Обречены на временный союз Средь звезд и космоса кривизн Цветок, что стал рабом смертельных уз И тьма, в которой погибает жизнь.
Катарр был красивым. Его величественные горы, тонущие в зелени, были чудесны. Легкий ветерок, поющий в пиках и молодой зеленой листве, услаждал слух, а солнце было мягким и теплым. Заливая своим светом редкие ледяные шапки на вершинах, оно отражалось от крон и листьев светлым желто-зеленым пологом. Крупные камни, окутывающие подножья опушек лесов и охраняющие реки, нагревались на солнце. Небо, с легкой сеткой перистых облаков, смотрело вниз на небольшой джедайский храм, что стоял на одиноком пике. Зелень обвивала его своими пушистыми ветками, а тонкая горная тропа, тщательно скрытая меж раскидистых деревьев, тонула в пышной и кудрявой зелени разных оттенков. Домишки выглядели ветхими снаружи, однако были надежно укреплены. Ровные светло-коричневые стены, отделаны белым, но сквозь трещины побелки были видны кирпичики. Вьющиеся растения обволакивали стены, украшая их зеленым орнаментом из листьев и нежных белых цветов. Визас Марр была рада. Уходящий день прошел в медитациях и тренировках, и теперь она могла полностью расслабиться между корней большого, векового дерева, что были видны на поверхности земли у храма. Сколько она себя помнит, оно было здесь, в нем была Сила. Она струилась по корням, веткам и жилам листьев, нашептывая и успокаивая. Девушка села на землю, та была теплой, трава щекотала ступни. Голова облокотилась о ствол и, прикасаясь ладонью к теплой коре дерева, девушка уснула. «Спи…» — нашептывал ей сладкоголосый ветер. «Спи…» — нашептывало ей древо. «Спи…» — шептала ей трава. Но свет сменила тьма. Тёплое солнце заволокло грозовыми облаками и чёрным дымом. Липкая дымка мрака, окутывая небо, осела вязким смогом, выпивая саму жизнь. Растения медленно высыхали. Тела людей обращались в прах, оставляя после себя только одежду, что уносили сильные порывы ветра. Свинцовая тьма бежала наперегонки с грозовыми всполохами, словно природное бедствие, обгладывая горы, селения, саму Силу. «Спи…» — гудел ей раненый ветер. «Спи…» — шелестело ей высыхающее древо. «Спи…» — шелестела ей жухлая трава. Тьма отступала, оставляя за собой пепельную, выжженную пустыню, что поглотила все, обратив в прах, который сухой ветер развевал над голыми горами и высохшим озером. Над пустыми домами и площадями. Сам голод надругался над планетой, обезображивая её до неузнаваемости. Уродливый и ржавый дракон навис над Катарром. Ужасающая тень линейного крейсера «Опустошитель» застыла над умирающим миром, теперь перекошенным от тлена, ужаса и трепета. Ржавый и израненный, когда-то в битве при Малакоре-V, звездный странник, он скорее напоминал корабль-призрак. Поступь смерти коснулась мертвой земли. «Не просыпайся…» — завывал ветер, раздувающий прах. «Не просыпайся…» — скрипело мертвое древо, обращаясь в пыль. «Не просыпайся…» — стонала увядшая трава. Голод носил имя Нихилус. Его одеяние было черным, как пустота космоса. А белесая маска с красными разводами, прятала лицо палача. Ведомый предчувствием, он ступил на землю, некогда бывшую зеленой и живой. Под его шагами поднимался черный пепел, окутывая полы ветхого плаща и ступни ног. Это был он. От начала и до конца, упивался жизнью этой планеты, пока не высосал все, до капли. Любуясь торжественно прекрасной и в то же время мертвой атмосферой погибшего Катарра, сит следовал дальше. Ведомый, словно дикое животное чуявшее добычу, он шел на зов едва живой плоти, что скрывалась в этом увядшем цветнике. Среди гнили, разложения и пепла лежала девушка. «Пожри!» — клокотала тьма в его горле. «Пожри! Пожри! Пожри!» — откликнулись сотни бестелесных голосов в его голове. Липкий и вязкий мрак коснулся стоп выжившей и затрепетал, чувствуя внутри теплящуюся жизнь. Белая кожа с легким румянцем проглядывала сквозь легкое одеяние миралуки, запорошенное серо-черными хлопьями. Ровное дыхание срывалось с пухлых алых губ, а налитая грудь вздымалась в такт каждому вздоху. Короткие темные волосы обрамляли прямые черты лица и атрофированные глазницы. «Пожри! Пожри! Пожри!» — томно простонала темная сторона внутри лорда ситов, буквально плескаясь о границы кожи, внутри, опасно близко, готовая в любой момент вырваться наружу. Чувство голода стало почти нестерпимым и растекалось по венам, гранича с физической болью. "Довольно" - приказал сит. Однако тьма, заткнутая за пояс одним усилием воли, недобро застрекотала под кожей, словно сотня ядовитых насекомых, жаля и жужжа. Двухметровая фигура лорда протянула, тщательно скрытые мантией и перчатками, руки к девушке, и они замерли на секунду, не касаясь. Нихилусу думалось - коснись он тела юной выжившей, то оно тотчас же рассыпется. Лицо, сокрытое тяжелой маской, переходящей в темную мантию, склонилось над женским телом, пристальнее присматриваясь к находке. Что-то глубоко внутри, под мантией и доспехами, затрепетало, но это была не тьма. Быть может - это было восхищение от результата работы природы. Или же - восхищение от успешной попытки пережить катастрофу. Впервые за долгие годы сит почувствовал что-то, кроме бесконечного и всепоглощающего голода. Он был растерян и сбит с толку. Угрозы для триумвирата владыка в ней не видел, слишком слабой и потерянной она была сейчас. В одиночку, на опустошенной планете, миралуку ждала бы только смерть. Рана её была куда глубже и разрушительней. Психологическая рана. Хоть и Сила неизвестного ему происхождения позволила ей выжить. И вновь тьма внутри напомнила ему о том, что необходимо опустошить тело до дна. Столь привлекательной, живой и свежей была для неё джедай. Нихилус долгое время шел на поводу у своего голода, разоряя и опустошая планеты и миры. А теперь упрямая человеческая эмоция, не что иное, как любопытство, нашептывала ему сжалиться над девушкой, одиноко лежащей на перине из праха и кровати из омертвевших каменных корней, бывших некогда деревом. Если бы он оставался человеком в той мере, что существовал раньше, тяжело б вздохнул. Но у лорда не было больше ни сердца, ни легких, ни тела. Сплошная рана в Силе, что пряталась за мантией и маской. Так же давно он не снимал свое убранство, но по ощущениям там не было ничего, кроме него самого. Как если бы он был призраком или бесплотным туманом, что разнесло по просторам галактик. Порывистый ветер развевал свободные одежды миралуки, словно погребальный саван рано увядшей невесты. Но черты её лица не дрогнули, когда сильные руки коснулись её, глубоко спящей, и тьма заклубилась вокруг них. Она все так же пребывала во сне и не проснулась даже когда владыка, шелестя одеждами, понес её в сторону шаттла, чтобы поднять на борт крейсера. Это был последний день, когда кожа Визас ощущала солнце.***
Мрак, так можно было описать всё, что она чувствовала. Словно тот ожил и готов был поглотить всё, даже её саму, но что-то останавливало его. Нихилус, как человек, давно растерял все чувства. Он не ощущал ничего кроме голода, словно большая черная дыра, всасывающая саму материю жизни и пространства. Девушка сразу поняла, что находится в космосе. Всё же что-то привычное ощущалось, из прошлого. Космическое пространство. — Где я? — с врагом, что пожрал всё живое на своем пути, следовало разговаривать не в подобном тоне. Но чувство смятения захватило её, словно смерть родной планеты, Катарра, была всего лишь кошмаром, страшным и ужасным. И сейчас она всё еще спит, греясь у дерева возле храма, согретая солнцем и обдуваемая нежным ветром. Оно не ответило. Тьма клубилась и клокотала внутри, шелестящий шепот, и не один, доносился там, из-за маски. Что бы то ни было под ней, было живым и имеющим свою волю. А еще это создание ощущалось ужасающе жадным и голодным. Словно липкий комок темной грязи, совершенно лишенный речи и голоса. Это существо не могло ей ответить. Визас, на ощупь ладонями, пыталась познать окружающее пространство. Кончики пальцев ощутили холод металла и мягкость ткани обивки. Металл, ткань и ощущение космического пространства, при помощи Силы, подсказали, что это корабль. Однако полностью открыться Силе девушка не решалась, шестое чувство нашептывало об опасности подобного в таком месте. Весть об уничтожении Катарра была неправдоподобной. Не мог один корабль поглотить всю планету. Однако слияние с Силой было так же опасно, как открытое размахивание мечом на виду у врага. Но чужой человеческий голос, где-то вдалеке, отчетливо сказал: «Все живое на планете истреблено». Девушка ощутила, как нечто проплыло мимо неё, словно тьма могла передвигаться. И остановилось у источника тихого говора. Шуршание, гудение, шипение, шепот. Эти странные звуки издавало существо. Подобные она слышала, когда в древнем джедайском храме ощущала близость Силы. Словно та нашептывала ей, успокаивала и транслировала ноосферную ткань этого места. Однако и это существо общалось подобным образом, но с кардинальным отличием. Звуки были пустыми и безжизненными... выжженными. Внезапно, ощутив близость с источником темной энергии, Визас вздрогнула. Шелестящая мантия прошлась по скуле, плавно опускаясь рядом. Будто случайно задев и перемазав в невидимой для глаза грязи. Оно село рядом. Или он? Фигура была массивной, это она могла понять по потокам воздуха, что окружали их. От ткани тянуло серой и петрикором. Когда неприятель опустился рядом, почти вплотную, касаясь подолами одеяний, он совсем не казался её ниже. — Кто ты? — выдавила миралука, дрожа от страха. Что-то под маской застрекотало, словно сотня хищных насекомых. Но слов не было. Только чувство отчаянья и ужаса. Пальцы задрожали. «Нихилус» — булькнул в логове чужой голос, у него не было пола. Скрипучий как рык раненого зверя, и шелестящий, словно дыхание бездны одновременно. Был ли вообще это один голос? Или сотни голосов простонали в предсмертной агонии одно слово. — Убийца! — девушка сжала зубы, понимая всю беспомощность своего положения. Он не был живым существом. Словно под одеждой сосуды, мышцы, органы и кости были сплетены из густого как гудрон вещества. Темной стороны Силы и голода, что был порожден ею. Ответом девушке был клокочущий звук, будто кровь, булькающая в горле мертвеца. —Да.***
Говорят, сон - лучшее лекарство, однако, даже в царстве Морфея все обернулось ужасным кошмаром. Уставшая и измученная событиями прошлого дня, Визас уснула. Дрема сама мягко окутала её. Засыпая там, где бесплотное существо оставило миралуку. Во сне Катарр был прекрасен как всегда, но девушка видела его красоту иначе, не глазами, а в потоках Силы. Ровными волнами и линиями что струились сквозь пространство, пронизывая все живое и не живое. Дома, здания, живых существ. Но больше всего ей нравились деревья, где жизнь текла тонкими нитями по ветвистым сосудам, словно полотно органзы с тонкими серебряными узорами. И вновь страшная тень нависла над сидящей девушкой, мирно любующейся красотами. — Ты! — схватилась она за свой меч. Рукоять плавно легла в ладонь, и обтекаемая форма соприкоснулась с пальцами. Темный лорд же замер подле, возвышаясь, словно величественный и темный горный пик. Марр подняла голову, если бы та могла видеть, их взгляды встретились. Атрофированные глазницы миралуки и наполненные чернотой прорези для глаз маски сита. На лице девушки застыла гримаса презрения и ненависти. — Ненавидь меня, я почувствую, — застрекотал голос за маской. Будто сотни мертвецов поднялись из своих гробниц и хором вторили. Темная фигура приближалась с такой ужасающей решительностью и скоростью, что она даже не успела сделать ни одного выпада мечом, лишь сжав его в своей руке. Когда они поравнялись, она почувствовала мертвый след из живых существ, что тянулсяза ним шлейфом. Землистый аромат мускатного ореха ударил в ноздри, смешиваясь с отвратительной серной вонью. Девушка надрывно вдохнула через рот, выставляя руки вперед, чтобы отстранить от себя столь ненавистное ей существо. Однако плотные перчатки схватили её за тонкие запястья, заставляя встать перед лордом на носочки. С шуршащим звуком он подался вперед, и белая маска с красными разводами оказалась прямо напротив её лица. Легкий платок, покрывающий голову, волосы, лоб и глазницы, заканчивался на бледных щеках с розоватым румянцем, вызванным возмущением, был небрежно отброшен легким движением. Полные губы алого оттенка приоткрылись в возмущении, и быстрый выдох выпорхнул из них. Пользуясь моментом, тяжелый «хилт» ударил маску по касательной, звонко чиркнув об нее. В темных глазах повелителя ситов, что-то блеснуло, словно яркая вспышка умирающей звезды. Стальная хватка сжала руку, и меч с шорохом выпал из ладони, скатившись по коре в кучу пепла. Напряженное тело девушки подтащили вверх, ноющая боль сжала руки. Цепкими силками пальцы существа впились в тоненькие запястья, поравнявшись, их лица были на одном уровне. Резкая пощечина развернула и откинула девушку к стволу высохшего древа, и та больно ударилась об него лбом. Огромная черная ладонь сошлась на её шее, а вторая разорвала ворот платья до плеча. Марр замерла, в ужасе замечая, что головной убор повелителя валяется рядом с её мечом. Вздох болезненно застрял в глотке, не давая воздуху пройти в легкие или выйти наружу. Резкая боль в области ключицы, жгучая и до крика сильная, заставила девушку замереть и встрепенуться. Ладони с синяками на запястьях вцепились в мертвую крону, частично заглушая острую и жгучую агонию. По груди струилась кровь, темно-красная и горячая. Стальные тиски сошлись вновь, вырывая новый хриплый стон изо рта. Еще более болезненный. Марр пыталась развернуться, но существо в темной мантии крепко держало её, вонзая зубы в тело снова и снова. Он ел её заживо, упиваясь криками, болью и паническим страхом. В конце концов, руки её безвольно повисли, а тело обмякло. Болевой шок, агония была настолько сильной, что мозг прекратил посылать импульсы в тело, полностью парализовав. Отвратительные чавкающие звуки раздавались над ухом, словно кто-то смаковал спелый плод. А по его лицу текла не отвратительная липкая кровь, а фруктовый сок, заливая его подбородок и её спину. Прерывистое дыхание жгло в груди, под ребрами, огнем бездны. В конце концов что-то за её спиной протяжно и отвратительно громко зарычало, словно рев раненого зверя. Визас Марр проснулась в постели.***
Оно желало сломать. Лишить воли к жизни, к сопротивлению. Вывернуть наизнанку сознание и подчинить себе. Но одного Нихилус точно не мог предвидеть, Марр видела мир иначе. Не так, как другие живые существа. Она была слепа от рождения, как и все миралуки, но обладала зрением в Силе. Видела намерения живых существ, их свет или тьму. А после гибели Катарра что-то предостерегало закрыться, но так не могло продолжаться вечно. Оставаться незрячей было так же опасно, как пройти по натянутому канату над бездной с закрытыми глазами. Девушка чувствовала тьму, даже лишенная зрения Силы, та клубилась густым черным дымом. Она была везде, в воздухе, ощущаясь мелкими катышками на руках, стенах и предметах мебели. Весь его корабль ощущался как кладбище. Живые трупы сновали мимо нее, не замечая ничего кроме голоса их лорда. Но пока Визас не видела их, они также не чувствовали её слабый и чахнущий в этой бездне свет. После неудачного пробуждения, тело болело. Машинально ощупывая плечо, она ощутила горячую влагу и для верности поднесла пальцы к носу. Это был всего лишь пот. Однако это было страшно. Одна, во мраке космоса, словно карликовая звезда, поглощаемая гигантской черной дырой. Он питался ей. Сомнений бытьне могло, но как? Не раз, просыпаясь уставшей, девушка понимала это. Разбитое состояние пресекало на корню мысли о побеге. О поиске спасательных капсул. О желании отправиться куда угодно, лишь бы не оставаться здесь. Кроме того, желание видеть лицо палача Катарра совершенно отсутствовало. Но повелитель ситов решил все за нее. Она прекрасно помнила, как шуршащая и массивная мантия остановилась напротив. Пальцы прошлись по макушке, сдергивая платок. «Я хочу, чтобы ты видела», — шорох, шепот, говор. Этот звук был ужасен, неразборчив, вселял страх. Марр не смогла разобрать ничего из этого клокотания, словно бульканье имперского дроида. — Я не понимаю! Оставь меня! — злобно закричала миралука, размахивая руками и прогоняя прочь порождение хаоса. Однако жалкие попытки отвоевать свое жизненное пространство не помогли. Нихилус внимательно следил за ней, он сделал несколько шагов вперед, слегка наклонившись ближе. Взгляд лорда устремился к атрофированным глазницам закрытым кожей. Его палец прошелся по переносице до кончика носа, аккуратно, даже ласково, касаясь её. Девушка вздрогнула. Холодная черная печатка, то ли из шевро, то ли из синтезированного волокна похожего на него, прошлась по лицу. Внезапно сит с силой вцепился руками в лицо, до боли сжимая, словно он хотел раздавить её черепную коробку. Боль, яркая вспышка пронзила лоб, растекаясь по вискам, вниз к груди, выжигая под ребрами огненный круг. Если она могла бы открыть рот и закричать, но крика не вышло. Лишь сжатое шипение и хрип, что вырвался из её горла. Связки словно ободрали, забивая глотку воздухом и глухим хрипом. Время замерло, растягивая агонию на несколько минут. Она растекалась по венам тягучей и ленивой волной, до тех пор, пока полностью не заполнила тело. Кончики пальцев у ногтей словно оплавили сильным жаром. — ААаа! — наконец прокричала оцепеневшая миралука, падая на пол и в спешке отползая назад, пока её спина не встретилась с холодной внутренней обшивкой. Скулы заливала горячая густая влага, высыхая тонкой хрупкой коркой и стягивая кожу. — Ты меня слышишь? — почувствовала она в Силе, это был не голос, просто намерение, что она ощутила. — Убирайся прочь, отродье темной стороны, — хриплым голосом проревела девушка, чувствуя как вместе с болью под кожу просачивается тьма, живая вязкая и приносящая облегчение, прогоняющая боль. — Теперь ты сможешь видеть, — клокотало существо, а вместе с этими отвратительными звуками в голове рождалось их понимание и смысл. — Ненавижу! Убирайся! — брань лилась из её рта бесконтрольно, словно слова хоть как-то облегчали всё то, что с ней сотворил темный лорд. Кровь разводами высыхала на лице, боль отдавалась в затылок протяжным гулом, но постепенно утихала. Сквозь кровавую пелену, Визас внезапно осознала, что видит себя со стороны, будто глаза были чужими. Марр с ужасом поняла, что каким-то образом, сит связал её в Силе со своим телом. Когда девушка моргнула, картинка поменялась, словно это были её собственные глаза. Так, если бы она могла видеть при наличии глаз. Серые очертания корабля в красных тонах, частично искрившая проводка, высокие колонны зала с древними рунами. И большое панорамное окно, за которым была безграничная звездная гладь. От потрясения Марр забыла, как дышать. Воспоминания о боли, о Катарре, о сите, на мгновение испарились. Девушка замерла, а взгляд блуждал от одной сияющей точки к другой. Она видела его впервые. Космос. Холодными ночами, когда после тренировок, девушка сидела между корней старого дерева перед храмом, и прохлада опускалась к земле, ползала ласковым ветром по телу. Визас Марр думала, что это небо становится ближе к земле. Мириады звездных скоплений смотрели на нее, словно бриллианты, рассыпанные на черном бархате. Большие и маленькие, они собирались в системы или одиноко сияли. Безудержный восторг заставил её подняться и прильнуть к толстому, кристально чистому транстнасилу. Словно дитя, она разглядывала мерцающие искорки, не замечая ничего вокруг. Нихилус не считал нужным напоминать о своем присутствии. Он стоял вполоборота, молча смотря на девушку, что не отрываясь, наблюдала за звёздами, его глазами. Даже будучи человеком, сит не знал, что такое обычное явление как созерцание светил, может вызвать такую бурю эмоций. Владыка подарил ей то, что никогда у нее не было и быть не могло. Хотел ли он компенсировать этим поступком свое зверство, что сотворил с её родным миром? Было ли это мгновением слабости или жестом доброй воли? Владыка уже долгое время, еще со времен битвы при Малакоре-V, не испытывал ничего, кроме голода. А через узы, образованные им, пустота, кою он ощущал всем своим телом и фактически был ей, стала заполняться. Одно присутствие Марр рядом облегчало его голод, полностью сосредотачивая внимание на ней одной. Словно миралука была единственным растением, что было способно выжить рядом с ним и давать необходимый кислород, пусть и в малых дозах. Но любому цветку нужно солнце, как и Прозерпине, иначе он зачахнет и умрет.