***
Приборы методично стучали о стенки тарелок. Я разместилась во главе стола, невозмутимо с аппетитом поглощая пищу и раздумывая над тонкостями предстоящих ритуалов. Тишина меня совсем не напрягала, в отличие от шебутных братьев-Лестрейнджей. Рудольфус ещё более-менее мог контролировать свои эмоции, в то время как младший, Рабастан, то и дело кидал в мою сторону заинтересованно-нетерпеливый взгляд, говоривший лучше многих слов. Вздохнув, я отодвинула от себя тарелку и аккуратно промокнула губы салфеткой. — Если все наелись, я предполагаю, что нам стоит поговорить, — заметила я, складывая руки в замок и слегка насмешливо приподнимая брови. — Знали бы вы, сколько у нас вопросов, леди Блэк, — хрипло отозвался Рудольфус и тут же закашлялся, из-за чего поймал обеспокоенный взгляд жены. — Вы ведь ответите на них? Я едва заметно усмехнулась и откинулась на спинку стула, обводя присутствующих взглядом. — Давайте сначала посмотрим на ваши вопросы, господа. Что ж, перечень оказался вполне себе типичным. Как мне удалось провернуть подобное? Сообщили ли родителям, а если нет, то как скоро я планирую это сделать? Кого ещё я освободила и кого планирую освобождать в ближайшее время? И, самое главное, что я потребую за своё спасение? В принципе, вопросы были вполне себе разумными: я бы тоже начала интересоваться подобным, попадя в такое положение, в коем пребывали сейчас они. Наверное, приятного мало. — Итак, — протянула я, хмурясь. — Как вы сами понимаете, на всё я ответить не могу — это может помешать моим планам, пускай и не идущим далеко вперёд, но достаточно долгосрочным в своём исполнении… Что я могу сказать касательно остального? На многое вам сможет ответить моя племянница… Белла, ты ведь не будешь против? Девушка отрицательно замотала головой и неуверенно улыбнулась. — Из Азкабана я пока что никого более, как вы выразились, «доставать» не планирую — слишком это затратно в плане энергии… Чего требую взамен? Уважения и, прежде всего, памяти. Мы — семья, и это должно быть высоко оценено в будущем. Впредь, если вы вдруг решите последовать за очередным тёмным Лордом или кинуться грудью на непростительные — будьте добры посоветоваться с кем-то старше и умнее, чем вы. Под конец монолога мой голос уже больше напоминал змеиное шипение. Сидящая прямо, как палка, Белла, тихо рассмеялась и покачала головой, глядя на потрясённые и слегка испуганные лица родственников. — Мы обещаем, тётя, — легко ответила она, смотря на меня своими невозможными чёрными глазами, на глубине которых теперь горел тот самый, легко узнаваемый огонёк фамильного безумия. — Мы обещаем. Братья Лестрейнджи судорожно кивнули и снова уставились на свои руки. Почему-то им хотелось верить.***
Белла и братья-Лестрейнджи отбыли на следующий же день, использовав портключ, который передала леди Малфой. — Это от мистера и миссис Лестрейндж, — предупредила она, улыбаясь сестре. — Они ждут вас в летней резиденции. — Канада? — поморщился Рабастан, потягиваясь и вызывая этим полуулыбку-полуусмешку старшего брата. — Канада, — подтвердила Нарцисса, смеясь. Когда трое моих подопечных исчезли, мы остались с племянницей наедине. — Спасибо вам, — ещё раз тихо шепнула Цисси, смаргивая непрошенные слёзы. — Я уже и не надеялась увидеть их живыми и… в своём уме. Я лишь неоднозначно пожимала плечами и отговаривалась дикой усталостью. Напоследок девушка обняла меня и шепнула, что Лестрейнджи передавали о готовности отдать этот долг в любой момент. Когда и Нарцисса покинула меня, дом на площади Гриммо показался мне чертовски тихим. И я солгу, если скажу, что мне это не нравилось. Потянувшись, я приказала Кричеру подать мне в кабинет чай и пару сандвичей, а после лёгкого завтрака принялась за изучение Кодекса Рода. Честно говоря, сначала я даже боялась дышать в его сторону, откладывая изучение такого важного документа до последнего. Но мне нужно было провести несколько ритуалов, а без знания «базы» этого просто нельзя было допускать. Тяжело вздохнув, я уселась поудобнее и нахмурилась, вчитываясь в замысловато построенные предложения. Итак, что мы имели? На самом деле, пока что имели только нас… Начнём с того, что Кодекс не запрещал общение с магглами, которое подразумевало личную выгоду. А вот браки с этими самыми магглами были строго-настрого запрещены — и дело было вовсе не в магглоненавистничестве. Просто какое-то время энергия, циркулирующая внутри Рода, была крайне нестабильна, а потому требовала постоянной подпитки. Так же табу накладывалось на брак с грязнокровками и предателями крови. Нет, не с магглорождёнными и не полукровками, а именно с теми, кого я назвала. Грязнокровками считались носители особо опасных и «липких» проклятий, предателями крови же — люди с клеймённой аурой и магическим ядром. Магия просто не могла нормально функционировать внутри покорёженной проклятьем оболочки, так что такие маги становились чем-то вроде энергетических вампиров, существуя за счёт маны других. Гадко всё это, короче говоря. Говорилось там и про отстранение от Рода, и про Родовые гобелены, и про обязанности Главы Рода. Примечательным в Блэках было то, что они не были ни патриархальным, ни матриархальным семейством. Так уж вышло, что женщины в этой семье часто оставались вдовами, а во второй раз выходить замуж не желали. Так что они воспитывали собственных детей или же близких родственников, управляли делами Рода и жили себе спокойно, не мучаясь ни от гнёта патриархата, ни от упрёков родни. Кодекс зачастую сам выбирал нового главу, в конце книги даже был список глав Рода. Магия книги сама вписывала выбранное имя. Решение родовой магии оспорить, кстати говоря, было можно, но, так скажем, крайне проблематично. Осторожно провела по чётким, крупным и витиеватым буквам, написанным тёмными чернилами. Вальбурга Блэк. Это было странно. Как будто тебя признало что-то бесконечно нужное, мощное и опасное, как будто оно стало в какой-то момент подчиняться тебе, признало твою власть над собой, вверило своё существование, слепо на тебя полагаясь. Это было волшебно. Ты словно прикасаешься к чему-то вечному и в какой-то момент понимаешь, что на тебе лежит огромный, просто непомерной величины груз ответственности. Что ты не имеешь права оплошать, что попытка только одна. Но в то же время в голове словно поселяется чёткое, лаконичное осознание правильности происходящего, будто так и должно быть. Это было потрясающе. Слегка улыбнувшись, чувствуя проходящие через дом, через комнату, через себя, наконец, потоки этой страшной, сильной энергии, я глубоко вдохнула и чему-то кивнула, словно соглашаясь на всё заранее. Не оставляя пути для отступления. Я не подведу.***
Так получилось, что по моим собственным расчётам даты обоих ритуалов совпадали. Сначала я подправляла память Сириусу, после чего занималась уже развоплощением крестража. Как только ночь опустилась на Лондон, я надела на себя белую свободную рубаху с вышитыми на ней тёмно-красными нитками узорами и спустилась в подвальные помещения, направляясь к сердцу дома — алтарю. Было ли страшно? Нет. Скорее я просто ощущала непосильную ответственность и за себя, и за сына, который в общем-то не был моим, и за весь Род. Просто понимала, что это необходимо. Ведь если не я, то кто? Фыркнув собственным патетическим мыслям, призвала Кричера. Он же доставил Сириуса, облачённого в такую же рубаху, что и я, с одним лишь отличием: символов на ней не было. Не без помощи домовика я разместила его на алтаре, который в тот же миг слегка подсветился красным, среагировав на знакомые потоки магии. Дальше всё проходило несколько пугающе, но быстро и как-то на автомате. Я читала катрены, лила собственную кровь на алтарь, ходила вокруг него кругами и снова читала, читала, читала… В какой-то момент происходящее словно полностью завладело моим сознанием: я уже не различала происходящего вокруг меня, энергия словно проходила сквозь меня. Нет, даже не так — меня словно не существовало отдельно от этого зала. В себя я пришла только тогда, когда пришло время корректировать эти самые воспоминания. Я находилась в белой, абсолютно бесформенной и безразмерной комнате, окружённая потоками воспоминаний и эмоций. Прекрасно понимая, что сейчас нахожусь в состоянии транса и что самая сложная часть ритуала завершена, я принялась за дело. Ощущения были странными. В моей голове чётко формировался запрос, и ко мне подплывала нужная «нить». Дальше мне достаточно было просто прикоснуться к ней, «считать» информацию и чётко послать мысленную команду на замену определённых фрагментов. Не сказать, чтобы это было легко. Я буквально чувствовала, как силы покидают меня, но, скрипя зубами, продолжала. Попытка у меня была лишь одна. Менять ничего кардинально я не стала — попросту не хватило бы времени и сил. Работала больше с эмоциональным окрасом. Теперь мальчик должен был чувствовать разочарование в Дамблдоре и Ордене Феникса вообще, любовь к своей семье, преданность своему Роду, понимать важность своих обязательств… Это было жутко тяжело. Считай, многие эмоции заменялись диаметрально противоположными, ведь я хотела обыграть это его «изменение» последствиями проведённого в Азкабане времени. Но одно я понимала ясно: если бы он не был Блэком и «моим» сыном, то было бы ещё тяжелее. Когда всё закончилось, сил хватило только на то, чтобы приложиться к зельям. Скажу одно: эликсиры, восстанавливающие магический резерв — это, наверное, самое гадкое, что я когда-либо пробовала. Тяжело вздохнув, поднялась с пола и подошла к алтарю. Сириус был ещё бледнее, чем до ритуала, но теперь из черт его лица ушла некая напряжённость; казалось, он просто спал. — Кричер, — шепнула я, а дождавшись, когда домовик появится, кивнула на мальчика. — Перенеси мистера Блэка в его старую комнату и оставь на прикроватном столике стакан воды… и, да, ни в коем случае не выпускай его из комнаты до того, как я с ним поговорю. Понял? Когда домовик вместе с Сириусом исчезли, я осторожно потянулась и направилась к выходу из комнаты. Теперь нужно было вернуться за медальоном и провести оставшийся ритуал. После того, как медальон, дожидавшийся меня в зачарованной шкатулке у входа в ритуальный зал, был размещён на алтаре, я встала на стартовую позицию и глубоко вздохнула. Права на ошибку у меня просто не было. И снова катрены, импульсы энергии, это странное чувство единения с какой-то странной, не поддающейся объяснению силой… Я поняла, что сделала всё правильно только тогда, когда из места, где лежал медальон, в потолок ударил столб тёмного, почти что чёрного дыма. Спасительная темнота поглотила сознание.