Эпилог
26 апреля 2024 г. в 19:00
Ступая по обрубкам моих стеблей, приближается искусственно сотворённое чудовище, на которое не подействовало волшебство ни одной из нас. Мы, одновременно поднимаясь после падения, стараемся отходить, но его топор замахивается слишком поздно… Когда, параллельно с угасанием вспыхнувшего яркого света, слышится голос произносящей заклинание моей, нашей, спасительницы. Едва испытав облегчение, я чувствую, как сердце сжимает страх, смотря в спину Гриффин. И не её одной. Рядом с ней парят Кодаторта и… Фарагонда, объятые её магией. Нахождения здесь ни одного из них не было в планах… Наших, по крайней мере.
Монстр падает, заключённый в сферу, и после в повисшей тишине слышны шорох и удары двух пар каблуков, когда человек и две волшебницы опускаются на старую плитку. Первоначальный шок сменяется восклицаниями и переговорами. А чудовище уже пытается выбраться.
— Но как же… — начинает Муза.
— Это? — обрывает её Кодаторта, — Не волнуйтесь. Мы с ним разберёмся.
И, стоило ему это договорить, как сила разорванного барьера, будто отражённая, летит во всех нас.
Я, закрыв лицо скрещенными руками, удерживаюсь на ногах, девочки, похоже, тоже, а вот три передних фигуры, как я вижу потом, повалены на пол. И, вставая, лишь просят уйти. Я неотрывно смотрю на самую тёмную, высокую и самую тонкую из них, сжимая зубы в желании противится ситуации. Но всё действительно так. У нас нет времени на то, чтобы остаться.
Последнее, что я заметила, разворачиваясь для устремления в глубь дворца, это то, как Лейла помогла Фарагонде подняться…
Будто прохладный от своего цвета светло-голубой купол закрывает меня и подруг от сжатого до одного каменного островка мира, окрашенного сейчас в бордовый и рыжий. Сердце даже начинает биться чуть спокойнее, но не намного. Сейчас не время… Нужно сосредоточиться на главном. Девочки быстро обговаривают план действий, а я в этот момент мельком бросаю взгляд на Гриффин и Фарагонду, живым щитом вставших перед разъедающем пламенем Феникса. Их отделяет от него лишь тонкая стенка барьера, а нас — лишь две женских фигуры, подрагивающих от напряжения. Я приступаю к колдовству, беря за руки Текну и Блум, понимая, какая ответственность сейчас лежит в том числе и на мне. Даже через закрытые веки улавливаю яркий свет, разгорающийся всё больше.
Заветные слова заклинания в унисон звучат из шести уст.
Шумное празднество не лишено относительно тихих укромных уголков. Оказавшись в одном из которых, я наконец-то встречаю единение со своей милой. Обнять её сейчас — действие, которое было не доступно вплоть со внезапной для меня встречи в подземелье. Так хотелось наконец просто выразить свою радость, что с ней всё хорошо.
— Превзойдёшь Даркара по смертоносности, если не перестанешь меня душить, — с теплотой хрипло звучит над ухом.
— Извини, — я сменяю объятия на мягкие и лёгкие, чувствуя, как руки ведьмы оплетают в ответ.
В горле встаёт то, что с самого начала хотелось сказать.
— Спасибо, — выходит тихо, но вкрадчиво.
— М? — одна из рук ложится мне на голову.
— Нас бы смело огнём, если бы не… — в памяти с нотой тяжести всплывает образ Фарагонды, — вы.
Она еле слышно вздыхает, зарывая пальцы мне в волосы.
— Его поток бы не прекратился, если бы не вы, — звучит лишь с признанием факта чуть тише, когда она прижимает меня чуть крепче к себе.
Я просто надеюсь, что однажды прекрасной директрисе моей школы будет улыбаться такое же счастье, какое сейчас улыбается мне. Ну, если переходить на личности, конечно, в большинстве случаев представляет из себя ходячую грозовую тучу, но рядом с которой так тепло и спокойно, что парадоксальным образом хочется закутаться в её темноту.
Цветовая гамма Облачной Башни всё ещё непривычна для меня и тёмными грузными оттенками будто так и опускает в ночь, хотя сейчас разгар дня.
Школа почти пуста, и словно и без того вечно погружённый в сон замок сейчас совсем затих. В кабинете Гриффин вокруг меня сейчас иногда раздаётся лишь шорох бумаги и ткани, порой разбавляемый ударами каблуков о каменный пол. Разговоры стихли, когда она погрузилась в какое-то задумчивое молчание минут пять назад. И, кажется, окружение книг стало уже некой особенностью.
— Я не ответила тебе тогда, — непривычно громким после тишины кажется её голос, хотя она говорит даже тише обычного, плавно убирая руку от полки шкафа.
Я, не поняв, о чём речь, поворачиваюсь к ней, стоя у другого его конца и держа пару томов. Я захотела помочь навести порядок в рабочем пространстве после учебного года. Она, соприкоснувшись взглядом со мной, поясняет:
— В библиотеке, перед вашим уходом, — теперь ясно; она возвращается к расстановке книг, — С момента вынужденного переезда в Алфею в прошлом году, — перед глазами мелькают полчища почти не убиваемых монстров, — Ты понравилась мне ещё тогда. Потом всё больше.
Я опускаю взгляд на старый чёрный переплёт, чуть смутившись. Могла бы спросить, почему она не сказала сразу, но мне и так ясно: плохо представляя, кто я и что именно к ней чувствую, она не хотела открываться сразу для своей же сохранности. Да даже если бы я ничего к ней не чувствовала… Ну нет же.
Я подхожу к ведьме и, обнаружив, что не додумалась перед этим освободить руки, завожу ближайшее к ней плечо за её, создавая некое подобие объятия. Не сдержавшись, прикрываю глаза от наслаждения прекрасной смесью ароматов парфюма и волос, когда тянусь к её скуле и оставляю ласковый поцелуй. Оторвавшись от кожи, я так и не отстраняюсь, очень тихо говоря:
— Как бы там ни было, я бы не стала намеренно ранить тебя.
Она оборачивается и дарит спокойную понимающую полуулыбку. «Ну ты — нет».
Я не желаю сдерживать разливающееся в груди тепло, ластясь о её голову своей, словно котик. Она отзывается, свободной рукой погладив моё плечо.
Я подбираюсь поближе и аккуратно устраиваюсь у тонкого хрупкого тела, заключающего силу души и магии. Одна рука ложится в изгибе талии, а другая — на лопатку, кожи меж которых я касаюсь виском, прислоняя голову к её спине. Пальцем провожу по линии чуть выступающей кости.
— Тебе бы пошла пара тёмных крыльев, — тихо шепчу, закрывая глаза.
— Больше никогда не говори мне таких ужасных вещей, — она поудобнее укладывает голову на подушке и возвращается в спокойное положение.
Я улыбаюсь, понимая, что она подумала о крыльях тех, что с пыльцой.
— Ужасных и не говорю, ангел мой, — поглаживая талию, выдыхаю ей в спину.
Она на секунду напрягается, замерев, а после приподнимается, и я буквально чувствую на себе оценивающий взгляд. Я знаю о её прошлом. Теперь уже. Пробыв в таком положении несколько секунд, она принимает исходное. Но для меня эта информация лишь подсвечивает всё прекрасное в ней. Изначально оказаться кем-то хорошим и неуклонно идти по пути света — то, что ни чуть не достойно обесценивания. И я не делаю этого. Просто способность шагнуть в опасную пустоту, поставив себя между молотом и наковальней, отказавшись от возможности иметь огромную силу, перестроить значительную часть себя и своей жизни лишь из чувства неправильности своих поступков и переродиться в совершенно новом качестве — это совершенно чёткая и ясная черта, неоспоримо характеризующая сильного и прекрасного человека.