Сборник зарисовок с челленджей

Когда Кёнсу поступал в полицейскую академию, он рассчитывал оказаться в окружении серьезно настроенных ребят с развитым чувством справедливости, а не с неандертальцами, волшебным образом попавшими в современный мир. Чонин, его якобы лучший друг (хотя на самом деле он настоящая заноза в заднице и источник целого букета из беспокойства, неприятностей и головной боли), всегда посмеивался над Кённи, считая, что тот живёт в идеальном мире единорогов. За это вредный Нини постоянно бывал бит. Ибо нечего говорить так, словно мир единорогов — это что-то плохое. Там очень даже ничего. По крайней мере лучше, чем здесь, среди горланящих варваров. Кёнсу бы с удовольствием поселился там: общество златогривых коняшек казалось в разы привлекательнее, чем соседство с кем-либо вроде У Ифаня. Преступно красивый, высокомерный и совершенно беспардонный. Наглость этого человека, по мнению Кённи, размерами давно превысила его родной Китай и не менее родную Канаду вместе взятые. Ифань с лёгкостью находил на свой привлекательный зад неприятности и так же просто втягивал в них окружающих. В этот раз он решил осчастливить Кёнсу и явно использовал какие-то запрещённые препараты, потому что ничем иным мгновенное размягчение собственных мозгов Кённи объяснить не мог. Сидеть в засаде, высматривая парочку наркоторговцев, якобы устроивших где-то тут схрон, когда у тебя ни умений, ни полномочий для подобных операций — самое лучшее занятие, которое можно было придумать. Нет бы ознакомить с этой информацией какого-нибудь полицейского из ближайшего патруля, а самим пойти на пары — получать недостающие знания, благодаря которым в будущем появятся и необходимые полномочия. Но, видно, этот путь для слабаков. И ладно бы У, этот кретин проиграл данную вылазку в споре. Но сам Кёнсу-то чем думал, когда без возражений свернул перед самыми воротами академии и пошёл за Ифанем в неизвестность? Ноги и спина затекли от долгого сидения, и Кёнсу уже хотел было встать и, послав задремавшего Ифаня к чёрту, уйти, чтобы попасть хотя бы на последние пары, когда на склад, в углу которого за коробками они спрятались, кто-то зашёл. У дёрнулся от шума, просыпаясь, и хотел что-то сказать, но Кённи быстро зажал ему рот ладонью и навалился, не давая встать. Парни внимательно слушали, о чём говорят пришедшие, и с каждой секундой понимали, что влипли по-крупному. Одно дело — парочка дилеров, спрятавших среди ящиков на старом складе десять-пятнадцать грамм второсортной дури, другое — влезть в схон торговцев оружия. Кёнсу прислушивался к происходящему, напрягшись всем телом, чтобы в случае чего быстро сорваться с места. Чужие холодные, словно лёд пальцы тронули его за руку. Ифань, непривычно серьезный и собранный, жестами велел ему отодвинуться подальше, а сам прильнул к небольшой щели, разглядывая переговаривающихся бандитов, и осторожно высунул из укрытия верх смартфона, чтобы камере не мешали сваленные кучей картонные коробки, за которыми они притаились. Кажется, там полным ходом шла сделка, а У нервничал всё сильнее и сильнее. Он быстро остановил видео и переслал его кому-то, а потом велел Кёнсу отползать ближе к выходу. Автоматная очередь раздалась неожиданно для Кённи. И в тот же миг его прижало к полу тяжелое крепкое тело. Сверху на них рухнули тяжелые ящики, и голову пронзило тупой болью. Перед глазами плыло, в нос забивался запах дыма, навалившаяся сверху тяжесть не давала ни вздохнуть, ни пошевелиться. Рядом остановились ноги в пыльных тяжёлых ботинках. Кёнсу провалился во тьму.