Лунный Убийца.

      Ганнибал резко проснулся, вырываясь из какого-то кошмара, мучившего его ослабленный разум, и сразу же уткнулся носом в потные кудряшки Уилла, мягко щекотавшие его лицо. Лектер лежал на боку, так как на располосованной спине это было невозможно, весь перебинтованный и заштопанный заботливыми врачами, а вот откуда у него в больничной койке оказался Уилл, оставалось только догадываться.       В жутком логове Лунного Убийцы Ганнибал ждал своего спасения почти три часа, и, когда туда ворвался Джек и его команда, он уже был почти без сознания. Он успел снять с себя рубашку, разорвать её, перебинтовать лоскутами ноги и руки и остановить сильную потерю крови, но головокружение всё равно пришпилило его к полу, откуда его и забрали охреневшие от увиденного федералы. Он смутно помнил, как Уилл помогал тащить его тело к машине, как Джек срочно вызвал медицинский вертолёт, на котором его быстро доставили в больничку, как ему начали делать переливание крови и вкололи лекарства, отправляя в бессознательное состояние, чтобы прочищать и зашивать разорванные до костей раны.       Ганнибал аккуратно пошевелился, приподнимая своей перебинтованной лапкой одеяло, и увидел, что он лежит в одном нижнем белье, а Уилл, полностью одетый, спит рядом, уткнувшись носом ему в ключицы. Палата была окутана сумерками, и значит, Лектер пробыл без сознания почти сутки. Ему позарез требовалось попасть в туалет, и он начал потихоньку вылезать из-под одеяла, стараясь не разбудить своего уставшего защитника. Около кровати стояло инвалидное кресло, так как вставать на ноги было нежелательно, и он смог бесшумно перебраться в него, лишь потом поняв, что своими культяпками он не сможет сдвинуть его с места. Мочевой пузырь дал о себе знать сильнее и заглушил остатки жалости к спящему профайлеру.       — Уилл, — тихо позвал Ганнибал, с печалью глядя, как просыпается его помятый возлюбленный. — Прости, что разбудил, но мне срочно нужна твоя помощь, чтобы добраться до уборной.       — Да, да, конечно, — рвано подорвался заспанный Уилл, с грохотом сваливаясь с кровати, — не волнуйся, я отвезу.       Они добрались до туалета, где Уилл стянул с больного трусы и пересадил его на унитаз, как девочку. Ганнибал дважды попросил любопытного извращенца оставить его одного, но тот и не подумал уходить, так и заставив Лектера, который уже больше не мог терпеть, пописать при нём. Мысленно обозвав Уилла придурком и порадовавшись, что он пока не хочет в туалет по-серьёзному, Ганнибал сделал свои мокрые дела, позволил своей сиделке обтереть член влажным полотенцем, снова перетащить его в кресло и уложить обратно в постель.       На этот раз Уилл просто сел рядом прямо на одеяло и начал глупо улыбаться, наблюдая за тем, как Лектер возится, пытаясь лечь в наиболее удобную и безболезненную позу. Дождавшись, когда Ганнибал угомонится, Уилл достал из кармана маленькую замызганную расчёску и начал нежно причёсывать своего лохматого людоеда.       — Ты у меня такой красивый, — пробормотал профайлер, трогая кончиками пальцев лицо Лектера, — я никого не видел, красивее тебя. Мне постоянно хочется тебя поцеловать, даже не знаю почему. Ты очень целовабельный.       — Ни в чём себе не отказывай, Уилл, — усмехнулся Ганнибал, добродушно раскрывая объятия. — Ты можешь целовать меня всегда, когда захочешь.       Профайлер довольно шмыгнул носом, с каким-то бешеным азартом окинул взглядом замотанного в бинты мужчину и, резко на него навалившись, набросился с жадным поцелуем. Ганнибал старался игнорировать боль, которую ему причиняли эти агрессивные ласки, но он никак не решался оттолкнуть от себя любимого, который, казалось, собирался откусить его губы или вырвать его язык. Уилл всегда был с ним странно нежен, но сексуальный интерес почему-то выражал злобно и болезненно. Лектер загнанно пытался понять причины такой агрессии, этой намеренно причиняемой боли — ведь Уилл не показался ему садистом, хотя и открыто наслаждался чужими нетипичными эмоциями — но ничего не мог придумать.       Его злобный возлюбленный, наконец, оторвался от него, тяжело дыша и пожирая его припухшие губы расширенными зрачками, и без слов полез под одеяло, где быстро стащил с охреневшего Ганнибала трусы и яростно накинулся на его член. Беспомощный Лектер не знал, что ему делать, и мог лишь смотреть на дверь и молиться, чтобы никто сюда не вошёл. Чем слабее и испуганнее выглядел Ганнибал — а сейчас он был действительно жалок: замученный, перебинтованный и даже не в состоянии сходить в туалет самостоятельно — тем сильнее желал его Уилл. С ножом между ног, загнанный и ноющий в клетке, лежащий перед ним голый в ванне — всегда в эти моменты полоумный аутист бросался на него, пытаясь заласкать или зацеловать его до полусмерти.       Печальные мысли роились в голове покалеченного Ганнибала, как муравьи, и он даже подумал, что так и не сможет отреагировать на такой жёсткий минет. Наверное, ужас, испуг и откровенный страх — это и было тем, что привлекало Уилла в людях, а так как никто не боится сумасшедшего эмпата, он выискивает себе маньяков и играет с ними, пока ему не надоест. Он подловил жестокого санитара, которого держал на привязи, но как только тот вышел из-под контроля, начал угрожать его собакам и ударил плетью по лицу, без всякой жалости позволил Ганнибалу убить его и накинулся на новую игрушку. В какую-то секунду Лектер даже подумал, что всё, что произошло с ним за эти дни: тюрьма, труп Аланы, даже нападение Мэттью и плен в том жутком логове — всё это было так задумано и подстроено Уиллом, который дрессировал себе новую зверушку.       Но было одно но! Ганнибал был согласен на такие отношения и с радостью был готов дать замучить себя Уиллу, если тот так захочет.       Возбуждение всё-таки нахлынуло на него, хотя он так и не решился попросить любимого быть нежнее с его членом, и через несколько минут он мог лишь блаженно пялиться в потолок, забыв о том, что к ним в любой момент может кто-нибудь зайти. Уиллу стало жарко, и он отбросил одеяло в сторону, устраиваясь поудобнее и неожиданно становясь бережнее и аккуратнее. На этот раз оргазм был такой же сильный и потрясающий, но в обморок Лектер уже не грохнулся, чему был безумно рад. Профайлер высосал его до капли, после чего спокойно уселся, любуясь размазанным и обессиленным Ганнибалом, валяющимся голым на больничной койке.       — Ты очень вкусный, — довольно пошло облизываясь, ласково сказал Уилл, нависая и обнюхивая замученного каннибала. — Так бы и пил тебя каждый день. Ты сладкий, с привкусом спелой дыни, но довольно сильно отдаёшь лекарствами и химией.       — Ничего удивительного, Уилл, — хмыкнул Лектер, отходя от оргазма и начиная чувствовать себя неловко, — я даже не помню, когда ел последний раз. Наверное в клинике у Чилтона. Ты мог бы одеть и укутать меня? Всё-таки мы не дома, а в больнице, и я не хочу шокировать персонал, сверкая гениталиями.       Профайлер недовольно нахмурился, но всё-таки слез с кровати и начал натягивать на Ганнибала нижнее бельё. Лектер грустно поджал губы, когда Уилл без жалости хватал его израненные ступни, и понял, что немного ошибся. Зря он называл своего возлюбленного своим маленьким защитником. Вот своим мучителем — было бы точнее. Грозный Чесапикский потрошитель посмотрел на себя со стороны и печально закрыл глаза. Полуживой, забинтованный по пояс, со шрамами, которые останутся до конца его дней, которых, скорей всего, будет совсем немного, унижено просящий Уилла одеть ему трусы и отвезти в уборную, он выглядел сейчас так, как задумал это его новый друг, который сам рисует свои картины и наслаждается их видом.       Как глупо, что он подумал, что ебанутый аутист запал на него, бросаясь защищать от Мэттью, которого сам же на него и натравил. Как странно, что он поверил в ответную любовь, слушая Уилла, который даже не дёрнулся, когда санитар вколол ему что-то, и Лектер грохнулся на пол, чуть не разбив себе голову. Да, Мэттью бы не тронул его вонючих собак, но странный психиатр не был тем, кого нельзя было убивать. Уилл лез к нему с ласками, но они не были нежными и приятными — скорее, агрессивными и с налётом ненависти. Ганнибал опять ничего не понимал и больше ни в чём не был уверен. Уилл проверил его на всё: на стрессоустойчивость в клетке, на верность в ошейнике, на то, как он переносит боль, на реакцию на предательство, — и почему-то решил оставить его в живых, хотя, возможно, таких планов изначально не было. Он мог не спешить, ведь Лектер не выбрался бы из того логова сам, а просто сдох бы на собачьей подстилке, избавив мир от Лунатика и Потрошителя одновременно.       Уилл укутал Ганнибала, нежно потрепав его по щеке, и бросился к сумке, откуда достал контейнеры с едой.       — Я купил тебе куриный бульон и мясное рагу, — радостно сказал профайлер, глядя на бедного людоеда огромными глазами. — Я не сам готовил, у меня не было времени добраться до дома, я всё время был с тобой, но надеюсь, что это можно есть. Я подогрею их у медсестёр и скоро вернусь. Лежи, никуда не уходи.       — Куда я от тебя денусь, — улыбнулся Лектер, пытаясь усесться в кровати. — Спасибо, Уилл, я и правда очень голоден.       Парень кивнул и быстро вылетел из палаты, спеша накормить свою голодную собачку. Он вернулся с горячей едой, запах которой распространился по всей комнатке, и с каким-то врачом, который бегло осмотрел бинты и проверил больного на наличие температуры. Когда они остались одни, Уилл довольно покормил с ложки своего измученного любовника, не давая ему есть самому, и Ганнибал был вынужден снова подчиниться, подвергаясь очередным унижениям.       На секунду он пожалел, что не умер рядом с Мэттью.       После ужина Уилл собрал свои контейнеры, ласково погладил Лектера по волосам и уехал домой кормить собак. Ганнибала всю ночь мучили кошмары, где он сидит на привязи у своего любимого, который истязает его своей плёткой, делая его шёлковым и послушным. Он чередовал побои с поцелуями, и истекающий кровью Лектер радовался и тому, и другому.       Следующие три дня его допрашивали с утра до вечера, но никто не обращал внимание на некоторые провалы и несуразности, зная, что доктор Лектер находился под действиями наркотиков, пока сидел на цепи. К нему приезжал Фредерик Чилтон, искренне принося свои извинения, приходила Беверли Катц с горячей пиццей и тоже просила прощение за плевок в лицо, Джек Кроуфорд не знал, куда прятать глаза от стыда, смотря на изуродованного психиатра со шрамами на лице, а Уилл торчал у него по вечерам до самой темноты. Они не целовались и не ласкались, а просто лежали в кровати, молча глядя в потолок. С Ганнибала сняли огромные бинты с рук и ног, заменив их лёгкими перевязками, но теперь у него были свободны пальцы и он мог передвигаться и есть самостоятельно. Через пять дней, убедившись в отсутствии заражений и в том, что раны начали затягиваться, его выписали домой, посоветовав пока нанять сиделку. Уилл привёз ему какие-то вещи, видимо, схватив из шкафа первое, что попалось ему под руку, и сам отвёз выздоравливающего домой, с трудом затащив его в спальню.       Ещё три дня Ганнибал позволял Уиллу ухаживать за ним, таскать в душ и кормить с ложки, но, в конце концов, он начал вставать на ноги, больше не боясь, что швы расползутся, и смог передвигаться по дому. Его полоумный возлюбленный вёл себя, как всегда, странно, выкидывая такие номера, что Лектер терялся и не знал, что делать.       То он врывался к нему в спальню, скидывая одеяло и стаскивая с него всю одежду, и мог по часу ползать вокруг него, обнюхивая и любуясь его наготой. Уилл начал к нему прикасаться, не только бросаясь с поцелуями и хватая его за член, а мог долго гладить ладонями его ноги и руки, и эти ласки были интимнее и желаннее агрессивных засосов и очень нравились им обоим.       Иногда он приносил специальный столик, ставя его на постель, подавал Ганнибалу завтрак, а сам сворачивался клубочком в его ногах и тыкался носом в его голые пятки, как побитая собачонка, урча и покусывая ему пальцы. Лектер ничего не понимал, но и ничего не запрещал, позволяя Уиллу делать всё, что он хочет.       Поимка Лунного Убийцы разорвала общественность в клочья, тыкая носом ФБР в их несостоятельность, обвиняя их в тупости и несообразительности, указывая на то, что маньяка смог остановить скромный психиатр, чуть не погибший от его рук. Ганнибала атаковали журналисты, но он не выходил из дома, пуская к себе только Уилла и Джека, который и сам скрывался от прессы.       Ещё через две недели Лектер полностью поправился, с него сняли все бинты и он смог как следует себя рассмотреть. На его лице и на руках остались заметные окружающим шрамы, и он не был уверен, что сможет вести практику психиатра с такими явными изъянами во внешности и ждал полного заживления, чтобы обратиться к пластическим хирургам. Конечно, спина и ноги тоже были здорово изуродованы, но их не было видно, в отличии от уродливого шрама, перечёркивающего всё его лицо.       Уилл приходил к нему всё чаще и отчаянно бросался к нему объятия, и Ганнибал, задыхаясь от любви и счастья, прижимал к себе своего маленького мучителя, дрожащего в его руках. Лектер окончательно запутался, совсем не понимая своего возлюбленного, строя то одни, то другие предположения, которые рассыпались в пыль от очередного его поступка. Они не занимались любовью: Уилл так ни разу и не разделся перед Ганнибалом, но много целовались, и очумевший аутист лез к нему в штаны, поглощая и наслаждаясь вкусом его спермы. Лектер был жестоко заласкан, его роняли и тискали там, где хотели, но чувство, что от него что-то берут, не отдавая ничего в замен, всё равно мучило бедного каннибала. Они не говорили ни о Лунатике, ни о Потрошителе, не поднимали опасные темы, но Ганнибалу казалось, что Уилл от него чего-то ждёт, и вполне понятный страх удерживал его от настоящих откровений.       Всё разрешилось в один вечер, в конце второго месяца его прибывания дома после покушения.       — Уилл, Уилл, погоди, я тоже хочу тебя коснуться, — жалобно шептал Ганнибал, которого посреди кухни толкнули на пол и начали раздевать. — Так не честно. Я тоже хочу, пожалуйста, разденься для меня. Это ненормально. То, что мы делаем.       — Зачем? — со злостью шипел профайлер, хмуро нависая над полураздетым людоедом. — Тебе не нравится то, что я делаю?       — Нравится, очень, но я тоже хочу тебя потрогать. Позволь мне, пожалуйста.       — Трогать меня? Зачем? — непонимающе шептал Уилл, сдёргивая с Ганнибала штаны, вместе с нижнем бельём. — Посмотри на себя, ты самый красивый на свете, а я совсем не такой. Не надо меня видеть, мне это не понравится.       — Нет, нет, что ты, любимый, ты самый красивый, а не я, — почти закричал Лектер, впервые решив оказать сопротивление. — Разреши, прошу тебя.       Он начал вырываться, пытаясь обнять Уилла, но тот бросился на него в ответ, наваливаясь на него всем телом. Ганнибал потянул к нему руки, пытаясь залезть под майку и расстегнуть ремень на брюках, и Уилл зарычал, отбиваясь от его настойчивых прикосновений. Несколько минут они отчаянно дрались, хватая и заламывая друг другу руки, и взбешённый профайлер совсем озверел. Он кинулся вперёд, хватая Лектера за горло двумя руками, и со всей силы вдавил его в пол, слушая его хрипы и болезненные стоны.       — Тебе же должно это нравиться, разве нет? — злобно хрипел Уилл, сжимая руки крепче. — Ты же ебучий Чесапикский потрошитель. Садюга и психопат, вырывающий у живых девушек лёгкие. Чего ты корчишь из себя оскорбленную невинность? Ты любишь насилие, наслаждайся им во всей его красе.       Несколько секунд Ганнибал ещё сопротивлялся, не возбуждённый, а напуганный ненавистью любимого, но потом убрал руки и покорно закрыл глаза, оглушённый страшной догадкой.       Аутист… Эмпат… Неуравновешенный, но самый лучший профайлер ФБР, со своими методами поиска маньяков… Что он прячет под одеждой? Прослушка… Ловушка… Больно, очень больно… Лучше смерть…       Через некоторое время, когда Ганнибал уже почти потерял сознание, Уилл резко убрал руки, громко сваливаясь с полуголого Лектера, и испуганно залез под стол, вцепившись в его ножку. Ганнибал закашлялся, пытаясь сделать вдох, и с трудом присел, вытирая текущие из глаз слёзы. Он шумно втягивал воздух, хватаясь за посиневшую шею, и медленно отполз к кухонным ящикам, облокачиваясь на них спиной. Сознание прояснилось, и он посмотрел на своего мучителя.       — Ганнибал, ты в порядке? — проскулил Уилл, не решаясь вылезти из-под стола.       — Пошёл к чёрту, — снова закашливаясь, прошептал Ганнибал, хватаясь за столешницу и пытаясь подняться.       — Прости меня, я не хотел, — заныл профайлер, — просто я не могу для тебя раздеться, а ты начал настаивать. Я думал, ты меня понимаешь.       Лектер встал на ноги, подобрал свою одежду с пола и начал быстро одеваться, всё ещё покачиваясь от перепадов давления. Уилл не выдержал, выполз из-под стола и вцепился в ногу своего личного Потрошителя, мешая ему натянуть на себя пижамные штаны.       — Отвали, Уилл, — тихо сказал Ганнибал, пытаясь стряхнуть его с себя. — Я готов был отдать себя тебе, целиком, полностью и навсегда, но я не дам тебе отобрать у меня свободу.       — Что ты несёшь, Ганнибал? — закричал Уилл, выскакивая на ноги и цепляясь за воротник его халата. — Какую свободу? О чём ты?       — Что у тебя под одеждой? — печально спросил Лектер, хватая любимого за волосы. — Давно нас слушают и веселятся над моими признаниями в любви?       — Ничего, там ничего нет, — отчаянно прошептал Уилл.       — Тогда разденься.       — Я не могу, не могу…       — Лучше бы дал мне там умереть, чем это… — с болью сказал Лектер, пытаясь оторвать от себя этого психопата. — Я поверил тебе, открылся, а ты предал меня.       — Что? — отпрянул обалдевший профайлер, снова разозлившись, вытряхивая из рукава свой волшебный кинжал, яростно налетая на Ганнибала, прижимая его к стене и поднося лезвие к его синему горлу. — Охренел совсем? Считаешь меня крысой?       Лектер равнодушно отвёл взгляд в сторону, оголяя шею сильнее, и убрал руки в карманы халата.       — Ну, чего же ты ждёшь, Уилл? Давай режь, а если не можешь, отвали и дай мне уйти.       — Уйти? Куда уйти? Хочешь меня бросить? Ты говорил, что никогда меня не оставишь.       — А ты говорил, что ты теперь мой, но хорошо ездить по ушам — это, видимо, твой конёк. Мне даже сейчас жаль бедолагу Мэттью, так доверчиво стоящего рядом с тобой за секунду до твоего предательского пинка.       Лезвие исчезло, давая Ганнибалу спокойно вдохнуть полной грудью. Уилл сделал несколько шагов назад, упал на колени, обхватывая свою голову руками, и жалобно завыл, раскачиваясь, как идиот.       Лектер помялся немного у дверей, борясь с желанием успокоить трясущегося на полу Уилла, и почти бегом выскочил с кухни, со всей силы хлопнув за собой дверью.