Лунный Убийца.

      Ганнибал почти вбежал в свою спальню, что было совсем на него не похоже, и задумчиво завис у тумбочки, где хранил коды от аварийного сейфа в банке.       Побег?       Он снова должен бежать? Но ведь совсем недавно, в тот момент, когда он понял, что Уилл знает, кто он такой, он не захотел от него уходить. Он мог сто раз исчезнуть и даже сделать это не спеша, но даже тогда он решил остаться, а теперь, когда Уилл так к нему привязан, он не сможет его просто бросить. Ганнибал был не шизофреник, а социопат и психопат, и всегда знал о последствиях своих деяний и был морально к ним готов.       Тюрьма? Психушка? И снова здравствуйте, доктор Чилтон?       Он видел, что Уилл тянется к нему, возможно, по-своему любит, и раз Лектер пообещал никогда его не оставлять, значит, так тому и быть. Он уже принимал это решение, и не было смысла его менять. Если его Уиллу станет одиноко и тоскливо, он всегда должен знать, где он найдёт любящий и заботливый взгляд.       Ганнибал ещё задумчиво поторчал в спальне, осознавая и прокручивая в голове своё окончательное решение, и тихо вышел из комнаты, чтобы пойти и успокоить плачущего на его кухне профайлера, который запутался между профессиональным долгом и своими чувствами. Да, правильно, чувствами, понимал Лектер, ускоряя шаг, и именно это они должны сохранить. Пускай между ними будет решётка, стены и охрана, но он не должен сейчас бросать Уилла, которому там плохо и больно от того, что он должен был сделать.       Ганнибал быстро спустился вниз, собираясь пройти на кухню, но краем глаза увидел в тёмной гостиной знакомый силуэт, и, повернув туда, зашёл и включил верхний свет. От увиденного зрелища даже его выдержка дала крен, и он поражённо замер на месте, от бессилия сжав кулаки.       Уилл стоял абсолютно голый, весь съежившийся и прячущий лицо в ладонях. До этого момента Лектер видел его обнажённым только по пояс, но то, что было ниже, вызывало настоящий ужас.       Всё тело ниже пояса было изуродовано. Следы укусов, вмятины от кусков вырванного мяса, длинные и глубокие шрамы от самых бёдер до лодыжек тянулись по всей поверхности кожи, а вместо гениталий виднелся какой-то ошмёток.       Маленький аутист подвергся в детстве атаке каких-то диких животных, которые растерзали его тело в клочья.       Идеально красивый сверху и отталкивающе изувеченный снизу, без полового органа, аутичный эмпат с нарушенной психикой — ничего удивительного, что он был так зол и так одинок. Сердце Ганнибала бешено застучало, гулко толкаясь в его грудную клетку, и он едва удержался, чтобы не броситься вперёд. Он сделал один шажок на ватных ногах, но Уилл резко поднял руку, выставляя ладонь перед собой и приказывая оставаться на месте.       — Уилл…       — Стой, где стоишь, Ганнибал, — вымученно сказал профайлер, не поднимая глаз от пола. — Прошу тебя, не подходи. Дай слово, что выслушаешь меня, прежде чем решишь уйти.       — Даю слово, но я и не собираюсь бежать. Я шёл обратно, посмотри на меня, я по-прежнему в халате, чтобы извиниться и согласиться с любым твоим выбором. Если ты хочешь, чтобы я сдался, то ты мог просто об этом попросить.       Уилл поёжился, неуверенно потоптавшись на месте, и бросил быстрый взгляд на Лектера, который всё ещё стоял в нескольких метрах от него.       — Даже теперь? Когда ты видишь, какой я урод?       Ганнибал тихо вздохнул и с нежностью посмотрел на своего бешеного возлюбленного. Он был похож на Русала, безумно прекрасный до пояса и как будто покрытый чешуёй снизу, но ничего отталкивающего для себя Лектер в нём не видел. Уилл так старательно гнул и дрессировал его под себя, что он испытывал сейчас только одно желание — подползти к нему на коленях и потереться лбом об его бёдра.       Лишь бы утешить, лишь бы успокоить и спрятаться от всего мира под его сумасшедшей страстью и защитой.       — Я очень много нашёл бы, чего тебе сказать, Уилл, но знаю, что ты сейчас мне не поверишь, особенно после моей выходки на кухне. Но… я люблю тебя, и если ты понимаешь значение этих слов, значит, добавлять мне ничего не нужно.       Уилл нежно и загадочно улыбнулся и обхватил себя руками за плечи. Разрешения подойти не было, и Ганнибал остался на месте.       — Это случилось, когда мне было семь, — тихо сказал Уилл, сосредоточенно хмурясь, как бы настраивая себя на разговор. — Мои родители любили выпить. Мать вообще бухала всю беременность, и то, что я родился с отклонениями, никого не удивило. Я, как и все, плохо помню своё детство, но мои первые воспоминания о том, как они запирали меня в тёмной комнате, где я ползал по полу и рассматривал пылинки в слабых лучах света из-под двери. Я не говорил, только выл и плакал, но никого это не волновало. Когда ко мне прикасались, я начинал оголтело визжать, и они начали вытаскивать меня к своим собутыльникам, которые так развлекались. Они трогают, я ору, убирают руки, молчу, и так по кругу.       — Уилл, ты не должен мне всё это рассказывать, прости, что я настоял. Оденься, если тебе плохо, и мы забудем весь этот вечер.

— Нет, Ганнибал, — строго сказал Уилл, — я хочу рассказать. Только тебе. От того, что я боялся прикосновений, я сдирал с себя всю одежду и почти всегда сидел голый. Всех это даже забавляло, и папины собутыльники лапали меня и смеялись над моими визгами. В тот ужасный вечер один из них начал хватать меня за член, тискать и зажимать мне рот, но мне удалось вырваться и сбежать на улицу. Я помню, была глубокая ночь, я бежал по улице и орал от страха. А потом в какой-то подворотне я столкнулся со стаей диких собак.       Уилл снова закрыл лицо руками, и Ганнибал просто сел прямо на пол, чтобы не нарушить обещание и не броситься к своему дрожащему от волнения любимому.       — Там был вожак, огромный серый пёс, и он начал обнюхивать мои гениталии. Я закричал громче, прямо завизжал, и со всей силы начал лупить эту глупую собаку по голове. Он зарычал и… откусил мне… цапнул и вот хлынула кровь… я орал от боли… кровь потекла по ногам, и другие собаки накинулись на меня, кусая и слизывая её… но я не упал, а снова побежал, и тут вдалеке показалась полицейская машина. Они стреляли в воздух, чтобы отбить меня у стаи, и я попал в больницу. Было разбирательство, родителей лишили прав, а меня отправили в приют, где я впервые попал к нормальным врачам и педагогам. Они научили меня говорить, писать и читать, но из-за моего уродства со мной никто не дружил. Если кто-то смеялся надо мной, я бросался в драку, мог накинуться на того, кто здоров и у кого красивые ноги. Короче, меня так и не усыновили, и я вырос в приюте.       — Уилл, хватит, я всё понял. Иди сюда.       — Но моё одиночество принесло мне свои плоды. Я много думал, смотрел на мир, играл в разные логические игры, мало общался с людьми и разбирался в нём на эмоциональном уровне. И я стал тем, кем стал, —  аутистом с эмпатическим расстройством, боязнью прикосновений, тягой к прекрасному уродству и ненавистью к людям, травящих и бросающих на улице собак. Так появился Лунатик. В больнице Мэттью нравилось смотреть на мои изъяны, он расспрашивал о моём детстве и однажды пришёл ко мне в гости, когда я был уже дома. Я рассказал ему о мужчине, который избил до смерти свою собаку, про которого я прочитал в интернете, и он принёс мне его тело прямо домой.       Ганнибал опустил глаза, поражённо уставившись в пол. Он везде ошибся. Уилл не был убийцей, не подлавливал Мэттью и не держал его в ежовых рукавицах. Это ублюдочный санитар превратил одинокого аутиста в маньяка. Держал его в плену совершённых ошибок, сделал своей страховкой, подпитывал в нём злость и жестокость, мучил бедного мальчика и пользовался его мозгами. Уилл никак не мог избавиться от него, не в состоянии самостоятельно его убить, и, случайно найдя Потрошителя, стравил их между собой. Любой другой человек бы не подошёл. Кто ещё сможет противостоять маньяку, вынести чужое безумие и задушить здоровенного санитара цепью? Только ещё более отбитый на всю голову психопат, и Чесапикский потрошитель ну прям идеальный вариант.       Значит, те его мысли, что всё, что произошло, было подстроено Уиллом, — правда, и радовало лишь одно — он вернулся за ним туда, в логово Лунного Убийцы, спас его жизнь, не задумывая это изначально, и с тех пор был всегда рядом.       Ганнибал был любопытен, но внезапно понял, что больше ничего не хочет слушать о Мэттью и Уилле. Как там они снюхались, начали есть своих жертв, почему столбы и фотографии... он просто не хотел этого знать. Лектер никогда не думал, что он способен страдать, а уж то, что чьи-то муки будут рвать его сердце на части, он и не мог предположить. Но от общения с санитаром тоже была польза. Уилл стал умелым манипулятором, отлично ловил маньяков — ведь наглядное пособие всегда под рукой, как очень хороший учебник — он стал храбрым и бесстрашным, научившись направлять свою злость и безумие в правильное русло.       Ганнибал встал на ноги, стянул с себя халат, подошёл к любимому и без слов укутал его, пряча под тканью то, чего тот так стыдился. Он потянул его за собой, усаживаясь в кресло, и, затащив Уилла к себе на колени, крепко его обнял. Дрожащий профайлер уткнулся носом ему в шею, покрытую синяками от удушья, и обнял его за талию.       — У меня только один вопрос, малыш, — мягко сказал Лектер, упираясь подбородком ему в макушку. — Почему луна? Что такого в лунном свете? Или вы просто путали следы?       — Лунный свет — это что-то, противоположное солнцу, — ответил Уилл, приподнимаясь и смотря Ганнибалу в глаза. — Кровь кажется чёрной, красота становится пугающей и страшной, а уродство выглядит завораживающе прекрасно. Смерть и убийства — это уродство, но лунный свет делал это красивым произведением искусства. Я тоже могу смотреть на себя в зеркало только при свете луны. Она прячет физические изъяны.       — А кто я, Уилл? — прошептал Лектер, легко целуя его в губы. — Луна или Солнце?       Уилл обхватил его лицо руками, почти пожирая огромными глазами, и начал целовать его везде, куда мог дотянуться.       — Ты Солнце, Ганнибал, и Луна, — шептал Грэм, между поцелуями. — Ты и то, и другое. Ты смерть, ты убийца, ты самое прекрасное и изящное существо в мире. Ты ни на секунду не стал другим и был красив всегда и везде. В плену, в обмороке, в больнице, сверху, снизу, справа, слева, как я не посмотрю, ты везде прекрасен. Я просто не могу отвести взгляд.       — Позволь мне, — попросил Ганнибал, наслаждаясь поцелуями и кладя руку на лодыжку любимого, — пожалуйста. Я сразу остановлюсь, если ты попросишь.       Уилл обхватил его крепче, пряча лицо где-то за его головой, и быстро кивнул. Лектер отбросил полы халата в сторону и с жадностью уставился на обнажённого парня, скукоженного на его коленях. Он медленно повёл пальцами по ногам любимого, проваливаясь ими в жуткие ямы от собачьих зубов, останавливаясь и лаская каждый шрам, пока не добрался до здоровой кожи. Здесь уже его рука, вся покрытая длинными белыми полосами от плётки санитара, казалась уродством, и ему пришла в голову мысль, что они с Уиллом созданы друг для друга. Ганнибал с наслаждением гладил мягкий животик, как первопроходец, зная, что никто здесь ещё ни разу не был, и, толкнув Уилла на спину, наклонился и поцеловал его маленький и аккуратный сосок. Тот вскрикнул и больно вцепился в волосы Лектера, пытаясь его оттолкнуть, но Ганнибал уже не мог остановиться и принялся покрывать поцелуями его грудь и шею.       Он стискивал его всё сильнее, оглушённый нахлынувшим диким возбуждением, гладил его ноги и попку, целуя это любимое тело, когда понял, что его больше не оттаскивают, а, наоборот, прижимают всё крепче и крепче.       — Боже, Уилл, ты прекрасен, — шептал Лектер, поднимая голову и впиваясь в его губы. — Я так тебя хочу. Ты неповторим.       — Хочешь меня, Ганнибал? — глупо улыбался профайлер. — Ты имеешь в виду настоящий секс?       — Что угодно, что ты позволишь, всё равно что.       Уилл резко сел прямо, отталкивая от себя любимого, и изумлённо на него уставился. Ганнибал потянулся снова к его губам, но Грэм остановил его, упираясь руками в его грудь.       — Ты говоришь о проникновении? — смутился Уилл, густо покраснев. — Прямо туда?       — Ага, прямо сюда, — шепнул Лектер, запуская свои блудливые пальцы между его ягодиц. — Не сейчас, конечно, а когда ты будешь готов.       — А ты уже делал это раньше? — залепетал совсем растерянный парень, опуская глаза. — Уже проникал в чью-нибудь задницу?       Ганнибал усмехнулся и поцеловал любимого в нос.       — Да, я уже делал это.       — А с тобой такое делали?       — И со мной такое делали, — совсем развеселился Лектер, — но, правда, это было очень давно, когда я изучал человеческое тело не только с гастрономической точки зрения. Это не больно, не бойся, если делать всё не спеша и аккуратно.       — Я не уверен, что…       — Прошу тебя, не волнуйся. Вспомни, о чём мы говорили, когда ты пришёл ко мне перед похищением. Я просто хочу, чтобы ты был со мной, и всё. Ты мне ничего не должен, и я никогда ни к чему не буду тебя принуждать.       Уилл весело рассмеялся и грубо схватил Ганнибала за волосы, притягивая к себе, чтобы поцеловать.       — А может, это я буду тебя принуждать? Если я о чём-то попрошу, ты сделаешь это для меня?       — Всё, что ты попросишь.       Профайлер счастливо поморщился, смотря на любимого во все глаза, покусал немного губы и резко наклонился прямо к его уху.       — Если я хочу, чтобы Чесапикский потрошитель кое-кого наказал? — горячо зашептал Уилл, обжигая ухо Лектера своим дыханием. — Он бы выполнил мою просьбу?       Ганнибал отпрянул в сторону и с любопытством уставился на Уилла.       — Хочешь, чтобы я кого-то убил для тебя? И кто же этот счастливчик?       — Тот, кто издевался над тобой. Я не люблю грубость и превышение своих полномочий.       Лектер на секунду задумался и отрицательно покачал головой.       — Доктор Чилтон принёс мне свои извинения, Уилл, и я их принял. Он, конечно, негодяй, но очень предсказуемый и немного глупый. Тем более, он был прав. В его клетке действительно сидел не обычный человек, просто он ошибся с именем.       Уилл нахмурился, сердито двигая бровями, но неожиданно улыбнулся и прищурил очаровательные глазки.       — Но ведь он не на ногу тебе наступил, Ганнибал, чтобы извиняться. Ты просто не знаешь, каково это: находиться в психиатрической клинике долго и подвергаться унижениям и гадостям от персонала, который берёт пример со своего босса. Это ужасно, поверь мне, я через это прошёл.       — Ах, ты мой злобный и мстительный малыш, — шепнул Лектер, стягивая с его плеча халат и жарко целуя нежную кожу. — Но ты немного ошибся, Уилл, я не твой Мэттью, и ты не будешь мне указывать, кого убивать, а кого нет.       — Я понял, — быстро покивал Уилл, начиная возиться и заворачиваться обратно в халат, — можешь не продолжать. Забудем обо всём, о чём говорили сегодня, и больше не будем к этому возвращаться. Ты успел приготовить ужин до того, как я набросился на тебя на кухне? Очень кушать хочется.       Несколько секунд Ганнибал смотрел на Уилла, не отрываясь, и обречённо опустил глаза. Несмотря на то, что он почти разобрался в своём любимом сумасшедшем мальчике, этот чертёнок всё равно хотел его поиметь.       — Шантажировать меня вздумал? — тихо рассмеялся Лектер, смотря, как любимый прячет от него своё прекрасное тело.       — Что ты, даже и в мыслях не было.       — Хорошо, Уилл, я открыт для переговоров, — улыбнулся Ганнибал, спокойно распахивая халат обратно и запуская под него свои руки. — Если я убью бедолагу Чилтона, то что я получу взамен?       — Не думаю, что это повод для торговли, — быстро сказал Уилл, спрыгивая на пол и заворачиваясь в мягкую ткань до самого подбородка. — Это даже звучит как-то грязно. Пошли ужинать.       Лектер легко поднялся на ноги и попытался схватить своего злобного мстителя, но тот умело увернулся и с мерзкой улыбкой отпрыгнул в сторону кухни.       — Перестань меня обрабатывать, — прошипел Ганнибал, бросаясь следом за Уиллом, — я весь твой, говори, что я получу.       Профайлер, как заяц, ломанулся в кухню, даже попытавшись подпереть чем-то дверь, но силы были не равны, и, в конце концов, его догнали и плотно зажали у холодильника. Лектер упал на колени, резко распахивая халат Уилла и не отрывая глаз от его лица, подполз ближе и потёрся щекой об изувеченный член любимого. У него закружилась голова от желания всё там рассмотреть и вылизать, но увидев, что Уилл немного побледнел, он быстро вскочил на ноги и уткнулся носом в его растрёпанные волосы.       Он сказал «тяга к прекрасному уродству», называя этими же словами смерть, убийства и самого Ганнибала... вот, значит, откуда взялась эта бешеная страсть и такое влечение к Чесапикскому потрошителю. Он считал себя неполноценным, физически отталкивающим, но то же самое притягивало и Лектера, и именно поэтому они с радостью готовы были лечь в ногах друг у друга, пытаясь удержать рядом с собой красоту, понятную и доступную только им.       — Как это называется, Ганнибал? — шумно дыша, прошептал Уилл, обнимая своего преследователя.       — Что, как называется? — не понял Лектер, обхватывая его лицо руками и начиная целовать любимые глаза и брови.       — Когда два человека в равной степени доминируют друг над другом, — заулыбался маленький шантажист, лапая попку Потрошителя. — Когда находят наслаждение и в том, и в другом.       — Любовь, наверное, — ответил Ганнибал, оторвавшись и внимательно посмотрев на Уилла. — Да, именно так, Любовь. Ну, хватит ходить вокруг да около, гадкий мальчишка, ты меня подловил. Говори, что я получу за убийство доктора Чилтона?       — Ну что ж, мистер Грозный Убийца, — рассмеялся Уилл, невинно хлопая глазками, — кажется, я тоже открыт для переговоров.