Трудовыебудни.

»…дата/месяц/год… Сегодня было дурацкое настроение с самого утра. Еще и Юнги умничал, а мне пришлось просто соглашаться. Он не упрямый, просто с ним трудно спорить. Я чувствую себя немного дураком рядом с моим умным парнем.-(Зачеркнуто, текст не разобрать)-. Пошел он. Мин Юнги — дурак. (злой смайлик) (грустный смайлик) хочу выпить. Джин позвал к себе х) Пджрядлрзждьт пярпр яп.» Читатель хмурится. »…дата/месяц/год… Вчера бухали с Джином. Я плохо помню. Из-за Юнги, но потом было весело. Я мало помню, пиз*ец. Джин охуенно целуется....., а потом я плохо помню. Все тело болит. Как же мне плохо. Мне сказать Юнги о поцелуе? Ну, это же по пьяни было… Нет, нельзя т_т Я бы его точно убил за такое. Он меня убьет? Все равно он сам виноват, дурак. Не надо было из меня вчера идиота делать при людях. Бля, как голова болит. Где аспирин…» Юнги скрипя зубами откладывает чужой дневник на тоже место, с которого взял, не удосуживаясь захлопнуть страницу, которую только что имел честь читать. Юнги медленно поднимается с кресла. И просто уходит, хлопая дверью. Чимин застегивает пуговицы на рубашке и выходит из своей спальни, готовый к походу в ресторан, или куда там его парень его поведет. — Я готов, — радостно сообщает он. — Я тут подумал, может итальянская кухня сегодня? Или ты уже выбрал место? М, Юнги? Юнги нет. В гостиной пусто, а на столе неловко лежит раскрытый Чиминов дневник. Он как-то сразу замечает это, и сердце предательски ухает вниз. Он забыл эту чертову тетрадку тут. Отвлекся на звонок в дверь и забыл закинуть дневник в ящик тумбочки. Он медленно подходит к раскрытому сборнику своих самых секретных записей и к своему ужасу обнаруживает именно эту страницу раскрытой. — Блять! Юнги! Юнги, — он почти не думает о том, что на улице хлещет как из ведра, а зонт он даже не успевает схватить, выбегая под проливной дождь. — Юнги, прошу. Вернись! Я — дурак. Юнги, прости. По щекам сливаясь с дождем капают теплые слезинки, а сердце рвется от боли из груди. Неужели его кинули? Его соулмейт? Как вообще можно было так облажаться. Чимину ужасно. На парковке у дома нет автомобиля Юнги, а ногам холодно. От волнения и холода, кажется, даже начинает подниматься температура и намечаться насморк. Парень шмыгает носом и возвращается в дом. На полу в лифте образовывается лужица из-за стекающего с Чимина дождя и слёз. Слёз, конечно же, больше. Он заходит в квартиру совершенно убитый и сползает вниз по входной двери, заходясь рыданиями. Жизни без Юнги он не представляет. Все так трагично, больно, и Чимину себя безумно жаль. Сквозь собственные громкие рыдания Чимин чудом слышит звук слива, и через пару секунд дверь в туалет распахивается. Юнги, застегивающий на ходу ширинку, выходит из уборной. И замирает, устремляя свой взор к заплаканному Чимину. — Что за хуйня происходит? Чимин? Ты чего мокрый весь? — Ты... Ты не ушел? — икая через слово взволнованно спрашивает Чимин. — Из-за чего? Ааа. Из-за этой мелочи? Чимин, я же люблю тебя, и верю тебе безмерно. — Юнги подходит к Чимину и поднимает его с пола, сжимая чужую влажную ладонь. Он вытирает чужие слезы в уголках глаз и целует в лоб, — Ты точно дурак, накрутил себя так. Живо в горячий душ, малыш! — Ты правда не сердишься? — шепчет смущенно Чимин и смотрит глазами полными обожания и робости. Чувства вины в них особо нет, но Юнги этого и не ждет. Чимин — его нежный малыш и так получил свою долю наказания, хотя Юнги и не планировал. Главное, чтобы не простыл теперь. — Буду сердиться, — он заталкивает мокрого паренька в ванную и прикрывает дверь, — если простудишься! Из ванной доносится шум воды, а кулаки Юнги медленно сжимаются. Джину лучше не попадаться ему на глаза ближайшее никогда.