Киберпанк: Континент

— Ты голодна?       Кира не знала, куда себя деть. Когда нервничаешь, разве можно думать о еде? — Нет, спасибо. У меня был... очень поздний завтрак, — она попыталась пошутить, чтобы разбавить краски прежде всего для себя. — Я знаю, — заметил Эрих и присел на диван. Ей присесть не предложил. — Как себя чувствуешь?       Признаться ему? Кире не хотелось выглядеть нытичкой или симулянткой. Да и как-то неловко говорить с ним о таких вещах. К сожалению, секс не сделал их близкими людьми, и откровенность между ними все еще выглядела неуместной. Возможно, потом это изменится? А пока Кира решила быть честной, но не делать трагедию из своего недомогания: — Немного дискомфортно, но я думаю, это пройдет.       Нельзя сказать, что до этого он выглядел взволнованным, но, кажется, остался доволен ответом. По нему всегда сложно определить эмоциональное состояние, и Кира лишний раз отметила это жуткое сходство с Эредином. Эрих сделал странный жест, наклонив голову в сторону, словно хотел взглянуть на Киру под другим углом. Некоторое время внимательно разглядывал её, а потом спросил: — Тебе понравились обновки, Кира? — Ох, точно. Я забыла тебя поблагодарить. Всё очень красивое, спасибо! — Я рад, что ты оценила. — Эрих расслаблено раскинул руки на спинке дивана, но не отвел внимательного взгляда. — Хотела бы что-нибудь примерить?       Кира, в общем-то, не хотела, но этого, видимо, хотел Эрих. Она немного растерялась, не зная, как ответить. Это был не вопрос, а прямая просьба. — Почему бы и нет, — смущенно согласилась она после недолгих раздумий.       Эрих довольно ухмыльнулся, поднес к губам кисть руки, невнимательно провел ею по сомкнутым губам. Это волнение? — Я хотел бы увидеть тебя в наряде... Тот пакет, темно-синий, заметила? Примерь на себя то платье. Я думаю, будет хорошо смотреться, особенно, если ты соберешь волосы.       Если Кира и удивилась странной просьбе, то не показала этого. Возможно, это вполне нормально, когда мужчина делает подарок и хочет вместе с девушкой оценить его. К тому же, пусть и не осознанно, но ей хотелось угодить Эриху. Отказать — означало увидеть разочарование на его лице, а это было едва ли не самым болезненным для Киры. — Хорошо, — шепнула она и направилась в сторону спальни.       Это была отличная возможность получить короткую передышку, пока Эрих оставался ждать её в гостиной. Вдали от хозяина дома она могла собраться с мыслями и подумать над тем, какую линию поведения стоит выстроить. Проблема была только в том, что Кира — считай, ребенок. Она не знала, как вести себя с мужчинами. Нужно ли потакать в их желаниях или быть неприступной? Надевая на себя изысканное платье в пол, о котором говорил Эрих, девушка с горечью призналась себе, что от золотой середины она безвозвратно отдалилась, когда переспала с Глафенштейном в первую же ночь.       «Он не сделал мне ничего плохого» — Кира попыталась успокоиться. Нужно вести себя естественно, решила она. Ей очень нравится это платье, оно красиво облегает фигуру, аккуратно подчеркивает грудь... Кажется, Эрих обожает белый цвет. Бледнокожей Кире он не совсем к лицу, но это пустяки. Платье потрясающее! Как он и просил, девушка собрала волосы в свободный пучок, посмотрела в зеркало, горько усмехнулась своему отражению. Почти Цирилла, почти правда. Девушка обулась в купленные для неё босоножки на шпильке, потому что подумала — босиком она испортит всю картину. Так и вышла к Эриху.       В гостиной было немного прохладно — Глафенштейн все же приоткрыл дверь на улицу, и в комнату проникал легкий ветерок. Кажется, будет дождь. Эрих снова курил. Кира вдруг вспомнила, что ей почти не приходилось видеть его без сигареты. По правде говоря, девушка не знала людей с такой сильной никотиновой зависимостью. Раньше она как-то не задумывалась об этом.       Глафенштейн заметил Киру и поманил к себе. — Обернись.       Она слегка приподняла руки и не спеша покрутилась вокруг себя, позволяя платью легким шелковым вихрем обернуться вокруг ног. Ощущение великолепное. Взгляд Эриха очень смущал, чувствовался приятным покалыванием на коже. Лишь сделав несколько оборотов, Кира решилась посмотреть ему в глаза.       Это произошло в тот момент, когда Эрих едва заметно прикусил губу. Если Кира правильно истолковала этот странный жест, то зрелище понравилось Глафенштейну, или даже возбудило. Как бы там ни было, любой признак одобрения с его стороны добавляет девушке уверенности. — Ты красивая, — проговорил он негромко и снова приложил сигарету к губам. — Спасибо, — смущенно улыбнулась она, вспоминая, когда ей в последний раз кто-то говорил комплименты. Как же это прекрасно! На радостях Кира решила еще немного попозировать, довольно сносно имитируя походку моделей, несколько раз пересекла гостиную. Эрих снисходительно улыбнулся. Атмосфера в комнате будто потеплела. — Достаточно, — остановил он её, и Кира с облегчением заметила, что Глафенштейн глядит на неё не с разочарованием или презрением, а с симпатией и даже с восхищением. Именно этого ей и хотелось. А еще было бы здорово, чтобы Эрих снова обнял её, прижал к себе, как маленькую девочку, и раз и навсегда развеял все страхи, что изводили Киру в последнее время. И она ждала — ждала с замиранием сердца, когда он сделает первый, такой нужный для Киры, шаг.       В его пальцах все еще тлела сигарета. Он не спешил с ней расставаться. Глупо, но Кира испытывала зависть к неодушевленному предмету. — Я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня. — И что же? — девушка все еще улыбалась, не подозревая о сути не прозвучавшей просьбы.       Эрих сделал паузу, чтобы хорошенько затянуться дымом. — Сними белье.       Для Киры эти слова прозвучали по меньшей мере странно. Нет, они прозвучали неуместно и даже обидно — настолько, что она совершенно растерялась, не зная, что сказать. Только чуть погодя спросила: — Зачем?       Он, наконец-то, потушил проклятую сигарету. Судя по внешнему спокойствию, он не считал, что его новая просьба может как-то смущать или обижать Киру. — Оно будут мешать, — ответ Эриха прост, потому что вопрос для него абсолютно глуп.       Улыбка на губах Киры увяла, как брошенный на подоконнике цветок. Её подбородок уже немного дрожал, но она изо всех сил пыталась держаться. — Я пока... не готова делать это еще раз, — заявила она, и голос её совсем ослабел из-за напрасных попыток прибавить ему смелости.       Платье уже не казалось красивым, на ней оно — нелепая тряпка. Сложный покрой, пояс из россыпи кристаллов, дорогой шелковый материал — это всё чудовищный перебор для обыкновенной девки, вроде Киры. Она-то, глупая, думала, что может стать для Эриха чем-то большим, чем средство удовлетворения простейших потребностей. Но какая-то маленькая частичка её сердца продолжала надеяться, что это не так. Редко, когда судьба дает такой шанс, какой был дан им с Эрихом. Не может же их реальное знакомство свестись всего лишь к примитивному сношению...       Но Эриха, кажется, подобная перспектива не расстраивала. Он вопросительно приподнял бровь, сосредотачивая на Кире внимательный взор пугающих черных глаз. — Почему?       Кира шумно выдохнула. Это бессилие. Именно бессилие она чувствовала, встречаясь взглядом с Эрихом — таким до тошноты спокойным, что хочется крепко зажмурить веки и не видеть его вообще. Так она и поступила. Ответила тихо, но твердо: — У меня до сих пор болит.       На некоторое время повисла тишина. Кира смотрела в пол. — Почему ты до сих пор не говорила? — в голосе Эриха она уловила холод.       Ему определенно не нравился тот факт, что девушка скрыла что-то от него. И это не беспокойство за её здоровье — это досада оттого, что некоторые вещи выходят из-под его контроля. А Эриху, ох как, не по душе, когда случается подобное недоразумение. Зато Кира почувствовала крошечное болезненное удовольствие из-за того, что стала исключением из правил Глафенштейна. — Потому что не хотела забивать тебе голову пустяками.       Возможно, это было сказано излишне резко. Возможно, Эрих даже не заслуживал, чтобы с ним обращались в таком тоне. Но именно так Кира могла немного утешить маленькую ноющую ранку у себя на сердце, которой Глафенштейн уже успел её наградить. Она наслаждалась эффектом и нарочно не смотрела на Эриха. Тот молчал. — Это не пустяки, — немного мягче заметил он, и замученное сердце девушки предательски отозвалось громким стуком в груди. Ей очень хотелось поднять глаза и увидеть на лице Эриха подтверждение его же слов. Но Кира предпочла не делать ничего — ей всё еще больно на душе. Мужчина устало вздохнул. — Иди ко мне.       И Кира пошла. Хоть и не собиралась. Хоть и твердо решила, что не даст собой манипулировать. Он зовет, а она подчиняется, потому их истинные желание совпадают. Эрих хочет контроля, а она хочет чувствовать этот контроль на себе. Иначе бы между Цириллой и Эредином никогда бы не возникло чувство, так похожее на взаимное помешательство.       Эрих усадил её к себе на колени. Она все еще обижалась на него, но сама прекрасно знала, что это — не на долго. Он не успел сходить в душ и смыть с себя этот запах, в который Кира была влюблена не меньше, чем в самого Эриха. Сигареты, тонкий, дорогой парфюм и неконтролируемый соблазн, источаемый горячей кожей. За целый день его рубашка хорошо впитала это великолепие, и теперь Кира сама себя сводила с ума, прислонившись лицом к шее Эриха. Дышала как можно тише — чтобы он не заметил. — Я хочу, чтобы ты всегда говорила мне о таких вещах, — не теряя спокойствия, потребовал Эрих. Его рука мягко легла на живот Кире, и она ощутила импульс поддаться вперед, прогнуться в спине и почувствовать острее тяжесть его горячей ладони. — Ты слышишь меня?       Кира едва заметно, сама того не осознавая, облизнула губы, потому что хотела, но не могла насытиться его запахом. — Да, — прошептала она, понимая безысходность своего положения. — Вот и славно. Мы должны быть ответственными, Кира. Хотя порой это чертовски сложно, — горячее дыхание Эриха обжигало висок девушки, порождало волны жара, что стремились от шеи по позвоночнику вниз. — Стоит признаться, ты выглядишь настолько великолепно в этом платье, что любой мужчина не устоит.       Девушка довольно улыбнулась. Эрих так редко бывал откровенным, но моменты, когда это случается — бесценны. Она хотела верить, что он говорит правду. Находила доказательства в том, как ласково его ладонь скользила по горячему шелку. Под её воздействием боль сходила на нет, Кира совсем уже не чувствовала какого-либо дискомфорта. Ей было так хорошо, что она едва сдерживалась, чтобы не признаться в этом Эриху. Сильнее было лишь желание поцеловать его — впитать, вобрать больше его тепла, пресытиться им до головокружения.       Чтобы отвлечься от навязчивой идеи, Кира переключилась на другую тему: — Когда ты успел купить все эти наряды? Я думала, ты с утра потеешь над Континентом.       Эрих рассмеялся. — Поверь, там есть кому потеть. У меня же совсем другие задачи. А одежду я купил тебе заранее. — В смысле, заранее? Насколько заранее? — Кира немного освободилась из объятий и недоуменно посмотрела на Глафенштейна. — За пару недель, — ответил тот, пожимая плечами.       Она отстранилась еще больше. Эрих немного пугал её. — То есть, еще до того, как мы встретились в реале? Но откуда ты знал, что я вообще соглашусь на всё это?       Эрих скользнул взглядом по губам Киры, прежде чем снова заглянуть ей в глаза и дать ответ: — А я и не знал.       Кира недоверчиво покачала головой. С Эрихом было довольно сложно вести конструктивный диалог, особенно, когда она сидит у него на коленях и пытается не обращать внимания на теплые, сильные руки вокруг своей талии. Но в воздухе повисла некая недосказанность, которая мешала даже Эриху. И он все же продолжил: — Мне пришлось сделать крупную ставку, и она сыграла. Я очень рад, что всё получилось, — Эрих заботливо поправил прядь её волос. — А быть предусмотрительным мне приходится всегда.       Кира не знала, как реагировать на это. Да и времени на раздумья не было — Эрих умел приковывать к себе максимум внимания, и он тут же воспользовался этим. Ему достаточно было просто поцеловать Киру и тем самым опустошить её сознание. Она когда-нибудь научится противостоять этому? Или готова будет забыть обо всем на свете, когда Эрих пожелает прикоснуться к ней?       Дождь начался очень тихо, смешался с шумом листвы и преобразился в чарующую музыку. Но Кира не слышала ничего, кроме дыхания Эриха. Он целовал её осторожно, едва касаясь губ. К этому моменту Кира уже знала эту закономерность. Эрих сначала всегда осторожен. На Континенте тоже так было.       Потом он становится другим, но не сразу, а постепенно. Обычно, Кира не замечает, как это происходит, но рано или поздно осознает, что оказывается буквально скованной в его руках. Эрих любит держать ладонь у неё на затылке, он слегка сжимает волосы в кулак, когда Кира проявляет хоть малейшее сопротивление. Он не терпит непослушания. Пробравшись ладонью под юбку платья, он крепко сжал пальцы на бедрах Киры, почти причиняя боль. Он вторгался в её рот, не смущаясь своих неаккуратных действий. И в этом был один единственный смысл — продемонстрировать свою власть над ней.       Она хотела чуточку равноправия в этом безумии, попыталась не то обнять Эриха, не то отстраниться от него, однако он не обратил на это внимание. Он прижал девушку теснее к себе, и близость к его горячему телу разрушила все планы Киры. Сначала ей казалось, что она не выдержит, задохнется от волнения... Потом находила особое, извращенное удовольствие в том, как плавится её кожа в тех местах, где с силой впиваются в неё пальцы Эриха. И Кира выгнулась в спине, поддалась странному импульсу развести ноги, прежде чем нервно сомкнуть их вместе.       И тогда Эрих вдруг оставил в покое измученные, покрасневшие губы Киры, но лишь за тем, чтобы озвучить свое следующее требование. — Садись ровно.       Он сам подтолкнул Киру, чтобы та освободила его колени. Тяжелая шелковая юбка сразу же упала вниз, спрятав от его взора обнаженные ноги девушки. Но для него было важным видеть только глаза девчонки, только их робкий блеск. Он не отводил от неё взгляда, пока расстегивал ремень брюк. Не спешил. Наслаждение видом смущенной Киры он ценил не меньше, чем плотское удовольствие. Его грудь вздымалась от частых вдохов, пока Эрих неспешно, противореча собственному нетерпению, стягивал брюки ниже. Кира не смотрела туда, для нее это было все еще слишком смущающим. Но Глафенштейн избавил её от неловкости, взяв за руку и потянув на себя. Кире больше ничего не оставалось, кроме как приподнять платье и забраться сверху. — Давай, моя Ласточка. Как в Зеррикании. Помнишь, как ты лихо запрыгнула на меня? — Но я не умею... — жалобно прошептала она, ставя колени по обе стороны от бедер Эриха. — Я не знаю, как это делается... — Делай как тебе нравится.       От волнения у неё затряслись ноги. Она чувствовала теплое, влажное касание к внутренней стороне бедер. Улавливала нетерпение Эриха в том, как порывисто он смял платье на талии, как потянул на себя, чтобы впиться в её губы коротким, грубым поцелуем. Кира только успела ахнуть. А потом ей оставалось лишь жалобно скулить, поражаясь тому, как же это страшно и сладко одновременно — отпускать ускользающий контроль над собой... — Не спеши, — Эрих сам оттянул в сторону тонкое кружево, чтобы обеспечить себе комфортное проникновение. — Опускайся медленно. Держись за меня.       Так Кира и делала. Она вцепилась дрожащими пальцами в плечи Эриха, старалась не смотреть на него... Он помог ей, ловко направил себя, куда надо. Не нужно быть особо опытной, чтобы понять, как сильно хотел её Эрих. Но ему стоило отдать должное: маленькая, несущественная свобода действий Киры — роскошный подарок от него. Но Кира хорошо понимала, что испытывать его терпение — все равно нельзя. Нужно сделать это. Сейчас. И будь, что будет.       И это оказалось даже сложнее, чем она думала. Даже будучи перевозбужденной — нервно и физически — Кира ощущала, как сопротивляется её тело. Ей никак не удавалось найти правильное положение, чтобы не чувствовать назойливую боль. Как у них это получилось в первый раз? Что она делает не так?       Эрих положил обе руки ей на талию, чтобы предупредить возможное резкое движение вниз. Извращенная забота и жажда контроля в одном флаконе. Терпение, которое вот-вот может иссякнуть. Он не из тех, кто умеет долго ждать. Кира прекрасно это понимала и решила сдаться. Просто обняла его и обессиленно припала к твердой груди. Глафенштейну не нужно было других намеков, и он сделал всё сам. Как обычно — чётко и без промедления. Понадобилось лишь одно движение его бедер вверх, и Кира уже почувствовала долгожданную, однако такую болезненную наполненность им.       Эрих сладко вздохнул, когда полностью проник в неё. Не смотря на то, что дискомфорт только усилился, Кире было приятно знать, что ему хорошо. Возможно, ей тоже было хорошо. Ощущения были противоречивы. — Я хочу видеть тебя, — Эрих требовательно отстранил её от своего плеча, снова усадил ровно.       Кира поморщилась. Любое, даже самое незначительное движение вынуждало её сильнее чувствовать нахождение в ней мужчины, и это означало новую волну тянущей боли, а за ней — нечто мимолетное, приятное, что сразу же растаяло под давлением других ощущений. А вот Эрих был доволен. Подтверждением тому служила его странная улыбка, на миг обнажившая ровный ряд зубов. Он настолько был похож на Эредина в тот момент, что девушке показалось, будто всё происходит на Континенте, а не в реальной жизни. Только тело у неё — не выносливое, совершенно человеческое, плохо подготовленное к нагрузкам. Оставалось надеяться на то, что реальный Эредин помнит об этом. — Мне не очень нравится, — созналась она. — Ты привыкнешь, — пообещал Эрих. — В таком положении ты всё чувствуешь слишком остро, но потом тебе понравится.       Кира очень в этом сомневалась. Ко всему прочему, оказалось, что её ноги успели немного обгореть, когда девушка уснула на шезлонге, и теперь упираться коленями о шершавую обивку дивана тоже было неприятно. В таком самочувствии ей больше хотелось побыть в покое. Но Эрих хотел другого. — Пробуй двигаться сама. Приподнимись немного, а затем осторожно опустись. Вот так. Ведь ничего сложного нет? — он оставил еще один поцелуй на её губах, одобрительно погладил по спине. Кира буквально вонзила пальцы в его плечи — настолько невыносимо ей было это делать. — Слишком давит, — еле выдохнула она, снова падая ему на грудь. — Тянет ужасно.       Она раздражала его своей слабостью. Кира чувствовала это, даже не видя лица Эриха. Его сердце гулко билось в груди, он жаждал продолжения и при этом хотел видеть свою куклу. Не зря же он попросил надеть это платье. Не зря же он перевернул полмира, чтобы её найти.       И тогда Эрих сам приподнял девушку, по-хозяйски взявшись за худые бедра. Дальше все делал сам. Он входил в неё медленно, слегка приподнимаясь для каждого толчка, и Кира, затаив дыхание, осязала все грани этого немного приятного, немного болезненного процесса. Она чувствовала, как напрягаются мышцы его живота, слышала, как неровно и сбивчиво дышит Эрих, стараясь контролировать темп... И что-то затаившееся глубоко внутри Киры, пустившее корни к низу живота, задрожало от восторга, заметалось бешеным пульсом под кожей.       Кира попробовала двигаться навстречу его ускоряющимся толчкам, чем, вероятно, воодушевила Эриха. Сначала она просто покачивалась на нем, но ему было этого мало. Гонка за собственным удовольствием сделала Эриха нетерпеливым. Крепко взяв Киру за бедра, он требовательно опускал её вниз, вторя своим хаотичным движениям вверх. Слишком быстро, слишком глубоко для Киры, которая толком не привыкла даже к медленному темпу. И сладкие тянущие спазмы превратились в мучения, а потом, и вовсе, в настоящую пытку. Девушка не выдержала и, наконец-то, решилась попросить: — Остановись, пожалуйста.       Эрих внял её просьбе, напоследок крепко прижав к своим бедрам, и Кира тихо вскрикнула. — Что не так? — он заставил Киру посмотреть на него. — Я же говорила тебе! Мне больно, — в её голосе можно было расслышать приближающиеся слезы. И обиду. На Эриха — потому что тот не умел или не хотел обходиться с ней с должным вниманием. На саму себя — потому что ей никогда не быть такой выносливой и такой важной для Эриха, как Цирилла.       Он глядел на неё, тяжело дыша, а потом вымолвил всего два слова, прежде чем устало откинуть голову на спинку дивана. — Как хочешь.       Кира так и осталась сидеть на нем сверху, не зная, что делать дальше. Эрих больше не прикасался к ней. Он просто смотрел в потолок, а девушка слушала, как возвращается в норму его дыхание. Вскоре он абсолютно расслабился, но вместо ожидаемой нежности и внимания, Эрих источал полное равнодушие. И Кира вдруг с горечью осознала, что может пересесть на диван — ей нет смысла находиться у него на коленях.       Так она и поступила. Эрих сразу же встал на ноги, застегнул брюки и, даже не взглянув на Киру, вышел из гостиной.       Кира нервно распрямила платье, поправила лиф, что немного сполз с груди. И так и замерла на диване в гостиной — в полном одиночестве, совершенно опустошенная после всего, что произошло.