Уроборос в треугольнике

      Очнувшись, Гарри недвижно — уж шевелиться ему совсем не хотелось — с затуманенным и неохотно проясняющимся сознанием перебирал органы чувств, пытаясь опознать собственное окружение. Зрение отбросил сразу, ибо глаза были плотно замотаны чем-то вроде повязки. А вот слух на пару с обонянием, нежданно обострившись до предела, в унисон твердили очевидное — лежит он в больничном крыле.       И не успел юноша задаться вопросом, когда его угораздило сюда загреметь, как память милостиво подбросила ответ.       «Первое задание! Я схватил яйцо… И да, чёртова огнедышащая ящерица сбила меня с метлы хвостом! Прямо под зубастую морду, вот же удача паршивая. Кажется, тот удар пропорол мне бок. А потом хвосторога вздохнула и… Дальше не помню, пустота. Значит, до состояния пепла ей прожарить меня не дали», — подвёл Поттер итог бесплодным попыткам напрячь мозги. — «Но странно, боли от ожогов вообще нет… Разве что спина зудит и онемела одновременно, плюс ещё эта странная яркость магии вокру…»       Мысли в его голове внезапно остановились. Он всю свою жизнь, по большей части неосознанно, обладал этим шестым чувством, присущим каждому волшебнику, каждой ведьме, даже некоторым сквибам — способностью ощущать волшебство. Своё собственное в первую очередь. Большинство магов просто не придавали подобному никакого значения, и неудивительно, как правило, это чувство было слишком слабым, эфемерным, чтобы на него полагаться. Но тем не менее, оказавшись в полностью лишённом магии окружении, человек с даром волшебства зачастую вскоре начинает испытывать едва заметный дискомфорт. Вот та причина, по которой многие сквибы, знающие о магическом мире, предпочитают не обрывать до конца свои связи с ним, даже несмотря на царящие там предубеждения, постоянные насмешки да косые взгляды.       Сейчас же Гарри практически «видел», «слышал», «вдыхал» пропитавшую сами стены древнего замка и витающую в помещении энергию. Эта синестезия не имела ничего общего со зрением или прочими органами чувств, она никак не пересекалась с ними. Его глаза всё ещё передавали пустую картинку абсолютной черноты, нос наполняли неприятные запахи лекарственных зелий, а до ушей доносился шелест переворачиваемых страниц, под аккомпанемент чьё-то негромкого и милого сопения…       — Гх-ех-мио-хна? — вопросительно озвучил он вывод, внезапно для самого себя.       — Г-гарри? — переспросила подруга с надеждой, прежде чем вскочить со стула и вихрем броситься к его койке. Отшвырнув несчастную книгу на ту кровать, что по соседству, она бережно взяла его ладонь в свои дрожащие руки. — О боже, Гарри, ты очнулся! — и тут же с выступившими слезами затараторила почти без пауз: — Я так сильно волновалась! Ты чуть не погиб! Я тогда упала в обморок прямо на трибуне! Прошу, не пугай меня так больше! Проклятый Турнир! Проклятые организаторы! Ты был в коме целую неделю! Как они смеют заставлять тебя участвовать в этом варварстве! Ох, мне, наверное, надо позвать мадам Помфри, раз ты просн…       — Ш-ш-ш, — с кривой улыбкой перебил Гарри тираду девушки, нежно сжав ей пальцы. — Тише, не торопись. Лучше расскажи, что произошло дальше, после того как я навернулся с метлы. А то ничего толкового вспомнить не могу.       — Ты оказался п-практически перед пастью… — спотыкающимся голосом начала повествование Гермиона, едва сдерживая плач. — Хвосторога уже с-собиралась выдохнуть пламя, но что-то произошло, от тебя мельком б-будто вертикальная волна на огромной скорости метнулась. Хвостороге распороло шею, грудь и брюхо сверху вниз, а затем она взревела и рухнула прямо на тебя, забившись в агонии, — тут постепенно впадающая в истерику ведьма отчаянно выкрикнула: — Когда драконологи достали тебя из-под туши, ты был похож на переломанную куклу! Ты был весь залит кровью! Я думала, что ты мёртв, что я потеряла тебя!       Вместо попыток словами утешить расстроенную подругу, Поттер одним резким сильным движением притянул ту к своей груди, что вызвало удивлённый писк. И заключил в плотные объятья, проигнорировав краткий приступ боли в спине.       — Пожалуйста, прости меня, Гермиона, — зашептал он. — Я не хотел тебя так расстраивать. Никогда.       — Ты не виноват, Гарри, — шмыгнув носом, уткнутым парню в шею, ответила она тихо. — Я не злюсь на тебя. Я зла на профессора Дамблдора, на Министерство, на Кубок огня, на того, кто его заколдовал, на хвосторогу, наконец, но только не на тебя.       Мисс Грейнджер ненадолго смолкла, плотно стиснув зубы.       — Когда я очнулась после обморока в больничном крыле на койке по соседству с твоей, то услышала разговор между директором и мадам Помфри. Та перечислила твои повреждения: полное магическое истощение, рваная рана на боку, переломы, черепно-мозговая травма… Говорила, лечебные заклятья действуют заметно слабее, чем должны, будто происходит нечто странное. Предложила переправить тебя в Мунго, — здесь Гермиона грустно усмехнулась.       — Профессор Дамблдор заявил, что уверен в её силах и за помощью других лекарей стоит обращаться только в случае серьёзных осложнений. Осложнения же наступили прямо на следующий день! Меня пока не выписали из-за легкого сотрясения, которое я получила на трибунах, а ты тогда начал очень быстро терять вес, худел буквально на глазах, но вместо Мунго директор распорядился перевести тебя сюда, в изолированную палату крыла. И тогда же тебе вдруг стало ещё хуже. Я об этом узнала через пару часов, когда сорвалась, требуя пустить меня к тебе, даже колотила в запертую дверь… Мадам Помфри сжалилась и провела меня за руку, объяснив, что сама по себе я бы сюда войти не смогла, а свободный доступ есть только у неё и у директора.       Ведьма перевела дух, чуть поерзала, устраиваясь поудобнее рядом с Поттером.       — В моём присутствии твоё состояние почти стабилизировалось. Мадам Помфри быстро сложила два и два, сделав предположение, якобы моя собственная магия подпитывает твою. Профессор Дамблдор позже с этим согласился и рассказал, будто в редких случаях подобное возможно между очень близкими людьми, — на этих словах девушка обильно покраснела, радуясь, что её лицо сейчас никто не видит. — Поэтому мне разрешили остаться рядом с тобой. Тем временем тебя постоянно поили питательными и лечебными зельями, они-то хоть помогали, в отличие от ставших совсем бесполезными заклятий. Мадам Помфри жаловалась, на тебе перестали срабатывать даже диагностические чары! А к вечеру того же дня началось… — Она вдруг замолчала, неуверенно пожёвывая нижнюю губу.       — Гермиона? — ободряюще спросил он.       — Гарри, ты только не волнуйся, хорошо? — чуть нервно ответила та. — Эм, во время осмотра тем вечером мадам Помфри заметила… у тебя на спине… у тебя на спине…       — Гермиона, вот сейчас пугать меня начинаешь. Что именно у меня такого-эдакого на спине? Я вроде бы ничего особенного не чувствую. Затекла разве что намертво.       Мисс Грейнджер смирилась и начала объяснять с почти механическими интонациями:       — Из лопаток вниз, вдоль позвоночника, образовалась пара конечностей, прямо под кожей, и к утру они прорвались наружу. Крылья. Они были тонкие, почти прозрачные и, очевидно, деформированные. Но за следующие дни сильно выросли, покрылись чешуёй… Эти крылья похожи на драконьи, и ты прямо сейчас на них лежишь. Думаю, это они в действительности у тебя затекли, вовсе не спина как таковая.       — Ты меня разыгрываешь… — пробормотал неуверенно Гарри и поторопился ощупать левой рукой поверхность койки под одеялом. Довольно быстро обнаружил нечто жёсткое, тёплое и кожистое. — Нет, не разыгрываешь. Это что-то вроде того, как ты превратилась в девочку-кошку на втором курсе, да? Это же можно вылечить? — с мольбой в голосе вопрошал он.       — Нет, Гарри, здесь элементарно нечего лечить, — убийственно серьезно отрезала Гермиона. — Профессор Дамблдор утверждает, изменения перманентны. Ты каким-то неясным образом обрёл драконьи признаки, и крылья явно не единственный из них.       — Но как? Не мог же этот кровавый душ поверх свежих ран устроить такие изменения? Иначе в волшебном мире давно хватало бы клятых мутантов с перепончатыми крылышками!       — Ты прав, драконья кровь, конечно, чрезвычайно мощный магический компонент, однако её одной для подобного недостаточно, — согласилась подруга, плотнее приобняв Гарри в надежде тем самым придать ему спокойствия. — Как минимум определённую роль сыграло твоё полное магическое истощение, вызванное убившим хвосторогу волшебным выбросом. Гарантированно найдутся ещё факторы. А вчера директор сказал, что у него есть некая смутная теория и обещал поделиться ею, когда ты проснёшься.       — Ладно, понятно, я стал всамделишным цирковым уродом и придётся учиться с этим жить, Дурсли желаемого добились, палец о палец сами не ударив, — меланхолично констатировал Поттер. — Зато с крыльями они меня даже на порог к себе не пустят, это даже славно. Но глаза-то зачем мне тряпками замотали?       — Гарри, ты никакой не урод, ясно тебе?! — гневно вспыхнула мисс Грейнджер, резко отстранившись, встала рядом с кроватью и вновь схватила его ладонь. — Ты же не считаешь уродами Хагрида или профессора Флитвика? Или кентавров? Гоблинов…       Он громко фыркнул.       — Честно, я нахожу гоблинов страшными как бубонная чума. Хотя уверен, про людей они примерно равноценного мнения. Хагрид да Флитвик тоже не выставочные образцы мужской красоты, знаешь ли.       — Дурень, я совсем не об этом! — воскликнула Гермиона слегка пихнув его острым кулачком в бок.       Гарри от неожиданности охнул.       — Да уж понятно, что не о том… Глаза мне зачем завязали, спрашиваю! — напомнил он про свой недавний вопрос.       — Говорила же, у тебя была черепно-мозговая травма: рана от правого виска через всю скулу и серьёзный ушиб на затылке. Мадам Помфри было проще обернуть тебе всю голову повязкой, пропитанной заживляющей мазью, чем нечто особенное выдумывать… Ой! Она же просила звать её сразу, как ты очнёшься! Я скоро вернусь! — напрягшись, выпалила девушка, разжала пальцы и резво выскочила из палаты.       — Ну вот, убежала, — пробормотал Гарри, стоило только хлопнуть двери.       Шумно выдохнув, он откинулся на подушку и подумал с фатализмом:       «Крылья, значит. Как пить дать, до квиддича меня с ними не допустят. Скажут, нечестное преимущество мол, или ещё какую дурную причину на раз сочинят. А до того Малфой, как увидит, станет куда более невыносим. Он уме-е-ет! И Рита Скитер на радостях своё ублюдочное перо сгрызет. Паршивая удача, точно».