Чимин
— Не знаю, что ты напредставлял себе, — прокомментировал Хосок столбом вставшего на пороге Чимина. — Но у нас тут всё просто. Будь как дома. Я соображу ужин. Квартира, и правда, была среднестатистической. Маленькая, с тёмными стенами и большими окнами, прикрытыми на треть рольставнями, удивительно чистая, активно заставленная мебелью и бытовыми вещами — но каждая из них была к месту. Контраст с жилищем Тэхёна, где, перебрав с алкоголем, можно было заплутать среди комнат и коридоров, был разительным. Но, в отличие от тех безликих ультрасовременных хором, здесь хотелось остаться жить. Чимин потянул носом, пытаясь уловить запах присутствия Юнги, и тут же мысленно отвесил себе оплеуху. Ну, что он рассчитывал учуять? Не разбрызганный же по всем углам парфюм. Тем более что и не пах Юнги ничем особенным, насколько мог запомнить Чимин, которого не подпускали на расстояние ближе вытянутой руки. Да и жил он не один — присутствие Хосока в общей комнате ощущалось явно. Чимин хотел бы интуитивно указать на вещи, которые принадлежат именно Юнги. Это было бы маленьким доказательством некой мистической связи между ними. Но, сколько ни вертел головой, выделить что-то конкретное не смог. Стоящая в углу гитара, стопка толстых блокнотов, плакаты музыкантов на стенах, даже кружка с надписью «выпей меня» — с одинаковой вероятностью могли принадлежать любому из жильцов. Это впервые за всё время знакомства заставило Чимина почувствовать себя третьим лишним, бесцеремонно влезшим в «жизнь-на-двоих». Если бы Хосок с самого начала не заверил, что их с Юнги связывает исключительно дружба, сейчас Чимин заподозрил бы обратное. Обескураженный этой мыслью, он поплёлся искать хозяина дома. Вдвоём они быстро управились с приготовлением ужина и перебрались с полными тарелками обратно в гостиную. — Найди пока что-нибудь посмотреть на свой вкус. Я сейчас, — Хосок снова оставил его одного. На вкус Чимина, когда не хотелось загружать голову, «Двадцатилетние» были беспроигрышным вариантом.Хосок
Хосок затруднился бы сказать, зачем позвал Чимина. Привёл ягнёнка в волчье логово. Пусть «волк» и обещал сегодня быть лишь к утру, дело это было опасное: за посторонних в доме Юнги откусывал головы. А Чимин — последний, кого Юнги пустил бы к себе по доброй воле. Но вот он, Чимин, застыл испуганной ланью уже на пороге, чуть ни носом поводит, откровенно впитывая незримое присутствие Юнги. Драма набухала штормовой тучей, готовой в любой момент разразиться громом, молниями, шквальным ветром и вселенским потопом. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться сразу: Юнги заклинит на Чимине. Не могло не. С ним не поладил бы только аутист: Чимин остро нуждался в общении двадцать четыре на семь. Добавить к этому привлекательную внешность, покладистый и весёлый характер, а ещё физическую, кажется, неспособность сказать «нет». Чимин был красной тряпкой для замкнутого, властного и такого же тактильно голодного Юнги, который в силу обстоятельств сидел на строжайшей «диете». Свела же судьба под одной крышей… Чимин бродил по гостиной, как по святилищу, стараясь даже не дышать, трепетно касаясь кончиками пальцев той или иной вещи. Хосок вздохнул и вернулся к булькающему в кастрюле бульону. Может, и к лучшему, что Чимин здесь. Когда ужин был готов, Хосок решился. Он оставил гостя одного, чтобы сделать звонок. Набор номера дался тяжело, будто пальцы резко потеряли подвижность. Хрипловатое «да» Юнги прошило током до копчика. — Юнги-я, — беззаботно затрещал Хосок, — к нам тут Чимин пришёл. Я открыл последнее кимчи, чтобы порадовать гостя. Купи ещё, как будешь возвращаться, хорошо? Тишина в трубке, перемежаемая лёгкими помехами, оборвалась короткими гудками. Хосок послушал их с десяток, прежде чем нажать отбой. Он только что спустил лавину. Хорошо бы успеть подкрепиться до того, как их троих накроет.***
Приближение Юнги Хосок почувствовал внезапно. Полоснуло по нервам предчувствием, собственная способность откликнулась на присутствие чужой. Сила клокотала в Юнги, едва сдерживаемая. В такие моменты — он рассказывал — тиканье часов пробивалось к нему со всех сторон, оглушающее, послушное, маячило в голове обрекающим «четыре-четыре-четыре…». Юнги тогда притаскивал за собой целый ворох подцепленных случайно душ, которых они с Хосоком снимали с крючка по одной, пока Юнги восстанавливал контроль. Сейчас же сила Юнги, его ярость были направлены прямиком на Хосока. Он вздрогнул, почувствовав, как сердечный ритм изменился, пойманный ходом чьих-то часов. Вот, как оно чувствуется… Юнги смотрел на них бешено. Чимин, интуитивно уловив угрозу, запнулся о брякнувший посудой стеклянный столик и попятился, пока не наткнулся на стену. Хосок остался сидеть на диване, поджав одну ногу, пригвождённый чужой силой. Он потянулся в ответ своей. Конечно, «выключить» Юнги без прямого контакта он не сможет, но и Юнги нужно прикоснуться, чтобы убить. — Только попробуй… — зашипел Юнги, почувствовав ментальное касание. — Юнги, ты не в себе, успокойся, — этот тон Хосок обычно приберегал для умирающих: отчётливо, раздельно выговаривал слова, заставляя прислушаться к себе даже сквозь замутнённое болью сознание. Дыхание стало глубоким и замедленным, значит, свою «четвёрку» Хосок уже схлопотал. Вот чёрт. — Ты вот, Хосок-а, вроде правильный весь такой, а где остановиться — не знаешь, — улыбка скособочила обманчиво миловидное лицо Юнги. — Ты вроде тоже не мальчик, должен бы уже научиться держать себя в руках. Зная, чем дело может закончиться, — слова давались с трудом, горло сдавило. — Зачем он здесь? — выплюнул Юнги, даже не взглянув на Чимина. — Он должен был увидеть тебя, понять, на что идёт. — Это не тебе было решать! Сердце Хосока сжалось, вырвав стон, и забилось отчаянно. Кажется, это было «три». Не может быть!.. — Не мне — ему, — Хосоку удалось кивнуть в сторону Чимина, с ужасом наблюдавшего за ними. Тот откликнулся еле слышным «хён, пожалуйста» и протянул руку к ним. Последнее, что видел Хосок, — это панически распахнутые глаза Чимина. И Юнги, надвигающийся на него. Вынырнув из полуобморока, Хосок застонал сквозь зубы и схватился за больно ноющее сердце. Оно билось сильно, будто пыталось пробить сетку рёбер и рвалось наружу, навстречу зовущему его Юнги. Тот уже оттеснил Чимина к окну, против закатного света они виделись Хосоку тёмными силуэтами. — Если я доведу счёт до единицы, он умрёт, — донёсся голос Юнги. — Зачем?! Не надо!.. Пожалуйста… — чуть слышным срывающимся шёпотом в ответ. — Вот что происходит с людьми, которые подходят ко мне слишком близко. Вот почему тебе нельзя быть со мной, Чимин-и, — не вяжущаяся со смыслом слов ласка отчётливо проскользнула в глухом голосе Юнги, вторя его движению, когда он пальцами очертил скулу Чимина, остановившись возле подрагивающих губ. — Вот почему-то, чего тебе и мне хочется, невозможно. Я говорил тебе об этом столько раз, разными способами, но ты всё никак не поймёшь. Но теперь-то ты видишь, кто я? Может быть, ты всё ещё хочешь взять в любовники саму смерть?.. Хосок, как в замедленной съёмке, наблюдал, как силуэты соединились в том месте, где Юнги коснулся губ Чимина своими. Силы оставались только на то, чтобы дышать, двигаться он уже не мог. До скольких довёл счёт Юнги? — Я отрицаю, — отчётливо прозвучало прямо в голове Хосока. Чимина невозможно было узнать в этом ровном, не терпящем возражений тоне. Все молекулы, свободно движущиеся в воздухе и облачённые материей, завибрировали. — Я отрицаю, — звонче, звук отозвался в каждой клетке тела. Юнги отшатнулся, разрывая контакт. Тело Хосока натянулось пружиной, готовое выполнить любой приказ. — Я отрицаю! — громыхнуло, тряхнув комнату, спазмом сжало измученное сердце Хосока — и отпустило, дав сделать вдох.***
В тесной прихожей вдвоём было не развернуться, а Чимин встал, как вкопанный. Нашёл время стесняться. — Не знаю, что ты напредставлял себе, но у нас тут всё просто. Будь как дома. Я соображу ужин, — Хосок буквально протиснулся мимо Чимина и прошёл на кухню, перебирая в памяти содержимое холодильника, но что-то отвлекло его, заставив вернуться и вглядеться в гостя внимательней. — Извини, хён, я должен уйти, — голос дрогнул, Чимин не поднял головы. Он так и стоял обесточенным роботом, обхватив себя одной рукой, другая безвольно висела вдоль тела. Энергетическое поле вокруг него шло прорехами, клубилось, латая само себя. — Чимин, здесь только что что-то произошло? — как можно мягче спросил Хосок, постаравшись скрыть накатившую тревогу. Если Чимин действительно применил свою силу, значит, случилась беда. Чёрт же дёрнул позвать его! — Откуда ты?.. — тот вскинулся, уставившись до краёв полными слёз глазами. — Я чувствую остаточные колебания от выплеска силы. Твоей силы, — веско добавил Хосок. — Чимин-и, что случилось? Кажется, ласковое обращение прорвало плотину. Чимин моргнул, и две огромные слезищи прочертили его щёки. — Это плохо закончится, я должен уйти, — рыданием вырвалось у него. Вопреки своим словам, с места он не двинулся, лишь крепче вцепился в свои плечи уже обеими руками. — Лучше расскажи мне всё, я помогу. — Я не могу, я устал, я пойду, — пробормотал Чимин сквозь слёзы. — Как скажешь. Но давай я хотя бы попрошу Намджуна забрать тебя, чтобы ты не трясся в автобусе час? Хорошо? Намджун ведь такой же классный, как шоколадка, он умеет не задавать глупых вопросов, — добившись подобия улыбки от Чимина, Хосок, приобняв его, повёл в гостиную. Собравшись погладить по голове, он чуть не отдёрнул руку — на светлом затылке явно выделялась седая прядь. Плата за пользование силой? Не прошло и десяти минут, как посреди комнаты материализовался Намджун. И Юнги. Чимин пискнул и вжался в спинку дивана. — Я был в студии, когда ты позвонил, — пояснил Намджун. — Решил, что так будет быстрее. Чимин, ты в порядке? Что случилось? — Ну, он почти как шоколадка, да? — попытался снова вызвать улыбку Чимина Хосок. Но тот напряжённо смотрел на Юнги со смесью страха и решимости. — Что я с тобой сделал? — пусть Юнги не мог чувствовать расхристанную энергетику Чимина, прочитать язык его тела труда не составило. — Не со мной, — откликнулся Чимин. Он растёр лицо руками, гоня слёзы, и бросил короткий взгляд на Хосока. — С ним. Ты чуть не убил его. Во время повисшей паузы, пока все присутствующие пытались переварить его слова, он поднялся, одёрнул перекосившуюся футболку и сказал с вызовом, странно сочетавшимся с его посеревшим от усталости лицом и запавшими покрасневшими глазами: — Я понял, Юнги-хён. Больше не буду тебе докучать. Не причиняй ему вред, пожалуйста, — Чимин на секунду замер в поклоне. Юнги, к которому относился жест, молчал. — Хён, мы можем уйти? — это уже Намджуну. Тот кашлянул. Хосоку впервые почудилась неуверенность, когда тот перевёл взгляд с Юнги на Чимина. — Идите, — ответил за него Хосок, тоже поднявшись. — Завтрашнюю встречу мы пропустим, у нас смены. Созвонимся, ладно?***
Свыкнуться с мыслью, что в соседней реальности этот день стал для него последним, было сложно. Но желудок голодно урчал, и Хосок отложил высокие материи, сделав выбор в пользу рамёна. Он бесшумно подошёл к закрытой комнате Юнги, постоял возле, не решаясь постучать. Признать Юнги тем, кто оборвал его жизнь, было одновременно естественно и дико. «Чуть не убил», — так сказал Чимин. Стоило признать, что шутки Юнги о том, что Хосок считает себя бессмертным, сидя у смерти за пазухой, имели смысл. Хосок действительно не верил, что Юнги может причинить ему вред. А вот гляди-ка… Мог ли он пойти до конца? Хосок тряхнул головой и постучал. Ответа ожидаемо не было. — Как невинно убиенный, я требую моральной компенсации, — громко заявил Хосок двери и стукнул по ней ещё раз. — Рамён стынет, я тебя жду. Юнги явился, когда Хосок прикончил половину своей порции. Он молча наложил себе лапши, залил её бульоном и пристроился со своей нехитрой пищей на углу стола, как можно дальше от Хосока. Насколько позволяла небольшая столешница. — Ты теперь и от меня шарахаться будешь? — Хосок хмыкнул. Юнги бросил на него долгий взгляд и ссутулился над своей тарелкой сильнее обычного. — А тебе как будто похуй, что где-то в параллельной вселенной я убил тебя. — Не убил же вроде, — Хосок почесал затылок. — Да и я ведь ничего не помню. И я говорил, что не буду бояться тебя, никогда. Привык, знаешь ли, водить дружбу со смертью. Но, может, хоть это остановит твои попытки свести нас с Чимином. — Я не… — Юнги, — Хосок редко испытывал желание настучать по голове Юнги. Слишком уважал его во всех отношениях. Сейчас же настал именно такой случай. — Ты давно считаешь его своим. Можешь не подпускать к себе и даже пальцем не трогать, но он твой. Ты привязал его к себе. И он тоже знает это, чувствует. Поэтому и пришёл. Юнги по привычке попробовал пробуравить его взглядом, но, как всегда, не добился успеха. За время их знакомства Хосок нарастил себе приличную ментальную броню. — Да что об этом говорить — теперь. Мой — не мой, какая разница. Чимин понял, с какой мразью едва не связался. Он не глуп, будет держаться от меня подальше. И правильно сделает, наконец-то. — Я не боюсь тебя, — повторил Хосок. — И не считаю… — он скривился, — мразью. Потому что знаю тебя. — Или потому что ты позитивный идиот, который тащится от мысли, что приручил смерть. — Не без этого, — хохотнул Хосок. — Так, может, Чимин той же породы. Юнги зашёлся дурным, каркающим смехом. Где вообще привычные забавные звуки, которые тот издавал, когда Хосоку удавалось насмешить его до икоты? Хосок счёл за лучшее переждать. — Ты ведь знаешь, что я никогда не отниму твою жизнь? — Юнги посмотрел в глаза настойчиво, будто пытался убедиться, что это знание выбито по контуру Хосоковой черепной коробки. — Чимину сложно, потому что он всё помнит. Потому он и молчит о том, что было — чтобы не забивать другим головы. Но я знаю точно, что не позволю себе причинить тебе реальный вред. И всё же Чимин сказал, что я пытался… — Он плохо знает нас, — перебил Хосок. — Я позвал его, предполагая, как ты среагируешь. Думаю, тебе просто сорвало крышу. — И фундамент — судя по тому, что я сделал. — Этого мы не знаем. Зато тебе будет, о чём говорить с Чимином на первых порах, — подколол Хосок. — Ты ведь не отцепишься, пока не вытащишь из него правду. Когда Юнги заговорил снова, голос его сочился горечью: — Я ведь уже однажды случайно чуть не остановил сердце человека, которого любил. Забылся… — Я помню. — Теперь я сделал это с тобой. Я могу убить и его. — Так убей, — спокойно сказал Хосок. Дождался неверящего взгляда от Юнги и продолжил, подавшись к нему, пытаясь вдолбить свою мысль в упрямую голову. Но сперва отговорился: — Его, не меня, пожалуйста. Даже если наступит момент, когда вам обоим будет так хорошо, что ты потеряешь контроль и прервёшь его жизнь. Даже если потом ты убьёшь себя, потому что не выдержишь того, что натворил. А я останусь разбираться с вашими нагими мёртвыми телами, но это другая история. Важно лишь то, что вы успеете поймать счастье, даже если ненадолго. Потому что, вполне может быть, что всё обойдётся. Ты, Чимин, долго и счастливо — как тебе? Я мог бы отдавать вам на выходные своих гипотетических детей, м? Хотя тебе стоило подумать обо всём этом раньше, до того, как ты напугал бедного Чимин-и до слёз. И едва не пришиб по ходу меня. — Ты псих, — проронил Юнги, глядя на него во все глаза. Зато улыбнулся. — Ну, точно псих… Прости. Что бы там ни случилось, ты не должен был пострадать. — Ой, уймись, хён. Все мы здесь не в своём уме, — процитировал Хосок и замахал на него руками. — И ещё, раз уж ты выглядишь так, словно потерпел поражение в собственной войне и готов, наконец-то, прислушаться ко мне. Чимин сам залез к тебе в пасть и уселся там, беззаботно болтая ногами. Не щёлкнуть зубами, чтобы сбить его борзость, было бы не в твоём характере. — Это попытка подбодрить меня и сказать, что не всё потеряно? — Что-то вроде. И ещё: тебе было восемнадцать, когда ты не справился со своей силой. Это было семь лет назад. Не думаю, что тебя тогда и сейчас можно сравнивать. — Ты сегодня просто кладезь мудрости, — усталость пыталась сморить Юнги, пригибая его к столешнице. — Что поделать, собственная смерть меня преобразила. — Я придумаю, как тебе компенсировать. Будет третье, для комплекта? Хосок помедлил с ответом. Эта мысль закралась в сознание недавно и оформилась не до конца, но почему бы Юнги её не развить? Не всю же работу проделывать Хосоку. — Есть разные способы добиться желаемого, хён. — Например? — взгляд Юнги стал цепким. Пауза, которую выдержал Хосок, была не ради театрального эффекта. Но идея была настолько не в его стиле, что он до последнего сомневался, стоит ли ей делиться. — Например, повернуть всё так, что Тэхён окажется у тебя в долгу.