И лишь числа знают ответ..

      В это время в паре дверей от комнаты Чарли Дон стоял перед своим открытым шкафом, с полотенцем на шее, которым только что сушил волосы, облаченный пока что в одни только темные боксеры.       Нет, он не выбирал себе наряд, не искал галстук под цвет носков или ремень в тон ботинкам. Что за чушь, он же не на светский раут собирается. Просто пока он выуживал одну из своих повседневных рубашек, которые перевез сюда как раз на случай ночевки, на глаза ему попалась коробка, стоящая в самой глубине верхней полки. О, он прекрасно помнил, что это была за коробка.       Перед самым своим отъездом в университет, Дон сложил в эту коробку вещи. Свои вещи. Это были детские фотоальбомы, бейсбольные мяч и перчатка, первый плеер, которым он когда-то гордился, и еще куча всякой мелочевки, так или иначе говорившей о его юности. Тогда ему казалось, что он слишком вырос для всех этих вещей, и пора бы уже запечатать их, тем самым подтверждая свой переход на новый жизненный этап.       Немного потянувшись и зацепив картонку правой рукой, Дон достал ее и уселся на край своей кровати. «Какая прелесть, - с долей иронии подумал он, открывая коробку, - запечатал свои вещи, как барышня любовные письма. Боже, каким же придурком я был».       На глаза ему попались те самые потрепанные фотоальбомы, их было три. Пробежав по ним взглядом, он мысленно поставил себе заметку как-нибудь просмотреть их, потому как сейчас на это времени особо не было, и тут наткнулся на фотографию, лежавшую отдельно от остальных.       На ней были он и Чарли, сфотографированные, кажется, мамой, в один из тех более или менее спокойных дней, когда они не цапались друг с другом. Дон был в своей любимой зеленой бейсболке, надетой козырьком назад, и синей футболке одной из футбольных команд, фанатом которой был тогда. Левой рукой он обнимал Чарли, своей кучерявой головой едва достававшего ему до плеча. Это было практически перед отъездом старшего из братьев. Они с Чарли возились во дворе, и тут из дома вышла мама. Сказала что-то про место, оставшееся на пленке, которую она хотела сдать в печать, и предложила быстренько сделать одну-две фотографии, чтобы это место занять. Братья переглянулись и стали рядом. После первого снимка мама попросила их хоть немного улыбнуться, а не стоять как два солдата на утреннем построении. Именно после этих слов Дон посмотрел на брата, притянул его к себе, приобнимая за худые угловатые плечи, и искренне улыбнулся. Он не видел тогда, с каким выражением стоял рядом Чарли, но сейчас, на снимке, он мог рассмотреть. Внешне младший был как всегда серьезен, но в уголках его уже тогда выразительных губ играла едва заметная улыбка, которую можно заметить при быстром взгляде на фото, но эффект которой почему пропадал, если всматриваться в карточку более внимательно.       Проведя пальцем по их юным лицам, Дон вздохнул и убрал фотографию обратно в коробку. Какими же беззаботными они тогда были.. Казалось, что впереди вся чертова жизнь. А сейчас одной трети этой жизни уже нет. Чарли из угловатого парня превратился в молодого мужчину, а Дон из-за своего отъезда не был свидетелем этих метаморфоз. И хотя в то время его решение казалось ему логичным и правильным, сейчас он, почему-то, даже немного пожалел о нем. Ведь останься он с семьей тогда, у него была бы возможность наблюдать за тем, как растет его брат. Как угловатость сменяется упругостью мышц и легкой природной бронзой кожи. Как он приобретает свой неповторимый характер и маленькие привычки, типа покусывания внутренней стороны нижней губы в моменты особенной задумчивости.       «Да, а еще ты бы стал свидетелем его полового созревания, во время которого девчонки бы рассмотрели его гребаную привлекательность и начали бы захаживать с невинными предлогами типа домашки по алгебре. И жил бы ты тогда как нервная ревнивая бабенка», - подумал Дон, усмехнувшись своим мыслям и натягивая любимые джинсы.       Нет, все-таки хорошо, что все сложилось так, как сложилось. Теперь его нездоровый интерес направлен хотя бы не на несовершеннолетнего паренька, которые еще и вдобавок приходится ему братом, но на взрослого мужчину. Это не особо утешало, если честно, но хотя бы успокаивала его голос морали.       Застегнув свою белую рубашку, которая выглядела весьма уместно в комплекте с темными джинсами, он по привычке закатал рукава и расстегнул верхнюю пуговицу, немного обнажая ключицы. Наручные часы тоже заняли свое законное место на левой руке. Посмотрев на них, Дон немного нахмурился. Со всеми этими размышлениями он не заметил, как время перевалило за семь вечера. Уже пора было выходить, если они хотели поужинать за столиком, а не на лавочках в парке. Выйдя в коридор и проходя мимо двери Чарли, Дон стукнул пару раз и сказал: -Эй, принцесса, еще пара минут, и мы можем попрощаться со столиком в кафе. Спускайся, жду тебя внизу. С этими словами он спустился в гостиную.