зуко продолжал двигаться, держа огонь подальше, стараясь не слишком сильно задумываться о том, что случится, если некоторые из огней над вентиляционными шахтами погаснут хоть на несколько минут… достаточных, чтобы скопились газы. «Потому что день становится всё лучше и лучше». И всё же в странном, оскаленном смысле, день действительно становился лучше. Потому что, да, утонувшие были во власти Ко. Но гавань принадлежала Асагитацу. Духу приходилось тратить много сил на преодоление сопротивления вулкана перед неупокоенными мертвыми. Он чувствовал, как сражается Асагитацу, в том, как вспыхивали и вырывались вверх вулканические газы. Он чувствовал её ярость, от которой у него покалывало затылок и из-за которой все покорители огня вокруг нервничали, как перекипевший чай. «Ко бросает на нас свою силу. А что всегда говорил дядя? Если враг приближается к тебе, он уже проиграл!» Это место, эти люди, это время — именно здесь была для Ко наибольшая угроза. «Мы должны держаться. Осталось меньше дня кометы Созина. И шахты спускают давление. Если мы сможем поддержать кальдеру в стабильном состоянии ещё немного, Асагитацу не взорвется в следующую тысячу лет. Мы должны держаться!» И для этого… ему надо что-то сделать с утонувшими. Команда сержанта Кьё была хороша, но даже Катара и банда морпехов не смогут сдержать их в одиночку. «Агни, надеюсь, метатели огненного льда смогут ещё некоторое время охранять нас от бомб…»***
Тингжэ Вэн прижал ладонь к земле в древних руинах, чувствуя, как дрожала земля, эхом отражая огни, ревущие над кальдерой. Асагитацу вздрагивала во сне, злясь, как душа, затянутая в чужой кошмар. «Как и все мы». Он осмотрел свою семью, а потом остальных гражданских, которые не ушли на гору с планеристами. Все казались спокойными. Ну, настолько спокойными, насколько было разумно для людей, прячущихся в стене кальдеры и надеющихся, что если Асагитацу извергнется, то убежище выстоит. «Никто не истекает кровью, и Хьёдзину не пришлось извлекать из ножен меч. Меня это устраивает». По крайней мере, то странное серебристое свечение в одной из дальних комнат прекратилось. Мин поднял каменную стену, чтобы перекрыть путь, и стоял настороже, чтобы остановить то, что поднимется снизу. Но всё ещё дежурил у входа в туннель, и в кои-то веки у Тингжэ не было ни малейшего намерения спорить со своим упрямым сыном. Духи и без того много вмешивались в текущие события. «Один день. Нам надо пережить всего один день». Он сжал руку Мейшанг, наблюдая, как она гладила волосы Джинхая. Посмотрел на своих прекрасных, упрямых, решительных дочерей: Суин с её ножами и Джию с её сумкой со свитками по земляному исцелению. — С нами будет всё в порядке. «Мы должны верить».***
— Я знаю, что ты делаешь, Ко, и это должно прекратиться. — О? Правда? — Маска духа сменилась на клыкастого бабуина и захохотала. — Ты видел, где находишься, юный Аватар? Это не мир живых, где горы рушатся по твоему желанию. Это царство духов! У тебя здесь силы не больше, чем у умирающего сорняка. Или даже… человека. Аанг кивнул, тщательно сохраняя ничего не выражающее лицо. Забавно. Тяжело было не показывать страх, но ещё тяжелее было не показывать печаль. — И поэтому ты злишься. Ты думаешь, что Духу Аватара не надо было становится человеком, да? Похожие на шелест волн его неугомонные ножки остановились. «Терпение. Я должен быть терпелив. Он злился очень-очень долго». — А, — маска Ко изменилась на иссохшее лицо старика, длинные усы которого колыхались на холодном сквозняке. — Но кто я такой, чтобы говорить Духу Мира, что есть мудрость? «Не улыбайся. Не дергайся». — Я не уверен. Почему бы тебе не сказать, прав ли я? — «Пауза. Дыши, но не улыбайся». — Ты — первый из детей Духа Мира. — Так-так-так. О, это совсем не напоминало радостный смех, совсем не напоминало… — Ты имеешь хоть малейшее представление, — тело многоножки свернулось кольцами, — каково вечно быть ребенком ребенка?***
«Замедлен детьми, — глаза Озая прищурились. — Недопустимо». Боевые навыки Воительницы Киоши были ожидаемы, даже когда она прорвалась сквозь его охранников с помощью веера и меча. Никто не мог противостоять его дочери и выжить, чтобы рассказать об этом, только благодаря стечению обстоятельств. Но мальчишка из Племени Воды… Выброс огня заставил его неграциозно отскочить в сторону как раз перед тем, как пол кабины превратился в огненные металлические осколки. Озай обошел несколько последних упавших кусков стали, отметив в памяти края дыры. В кои-то веки он не опечалится, видя, как разбивается внизу красная броня… Красный шлем действительно улетел, крутясь, в небо, вырвав несколько волос из темного волчьего хвоста. Но сам мальчишка на какой-то удар сердца, махая руками, закачался над прогнувшимся металлом, но потом выбросил меч вперед, снова вернувшись в безопасность с настолько знакомой, пусть и неуклюжей импровизацией, что Озаю захотелось зарычать. «Пиандао. Тебе за многое предстоит ответить». О, но учения этого мечника могли стать фатальной ошибкой для этого ребенка. Дитя Воды, обученное войне Огнем? Дух этого мальчика должен быть неспокоен. Неуверен в себе. Слаб в том смысле, какой сын вождя никогда не станет ожидать. «Ты сражаешься за разбросанное по миру, умирающее племя. Я ударю силой нации!» — Итак, Южное Племя Воды служит в качестве убийц для принца-изгоя, — заявил Озай, холодный и спокойный, как будто обращался к мальчишке со своего трона вместо противоположного конца ведущей в бездну круглой дыры с острыми, как ножи, краями. — Кто бы мог подумать, что он опустится так низко, чтобы прятаться за спиной варваров, которых мы уничтожили? — О, так ты целил в Зуко? — Мечник был слишком занят отражением огня, чтобы пожать плечами, но мальчишеский голос сделал это за него. — Блин, нам надо было подождать ещё одну минуту. — Куда больший провал, чем я ожидал. — Ещё один шаг в сторону и вдох. — Брать таких, как ты, в союзники. Только кровь моей жены может быть настолько глупа. Вода никогда не будет верной! Сила кометы была пламенем у него под ногами, перенесшим его через провал единым огненным залпом… — Мы не можем быть верными? — Мечник уклонился от выступа металла, скользнув в сторону от его удара, отделавшись лишь вскриком стали по броне. — Ты идиот, Озай. Да ты не узнаешь верность, даже если она тебя укусит. Ой, стой, ведь так и было. Азулон считал тебя угрозой. Твой сын желает тебе смерти. Даже твоя безумная, огнедышащая дочь сбежала от тебя! Одна обернутая полосками кожи рука схватилась за балку над головой, и мечник подскочил вверх, присев на корточках и упираясь ногами в переборку. — У нас на Южном полюсе мало идиотов. Так что мне захотелось рассмотреть тебя как следует. — Синие глаза были твердыми и готовыми. — Ты не знаешь о верности. Ты ничего не знаешь о том, что не вписывается в твои планы сжечь всё, что ты не можешь контролировать. Ты не знаешь… — пальцы расслабились и двинулись, — что Зуко очень хорошо умеет бросать вещи обратно в лицо пославшему! Озай уклонился, когда что-то изогнутое и острое пронеслось по воздуху, вылетев в открытую дверь. И позволил своим губам изогнуться в улыбке, пока вокруг его пальцев вспыхивало пламя. — Ты промазал.***
— Если бы я мог вернуться во времени на одиннадцать веков назад, то отвесил бы себе пинка. — Лангшу выругался себе под нос, работая над обгоревшими и перепуганными планеристами и злобно поглядывая на склон горы, который, как он надеялся, скрывал их от огненной битвы за Асагитацу. Ему хотелось быть там. Он должен был быть там. Но если Аанг погибнет, Драконьи Крылья падут, а всё сложится не так… покорение воздуха должно выжить. Или мир навсегда лишится баланса. И даже с другой стороны горы он всё-таки мог чувствовать змеей скользящий по гавани холод, поднимающий утонувших с каждой набегающей волной. — Надо было разбить тот скелет, пока у меня был шанс! — Скелет? — онемело переспросила Саолуань. Встряхнулась и поднесла фляжку к губам их нынешней стонущей, дрожащей на носилках пациентки. — Вот, Эхван. Это поможет тебе немного прийти в себя. — Гр-нг… плохо приземлилась… — девочка закашлялась и постаралась встать, несмотря на подвернутую ногу. — Надо возвращаться туда. Тео всё ещё там! — Тео сказал, что если ты спускаешься, то спускаешься, — Саолуань вернула колпачок на фляжку и сжала ногу девочки, пока Лангшу водил обернутыми водой руками. — Ладно, посчитаешь для меня до трех? Один, два… — А-а-а-а! Лангшу послал свою волю в воду мускулов и связок, используя кровь и чи, чтобы скрепить острые концы кости в правильном положении. — Сейчас. Лубок. Эхван пробормотала несколько неподобающих леди проклятий, пока один из фермеров-покорителей земли из долины формировал гипсовый лубок вокруг её лодыжки и делал его твердым. — Ты сказала на три! — Нет, я сказала «считай до трех», — твердо возразила Саолуань. — Я не собираюсь врать ребенку из храма. — О, — Эхван моргнула, внезапно почувствовав сонливость от исчезновения боли, когда покорение воды создало онемение. — Ладно… Саолуань почти утащила Лангшу от носилок, даже когда он оглядывался вокруг в поисках пропущенных ожогов у людей. — Какой скелет?! — прошипела она. Лангшу приподнял бровь. — Тот скелет? — Судя по тому, как расширились у неё глаза, Саолуань, вероятно, была столь же белой, как её боевая краска. — Вуаль милосердной Гуань Инь… что же нам делать? — Отсюда? — иронично спросил Лангшу. — Мне придется совершить духову прогулку. С Асагитацу на взводе это будет полной противоположностью «безопасности»… В его сердце что-то вспыхнуло, напоминая горящую в безлунной ночи свечу. — Духов огонь. — Принц? — Саолуань присвистнула. — И этого хватит? Один яорэн, владеющий духовым огнем, против всех утонувших, которых мог выпустить из воды вернувшийся с того света морской змей. Один покоритель духа, даже пусть и драконье дитя, даже пусть и лорд кальдеры… «А это не так, — понял Лангшу, похолодев. — Так должно быть, но вулкан колеблется. Как будто слушает кого-то ещё…» О, разумеется. «Одиннадцать столетий, и она до сих пор убивает». — Мы недостаточно глубоко утопили её в духовом океане, — прорычал Лангшу. — Утопили кого? — настаивала Саолуань. — Макото! И если союзница Ко была здесь… «Где этот крадущий лица ублюдок?»***
— То, что ты делаешь — неправильно. — Да? — Шипящий вдох, напоминающий змеетаракана в плохом настроении. — Даже тебе придется признать, что я не прошу о большем, чем мне причитается, Аватар. — Тени напоминали волны, пока Ко изгибал бесчисленные ножки. — В конце концов, ты сказал, что Воздушные Кочевники не ищут мести. И всё же ты помог столь многим людям искать мести. Джету. Вождю Хакоде. Каждому солдату Земли и Воды, ступившему на берег Огня. Темул из Шу Джинга — ты позволил ей захватить твоего друга Сокку, и она до сих пор удерживает его дух. А та милая женщина, Хама… которая ненавидела каждого дышащего ребенка Огня, и себя превыше всего. — Голос Ко упал, стал шепотом ветра среди мертвых листьев. — Ты позволил ей отомстить, маленький Аватар. Ты позволил ей запятнать твою драгоценную маленькую покорительницу воды… а потом ты дал ей умереть. «Нет! — в отчаянии подумал Аанг. — Нет, это неправда…» Но это могло быть правдой. С точки зрения Ко. Что делало его ничуть не лучше древнего духа, который просто добивался того, что ему хочется, несмотря на то, как это ранит окружающих… «Нет, это неправда. Думай. Вспомни свои уроки!» — Воздушные Кочевники не ищут мести, — прямо заявил Аанг. — Но ты не мстишь, Ко. Месть ужасна, но у неё должна быть цель. Она должна останавливать людей. — Он глубоко вдохнул. — Но они не смогут остановиться, если не сказать им, что они сделали не так. — Глупое дитя! Они знают… — Нет, не знают, — он должен был оставаться спокойным. Должен был. — Асагитацу убила Аватара Янгчен, потому что та оказалась рядом. И ты подстроил это, я знаю, ты и Макото. И ты смотрел, как вулкан убивал всех, кто переживал за Янгчен, и готов поспорить, ты считал это очень забавным. Все те люди знали, что умрут, потому что пытались помочь Аватару собрать мир воедино. Потому что переживали за неё, — Аангу пришлось облизать губы. — И я готов поспорить, что ты посчитал это совершенно… совершенно честным. Они должны были страдать так, как страдал ты, постоянно. Только они умирали и забывали. А ты не забываешь. Лицо-маска вернулось, рот медленно приоткрылся, показывая блестящие клыки. — Ты убил их всех, — выдавил Аанг с пересохшим ртом. — А когда они умерли… никто больше не помнил, кто ты такой. Кто ты такой на самом деле. Поэтому никто не знал, почему ты хотел отомстить за смерть Кисук. — Он расправил плечи. — И если они не знают причину… они не могут остановиться. — Это, — долгий, хриплый смех, — не моя проблема.***
— Папа? — Мин скользнул прочь от входа в туннель, чтобы сесть на корточки с ними рядом, явно убежденный, что большинство покорителей скорее сосредоточатся на укреплении их укрытия, чем на разрушении блокирующей духов стены. — Прости меня. — Ты правда сожалеешь? — Тингжэ бросил на него косой взгляд, зная, что светящийся камень давал достаточно света, чтобы видеть его любящую улыбку. — Повесели старого профессора и расскажи, за что. Мин уставился на него, не веря своим ушам. Суин и Джия обменялись взглядами: Джия спрятала улыбку за изящной ладошкой, а Суин вернулась к полировке своего ножа. Тингжэ чувствовал, как плечи сидящей рядом Мейшанг затряслись от беззвучного смеха, и что Джинхай перестал жевать кусок вяленого мяса на то время, что потребовалось, чтобы закатить глаза и посмотреть на старшего брата взглядом «старшие — странные люди». — Последние несколько месяцев были очень событийными, — сухо заявил Тингжэ. — …Думаю, да. — Мин посмотрел в глаза младшего брата. — Ты в порядке, коротышка? Агент Широнг говорит, что эта комета очень давит. — Ага, — Джинхай вздрогнул. — Это как будто все рассветы скопились вместе посреди ночи. — Он снова вгрызся в копченость. — Просто хочется, чтобы это прекратилось. Земля вздрогнула, и у Тингжэ возникло чувство, будто что-то сотрясло его кости. Он тронул за руку жену и встал на ноги. — Пройдет, Джинхай. Просто нам надо быть терпеливыми. — Ненавижу быть!.. — Джинхай посмотрел вокруг на другие нервничающие семьи и забился в кольцо рук Мейшанг. — …Я не хочу быть терпеливым. — В данный момент мне тоже не хочется, — заявил Тингжэ. — Тренируй дыхание. Может, поможет. — Он пошел вслед за Мином к туннелю, подальше от ввергающих в смущение ушей. — Итак, прошло несколько беспокойных месяцев… Трудно было определить в зеленом свете, но профессор был уверен, что щеки Мина потемнели от румянца. — Ты всё ещё переживаешь из-за Ба Синг Се? — Тингжэ покачал головой и посмотрел в глаза молодому человеку. — Ты поступил так, как считал наилучшим, в очень трудных обстоятельствах. Мне хотелось бы рассказать тебе больше, чтобы ты лучше понимал, во что мы вмешивались. Но ты действительно пытался. — Но я поступил неправильно. — Мин отвел глаза, как будто ему было проще произносить слова, не смотря на отца. — Я думал, что пока мы в безопасности, неважно, что происходит с другими. Это была не моя проблема. Это они принесли проблемы. И… я был неправ. — Хм-м, — Тингжэ кивнул головой, словно вопрос был столь же серьезен, как и грозящий упасть на головы огонь. «И это так. То, как ты делаешь выбор — это то, как ты проживаешь свою жизнь. Я хочу, чтобы мой сын делал правильный выбор. Ради всех нас». — А потом я подумал… я должен был искупить вину… за всё притворство, — выдавил Мин. — Перед мамой и Джинхаем и… даже перед Суин. А, да. — Я вижу, почему у тебя возникла такая потребность, — сказал Тингжэ. — Я не всегда был честнейшим из людей, да? Мы всегда были добрыми гражданами Ба Синг Се. — Он поправил очки. — К несчастью, есть разница между тем, чтобы быть «хорошим гражданином» и быть «принятым». — Ага, — признался Мин. — Но… я всё равно был неправ. Мы — Вэны. Этого должно было быть достаточно. Я должен был сделать так, чтобы этого было достаточно. — Его плечи опустились. — Извини… что? Тингжэ обнаружил, что рассматривает сына и посмеивается. — Ну, если я знаю молодых людей из семьи Вэнов — а к данному моменту я знаю уже нескольких — ты не стал бы извиняться, если бы не придумал какой-то способ продемонстрировать серьезность своих намерений. — Я… э… — Мин провел ладонями по зеленым рукавам. — Помнишь тот показанный тобой трюк с раскопок со ржавчиной? Как ты мог обнаружить её в том месте, где металл распадается и переходит в землю? — Думаю, да, — сказал заинтригованный Тингжэ. Он не представлял, какое отношение археология имела к происходящему здесь, за исключением выкапывания их в случае, если что-то погребет их под землей. Да сдохнет эта мысль. — Агент Широнг показал мне огненные бомбы, которые были на «Сузуране» у капитана Джи, чтобы мы знали на случай, если почувствуем неразорвавшиеся бомбы в земле, — поспешно выложил Мин. — И я обратил внимание на запал. Он похож на маленький фейерверк. Тингжэ поправил очки. — Ну, да. Полагаю, это имеет смысл… — Фейерверки делают с помощью черного пороха. С углем, — подчеркнул Мин. — Что если выдернуть куски угля из остальной смеси? Тингжэ тихонько присвистнул. — Как быстро мы сможем добраться до дозорной башни?***
Острое, как обсидиан, черное лезвие прошелестело возле щеки Озая. «Достаточно близко». Мальчишка был хорош. Мальчишка был силен. Но по итогам он оставался лишь ребенком-варваром из Племени Воды, полуобученным и полувзрослым. Озай обхватил горящими пальцами тонкое запястье и стиснул хватку. Кости треснули. Сладкий едкий запах горящих волос и плоти расползся по помещению, и черный меч выпал из онемевших пальцев. «А, теперь начнется война». — Жаль. Ещё несколько лет, и ты мог бы стать опасным противником. — И как же удобно, что житель Племени Воды пытался оставаться в сознании. Было и вполовину не так весело, когда человек сгорает заживо, но при этом находится в обмороке и не чувствует боли. — Сокка! — Суюки! — Мальчишка забился в его хватке, попытался впечатать колено ему в ребра. Провалился и попытался его укусить. Как нецивилизованно. — Срази уже наконец его! — Сомневаюсь, что она так поступит, — Озай улыбнулся и взмахнул рукой так, чтобы мальчишка почувствовал, что его ноги висят над пустотой. — Вот почему вы всегда проигрываете. Такие, как вы, не знают, как идти на необходимые жертвы. — Он вдохнул дымный воздух. — И вы никогда не знаете, когда заходите прямо в западню. Как сделали они. Да, пять его воздушных кораблей падали, охваченные огнем. Да, его воины еле стояли на ногах и были потрясены. Но осталось ещё с полдюжины кораблей, зависших над открытой позицией Зуко, и железные контейнеры бомб тускло блестели, падая с освещенного кометой неба… Хрясь. Железо стукнулось о поднятую покорителем земли земляную стену, смявшись, как бумага. «Что?» Ещё один хрясь, и железо расплющилось, как блин. И снова, и снова… — Сталь всегда была фишкой Народа Огня, да? — Левая рука мальчишки шарила по острому краю, ища, за что бы ухватиться. — Корабли. Угольные платформы. Дырявящие стену буры. — Белые зубы блеснули за темными губами, окрашенные кровью. — Что вы станете делать, когда металл покорится? «Невозможно. Никто не покоряет металл. Это какой-то трюк, не может быть…» — Сокка! — Воительница крутилась, пытаясь пробиться мимо его последнего охранника, её броня была посечена и опалена огнем. — Не надо! Схватившись за край, мальчишка дернул вниз. «Дурак». Озай позволил себе падать в воздухе, с усмешкой выпустил опаленную руку, взял своё чи под контроль и поднялся на горящем под подошвами огненном выхлопе. Мальчишка камнем летел вниз, его синие глаза широко распахнулись… Вертящееся нечто в воздухе. Бам. Темнота.***
Вонь мокрой опаленной шерсти, кожи и дерева ударила ему в нос с такой силой, что причинила почти физическую боль. А успокаивающий, низкий рёв сказал ему, что твердая основа, несущая его по воздуху, никуда не денется. Сокка отлепился от седла Аппы с помощью левой руки как раз вовремя, чтобы заметить, как знакомая изогнутая форма, вырезанная из дерева и кости, отлетает в сторону. «Хозяин Огня — два очка. Бумеранг побеждает». Пламя под ногами погасло, как задутая свеча, и красно-золотая фигура падала на фоне окрашенного кометой неба. — Не расстраивайся, — буркнул себе под нос Сокка. — Зуко на этом тоже попался. Темный как кровь шелк упал в фосфоресцирующие воды… Глаза Сокки распахнулись, и он резко отвел взгляд, желая, чтобы можно было зарыться лицом в шерсть Аппы. Желая — на один отчаянный момент — ослепнуть, как Тоф. «Слишком поздно». Мертвые руки в воде. Пустые глазницы. Щелкающие зубы. «… Я никогда-никогда не расскажу об этом Зуко».***
— Это твоя проблема, Ко, — ровно произнес Аанг. — Я — мост между миром живых и духами. Я — тот, кто решает споры, чтобы люди и духи могли жить вместе. И я говорю тебе прямо сейчас, что вся твоя извращенная игра закончена. Ты знаешь, что они не знают, что натворили. Ты знаешь, что есть люди, которые попытаются всё исправить, когда они наконец-то поняли, что не так. И ты не сказал им. Это значит, что ты неправ. — Он сложил руки на груди, не отступая. — Всё закончится. Сейчас.***
Подобный падающей звезде, огонь в её сердце вспыхнул и исчез. «Нет…» Никакого тепла. Никакой успокаивающей воли, жаждущей власти и переплетенной с собственной жаждой Макото. Воли, которая столкнулась с пренебрежением и равнодушием, но от этого разгорелась лишь ярче, завоевывая, готовая забрать то, что его старший брат никогда не отдаст. «Нет!» Пустота. Её клан пропал. Вся её кровь, желающая уничтожения людей, пропала. Это… это не то, что обещал Ко. «Он солгал». Она знала, что он лгал Аватарам. Насмехался и дразнил их, наслаждался тем, чего не знала их хрупкая человеческая память. Она знала, что он лгал Ван Ши Тонгу, обещая Сове все знания, скрытые в древней крови; сокровища, которых дух жаждал, но не мог получить самостоятельно. И она знала, что Сова была глупа, если подумала, что это может быть хоть что-то, помимо лжи — то знание родилось от человеческих рук, а Ко ненавидел всё, в чем была хоть капля человеческой крови. «Но не мои родичи. Ко поклялся, что никогда не тронет их!» И… он этого не делал. «Он солгал мне!» Завопив, Макото вылетела из кровавых волн. Взмах крыльев, и позаимствованная у самого Ко сила расколола волны, изливаясь из поспешно созданных каменных схронов. «Огненный лёд. Эти дураки обрекли сами себя». Подобное притягивается к подобному. И даже учитывая волю её правнука-предателя, тянущего пламя, она по-прежнему оставалась драконом Асагитацу. С пылающим, обращенным в пепел сердцем, Макото изрыгнула огонь.***
«Что-то случилось». Он почувствовал рывок сильной руки на своем расшитом терниями воротнике, услышал соленые ругательства морпеха, когда лейтенант Тэруко выдернула его с передовой. И это было неправильно — ему надо было быть там, утонувшие выныривали из воды повсюду, солевые линии не сдерживали их, его люди нуждались в том, чтобы он сражался… Но он увидел взмах небесно-синих крыльев, ставших серыми при свете кометы. Почувствовал, как взревел в гавани огонь… а потом всё стало размытым. «Земля дрожит. Не размытие. Двойное видение». Кальдера наложилась на кальдеру. Утонувшие стонали. Его люди кричали, сражаясь за свои жизни. Асагитацу кричала. — …не слышит! — голос Тоф поверх грохота кальдеры. Зеленые одежды, на которые наложился зеленый свет, словно покорительница земли пустила корни в скалу, подобно духовому дереву. У неё за спиной мерцал лунно-синий свет, яростный, как шторм. — Верни его, он не может сражаться, если не видит ясно… — Макото, — Зуко схватил Тоф за руку, надеясь, что та его услышит. Он надеялся, что хоть кто-то его услышит. — Она нацелилась на сердце Асагитацу. Мы должны её остановить! Голос морпеха был далеким, смытым криками, и напоминал набегающие на берег волны. — Сэр, дракон… там… ни шанса добраться до острова… — Нет, — Зуко сглотнул, но в горле было сухо. — Не в этом мире. — Он моргнул, стараясь сфокусироваться на плоти и костях, вместо чи-давления кометы и требовательных криков Асагитацу. Постарался не дрожать от того, что, как он знал, ему придется сделать. — Присмотрите за мной. Потянувшись внутрь, он отделился от мира.***
— О, нет, маленький Аватар, — это было почти мурлыканье. — Нет, это только начало. Примечание переводчика: *«Курагэ» — медуза, «ониби» — "демонические огни", возникающие из тел неупокоенных людей или животных. Сбивают путников с дороги.