Реальности

Йонг сидит в холле, на неудобной твердой скамейке, и смотрит на висящие на стене часы. На телефон одна за другой сыплются смски, но у нее нет сил сейчас отвечать друзьям. Севена нашли в заброшенном деревенском доме, в таком состоянии, что везти его до Сеула просто не было времени. Джумин быстро отыскал самую лучшую больницу в окрестностях и дал главврачу столько денег, сколько тот отродясь не видел, и сейчас Севена наблюдают лучшие врачи и уход за ним не хуже, чем можно обеспечить в столице. Йонг сидит в холле, напивается кофе из кафетерия и надеется, что этого будет достаточно. О том, что будет с Сэраном, если Севена не удастся спасти, она не хочет думать. Уже больше недели страну штормит. Сэджун Чхве, бывший премьер-министр, под следствием, в ток-шоу на центральных каналах то и дело поднимают тему репутации и лицемерия политиков, а на Сэрана, стоит ему выйти из квартиры, набрасываются как минимум три журналиста. Вот и сейчас за закрытой на ключ стеклянной дверью больницы собрались акулы клавиатуры, и каждым часом прибывают новые. Новость о том, что Сэёна Чхве нашли живым, тут же просочилась в СМИ, и никто не хочет упустить такой сенсационный материал. Даже то, что на часах уже за полночь, а погода ухудшается с каждой минутой, не охлаждает их пыла. Йонг подходит к автомату – кафетерий закрылся еще час назад – и покупает очередной стакан кофе. Отхлебывает, почти не ощущая вкуса. Ей тяжело находиться в эпицентре шторма, но выбора нет. Еще месяц назад она и подумать не могла, что сможет это все вынести. Она – администратор офиса в небольшой компании, не особенно умная, не особенно сильная, не особенно решительная – пришла бы в ужас, даже если бы прочитала эту историю в книжке. Но последние недели раскрыли в ней такие грани, о которых она никогда не подозревала. Она могла бы всю жизнь прожить, не зная, что способна так отчаянно сражаться. А всего-то надо было, чтобы в ее руках оказался самый хрупкий и самый ценный на свете цветок. Дежурная медсестра смотрит на нее, и прямо под ее взглядом Йонг взбирается на скамейку с ногами, накрывает их полой плаща, греет ладони о стакан. Джумин снял для них номер в местном отеле, и она давно уже могла бы отправиться туда, но она должна дождаться, даже если придется сидеть до утра. Кроме нее, в холле еще одна женщина, ее мужа привезли на скорой полтора часа назад, и она, посмотрев на Йонг, повторяет ее позу. Медсестра не делает им замечаний. Йонг пьет кофе, стакан за стаканом, и смотрит на часы. Журналисты за дверью и не думают расходиться на ночлег: сидят на ступеньках, курят, переговариваются, кажется, даже пиво принесли... В начале третьего ночи в конце бокового коридора наконец-то появляются две фигуры: лечащий врач Севена, медицинское светило, сорванное Джумином с выходных, и Сэран. Они говорят о чем-то, точнее, говорит доктор, а Сэран смотрит на него и кивает. В конце концов обсуждение заканчивается: врач заходит в какую-то дверь, а Сэран отправляется в холл, на ходу снимая халат посетителя. Йонг встает ему навстречу, молча отдает очередной стакан кофе. Сэран выглядит ужасно уставшим, под его глазами залегли глубокие тени – как тогда, когда он жил в «Mint Eye» и спал по три часа в сутки – но он находит в себе силы успокаивающе улыбнуться. – Меня выставили, я сейчас все равно ничем не могу помочь. Состояние стабильно-тяжелое, высокая степень обезвоживания и пытки… Но он не умрет, Йонг. Не раньше, чем я смогу с ним поговорить. Йонг хочет обнять его. Ее затылок обжигают жадные взгляды журналистов, она мельком думает о том, что завтра их фото окажется во всех газетах, но в этот самый момент ей наплевать. Слухи и так ползут, вон даже мама, начитавшись желтых статеек, уже ненавязчиво интересовалась полунамеками, правда ли, что ее дочь спит с теми самыми сыновьями премьер-министра. Какая сейчас разница, думает Йонг и обнимает. Сэран тяжело вздыхает, утыкается лицом в ее волосы, и она только сейчас понимает, насколько он перенервничал сегодня. – Тебе надо поспать. Завтра вернемся. Сэран отстраняется, смотрит поверх ее головы на дверь. – Да мы живыми до отеля не доберемся. – Простите, – окликает их дежурная медсестра. – Я могу вывести вас через отделение травматологии, там другой вход. Даже если там тоже дежурят, вряд ли столько же, сколько и здесь. Йонг и Сэран переглядываются, в унисон благодарят и идут следом. После того, как Сэран засыпает, Йонг осторожно высвобождает руку, берет телефон и пишет в чат краткое резюме. И обнаруживает, что опоздала, что Джумин до всех уже донес новости о состоянии Севена. Ну что ж, ей же легче. Она тоже ужасно устала, но заснуть не может. Лежит на широкой гостиничной кровати, слушает дыхание пока еще спокойно спящего Сэрана. Пройдет пара часов – и он проснется в слезах, ему снова приснится Рика, или мать, или отец, или он сам – такой, каким не хочет себя вспоминать. Еще ни одной ночи после побега он не проспал без кошмаров. А после сегодняшнего в его снах наверняка появится брат в подвале заброшенного дома, бессознательный, избитый, с превращенной в кровавую кашу правой рукой… Йонг вздрагивает, плотнее закутывается в одеяло. Позавчера, когда она совсем отчаялась найти Севена и разрыдалась, сидя над отчетом поисковой группы, Сэран вышел из дома, а через пять минут вернулся с букетом ландышей. Где взял и когда успел – одному богу известно, но Йонг успокоилась сразу же, как только ее пальцы коснулись маленьких белых цветков. «Обещание счастья». Севен не имеет права умереть, Сэран не имеет права потеряться в кошмарах, а Йонг не имеет права разувериться, потому что иначе это обещание превратится в ложь. В конце концов, они пережили Рику. По сравнению с этим даже смерть не так уж и страшна. Они просыпаются вместе, по звонку будильника, и, глядя в сонные глаза Сэрана, Йонг понимает, что этой ночью ему не снилось ничего.