При взгляде на тебя бросает в дрожь

Перед ужином Тиму не разрешается даже помыть руки. Перед тем, как они покинули квартиру, Арми вовсю кайфовал от того, как Тим обсасывал и вылизывал дочиста пальцы. Что же до остального – шеи, груди, живота и паха, то мысль о том, что они все еще испачканы их перемешавшейся спермой, почти заставляет Арми позабыть о еде, потому что внутри просыпается совсем иной аппетит. Но придется немного повременить с его удовлетворением. Сейчас Арми просто наслаждается видом Тима, который сидит напротив, в маленьком ресторанчике, и время от времени ерзает на стуле. - Все в порядке? – ухмыляется Арми. Тим сверкает в его сторону глазами поверх меню. - Немного зудит. Чуть позже Арми сотрет с лица это недовольное выражение. А сейчас он наклоняется ближе и выдыхает: - Ну, пахнешь ты изумительно. Тим тяжело сглатывает комок в горле и возвращается к винной карте. Когда появляется официант, чтобы принять заказ, Тим не успевает раскрыть рта, как Арми начинает говорить за него: - Пасту Примавера и бутылку газированной воды для него, а для меня стейк с картошкой фри и Перони. Grazie. Тим изумленно на него таращится: - Что? Лапша и вода? Мне давно уже не двенадцать! - Поверь, тебе нужно как следует подкрепиться. Недовольно фыркнув, Тим откидывается на спинку стула и закатывает глаза. - Тим, слушай. Ты можешь встать и уйти в любой момент. Как только пожелаешь, - голос Арми падает и становится предельно серьезным. – Я тебя ни к чему не принуждаю. Но полчаса назад ты согласился на это. Я знаю, для чего я здесь. И знаю, что нужно тебе. Но сомневаюсь, что ты это понимаешь. Так что, может быть, ты расслабишься и позволишь мне вести, и мы пройдем через этот опыт вместе? Тим долгое время хранит молчание и избегает смотреть Арми в глаза, но, в конце концов, выдает. - Да. Ты прав. Понятия не имею, что я здесь делаю, - и в этот момент Арми боится, что Тим и правда может встать и уйти. На лице его отражается целая гамма совсем не радужных эмоций: неуверенность, замешательство, скепсис и даже едва заметный проблеск страха. Но Тим остается. – Ты говоришь о наказании и… черт. Я… я не говорю, что это не заводит… но не думаю, что порка, ползание на коленях и необходимость называть тебя «Сэр», ну и всякое такое… Что это мое. Лицо Тима становится бордовым. Арми хочется рассмеяться, но сдерживается: - Я никогда не говорил про наказание. - Но… - Про последствия, а не про наказание. Между ними большая разница. И я не фанат подобных ролевых игр. Это тоже не мое. Речь идет не о том, чтобы вставить тебе в рот шарик-кляп и пройтись по заднице ремнем или что там вырисовывается в твоей голове из-за ограниченных познаний в этой области. Тим смотрит на него пока еще с подозрением. - А что тогда твое? - Скоро узнаешь. - А сказать ты не можешь? – спрашивает Тим, играя с бусинами браслета на руке. - И испортить все веселье? – улыбается Арми. Тим рвется сказать что-то еще, но тут приносят заказанную еду. - Ешь, - говорит Арми и набрасывается на тарелку. Тим медлит, но потом берет вилку с ложкой и тоже накидывается на свою пасту. Оставшуюся часть ужина Тим молчит, не отрывая глаз от тарелки, и почувствовав, что в нем просыпаются крошечные крупицы решимости, Арми улыбается во все тридцать два зуба. Он так и знал! Подчинение заложено в самой природе Тима. Ох, сколько нового Арми для него откроет. Наконец-то, нашелся кто-то, кто будет потакать всем его потаенным желаниям, кто-то, кто будет повиноваться его доминированию. А бонусом идет то, что этот кто-то ему нравится. И экстра-бонусом, что этот кто-то – невероятно красив. Хорошо, что все выходные у них свободны. Столько времени для игр. В шортах внезапно становится тесно. Тим этого не замечает и продолжает молча есть, склонив голову, а браслет на запястье мерцает в отблесках свечи, стоящей посреди стола. Арми решает, что десерт они пропустят. Позже Тим, взмокший от пота, снова извивается на простынях в квартире Арми, который уже какое-то время удерживает его на грани. Руки Тима, согнутые в локтях, скрещены, и ладони каждой из них располагаются на противоположном плече, перевязанные черной веревкой в несложной вариации Цзяи-Шибари. А длинные бледные ноги перехвачены в лодыжках, закреплены на кроватных столбиках и широко разведены в стороны, открывая расположившемуся между ними Арми отличный доступ к члену и заднице. Арми не вставил ему кляп, но приказал вести себя тихо и не издавать ни звука. И хоть до настоящего момента Тиму удавалось следовать приказу, но с каждой минутой это становится все труднее, так как Арми поглаживает двумя смазанными пальцами сжавшуюся дырку и медленно-медленно водит кулаком по стволу от корня до головки. И, чтобы не шуметь, Тим крутит головой в разные стороны, откидывает ее назад и закусывает губы, пока все тело вибрирует от желания, а мышцы живота сжимаются под паутиной замысловатых узлов веревки. Он дышит в унисон движениям Арми, но пока еще не произнес ни слова. Остекленевшие и одуревшие глаза широко распахнуты и неотрывно глядят в потолок. Дырка достаточно расслаблена, чтобы Арми мог ввести хотя бы один палец, но он уже предупредил Тима, что сегодня этого не случится. Если он будет себя хорошо вести и слушаться Арми, то, возможно, завтра. А сейчас Арми просто хочет видеть, как Тим сходит с ума от желания. Каждый раз, когда Тим оказывается близок к разрядке, Арми убирает руку и наблюдает, как твердый, блестящий, побагровевший член дергается и пульсирует. А когда Тим становится смирным, Арми опять берется за дело. В один момент Арми даже дотрагивается до трех свежих шрамов на изгибе бедра и ноги, чтобы вернуть Тима в реальность. - Не кончай. Покажи, что ты можешь справиться с этим, - снова и снова бормочет Арми, наблюдая, как Тим борется со своим возбуждением, тем временем продолжая ласкать пульсирующую дырку и нежить его член. Это невероятно. Завораживающе. Так волшебно, что Арми уже дважды кончил Тиму на лицо, даже не помогая себе рукой. Глаза Тима должны были все время оставаться открытыми, а рот закрытым, так, чтобы Арми мог выплеснуть на его покрасневшее, взмокшее от пота лицо сперму, и смотреть, как она стекает по щеке, расползается по розовым губам белыми, тонкими нитями. И как собирается в уголке глаза, склеивая ресницы. А когда у Тима выступают слезы, Арми убирает их подушечкой большого пальца. Арми уже утолил возбуждение и насытил свой первичный голод, так что теперь он может часами проделывать это, просто наблюдать за тем, как Тим старается изо всех сил оставаться послушным, определяя пределы своей покорности Арми. Это истинное удовольствие – такое добровольное подчинение без каких либо угроз и давления, то, что Тим делает это только потому, что сам хочет. Хочет угождать, хочет уступать и хочет отдаваться настолько, насколько Арми хочет повелевать и забирать то, что предлагают, разбирая по ходу на части. Он будет смотреть, как Тим рассыпается на куски, и он же соберет его воедино. - Тим, ты такой молодец. Потерпи еще немного. Слышишь меня? Тим медленно кивает, а затем откидывает голову на подушки, обнажая влажное от пота горло. В яремной ямке отчаянно пульсирует вена, и скапливается влага. Арми слизывает ее, наслаждаясь солоноватым вкусом пота и подсохшей спермы на коже Тима. Потом добавляет смазки на обе руки. Тим пока не готов к ласкам на сухую. Головка его уже болезненно красного члена сочится, а яйца поджимаются. Он слегка задевает их костяшками ладони, пока балуется с тиминой дыркой, каждым прикосновением посылая волну дрожи по всему телу. Порозовевшая грудь Тима быстро вздымается и опадает в темных веревочных клетках, выступающие ребра органично смотрятся под черными узлами. - Хочу слышать твой голос. Говори со мной, - Арми не может поверить, что у него снова крепко стоит. И ему хочется знать, сломлен ли голос Тима так же, как и его тело. Тим бешено трясет головой, но, похоже, не может вспомнить, как говорить. Арми щиплет его за внутреннюю поверхность бедра, чуть ниже заживающих порезов, чтобы помочь ему сфокусироваться: - Вернись ко мне, - просит он. – Расскажи, что ты чувствуешь. ~~~~ Тимми уносит, он уплывает, всем телом отзываясь на злые прикосновения Арми. - Пожалуйста… - хнычет он, не в состоянии сформулировать целое предложение. – Пожалуйста… - Пожалуйста что? – Арми снова щиплет его, и Тимми вскрикивает. - О, Боже, пожалуйста, мне нужно кончить. Мне так хорошо. - Нет, нет, нет. Ни в коем случае. Ты знаешь, я хочу, чтобы ты продержался еще дольше. Тимми облизывается, собирая с губ вкус спермы Арми. - Пожалуйста, просто покончи с этим. Я очень хочу. - Скажи, чего именно ты хочешь? - Трахни меня. Вставь в меня пальцы. Хоть что-нибудь… сделай. Господи! – его позвоночник выгибается дугой, когда Арми щелкает пальцами у дырки. Но вместо того, чтобы вставить ему, Арми лишь продолжает издеваться и дразнить, массирует вход, невесомо поглаживая каменный член и лаская яйца. Тимми готов разрыдаться, изнывая от желания. - Расскажи, что ты ощущаешь - Я… господи, я так хочу, так возбужден, что угодно сделаю, лишь бы кончить. Пожалуйста, пожалуйста. - Ты и так сделаешь, что угодно. Ты полностью в моей власти. И я могу делать с тобой все, что пожелаю. Ты не сможешь меня остановить. На этих словах Тимми передергивает, и он начинает задыхаться, отчаянно хватая ртом воздух, изо всех сил стараясь не спустить. - Видел бы ты себя сейчас, - Арми оглаживает ему внутреннюю сторону бедер. Это уже слишком, и все же этого недостаточно. Тимми не может остановить выступившие слезы. От перевозбуждения перед глазами все расплывается. Кожу на лице под слоем спермы начинает пощипывать. Господи, он, наверное, выглядит как шлюха. Но эта мысль заводит еще сильнее. Вдруг все тело напрягается, и оргазм грозит накрыть его с головой. - Нет, Арми, не надо, пожалуйста. Я сейчас кончу! И тогда Арми пережимает основание члена, помогая Тимми выстоять и не кончить, но удержаться от отчаянного стона разочарования Тимми не в силах. - Что тебе нужно? – Арми убирает с его лба слипшиеся от спермы кудри и пристально вглядывается в лицо, но Тимми знает, что за этой нежностью скрывается очень, очень темный омут. - Хочу боли, - молит он в ответ на полном серьезе. Он вспоминает нож в руке и саднящие порезы, обласканные Арми чуть ранее. Тимми тонет в жажде ощущений, но не хочет кончать, чтобы не ослушаться Арми. Хочется быть послушным, доказать, что он стоит внимания Арми, стоит его доверия, и, возможно, даже его любви. Так что он выбирает единственную альтернативу, которая поможет ему чувствовать, но в то же время подавит возбуждение, подводя к логическому концу это сладкую пытку. Обездвижив его, Арми склоняется к лицу, почти дотрагиваясь до губ: - Ты уверен? – спрашивает он, глядя на Тимми с гордостью. И это все, что надо Тимми, чтобы терпеть эту агонию ровно столько, сколько Арми посчитает нужным ее продлевать. - Да, боже, пожалуйста, делай со мной все, что хочешь… - выдыхает Тимми, отдаваясь на откуп Арми, который точно знает, что он способен вынести, в чем нуждается, и который позаботится обо всем. И следующее, что ощущает Тимми, это сильный, резкий укол на нежной коже внутренней стороны левого бедра, прямо над коленом. И еще один. И еще. Тимми поднимает голову и видит меж разведенных ног, как Арми методично втыкает в него булавки - сначала над левым коленом, а потом над правым. Первичная боль притупляется лишь для того, чтобы через несколько минут начать разрастаться с небывалой силой, пока Арми выставляет очередной ряд булавок. И покончив с ним, он откидывается на пятки, наблюдая, как тело Тимми дергается в конвульсиях и извивается на кровати. Эти движения лишь усиливают агонию. Стоны переходят во всхлипы и повизгивания, когда Арми снова и снова проходится булавками по нежной коже, посылая горячую мучительную волну по побледневшему от боли телу. Это восхитительно. До тех пор, пока Арми не касается булавкой нежной, сморщенной кожи сжавшихся, посиневших яиц. И вот тогда Тимми начинает кричать в голос. Арми хватает его за волосы и резко тянет, пока крики не тонут в звуках сдавленного дыхания. - А теперь я выебу тебя в рот, - заявляет он, скручивая тело Тимми, и тот охотно распахивает губы, чтобы принять его. Вкус Арми наполняет рот, и Тимми расслабляет горло, чтобы Арми мог толкнуться, как можно глубже. Большая ладонь смыкается вокруг его горла, ограничивая поток воздуха. И Тимми рад этому, потому что, безусловно, это полное право Арми решать, как и сколько ему дышать. Он сдается, отдавая полный контроль над своим телом Арми, потому что хочет этого. Потому что Арми знает, как справиться с ним и как помочь ему достичь неведомых высот блаженства. Он же, в свою очередь, хочет, чтобы Арми им гордился. И меньшее, что он может сделать, это перетерпеть боль, перемешавшуюся с удовольствием от минета. И пока Арми долбится в его рот, душит его и продолжает колоть булавками – разница между мучением и удовольствием настолько размывается, что Тимми уже не понимает, где кончается одно и начинается другое. Член Арми пульсирует на языке, скользит все ниже в глотку, разбухает там, и в какой-то момент Арми резко застывает, а потом тут же заливает рот Тимми своей спермой. От этого вкуса бедра Тимми начинают предательски дрожать, мышцы живота сводит в спазмах, но, благодаря боли в ногах, оргазм отступает, Тимми удается сдержаться. В голове все плывет. Слюна вперемешку со спермой бежит по подбородку. Он безобразен, но то, как Арми смотрит на него, заставляет чувствовать себя в полной безопасности. Особенно, когда Арми скользит к губам и целует его, жадно, не останавливаясь, что-то неразборчиво шепчет прямо в рот. И от теплоты в его голосе Тимми снова обретает почву под ногами. Когда Арми удаляет одну булавку за другой, боль снова пронзает все тело, и это уже слишком. Крики и стоны Тимми эхом отдаются от стен, но Арми его не останавливает. Тело продолжает болезненно пульсировать, даже когда исчезает последняя булавка. Тимми парит от мучительного кайфа, надо же, а ему казалось, что это невозможно. Он смутно отмечает про себя, что Арми развязывает ему лодыжки, и вместо того, чтобы позаботиться и о Тимми тоже - рукой, ртом или хотя бы пальцами в заднице, он просто перекатывает Тимми на другой бок и начинает плести сетку вокруг ног. - Это называется Аши Шибари, - объясняет он, но Тимми не разбирает слов, потому что витает в облаках боли и отчаяния. Он уверен, что одного легкого прикосновения к члену будет достаточно, чтобы отправить его за грань, и он бессвязно молит Арми о разрядке, но Арми твердо говорит «Нет». Тимми снова начинает всхлипывать, пока Арми берет более тонкую веревку и плетет узоры вокруг яиц и члена. Ни стоны, ни мольбы, ни просьбы – не помогают. Арми не сдается. В итоге Тимми оказывается с крепко перевязанным членом и разведенными яйцами, кончить так совершенно невозможно. Слезы не останавливаются. Арми обнимает его со спины, держит крепко, пока Тимми, перестав смущаться, не начинает плакать навзрыд до тех пор, пока в горле не начинает першить, а на тело не накатывает глубокая усталость. - Тим, ты справишься. Знаю, это очень тяжело, но ты справишься. И не только ради меня. Ты должен усвоить, что определенные действия влекут за собой жесткие последствия. Обещаю, что утром я тебя трахну и заставлю кончить так сильно, что ты поймешь, что ожидание того стоило. У Тимми уходит несколько минут на то, чтобы смириться со своей судьбой, и после он немного успокаивается. И лишь тогда Арми поднимается с кровати, приносит ему воды и держит бутылку у губ. А потом снова ложится сзади и обнимает, пока Тимми не проваливается в крепкий сон.