Erased

      Очередной серый день, из которого выкачали последние краски. Впрочем, как и из жизни Макс. Всё слишком безжизненно, бесполезно и абсолютно блекло, что хочется закрыться в туалете и выблевать все свои внутренности наружу.       Максин Колфилд учится в Блэквелле, её учит фотографии сам Марк Джефферсон, на работы которого она любовалась в Сиэтле, в общежитие она нашла двух замечательных людей — Кейт Марш и Уоррена Грэхема, с которыми теперь не разлей вода. Её лучшая подруга Хлоя Прайс нашла свою судьбу по имени Рейчел Эмбер и теперь шлёт Колдфилд открытки из солнечной Калифорнии. Макс радуется за подругу и не оставляет её послания без ответа как раньше. Макс примерная девочка и любит проводить время в закусочной «Два Кита», а не на вечеринках скандально — известного клуба «Циклон».       И Макс может писать и говорить что — то наподобие этого сотни раз, показывая открытки Хлои и рассказывая о посиделках с Кейт или Уорреном, запутывая этим остальных, но она никогда не сможет обмануть саму себя. И пожалуй, Прескотта. M.       Дверь открывается без стука, заставляя меня отвлечься от ноутбука. На пороге стоит Уоррен, неуверенно и по — своему тепло улыбаясь мне.       — Привет, безумная Макс, — шатен аккуратно закрывает за собой дверь и снова смотрит на меня. И на секунду в его взгляде я замечаю что — то странное, что — то совсем не Грэхемское.       — Уоррен, — я пытаюсь выдавить из себя улыбку, подхожу к парню и заключаю его в объятьях. Улыбка получается искусственной. Жалкой. Как и объятья.       Но видимо Уоррену хватает и этого. Таких жалких и бесполезных касаний, которые заставляют меня морщится от ненависти к себе же. Оттого, как я поступаю с ним. Но, наверное еще больше из — за того, что Уоррен прощает мне это. Прощает и все ещё общается со мной.       — Ты сегодня грустная, — вдруг произносит парень и аккуратно взяв меня за плечи, поднимает мой подбородок, заставляя посмотреть в его карие глаза, внутри которых плещется разочарование и ещё что — то, чему я не могу сейчас подобрать определение.       И мне безумно больно от того, что Уоррен слишком хорош для меня. Он заботится, помогает, отвлекает от грусти, не позволяет натворить глупостей, поддерживает, а я совсем ничего не делаю в ответ.       Отлично, Макс. Как же удобно иметь под рукой друга, который влюблен в тебя по уши и готов ради тебя на всё, а ты лишь пользуешься им. Его влюбленностью и добротой.       И пусть я снова накручиваю себя и преувеличиваю, но я не достойна дружбы Уоррена.       И мы оба застряли где — то посередине. Посередине дружбы с моей стороны и чего — то большего с его. Между его искренней заботой и моими попытками не испортить всё. И у меня такое чувство, что мы не сможем сделать решающий всё шаг. Даже не важно, отступлю ли я назад, или он с напором шагнёт вперёд. Мы просто не сможем. Посередине.       И мне кажется, так даже лучше. Потому что Уоррен — отличный парень, потому что я боюсь его потерять. Потому что я хочу хотя бы раз не облажаться по полной и сделать всё правильно.       Уоррен, аккуратно, словно я фарфоровая статуэтка, а он боится меня разбить, кладёт мою руку ему на плечо и прижимает к себе. Обнимая крепко, но в то же время настолько нежно и бережно, насколько это возможно.       — Макс, — вдруг резко отрывается от меня парень и с волнением заглядывает мне в глаза, — Если с тобой что — то случилось, если тебя кто — то обидел, ты только…       — Тшш, — я прерываю его речь, прижав свой указательный палец к его губам, что заставляет его нещадно покраснеть, а потом до меня доходит, как нелепо это было. Я, не давая ему шансов на что — то большее, чем дружба, неожиданно делаю то, что пересекает черту «лучших друзей». И получается, что я снова даю ему какую — то призрачную надежду. Снова чувствую себя худшим другом.

Худшим лучшим другом.

      А потом Уоррен отпускает меня и уже хочет что — то сказать, но я могу лишь шепнуть тихое и жалкое «прости» и вытянуть правую руку вперед.       Почувствовать, словно время — жидкая масса для вкусных кексов Кейт или пластилин, и я сливаюсь в этой непонятной массе. Почувствовать, как время проходит через меня, как небольшой ураган из обрывков фраз и звуков разносится эхом в моих ушах. Почувствовать, как кровь медленно перемещается по венам, и будто застывает.       А потом открыть глаза и увидеть на пороге неловко переминающегося на месте Уоррена, который по своей привычке держит руку на затылке, а потом лишь улыбнуться и погрозить, что в следующий раз Уоррен выйдет за дверь, потому что нужно стучать, прежде чем врываться в комнату.       А уже на следующее утро я приветливо улыбнусь Уоррену и получу в подарок флешку с лучшими фильмами специально для «Безумной Макс» и поспешу на урок фотографии, где наконец увижусь с Кейт.       И вроде бы все в порядке, но меня тянет расхерачить всё к чертям. N.       Колдфилд улыбается её ненаглядному Грэхему и всё это выглядит чертовски фальшиво. Её ручной щенок так и корчит из себя клоуна, лишь бы удостоиться капли внимания этой хипстерши. А затем она обнимает его, а Грэхем, скорее всего уже представляет Колдфилд в своей постели. А потом она смеется над какой — то тупой шуткой этого гика и мне совсем не нравится это.       Её рыдания в туалете нравятся мне гораздо больше.