Маяк и альбатрос

      Порой Гэвину казалось, будто неприятности валятся на его голову одна за другой по подлому алгоритму. Только-только он выпутывался из одной передряги или решал сложную проблему, как появлялась следующая. Верил бы в бога, так решил бы, что это знаки, говорящие, чтобы он бросил свое занятие и начал двигаться в другую сторону; но Риду нравилась именно та дорога, которую он выбрал, а менять изначальные решения он терпеть не мог.       Например, он решил помочь Андерсону и последить за его консервой, пока та пылится в бункере. Никто и вправду не стал бы искать там Коннора, но потом Гэвину понадобилось уехать и он встал перед сложной задачей: как далеко простирается его помощь? Можно бросить андроида в бункере, оставив Андерсону ключ. Можно взять Коннора с собой. Второй вариант намного рискованней, но Гэвин любил контролировать вещи, за которые несет ответственность, а контролировать Коннора проще, если он едет на заднем сидении твоего автомобиля, разве не так?       Поначалу было именно «так». Потом Гэвин преодолел границу, которая казалась ему самым существенным препятствием на пути в Юту, и хотел уже расслабиться, как Коннор присосался к аккумулятору и обездвижил автомобиль, стоящий буквально посреди ничего.       Любой бы на его месте разозлился, а Гэвин вовсе пришел в ярость, оттого и вымещал ее на колесе «тахо» — лишь бы не трогать андроида, который либо сломаться от этого может, либо дать сдачи.       — Чертова херь! — ругался он, не понижая голоса. — Вот так все сразу! Ненавижу эту херню!       — Это не конец, Гэвин, — голос Коннора доносился издалека, словно стоял он где-то за милю отсюда. — Кое-что можно сделать, он просто разряжен, а не сломан.       — А ты не мог заранее предупредить, что так будет?! Не мог, падла?!       Наконец Гэвин устал. Мышцы на ногах гудели от напряжения, он навалился руками на капот и опустил голову, немного успокаиваясь. Злость осталась пульсацией в висках, по-прежнему хотелось кому-нибудь навалять, но теперь он хотя бы готов был выслушать варианты, якобы имевшиеся у Коннора.       — Я делал это впервые, — объяснил андроид. — Могло быть и хуже.       Конечно, могло. Рид мотнул головой и на шаг отступил, давая возможность поднять капот.       — Подключение такое же, как раньше, — перепроверив, сообщил Коннор. — Аккумулятор подзарядится от движения.       — Если ты отсюда сможешь выехать, умник.       Вокруг был песок. Местами мерзлый, где-то рассыпчатый или полувлажный от недавных дождей. Нормальный автомобиль бы справился, но «тахо» Гэвин купил в настолько подержанном состоянии, что удивлялся, как они на нем вообще так далеко заехали.       — Ну, я подтолкну… — Коннор сомневался, голос и формулировка выдавали его.       Автомобиль тяжелый, для разворота толкать его придется долго, а потом еще столько же, чтобы колеса встали на твердую землю. Вдвоем проще, но оставлять «тахо» без управления нельзя, а значит, Коннору придется справиться одному.       — Я смогу. Налажал — значит, исправлю.       Фраза прозвучала так, будто Коннор подслушал ее у Гэвина. Да и в целом он здорово напоминал Рида: в его одежде, с вертикальной складкой между бровями, с упрямо поджатыми губами. Его волосы давно не лежали идеально, на лбу просматривалась темная полоска грязи, размазанной пальцем — никто не опознал бы в нем андроида, и эта мысль натолкнула Гэвина на другую, более сложную и масштабную.       — Подожди. Дай мне подумать.       — О чем еще?       — Просто постой тут тихо.       Коннор справится с машиной. И приподнимет, и развернет, и будет потом толкать сколько нужно, истратив на это уйму накопленного за восемь часов заряда. Но разве оно того стоит? «Тахо» видели на границе, при желании его отследят от самого Детройта. Нет, хуже — от дома Гэвина, где на влажной земле остались следы покрышек. Может быть то, что сейчас они столкнулись с проблемой, вовсе не плохо…       Вечных механизмов не существует. Даже андроид, который столетие может работать без остановки, иногда нуждается в энергии, что уж говорить об автомобиле, откатавшем норму еще когда Гэвин заканчивал колледж. Жалко его, не поспорить, но если что Рид и умел, так это расставаться с вещами.       — Значит так. Сейчас собираем из «тахо» все нужное, а потом вместе толкаем эту рухлядь в Солт-Крик.       — Ты имеешь в виду… прямо в реку?       — Я как-то непонятно выражаюсь или аккумулятор в обмен на энергию забрал твои мозги?       — Для чего топить автомобиль, если его еще можно использовать?       Не обращая на Коннора внимания, Гэвин рылся в салоне, запихивая вещи в рюкзак как попало, лишь бы скорее. Он принял решение и не готов был позволять какому-то андроиду на него влиять. Тем более тому, из-за которого «тахо» и перестал ездить. Можно использовать, нельзя — а иногда знаки судьбы все-таки нужно принимать всерьез, иначе ее пинки ждать себя не заставят.       В крайнем случае, думал Рид, стараясь успокоиться, за Коннора все еще могут дать двести баксов. Куда меньше, чем он потратил на автомобиль, но годится как утешительный приз.       Скрежет металла о металл заставил Гэвина высунуться и проверить, чем занята жестянка. Того не было видно, но звуки доносились от багажника, а через несколько секунд Коннор выровнялся и показал зажатый между пальцами номерной знак:       — Их лучше выбросить в другом месте.       Ладонь Коннора была без скина. Пластиковая и серая. Два пальца с короткими полосками царапин, остальные целые, но неживые; взгляд приклеился к руке и не отлипал до тех пор, пока Коннор не опустил знак.       — Да, — согласился Рид, делая вид, будто никуда не пялился. — Не забудь передний.       — Нам понадобится еще рюкзак. Ты понесешь этот или я — со стороны все равно странно.       Теперь Гэвин промолчал: слишком круто будет для консервы, если Рид поддержит его дважды подряд.             ***       Это был первый раз, когда Гэвин вживую видел, как тонет автомобиль. Казавшийся таким тяжелым, пока его толкали по песку, «тахо» заполнялся водой неохотно, будто всем металлическим нутром сопротивляясь смерти. Они нарочно оставили все окна открытыми, но когда вода хлынула внутрь, крыша еще долго виднелась над ней, а потом и под верхним слоем, пока наконец Рид не перестал ее различать.       — Повезло, что это холм, — по пути назад неожиданно заговорил Гэвин. — Иначе и в воде пришлось бы толкать до глубины. А так сама заехала.       — По моим подсчетам ее найдут не раньше весны, — подхватил Коннор. — А если и зимой, то отсутствие номеров затруднит следствие.       Андроид сложил оба знака вместе и легко, играючи, согнул их пополам. Наблюдавший за этим краем глаза Гэвин вдруг споткнулся, встал как вкопанный и спросил:       — Что это у тебя на руке?       — Где? — Коннор тоже остановился, зажал таблички подмышкой и глянул на свои руки. — А, это! Неосторожность.       Гэвин бесцеремонно схватил ладонь Коннора, подтянул ближе, чтобы как следует рассмотреть. «Неосторожность» осталась царапинами на скине, точно в тех местах, где они проходили по углепластику, но теперь отметины выглядели настоящими, будто кожу распороло гвоздем или кошачьим когтем.       До сих пор Рид не видел ни на одном андроиде подобных следов. Удары не оставляли синяков или гематом, под порезами скин расступался, а после них — стягивался обратно, и только серьезные ранения, дырявившие пластик почти насквозь, не давали искусственной коже сойтись. А царапины и близко не выглядели серьезными. Смешными скорее, пустяковыми. Если бы такие появились у Гэвина, он бы и не заметил…       — Какой бред. Ты же андроид.       — Высокая стабильность скина отнимает неоправданно много энергии, — Коннор еле-еле улыбнулся, не вынимая ладонь из хватки Гэвина. — Я понизил ее, потому получаются такие вещи.       — Это очень… по-человечески. Разве имитация повреждений не берет еще больше энергии?       — Имитация? — брови Коннора сошлись к переносице. — Это настоящее, Гэвин.       — Вы не чувствуете боли.       — Кто говорит про боль? Это настоящее повреждение. Оно не затянется до тех пор, пока я полностью не обновлю скин, вот и все.       — А если отрезать тебе клок волос?       — Тоже.       Рид снова пошел вперед, придерживая рюкзак за лямки. Было о чем подумать: как они теперь станут передвигаться, какого хрена вещи такие тяжелые, почему бы не переменить консерве образ, чтобы труднее было узнать его. При этом о том, чтобы тронуть собственную внешность Гэвин даже не помышлял — не потому, что не хотел или трусил, а просто в голову такие мысли не шли. Фальшивые документы наделяли его уверенностью в собственной безопасности, под вопросом оставался только Коннор.       Вернувшись по автомобильной колее до узкой, пустынной и неизвестно зачем проложенной здесь 98-й улицы, Гэвин вздохнул. Теперь такие дороги не подходили им, стоило выбирать крупные и оживленные, ведь чем больше машин, тем больше шансов, что за рулем окажется придурок, способный подобрать двух подозрительных мужиков на обочине.       — Далеко до восьмидесятой?       — Всего пятнадцать минут. Я могу взять рюкзак.       — Угу, а еще что ты можешь? — и пока Коннор не начал перечислять, Рид подытожил: — Нахуй, не надо.       Он ожидал спора, логичных и обоснованных доказательств того, что для андроида этот вес — вовсе не тяжесть, но Коннор пожал плечами и на полшага отстал. Это показалось Гэвину странным, немного напрягающим: он уже примерно понял, как андроид ведет себя, и отклонение от нормы ему не нравилось.       — Попробуем автостопом, — разгоняя молчание, поделился Рид. — Гиблое дело, но шанс есть.       — Почему гиблое?       — Ты рожу мою видел? — Гэвин повернулся к Коннору и зашагал спиной вперед. — Какой нормальный человек такого подберет? Только водители фур, наркоманы какие-нибудь… Те, кому уже ничего не страшно.       — Больше шансов, если стоять рядом с заправками. Теми, где крупногабаритный транспорт. Можно спрашивать у водителя, не возьмет ли он нас.       — И при этом еще строить маршрут.       — По-прежнему в Юту?       — Посмотри, как далеко мы можем уехать по восьмидесятой.       Гэвин таких подробностей уже не припоминал. Он настраивался на длинный путь по убитым трассам, в объезд городов, преимущественно ночью, но теперь план радикально менялся, а дорога обещала стать еще более долгой. В молодости он пробовал автостоп несколько раз, и уже тогда ему не везло, хотя не было ни шрама, ни жизненного опыта, делавшего его похожим на бандита.       Правда, тогда он впервые почувствовал себя свободным. Можно было двигаться куда угодно, остановиться в любой момент. Притвориться кем хочешь, лишь бы не собой, и рассказать водителю о придуманной жизни так, будто она и есть настоящая, а в ответ выслушать другую историю, понести ее дальше, переделать и передать другому.       — До Денвера, Колорадо. Но если избегать крупных городов, можно уехать в Шайенн, а оттуда в Солт-Лейк-Сити.       Нужна бумажная карта, подумал Рид. Полагаться на мобильник глупо, со включенным GPS он постоянно разряжается, а доверять андроиду… К такому положению дел Гэвин пока не готов. Себе и отпечатанным на офсете картам он верил больше.       Впереди показалась восьмидесятая. Сначала Гэвин услышал шум проехавшего грузовика, затем еще одного и еще. В последний раз такое оживление было перед границей, тогда оно настораживало и заставляло держаться в тонусе, а сейчас служило добрым знаком.       — Удобно будет остановиться метрах в двадцати после перекрестка. Водители притормаживают перед знаком, смогут нас заметить.       — В таких местах вроде запрещена остановка.       — Так и есть, но на этом участке трассы не стоят камеры и посты.       — Ты… предлагаешь нарушить закон?       — Ты уже не раз его нарушил, — Коннор улыбнулся. — И я тоже. Нужно только спрятать куда-нибудь номера «тахо».       Рид тихо выругался себе под нос. Чертов андроид испортился под его влиянием, Хэнк прикончит его, если заметит.             ***       Первую ночь без «тахо» они провели в дороге. Седан, чудом остановившийся за перекрестком, отвез их прямиком в центр Линкольна, и опытным путем Гэвин выяснил, что опасаться густонаселенных городов не обязательно. Никто не обращал на них с Коннором внимания, каждый занимался своим делом. Доски объявлений пестрели наклейками, но об RK800 там не нашлось и слова, а новости по общественному телевидению касались драки на ежегодном фестивале и приготовлений к рождественским праздникам.       Слегка расслабившись, Гэвин впервые поужинал в кафетерии нормальной едой и даже позволил Коннору одному сходить в магазин за вторым рюкзаком. Магазин, впрочем, находился напротив забегаловки, и Рид то и дело поглядывал туда сквозь пыльное окно, но Коннор, вернувшись, казался довольным.       Переложив вещи и наконец избавившись от номерных знаков, Рид отказался от мысли переночевать в мотеле — ему хотелось убраться как можно дальше отсюда. На автобусе они добрались до окраины города, снова вышли на восьмидесятую трассу и неторопливо двинулись вдоль нее, оборачиваясь на звук подъезжающих автомобилей и выставляя в их сторону поднятые большие пальцы.       — Гиблое дело. Никто нас не возьмет.       — Ты говорил точно так же в прошлый раз, а потом остановился форд.       Проклятый Коннор выглядел неунывающим. Будь он человеком, Гэвин уже вмазал бы ему за такую жизнерадостность, за то, что буквально во всем может найти положительную сторону. Что произносит для Гэвина слова поддержки, хотя тот ни разу о них не просил.       — Давай остановимся здесь. Ты не замерз?       — Прекрати обо мне заботиться.       Рид сбросил рюкзак, сдвинувшись подальше от трассы, сел прямо на асфальт, у столбика металлического ограждения. Усталость саднила в глазах и делала мышцы слабыми, но он мог бы пройти еще несколько километров перед тем, как окончательно сдаться. Что ж, немного отдохнет и сможет пройти больше, а пока Коннор пускай дежурит, тянет руку к автомобилям еще когда они появляются в конце трассы сдвоенным светом фар, на что-то надеется.       Наверное, можно было и поспать… Машины ехали мимо одна за другой. В такое время суток их было немного, каждый раз вначале нарастал шум, потом рюкзак Коннора вспыхивал светоотражателями, затем освещался он весь. Рид несколько секунд рассматривал его профиль: темные брови на белом лице, спокойные губы и уверенный взгляд. Ветер трепал волосы; Коннор опускал руку, когда становилось ясно, что автомобиль не остановится, и поворачивался ему вслед.       После этого Коннор всегда смотрел на Гэвина, но тот успевал закрыть глаза… а под веками все равно оставался Коннор. Его белый профиль, шея, отражатели — будто это единственное светлое, что осталось в мире, или в жизни Рида.       — Гэвин, подъем! — резкий окрик то ли разбудил его, то ли вытащил из слишком глубокой задумчивости. — А ты говорил — не остановится!       Громадная фура словно выплыла из его юности. Точно такая, как возившая его в девятнадцать, серая и потертая, с облупленными наклейками на дверце, налипшей на стекла грязью, двухцветной лентой на креплении бокового зеркала… Гэвин рассматривал ее, пока Коннор, встав на подножку и облокотившись о высокое кресло, договаривался с водителем, и их голоса сливались в монотонный гул.       Из салона пахло фаст-фудом и теплом. Коннор устроился ближе к водителю, положил на колени рюкзак и устроил на нем руки, как младшеклассник; хотелось одернуть его, но Рид сдерживался. Разговор шел о Линкольне, о реформах в медицине, о безработице, которая волной прокатилась по центральным штатам. Андроид поддерживал тему с легкостью, смотрел то на водителя, то на дорогу, и Гэвин вскоре расслабился, перестав за ним следить.       — Где мы выйдем? — только и спросил он, прикидывая, сколько есть времени на сон.       Коннор в ответ назвал какое-то место, улыбнулся по-доброму — кажется, Рид впервые получил от него именно такую улыбку, — и вернулся к разговору, а потом Гэвин уснул, наслаждаясь теплотой и успокаивающим ритмом дороги. Он давно не спал настолько хорошо и крепко, и проснулся уже утром, когда выдерживать бледные лучи солнца на лице стало невозможно. В салоне до сих пор пахло едой, но теперь как-то иначе, и не успел Рид понять, в чем дело, как Коннор протянул ему завернутый в коричневую бумагу сэндвич:       — Мы останавливались на заправке, но я не стал тебя будить, — объяснил он. — Скоро Генри поворачивает на Уэлфит, он высадит нас перед Кемпграундом. Приятного аппетита.       Оба названия мало о чем говорили Гэвину, но он кивнул, не подавая вида, и вгрызся в сэндвич. Слева водитель продолжил рассказывать о том, как ремонтировал мотоцикл с коляской, доставшийся ему от деда, по радио звучала странная песня о сладкой картошке — из тех, которые обожают ставить в низкопробных придорожных клубах, — и Гэвин чуть было не уснул снова, когда понял, что иногда водитель обращается и к нему.       — Что?       — Говорю, братуха твой капец вежливый. В Небраске таких сто лет уже не было. Тут его плохому научат, если останется.       — А, — Рид красноречиво зыркнул на Коннора. — Это у него от матери. Он ее любимчик.       — Понимаю, понимаю, — моментально подхватил водитель. — Вот у моей мамки любимчиков не было. Она вообще, походу, только телефон свой обожала, знаешь. Как ни посмотришь на нее — либо ногти красит, либо этими ногтями в экран тыкает. Вся жизнь там у нее была, на сайтах знакомств и насчет кошек…       Разговор снова поддерживал Коннор. Рид уставился в окно, незаметно начал покачивать головой в такт уже сменившейся музыке, и вдруг понял, что все не так уж плохо. И фура, и болтливый водитель, и не умеющий притворяться Коннор, и даже песни эти… как будто нет никакой революции, военного положения, охоты на андроидов, и вместо них только дорога и бетонные фонари, и снова дорога.       — Если нам попадется такая же фура, мы будем в Шайенне меньше, чем через сутки, — заметил Коннор, когда их высадили перед крупной дорожной развязкой. — Учитывая необходимость питаться и отдыхать, а также статистическую вероятность подобного успеха — двое суток, но даже это не плохо.       — Ты будто в какой-то секте.       — Почему? — Коннор улыбался и шел вперед, гравий шуршал под его кроссовками, несмотря на легкость поступи. — Я просто сделал прогноз.       — Положительный. А отрицательный какой?       — Главное не браться за каждое предложение. Лучше прождать на трассе час и поехать с водителем, который отвезет нас на сто миль вперед, чем ждать пять минут, но проехать только пять миль.       — Да уж.       — Чем ты недоволен?       Гэвин пожал плечами. Если так подумать, то была масса вещей, чтобы оставаться недовольным: то, что они лишились автомобиля, что нет документов для Коннора, что ночами холодно и может в любой момент пойти дождь. За последние годы Рид отвык видеть в жизни положительные моменты, думать о них, но теперь, глядя на то, как это легко удается андроиду, вдруг переключился. Прямо сейчас, он четко это понял, у него все хорошо. Пусть без «тахо», зато они проехали намного дальше, чем если бы Гэвин был за рулем. В городской толпе несложно затеряться, и у Коннора получается располагать к себе людей — может, он и везением обладает, так что следующая остановившаяся фура увезет их еще дальше.       — Тем, что приходится таскать за собой тебя, — наконец ответил Рид. В его словах было мало правды, но подмечать в жизни хорошее — это одно, а сообщать об этом Коннору — уже другое.       — Не помню, чтобы я тебе хоть раз помешал, — Коннор даже не обернулся, но замолчал и разговор больше не поддерживал, ограничиваясь краткими ответами насчет маршрута и времени.       По другую сторону дорожной развязки им пришлось ждать в компании двух других автостопщиков. Молодая пара со старым кожаным чемоданом — они вышли на трассу будто в свадебное путешествие. Девушка куталась в куртку с меховым воротником, мерзла, но смеялась, постоянно шутила; энергия переполняла ее изнутри, выплескивалась фонтаном при появлении каждого нового автомобиля. Юноша, который был с ней, пытался соответствовать, но все равно много молчал.       Коннор быстро нашел общий язык с обоими, выяснил, что они из Теннесси и едут в Йеллоустон, посмотреть парк и пожить в кемпинге с друзьями. Девушка с большим энтузиазмом рассказывала о путешествии через Миссури, и в ее словах не было и следа кризиса, революции андроидов или военного положения в соседних с Детройтом городах.       Так, будто люди из других штатов вовсе ничего об этом не слышали. Или просто не беспокоились.       — Они такие живые, — глядя вслед увозящему парочку автомобилю, сказал Коннор.       — Вот и валил бы с ними.       — Ну да, мы уже об этом говорили, тебе со мной трудно, плохо и так далее. Скажи, где мне найти Хэнка, и хоть здесь разойдемся.       — Да дело не в Хэнке! — едва ли не прокричал Рид. — Это сейчас тебе кажется, будто Детройт далеко и всем на тебя плевать! Покажись на глаза любому копу — и увидишь, как на самом деле тебя ищут!       — Гэвин?       — Я пытаюсь увезти тебя оттуда подальше, Коннор, потому что Хэнк просил о тебе позаботиться.       — Он не… не так просил.       — Он отвлекает на себя внимание, ты не понял? Говорит всем «Я поеду искать Коннора», а все думают, что он поехал тебя прятать, дошло? Поэтому он умотал в одну сторону, а мы с тобой в другую. Скоро копы, федералы и кто там еще поймут, что Хэнк пуст, и начнут искать уже всерьез, и чем дальше мы будем от Детройта к тому моменту, тем больше у нас шансов!       — У «нас»? Тебя тоже будут искать?       — Подними блядскую руку, три машины пропустили!             ***       Нельзя назвать везением то, что происходило с ними в следующие несколько суток. Порой обочина трассы казалась Гэвину вторым домом — он выбирал места рядом с заправками, где под жестяными крышами старых автобусных остановок можно было вздремнуть, пока Коннор пытался остановить какой-нибудь раздолбанный фургон. В часы, когда шел дождь, Рид не выпускал его на дорогу, понимая, что со стороны человек, не прикрытый от ливня ни зонтом, ни дождевиком, будет смотреться ненормально. Они сидели на рюкзаках рядом, Гэвин дремал или пил кофе из автомата, Коннор просматривал газеты и сооружал из сухих страниц фигурки оригами — это занятие успокаивало его так же, как раньше трюки с монеткой.       Фигурки — в основном птиц и животных — Коннор отдавал Гэвину. Иногда делал это молча, иногда говорил:       — Вот, мотылек, — или кто там это был.       То, что Рид делал с этими «подарками», полностью зависело от его настроения. Иногда он их рвал и выбрасывал, ругаясь под нос и советуя Коннору заняться делом. Иногда просто оставлял на земле рядом с местом, где сидел. Реже всего — рассматривал подолгу, вертел в пальцах и трогал сгибы, а потом, забывшись складывал в карман куртки или рюкзака, где со временем бумага мялась, пачкалась или намокала.       Коннор немного обижался, когда его безделушки выбрасывались, но виду не подавал. Зато если становилось понятно, что Гэвин заинтересовался, на губах андроида появлялась улыбка, полная не то гордости, не то удовлетворения.       Подбиравшие их водители были самыми разными. Однажды пришлось ехать с полупьяным фермером: его руки постоянно сползали с руля, и сидевший рядом Коннор напрягался, готовясь перехватить управление с пассажирского кресла. Самый длинный участок пути проехали в фургоне транспортной компании, и Гэвин заплатил водителю двадцатку, потому что стоять на промозглом ветру ему надоело. Последняя фура довезла почти до Шайенна — тяжеловесному автомобилю запрещен был въезд в город, так что в центр Гэвин с Коннором въехали на автобусе, как настоящие туристы.       — Мы можем остановиться в мотеле? — спросил Коннор, осматривая полупустую улицу. Почти все вывески уже погасли, магазины и маркеты не работали, только мотель и два соседних бара ждали посетителей. — Это лучше, чем ночевать за барной стойкой.       — Да, — Рид стянул с плеча рюкзак и бросил его на скамейку у остановки. — Гляну, сколько осталось бабла.       Пересчитав купюры и прикинув расходы в уме, Рид кивнул. Стоило экономить, но и отказывать себе в удовольствии принять душ и поспать на нормальной кровати, в тепле, Гэвин просто устал.       — Погнали. Если что, мы с тобой друганы из Денвера, понял? Едем на север, к кому-нибудь в гости, не важно.       Номер обошелся в тридцать пять долларов. Пока Гэвин платил необычно бодрому юноше, Коннор рассматривал доску со свободными ключами, и стоило парнишке к ним повернуться, как он попросил:       — А можно двадцать седьмой? Это мое любимое число.       — Ну и что это за выступление? — поднял брови Рид, идя по пустынной парковке к низкому зданию с рядом еле подсвеченных дверей. — С каких пор у тебя есть любимое число?       — Посчитал, что это крайний номер в линии, — признался Коннор. — На случай, если надо будет тихо отсюда смыться. А мое любимое число на самом деле пять.       Гэвин пожал плечами. Ему стало интересно, почему именно пять, но не спрашивать же об этом андроида? Пять или шесть, или хоть восемнадцать — без разницы, просто Коннор придумал для себя именно это, как придумывал новое имя, фамилию и дом, когда какой-нибудь водитель спрашивал, откуда он и куда едет.       — У Хэнка любимое девять, — продолжал Коннор. — Я думаю потому, что это месяц, когда родился его сын, хотя это очень грустно. А какое у тебя?       — Никакое, — отмахнулся Рид. — Я иду в душ, запри дверь.       Оставшись наедине с собой, Гэвин привалился лбом к зеркалу и зажмурился. Он не мог вспомнить дня или часа, когда не чувствовал усталости, когда полностью мог расслабиться и перестать пытаться контролировать все, держать в своих руках. Подсознательно он давно понимал в чем дело, просто не хотел признаваться, что Коннор — не ребенок, не вещь и даже не машина, за которую Гэвин несет полную и безраздельную ответственность. Он тоже личность, пускай и со своими особенностями, и если бы Риду в голову пришло переложить часть обязанностей на него, то стало бы гораздо легче.       Или, как он теперь думал, глядя на собственное расплывающееся отражение, он мог бы хоть относиться к Коннору как к равному. Разговаривать, как разговаривал бы с любым попутчиком, приятелем или тем, кто волей судьбы оказался в одной с ним лодке. Консерва чертовски умна, не нуждается во сне и пище, замечает кучу всего, что может пропустить Рид, будь он хоть трижды детектив — сплошная выгода на ножках… Вот только у Гэвина язык не поворачивался приказывать ему или просить. А иного подхода он пока не нашел.       Пока Гэвин мылся, шум льющейся воды заглушал остальные звуки, но стоило повернуть кран, как донеслись приглушенные голоса из комнаты. Рид похолодел и замер, соображая за что хвататься, а потом прислушался и понял, что говорил телевизор. Наверняка Коннор, истосковавшись по новостям, сразу включил его и теперь смотрел все подряд, подхватывая везде понемногу; Рида вначале это рассердило, но потом отпустило. Пусть хотя бы один из них будет в курсе происходящего, особенно если жестянке это так интересно.       — Здесь про Детройт, — шепнул Коннор, как только Рид приоткрыл дверь. — Слушай!       Рид хотел возразить, что пускай умник сам слушает, раз ему нравится, но картинка на рябящем экране невольно притягивала внимание. Операторская съемка была дерганной, увеличение очень сильным: двух андроидов без скина снимали с вертолета. Один был в грязно-белой форме со стертыми обозначениями и следами голубого треугольника на груди, другой — в обычной человеческой одежде, и именно его рука, зажатая в кулак, привлекала взгляд.       Там что-то было, в этой руке. Гэвин никак не мог разглядеть, что именно, пока бесстрастный голос диктора не объяснил:       — В случае отказа совета директоров «КиберЛайф» покинуть посты и упразднить организацию, и в случае, если правительство на постоянной основе утвердит положение девиантов как личностей вне закона, активисты угрожают взорвать ядерные заряды, размещенные в Детройте. По предварительным оценкам взрыв уничтожит семьдесят процентов города и сделает территорию непригодной для жизни. Несколько групп саперов и взрывотехников уже задействованы в поиске заложенных зарядов, но пока что мероприятие не принесло результатов.       Сюжет сменился, Коннор выключил звук. Лицо андроида сейчас напоминало человеческое как никогда — он был перепуган и не скрывал этого. Как будто даже побледнел, но в цвете скина проще обвинить свет уличного фонаря, чем переживания Коннора.       — Очень плохо, — сказал он, бегающим взглядом изучая комнату. — Очень.       — И скажешь, зря андроидов ловят? Не поймали, и вон они что устроили.       — Гэвин…       — Детройт далеко, — Рид обтерся полотенцем и бросил его на кровать, не показывая, будто новости хоть немного взволновали его. — А мы здесь. У нас другие проблемы, понял?       Коннор промолчал, и не говорил ничего до тех пор, пока Гэвин не залез под одеяло, выключив свет и телевизор. В абсолютной тишине он просидел полчаса, потом бесшумно поднялся и двинул к двери, но Рид, не успевший еще уснуть, окликнул его:       — Куда?.. Даже не думай рвануть в Детройт. Ты там ничего не решишь, и Хэнка там нет.       — Я… просто хочу прогуляться, ладно?       — Блядь, Коннор.       — Я буду поблизости и никуда не уеду, обещаю, — он говорил тихо, не глядя на Рида, который пристально смотрел Коннору в затылок. — Обещаю, Гэвин.       Рид тяжело и устало вздохнул. Он верил Коннору — жестянки вообще не слишком обучены лгать, — но все равно с трудом представлял его гуляющим по окрестностям Шайенна в одиночестве, где встретить можно кого угодно, от дикого пса до такого же дикого идиота.       — Вали уже. К утру чтоб был тут.       — А можно мне взять твою куртку?       Гэвин не глядя швырнул в сторону Коннора пульт от телевизора — первое, что попалось под руку, — но тот поймал его, куда-то положил и зашуршал одеждой, просовывая руки в рукава гэвиновой кожанки. Потом провернулся ключ, негромко хлопнула дверь, высокая тень пересекла зашторенное окно, и Рид закрыл глаза, смирившись с тем, что Коннор имеет некоторую свободу.       Но если не явится к рассвету — Рид ее изрядно ограничит.