Дверь в темноте

Джен
NC-17
В процессе
20
автор
Xenya-m бета
Размер:
планируется Макси, написано 117 страниц, 21 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде
Награды от читателей:
20 Нравится 124 Отзывы 7 В сборник Скачать

Глава 11

Настройки текста
Редактор эти эдельвейсы еще не топтал. Ждать, несмотря на то, что лоза откликалась охотно, пришлось адски долго. Тело или магия Яросверта боролись с ней и не желали выпускать наружу. Он то затихал, почти не подавая признаков жизни, то вдруг начинал кататься по постели, кричал, стонал, один раз упал на пол – Россилен запретил Теодору приближаться во избежание того, что лоза переползет не туда, а Зандр не удержал. Теодор пару раз убегал из комнаты и тут же возвращался снова. А один раз ушел спокойно на полчаса и вернулся с двумя бутылями вина. Он пошатнулся, передавая их Россилену, и Зандр подумал: Теодор пьян, но, вглядевшись в его лицо, понял, что тот уходил, чтобы скрыть слезы. Россилен молча взял бутыли и отнес их к дальнему окну. Потом вернулся к кровати и, повторяя позу Теодора, скрестил руки на груди и сел на столик около изголовья. И снова потекли томительные часы ожидания. Никто не говорил друг другу ни слова. Да и о чем бы? Хорошо хоть глаза не прятали. Россилен так вообще прямо смотрел, словно спрашивал – не надо ли чего? Но правда – что тут будет надо? Анне, что ли, написать? Мол, любил всей душой, но вот такая глупость вышла – отправился за приключениями и сгинул на заброшенной ферме, хорошо, что не в хлеву. А правда ли любил? Или только врал себе, что любил и что та, гверинская, жизнь, была настоящая? Со всеми этими милыми соседями, разговорами у бургомистра, игрой по вечерам… Или не было на самом деле там чего-то важного, да не просто важного – самого главного, и хоть непонятно было по-прежнему, что же это за главное, но понятно было уже: не Яросверт разрушил его жизнь, а он сам воспользовался походом Яросверта, как предлогом, чтобы удрать от нее со всех ног. Удрать так далеко, как только можно. И хоть из всех вероятных концов, которые приходили ему в голову на протяжении жизни, ни один не казался столь нелепым, глядя на вздутые вены на своей руке, сжимавшей хрупкую ладонь, Зандр вдруг сделал удивительное открытие – он ничего бы не хотел менять. Лет в одиннадцать ему мечталось как-то умереть на войне, и чтоб дочка маминой фрейлины Аличер, которая не стала танцевать с ним на празднике, поняла, как много она потеряла и горько плакала, и потом до конца жизни гордо отвергала всех женихов. Вот мечты о том героизме были глупостью, а то, что сейчас происходило, - точно глупостью не было. Да, он не нашел того, что искал, но он хотя бы искал. И это сделало его жизнь настоящей, значимой и наполненной. Погрузившись в воспоминания, Зандр стал перебирать те редкие эпизоды, когда чувствовал то же самое. Но большую часть из них теперь перекрывал стыд – например, воспоминания об игре в войну с сыновьями придворных и даже с одной девчонкой, Инар. Он не помнил, из какой семьи она была, помнил только, что она была темнокожая и с короткими курчавыми волосами, и это означало, что кто-то из ее предков был невольником. Она была младше и, как ни странно, ловчее всех. Никто лучше не скатывался по перилам во дворце, никто не мог так легко карабкаться по камням на немыслимую для остальных высоту. Один раз, когда они почему-то гуляли вдвоем, она взобралась на полуразрушенную сторожевую вышку и скинула оттуда Зандру желтую забвелию. Он взял ее и всю дорогу домой перебирал в пальцах приятно гладкие лепестки, а у входа во дворец растоптал – было стыдно, что узнают и засмеют. После Инар внезапно пропала и больше не показывалась. Зандру было лет семь, и он не решился никого спрашивать по той же причине, что и растоптал цветок. А теперь вспомнилось – кто-то где-то говорил про ревущую девчонку и в голове само собой сложилось: Инар видела, что он сделал с забвелией. Был еще момент, когда он купался в море, в больших волнах, вместе с Черным Властителем, прямо на коне, но Зандр не был уверен, что это был не сон. Там было счастье, много счастья, и солнце. А такого же, наверное, не бывает, чтобы и солнце, и шторм, и чтобы лошадь, к тому же, удерживалась и не падала в бурных водах? Даже аладанские кобылы на такое не способны, это он знал. Внезапно вспомнилась ведьма, которую жгли на костре прямо во дворе, дергавшаяся в веревках высокая седая старуха с вытекшими глазами. Ему самому года три, твердая рука Властителя на плече, и собственное ощущение твердости, правильности происходящего и торжества: «Она хотела меня убить - так пусть умрет сама! Собакам собачья смерть!» Зандр смутно помнил, что до этого была сцена в том же дворе, старуха что-то кричала, пыталась дотянуться до него сухими пальцами и стражник схватил ее и, удерживая ее рот открытым, вырвал «поганый язык, чтобы не колдовала!». Внезапно Зандра охватил ужас: теперь он ясно увидел, как большой палец правой руки ведьмы проходил по всем остальным, а левая ладонь была раскрыта от сердца. Ведьма пыталась его защитить! Недвийский кокон – вот что она на него пыталась набросить! Прямо как с картинки в учебнике по защитной магии, где коконам была уделена единственная страница. Единственная – потому что если в нынешние дни кто-то и умел их плести, то делиться этим знанием не спешил. Кажется, это была первая истерика в его жизни. Очнулся он оттого, что Теодор окатил его водой. Россилен держал, а Теодор окатил. От мысли, что первая станет и последней, захотелось закатить еще одну. Но под мрачным взглядом Россилена Зандр просто вернул руку на место. Теодор принес полотенце. - И что, вот так просто, самый лучший выход нашли, один вместо другого? – спросил он, непонятно к кому обращаясь, когда Зандр вытерся. По тону было похоже, что и сам на грани истерики. - Если у тебя есть идея получше, сообщи нам, - огрызнулся Россилен. - У меня нет идей получше, но я понимаю, что вот этот, - Теодор ткнул пухлым пальцем в Зандра, - его лучший друг, и когда он очнется, как ты будешь ему объяснять свое решение? - Если очнется, - пресек Россилен. Теодор сразу сник. Видимо, пока выходил, убедил себя, что Россилен Яросверта непременно поставит на ноги. - Никак. Никак он не будет объяснять свое решение, - чувствуя неожиданную благодарность к Теодору, перехватил инициативу Зандр. – Потому что оно – мое. И это я не справился, вся вина на мне. Все на мне, - повторил он, подумав также и про старуху-ведьму, и про то, как ему нравилось чувствовать лозу. – В конце концов, когда играешь с магией, всегда можно ждать непредсказуемых результатов. - Нет… - начал было Россилен, потом махнул рукой. Замолчали еще на целую вечность. Яросверт не двигался, лоза тоже будто набиралась сил перед последним рывком. Зандр, обессилевший после истерики, задремал. Привиделась болтающаяся в черноте окруженная пламенем старуха ведьма, уже мертвая, и ее вытекшие глаза будто смотрели сквозь него. Иссохшая от возраста, вся перекореженная, она одновременно и пугала, и притягивала своим уродством. Языки пламени, на которые она дула, складывались в странные слова со включением букв, вышедших из употребления столетия назад. - Мистрео киссо, - прочитал Зандр. Рот ведьмы так и остался закрытым, но он был уверен, что услышал с десяток самых витьеватых ругательств как минимум на тагирском. - Мистрео кюссо. - Он почувствовал себя болваном. От ведьмы исходили волны презрения и гнева. – Кьюзо! – догадался Зандр. – Мистеро кьюзо! Мистеро аперто. - Наконец-то, придурок! – сменила гнев на «милость» ведьма. – Вспомни, когда придет пора. Неожиданно с нее стала слезать кожа, обвисла лохмотьями, обнажив окровавленное сморщенное мясо. Оно поотваливалось кусками, хрупкие, белые кости скелета рассыпались, подняв в пустоте тучу пыли. Или пепла? Внезапно часть его сдуло порывом ветра, и Зандру показалось, что он видит справа еле-различимый на черном фоне темный череп с провалами глаз. Заполошный крик Яросверта выдернул его из сна. Лоза наконец начала выползать. Зандру даже делать ничего не понадобилось, кроме того что продолжать удерживать ладонь. Лоза продиралась сквозь его тело, прорастая сначала в кожу и мышцы, потом глубже, мучительно медленно. В самом начале Россилен попытался ему помочь, облегчить боль, но стало только во много раз хуже. Зандр так и видел, как лоза остановилась, словно змея, зашипела, угрожающе поднимая голову и отказываясь двигаться дальше. И все это происходило уже где-то в нем. Зандр заорал от боли, когда она поползла назад, и Россилен, по счастью, все понял. Тепло его рук отступило, и на несколько мгновений, по контрасту, стало легче. Потом лоза вновь задвигалась. Сначала Зандр пытался удержаться от стонов, после – от крика и плача. Россилен и Теодор сжимали его плечи. Россилен – молча. Теодор то и дело повторял: «Не могу». Зандр всхлипывал: «Мамочки!», его трясло. На руках, на всем теле, во рту была кровь. Под конец второго часа он чувствовал лозу уже в горле, он давился ей, отчаянно пытаясь выкашлять липкие, цепкие листики, но это было бесполезно – он знал, что она вросла уже в грудь и пробиралась теперь вверх – в мозг. Каждую минуту второго часа он жил надеждой скоро умереть, каждую минуту третьего часа, когда он задыхался и почти терял сознание каждые несколько секунд, ему казалось, что конец уже близок, но потек четвертый час, а и смерть все не приходила, и кусок лозы все еще оставался в теле Яросверта. Под конец четвертого часа – он удивился, что не раньше – вдруг начались галлюцинации. То казалось, что хлопают ставни и кто-то ходит за дверью, то в комнате вдруг потемнело и в нее стали набиваться полупрозрачные сущности. Они то кружили над Яросвертом, то отлетали. Ни Россилен, ни Теодор их не замечали, а сущностей между тем все прибывало. Внезапно Зандру пришло в голову, что, возможно, это не галлюцинации, а Забирающие душу. Он попытался заорать, привлечь внимание – как будто Забирающим что-то можно было противопоставить! - но лоза забила горло так, что невозможно было извлечь ни звука. Он только бестолково замахал руками, отгоняя, разъединил ладони и, внезапно, выдернул лозу совсем. Окровавленная, с кусочками плоти Яросверта, она устремилась обратно, но Россилен мощным толчком в плечо сбросил Зандра на пол. Лоза заметалась в ярости, пытаясь извергнуться наружу, причиняя боль, превосходящую все мыслимые пределы, потом набросилась на Зандра, вытягивая себя из его ладони, одновременно вгрызлась в самое уязвимое место… На этом моменте силы закончились, да и дело было сделано. Как хорошо, что уже можно! Провалился в черноту. Очнулся в такой же точно черноте под озабоченное откуда-то сбоку: - Тео, ты должен, нет, обязан сказать мне правду! Он не умрет? И чрезмерно оживленное: - Росс сказал, что все в порядке. Вот пусть Пестилен меня покарает, если вру. Что все же не умер, поверилось не сразу. Все тело, от затылка до пяток ныло, отходя от недавнего. Зандр прислушался – лоза, сытая и довольная, спала. Где уж точно она в нем находилась, не брался разгадывать. Питалась, наверное, кровью… Надолго ли его хватит, если она будет его так жрать? Наверное, не очень, но все же лучше, чем ничего. Испугался и потянулся, застонав, на голос Яросверта – проверить. Лоза не чувствовалась. - Я опасен? Не опасен? – спросил. Голос был чужой, неприятный. Теодор похлопал его по плечу. - Росс считает, что нет. В словах чувствовалось горячее желание поверить. И еще более горячее – быть отсюда как можно дальше. - Не приближайтесь ко мне, - велел Зандр. - Ни за что на свете, - хмыкнул Теодор. Зандру вспомнилось, как Россилен толкнул его на пол. Что ж, он ведь сам виноват. Мало того, что проклял Яросверта, так еще и над лозой. И лозу не смог нормально вырастить. А Баунес ведь предупреждал… Почему было не настоять? Не отдать лозу обратно? Не попросить убить прямо там… Ах да, она и была мертвая, а мертвое что убивать. Он, интересно, сам теперь какой? Как они вообще поедут? И куда? Кажется, последнее он сказал вслух. - В цирк! – все так же оживленно воскликнул Яросверт. – Мы поедем в цирк!
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.