***
— Господин Лу Донгэй был здесь вчера, — Чонин откидывается на спинку стула и хмыкает. Он позволяет говорить себе с легким пренебрежением, прекрасно зная, что его за это не осудят. — И что ему понадобилось? — Пришел посмотреть на своего сына. — Его удовлетворил результат? — собеседник Чонина слабо усмехается. — Сказал, что ты дерьмово выглядишь, — Ким также смеется в ответ и щурится, наконец облегченно выдыхая. — Я рад, что ты пришел в себя, Хань. — Могу сказать то же самое, — альфа выдыхает. Его немного утомляют разговоры, но он пришел в себя еще ночью, и на утро Чонин уже был здесь, докладывая обо всем, что произошло за то время, пока он был без сознания. — Чонин, ты принес то, о чем я просил? — Да, — Чонин кивает, доставая из кармана брюк небольшой сверток и опуская его на край кровати. Хань тут же берет его в руки, но следит за тем, как следом друг достает пачку сигарет и зажигалку, поднимаясь и отходя к окну. — Ты же не против? — Дай и мне одну, — Хань сглатывает и кивает на сигарету в чужих зубах. Чонин щелкает зажигалкой и прикуривает, открывая окно, кидая на Ханя насмешливый взгляд. — У тебя легкое прострелено, придурок. — Не ворчи. Никто не узнает, — Хань прикрывает глаза, прекрасно понимая, что останется без дозы никотина. Хотя дышать также было немного больно, ему хотелось отравить внутренности и прояснить мысли. Визит отца стал для него сюрпризом, но в то же время он расставил многое на свои места. Сидеть сложа руки больше не представлялось возможным. Альфы недолго молчат, погружаясь каждый в свои мысли, но тишину больничной палаты прерывает звук приоткрывшейся двери, заставляющий обратить на себя внимание. — Я... Я не помешал? — Сехун неуверенно заходит в помещение и закрывает за собой дверь, переминаясь с ноги на ногу на пороге. Он не сводит взгляда с Ханя, и его безоговорочно выдает дрожащая нижняя губа и спрятанные за спину руки. Омега всегда заламывает пальцы, когда нервничает. — Сехун-а, — Хань зовет мальчишку, заставляя того прийти в себя, и указывает взглядом на стул рядом с кроватью. Он широко улыбается, не скрывая того, что рад видеть младшего. Желание встретиться с ним было первым, чего он захотел, открыв глаза. Но стоит Сехуну сесть, альфа переводит на притихшего Чонина тяжелый взгляд. — Разве я не просил тебя присматривать за ним? Сехун ехал один через половину города, — Хань хмурится, и Ким выкидывает сигарету в окно, опуская голову и признавая свою вину. Он не будет оправдываться тем, что не хотел будить омегу даже той новостью, что Лу пришел в себя. В конце концов, мальчишка также вымотался за это время, и ему нужен был отдых. — Такого больше не повторится. — Я надеюсь, — Хань кивает. Он доверял Чонину, как себе самому, но, когда дело касалось Сехуна, он не терпел оплошностей. — Можешь идти, Чонин. Я позвоню позже. Чонин едва удерживает смешок, видя, как эти двое действительно хотят поговорить, но омега был слишком растерян. Утром он нашел записку у кровати, которую Ким передал через горничную, и позволил себе пропустить завтрак, сразу же приехав в больницу. — Как ты себя чувствуешь, хен? — Сехун позволяет себе улыбнуться в ответ, когда Чонин наконец покидает палату, но старается не смотреть в глаза Ханю. Он вдруг понимает, что все это время признавался альфе в любви, и сейчас понятия не имеет, слышал ли тот его слова. Взять его за руку он также не решается, складывая ладони на своих коленях. — Живой, — Хань отзывается честно. Он не может описать свое состояние никаким другим словом, но даже это заставляет Сехуна тихо и облегченно выдохнуть. Позже приедет Пак Чанель, настоявший на том, чтобы взять лечение Ханя на себя, и он сможет спросить все у него. — Но, Сехун, мне сказали, что ты бунтуешь и не слушаешься. Прекращай. — Чонин рассказал, да? — Сехун немного краснеет и поджимает губы. Он не думал, что Хань узнает о том, что он ночевал здесь и отказывался от еды. — Нет, — ответ альфы удивляет, и Сехун поднимает голову, вновь встречаясь с улыбкой на чужом лице. — Чонин никогда не признает, что не может справиться с омегой. Просто я слишком хорошо тебя знаю. Сехун тихо шипит себе под нос, понимая, что только что попался на чужую уловку. Это было немного нечестно со стороны Ханя, но все же он и так бы обо всем узнал. Медсестры тоже не умеют держать язык за зубами. Слова о Чонине заставляют рассмеяться, но Сехун резко замолкает, когда понимает, что его берут за руку. Ладонь альфы прохладная, но приятная, и он неровно выдыхает. Хань больше не улыбается и смотрит слишком серьезно. — Сехун, я хочу поговорить с тобой, — Хань дожидается неуверенного кивка и понимает, что нервничает сам, когда приходится проглотить ком в горле и продолжить. Сехун не замечает его замешательства, и он сжимает тонкие пальчики омеги в своих крепче. — Ты наверняка не забыл наш разговор? Тот, что состоялся в академии. Сехун замирает. Он прекрасно об этом помнил. То, что они вернулись к этому сейчас, его удивляет и пугает. Ведь до момента, когда ему исполнится двадцать один год, еще достаточно времени. — Вижу, что нет, — Хань кивает, продолжая смотреть на омегу, но не прося о взгляде в ответ. Мальчишка снова разнервничался. Он и сам закрывает глаза всего на мгновение, собираясь с мыслями. Все должно быть совсем не так, но он не соврет сейчас ни единым словом. — Положение дел изменилось. Теперь от этого зависит не только то, получишь ли ты доступ к банковской ячейке своих родителей, но и твоя безопасность. Сехун, я повторю свое предложение: ты согласишься выйти за меня? Хань гладит большим пальцем его ладонь, пытаясь успокоить, и поднимает вторую руку, показывая открытую коробочку с кольцом. Сехун распахивает глаза и забывает, как дышать. Да, он, как и другие омеги мечтал о том, чтобы ему сделали красивое предложение. Чтобы его любили по-настоящему, видели в нем омегу, а не глупого ребенка. Но даже если так... Сердце сжимается оттого, что все это неправда. Это нужно лишь для дела, ведь так? — Я клянусь, что ты будешь волен в своем выборе так же, как был до этого. Если появится достойный человек, которого ты полюбишь, я отпущу тебя, — на кончике языка оседает горечь. Хань едва сдерживается от того, чтобы не зарычать от злости, но пугать Сехуна еще больше он не хочет. Проходит несколько долгих мгновений, прежде чем омега неуверенно отзывается. — Я... Да... Я согласен, — Сехун тихо выдыхает и отводит взгляд. Хань не отступится от своих решений, а у него ведь нет поводов отказываться? Он слабо улыбается, прикусывая губу. Хань был старше и являлся его опекуном, но он был мужчиной, о котором мечтали многие. И пусть это только на бумаге и ничего не будет значить... он будет именно его мужем. Было странно и непривычно думать о таком всерьез. Не мечтать об этом, а понимать, что это реальность. Он не произносит вслух то, что, кроме Ханя, полюбить кого-то вряд ли сможет. Но ведь требовать от альфы какой-то бесполезной верности он не в праве, и от понимания этого глаза почти наливаются слезами. — Благодарю за оказанную мне честь, — Хань снова улыбается. Сехун упускает довольные интонации в его голосе, и вовсе замирая, когда альфа надевает на его безымянный палец кольцо. — Н-не говори так, — Сехун бормочет. Его смущает все происходящее. Хань понимает, что своими словами поставил Сехуна в рамки, которых они должны придерживаться — их брак фиктивный. Но ведь это правильно. Сехун достоин лучшего. Хань не имеет права претендовать на что-то большее, чем просто находиться рядом с ним. Несмотря на все эти мысли, Хань не может сопротивляться радости, вызванной ответом омеги. Он собирается с силами и поддается вперед, совершенно забываясь, но стискивает зубы от боли и падает обратно на кровать, стараясь не показывать, как ему больно на самом деле. Он хотел лишь обнять омегу. — Ты не должен так резко двигаться! — Сехун вскрикивает, тут же сгоняя смущение и склоняясь, но не задумывается о том, что хотел сделать Хань. Он касается ладошкой плеча альфы, обеспокоенно его осматривая, и гладит по руке. Он ведь может делать что-то подобное сейчас? Или это все еще странно? — А ну брысь отсюда! Он только пришел в себя, а вы облепили его, словно мухи, — Ворчание за спиной заставляет отстраниться. Сехун снова заливается краской, понимая, что только что он согласился выйти замуж за альфу, которого любит больше жизни, и Чанель, вошедший в палату, окидывает обоих недовольным взглядом. — Сехун-а, иди. Все в порядке, — омега медлит, но все же тихо прощается, скрываясь за дверью в смешанных чувствах. Хань закрывает глаза. На его лице не остается ни тени радости от произошедшего.***
— Так ты сделал ему предложение, — Чонин не спрашивает, утверждает скорее, плавно поворачивая руль и смотря на дорогу. Ему не обязательно поворачивать голову, чтобы знать, что Хань сейчас нахмурился. Они не разговаривали об этом все это время, хотя Ким не мог не заметить кольцо на пальце Сехуна раньше. Он до конца думал, что друг откажется от этой затеи в силу своих убеждений. — Мне пришлось это сделать, Чонин, — Хань бесцветно отзывается, листая бумаги в папке, которую ему отдали при выходе из больницы. Ему удалось убедить Чанеля, что он отлично справится с реабилитацией и дома. В конце концов, лежать в больнице еще дольше он позволить себе просто не мог. Буквы перед глазами упорно не хотят складываться в слова. Альфа чертыхается, слыша чужую неодобрительную усмешку. Он был вынужден пойти против своего решения дать Сехуну свободу выбора и время. Омеге пришлось ответить положительно, и то, что он никогда не узнает, как Хань на самом деле хотел бы признаться ему в своих чувствах, ложится на сердце тяжелым грузом. Но разве он мог иначе? День, когда Сехун должен был дать свой ответ, приближался. До дня рождения мальчишки оставалось меньше полугода, и отец Ханя прекрасно был об этом осведомлен. Желание Лу Донгэя заполучить последние крупицы того, что осталось от клана О, переходило все границы. — Я не позволю отцу и пальцем притронуться к моему омеге, — Хань выдыхает достаточно резко, захлопывая папку и откидывая ее на сиденье рядом. — Считаешь, мне нужно было смотреть за тем, как он силой заставит его подчиниться? Как уничтожит то, что не смог раньше? — Хань, я не осуждаю тебя, — Чонин отрицательно качает головой. Он не понимает того, почему Хань не может сказать Сехуну правду, но решает в это не лезть, молча останавливая машину у порога дома. — Мне нужно рассказать тебе о ходе дел за это время. Документы на рабочем столе. Я позвоню Енгу и подойду. Чонин переводит тему, но Хань обрывает его, наконец улыбаясь. — Чонин, езжай домой. Ты и так почти прописался здесь. Енгу убьет меня, если я задержу тебя еще дольше. — Ты уверен? — Чонин выдыхает, сжимая руль чуть сильнее. На самом деле, он действительно почти не видел мужа, и, пусть тот относился к происходящему с пониманием, это было почти невыносимо. — Ты сделал достаточно. Думаю, я справлюсь как-нибудь без тебя пару дней, — Хань кивает, хлопая Кима по плечу, и забирает папку, выходя из автомобиля. — Эй, Хань! — Чонин опускает стекло и окликает друга, когда тот отходит на пару шагов, заставляя его обернуться. — Звони если что. И постарайся больше не попадать в больницу. С твоим омегой я чуть не поседел. Хань смеется, кивая Чонину, и, когда автомобиль друга отъезжает от дома, поднимается по ступенькам к дверям, здороваясь с дворецким. Он не был дома, кажется, целую вечность. Здесь совсем ничего не изменилось, и он окидывает взглядом холл, проходя в просторную гостиную. Уже достаточно поздно, и альфа удивленно хмыкает, когда видит уснувшего на диване Сехуна. Омега привычно свернулся в комок, прижимая к груди книгу, которую читал, и Хань не удерживается, присаживаясь на корточки рядом и касаясь тыльной стороной ладони нежной кожи на чужой щеке. Ресницы Сехуна отбрасывают длинные тени на скулы, и приглушенный свет ночника делает мальчишку и вовсе волшебным и необычайно теплым сейчас. Сехун не реагирует на прикосновение. — Как же ты крепко спишь, — Хань шепчет, осторожно забирая из чужих рук книгу, и читает название, откладывая на журнальный столик. — До сих пор читаешь сказки, маленький? Хань ловит себя на мысли, что совершенно не знает о том, чем живет младший. Он не знает его интересов, беспокоясь лишь о его круге общения, и ему становится немного стыдно. Он гладит Сехуна по волосам, пропуская мягкие пряди сквозь пальцы, а затем встает и совершенно плюет на указания врачей, осторожно поднимая омегу на руки. Сехун морщится, бормочет что-то, смешно надувая губы, а затем утыкается носом в чужое плечо, продолжая сопеть. Альфа улыбается. Будь его воля, он не выпускал бы это чудо из своих рук, не позволил бы отойти ему дальше, чем на шаг. Но это невозможно. Хань мотает головой, отгоняя дурные мысли, и несет омегу на второй этаж, чтобы уложить спать нормально. — Хен? — Сехун приоткрывает глаза, когда они оказываются на лестнице, и не сразу понимает, что происходит. Он поднимает голову и сонно моргает, разглядывая чужое лицо, но затем его взгляд проясняется. — Что ты делаешь?... Поставь меня, тебе же нельзя!... — Тише, не брыкайся, — Хань едва удерживает его от падения, когда омега болтает ногами. Еще немного - и они оба покатятся по лестнице. Но он лишь крепче прижимает мальчишку к своей груди и не обращает внимания на легкие удары по плечу, толкая ногой приоткрытую дверь в чужую комнату и подходя к кровати. Он отпускает омегу лишь сейчас, укладывая на мягкую постель и склоняясь ближе, чтобы заглянуть ему в глаза. — Мне вовсе не сложно, Сехун. — Но тебе нельзя... — Сехун произносит совсем тихо, понимая, кажется, что это все бесполезно, и тихо всхлипывает, обнимая альфу за шею. Он снова подумал о том, как было бы страшно и плохо, не будь Ханя в его жизни. Если бы его не стало, он не пережил бы это. Хань застывает. Он не ожидал подобного и сейчас позволяет себе снова погладить Сехуна по голове в попытке успокоить. Выходит плохо. Сехун дрожит, стараясь прижаться ближе, и сейчас Хань почти физически чувствует его страх. — Не плачь из-за меня, — он шепчет и поддается необъяснимому порыву. Касается губами чужой теплой щеки, собирает соленые капли и замирает у самых губ, ловя испуганное дыхание мальчишки. — Я не могу... — Сехун тихо икает от неожиданного поцелуя, пусть и в щеку, и открывает заплаканные глаза, сталкиваясь с альфой взглядом. Ханя пробивает словно зарядом молнии. Чужой взгляд, такой чистый и открытый... Тепло и дрожь стройного тела заставляют нервно сглотнуть. Желание обладать этим омегой не дает ему здраво мыслить, и он не выдерживает повисшего между ними напряжения, отстраняясь и молча выходя из комнаты. Сехун закрывает пылающее лицо ладонями и понимает, что не дышал все это время. Наверное, альфа поступил сейчас правильно. Они не должны переступать эту черту. Но ему так хотелось, чтобы Хань его поцеловал!***
Пак Чанель, несмотря на род своей основной деятельности, в остальным был достаточно законопослушным гражданином. У него не было проблем с государством, с налогами от официального дохода и с работой. Но иногда даже к таким людям удача поворачивается спиной с огромной надписью о том, что он слишком расслабился. Ближе к ночи дороги всегда пустые, и Пак позволяет себе самую малость превысить скорость, чтобы быстрее оказаться дома. Он останавливается у супермаркета рядом с заправкой, покупая самые необходимые продукты, и уже на кассе берет стакан горячего кофе, чтобы проехать еще пару кварталов и не уснуть за рулем. Уже выезжая с парковки, Чанель отвлекается на зазвонивший телефон и резко бьет по тормозам, когда слышит глухой удар о капот машины. В первые секунды внутри все холодеет. Альфа замирает, пытаясь осознать произошедшее, но собирается с мыслями и открывает дверь, выбегая из автомобиля. В конце концов, врач он или нет? Чанель хмурится, присаживаясь рядом с лежащим на земле парнем, и касается пальцами его шеи. Он выдыхает, с облегчением обнаруживая, что удар не был сильным настолько, чтобы оказаться смертельным, но чувствует себя все еще паршиво. В конце концов, до больницы ехать достаточно далеко, а первую помощь необходимо оказать уже сейчас. Пак открывает заднюю дверь машины, поднимая парня и укладывая его на сиденье. Забитый медикаментами до отказа чемодан находится в багажнике. Бэкхен морщится, чувствуя резкий запах, и отворачивает голову, распахивая глаза. Нашатырный спирт?... Омега хмурится, пытаясь унять звон в ушах, и наконец понимает, что рядом находится кто-то еще. — Как ты себя чувствуешь? — чужой низкий голос подтверждает его догадки, а прикосновение к плечу заставляет напрячься. Бен старается приподняться, опирается руками в сиденье, но громко вскрикивает и падает обратно, прижимая к груди левую руку. Боль оказалась достаточно сильной для того, чтобы вызвать непрошеные слезы в уголках глаз. — Что происходит? Чанель хмурится. На первый взгляд с омегой все было в порядке, но сейчас очевидно, что это не так. Он осторожно перехватывает чужую тонкую руку и осматривает запястье. Бэкхен стискивает зубы, с удивлением понимая, что чужие прикосновения почти не причиняют боли. — Я случайно сбил тебя. Можешь заявить в полицию, если хочешь, — Пак отзывается спустя несколько секунд, поднимая взгляд к чужому лицу. — Но позже. Нужно отвезти тебя в клинику и сделать снимок, чтобы убедиться, что это не перелом. Бэкхен выгибает бровь, следя за тем, как альфа достает из кармана пальто телефон и набирает чей-то номер. Он заинтересованно прислушивается к телефонным гудкам, но спохватывается и озирается. — Где моя сумка!? Чанель тянется к переднему сиденью, доставая оттуда желаемое, и омега тут же копается в рюкзаке здоровой рукой, громко и несдержанно выругиваясь, когда находит нужную ему вещь. Камера оказывается разбита. — Я оплачу, — Чанель выдыхает, наблюдая за безуспешными попытками оживить мертвую аппаратуру. Был бы он аккуратнее на дороге, этого бы не произошло, но сейчас важнее было здоровье этого парня. — Почему именно сегодня!? — Бэкхен недовольно вскрикивает, совершенно не слушая чужих слов. Утром он должен был появиться у Криса Ву с остатками материалов по его заказу, но теперь он не сможет отснять ничего, что запланировал. В конце концов, кажется, он уже опоздал туда, куда спешил! — Там было что-то важное? Она ведь с картой памяти, — Чанель склоняет голову на бок. Он не отказывается возместить ущерб, так почему омега ударился в панику? — Давай поедем в клинику, а затем разберемся с этим. — У меня нет времени никуда ехать, — Бэкхен огрызается, и Чанель едва удерживается от смеха. Это выглядело забавно, если бы в этом не было его вины. — Это меня уже не интересует, — альфа качает головой. В конце концов, он врач, и первое, что он должен был сделать сейчас, - это убедиться в том, что здоровью этого парня ничего не угрожает. — Если будет тяжело выйти из машины, я донесу. — Ты похож на на маньяка, — Бэкхен фыркает, продолжая прижимать руку к своей груди, и Чанель внезапно раздражается его препираниями. — Если бы я был маньяком, то не разговаривал бы сейчас с тобой, — он склоняется ближе и резко выдыхает, заставляя омегу замолчать и вжаться в сиденье. — А так, я всего лишь хочу убедиться, что твоя травма не так страшна, как кажется. Альфа отстраняется, игнорируя ошарашенный взгляд парня, и захлопывает заднюю дверь, пересаживаясь за руль. Бэкхен старается молчать всю дорогу, изредка кидая на водителя настороженные взгляды. Откуда он знает, может, этот альфа сумасшедший? В конце концов, хотя он мало чего боялся, сейчас он чувствовал себя достаточно беспомощным, и это ему не нравилось. — Я упал с лестницы и повредил руку, — Бэкхен бессовестно врет, сидя на кушетке, и ждет, пока ему накладывают повязку на руку. Ощущения не самые приятные, но это всего лишь растяжение. Врач ворчит, что молодежь совсем под ноги не смотрит, утыкаясь в свои телефоны, но делает запись в своем журнале и отдает рецепт с названием мази, которой придется пользоваться некоторое время. Чанель сильно удивляется. — Почему не сказал правду? — Пак усмехается, когда они выходят на порог больницы, и окидывает взглядом омегу, только сейчас замечая, что он довольно симпатичный. — Потому что они сообщили бы в полицию, а у меня нет на это времени, — Бэкхен снова напоминает о том, что куда-то торопится, и спускается по ступеням, оборачиваясь. — Ты должен мне камеру. — А ты всегда такой занятой? — альфа не может избавиться от усмешки и ловит омегу за руку, когда тот действительно спотыкается на последней ступени, удерживая его от падения. — Я все помню. Доедем до ближайшего магазина техники. — Хорошо, — Бэкхен отводит взгляд, прокашливаясь и отнимая свою руку из чужой хватки, чтобы подойти к уже знакомому автомобилю и также сесть на заднее сиденье. — Скажешь мне хотя бы свое имя? — Чанель скашивает взгляд на омегу, но ненадолго. Повторения ситуации ему не хочется, и он выруливает с парковки, ловя себя на мысли о том, что отпускать этого парнишку, даже не узнав его имени, будет совсем кощунством. — Бэкхен, — омега отзывается, переводя взгляд к окну. Пришлось позвонить и перенести встречу с Ву на следующий день, но... Интересно, Исин ждал бы его вместе с Крисом? Черт, даже сейчас Исин не давал ему покоя. Бен мотает головой, прогоняя непрошеные мысли, и понимает, что ему что-то говорят. — Прости, ты сказал что-то? — Сказал, что мы уже приехали, и я не против узнать твой номер телефона. — Слишком много за один раз. Имени будет достаточно, — Бэкхен фыркает, выбираясь из автомобиля и направляясь к магазину. Удивительно, что подобное место еще не закрылось в такой поздний час. Чанель стойко терпит то, как Бэкхен требовательно выбирает себе камеру, и его забавляет то, что ему удается заставить нервничать даже всегда готовых помочь консультантов. Он кивает молодому омежке, говоря, что тот пока может быть свободен, и склоняется к уху Бэкхена, оказываясь за его спиной. — Помочь с выбором? — Удиви меня, — Бэкхен не возлагает на него больших надежд, но отходит в сторону, показывая два варианта, на которых остановился. Альфе требуется пара минут, чтобы изучить коробки и характеристики в инструкциях, прежде чем он обращает внимание на витрину, подзывает консультанта и указывает совершенно на другое устройство. — Возьмем эту. Бэкхен удивленно хлопает глазами. Камера, которую для него выбрали, была значительно дороже той, что разбилась, но была действительно стоящей вещью. Омега переводит на альфу взгляд, сжимая в пальцах полученную на кассе коробку. — Я не смогу доплатить за нее прямо сейчас. — Я не просил о доплате, — Чанель качает головой. — Поужинаешь со мной? — Это тоже часть извинений? — Бэкхен не удерживается от смешка, но дает свое согласие. Пак везет его в небольшой ресторан, который любит посещать иногда с друзьями. Бэкхен садится за столик у окна и, даже не открывая меню, просит у официанта принести стакан виски. Он до сих пор был расстроен тем, что его работа сорвалась. Остальное ведь альфа выберет сам, верно? И Чанель действительно делает заказ, разглядывая омегу перед собой. Его выбор показался немного странным, но это было даже забавно. — Насчет номера я говорил серьезно, к слову. — Я тебя даже не знаю, — Бэкхен делает глоток алкоголя и щурится. Обжигающая жидкость заставляет его немного расслабиться, а из-за пустого желудка голова идет кругом. — Пак Чанель, двадцать шесть лет, врач... терапевт, — Чанель улыбается, решая, что знать правду о его работе Бэкхену вовсе ни к чему. — Приятно познакомиться? — Как иронично, что ты врач, — Бэкхен смеется, указывая на свою перевязанную руку, и все же достает из сумки ручку, размашисто оставляя на салфетке свой номер телефона. Отказаться от того, чтобы его довезли до дома, у Бена не выходит. ㅤ ㅤㅤ ㅤㅤ ㅤㅤㅤ ㅤ ㅤㅤ ㅤㅤ ㅤㅤㅤ