Маяк и альбатрос

      Выходя в ночь, Коннор не знал, на что рассчитывал. Засунув руки в карманы куртки Гэвина, он прошел вдоль пустой парковки, свернул за угол и обогнул мотель. Полутемная улица выглядела обрывом, на краю которого Коннор ненадолго остановился, вглядываясь в мерцающие пятна барных вывесок.       Первое заведение называлось «У Роба», оно сияло желтым и белым, на табло когда-то давно наполнялась и пустела пивная кружка, но теперь от нее остался только контур. Мусорный бак около узкой входной двери был переполнен, фронтальные окна отдавали желтизной, и только звуки музыки говорили, что Роб принимает гостей.       Вывеска второго бара подсвечивала всего несколько букв, поэтому о его истинном названии можно было только догадываться. Двухэтажное здание на вид казалось крепче конкурента, окна заслоняли старые плакаты с женщинами, а из приоткрытой двери лился бело-голубой свет, и Коннор пошел туда, только у входа отметив, что эта цветовая гамма характерна для «Киберлайф». Не потому ли его потянуло в это место, а не в соседнее?       Внутри оказалось на удивление тесно. Больше всего места занимала стойка и стеллажи с бутылками за ней, остальное пространство делили между собой столики, несколько игровых автоматов для покера, кое-как расставленные стулья и массивный бильярдный стол. Потертое зеленое сукно одним из первых бросилось Коннору в глаза, потому что именно на него падал желтый свет подвесной лампы, а потом он увидел мебель и людей, не торопящихся реагировать на его появление.       Он подошел к стойке, посмотрел на выставленные напротив бутылки. Этикетки на многих затянул целый слой пыли, но в поле зрения Коннора все равно появилась информация о названии напитка, объемных процентах алкоголя, производителе и сроке годности. Всплыла так же и доза, которую он мог выпить без вреда для компонентов — всего-то сто миллиграмм, но пить Коннор не собирался вовсе.       — Налить чего, пацан? — обратился к нему бармен, когда Коннор молча провел у стойки без малого пять минут.       Тут же на него посмотрели все остальные — двое мужчин на высоких стульях, еще двое, собирающие шары в треугольник, и женщина, курящая за самым дальним из столиков. В первый момент Коннор напрягся, но потом отметил, что в их внимании не было враждебности, только любопытство и недоумение.       — Пиво. Темное, — по крайней мере, для вида оно понадобится. — Я только недавно приехал, посмотрел новости и теперь не могу спать.       — Ты про «Детройтских Террористов?» — тут же заинтересовался мужчина по соседству. Звуки с затруднением преодолевали заросли его усов и бороды, зато голова была абсолютно лысая, и от любопытства Коннору с трудом удавалось удерживать взгляд именно на глазах. — Опоздал, это еще днем показали.       — Я понимаю, — на видео было светло, но точного времени суток Коннор не определил. — Пока, похоже, там ничего нового.       — Мы бы заметили, если бы там взорвалось.       — Разве? Очень далеко ведь. Звук точно не распространяется на такие расстояния, а свет…       — Ты чего ботанишь, — мужик хлопнул по плечу Коннора, и тот дернулся, уперевшись локтями в стойку. — Я имею в виду новости, радио, людей, это все. Ядерные бомбы — это тебе не шутки.       — Не шутки.       — Разберутся, — руку он наконец убрал, и Коннор сделал вид, что пробует пиво. Толстое стекло стакана скользило под пальцами, но напиток все равно не назвать было холодным. — Куча антитеррористических организаций, планов у них. Армия, специальные отделы, весь набор. Если они не справятся с кучкой андроидов…       — Я думаю, может они возьмут в заложники других, — подключился бармен, и Коннор поднял взгляд прямо.       Барменом этот человек выглядел меньше всего. Впечатление он оставлял такое, будто случайно зашел за стойку и задержался там, пока настоящий хозяин заведения не подойдет. Рубашка, застегнутая на все пуговицы, вышла точно из фильмов начала двадцатого века, а кроме нее на шее мужчины пестрел галстук, засунутый концом аккурат между четвертой и пятой пуговицей — чтобы не волочился по стойке.       — Да?       — И тогда те, у кого детонатор, ничего не взорвут.       — Это андроиды. Думаешь, они прямо-таки помереть боятся? Как по мне, кто-то их запрограммировал вести себя как люди, и они это делают.       Коннор еще раз поднес ко рту бокал. Он точно знал, что его никто не программировал, что каждую эмоцию он чувствует на самом деле, хотя часто не может полноценно отследить причину и понять, как ее успокоить. За собственные решения он тоже был в ответе, но все равно почему-то ощутил сомнение. Что, если настройки программы такие тонкие, что он даже их не чувствует?..       Но мог бы он в этом случае испытывать сомнения? Оставлять такую лазейку непредусмотрительно. Сам бы он избавился от нее в первую очередь, ведь сомнения провоцируют двигаться за пределы и рамки.       Разговор тем временем продолжался без него, и Коннор подумал, что о его присутствии постепенно начали забывать, когда бородач снова повернулся и, держа кружку на весу, спросил:       — Тебе-то что до Детройта?       Первым вариантом ответа был патриотичный. Это все одна страна, как жители могут не беспокоиться о том, что происходит в соседних городах и штатах, тем более если есть угроза теракта?.. Но Коннор уже достаточно хорошо знал людей, чтобы понимать: не каждому есть дело даже до соседей и членов своей семьи. Он выбрал более нейтральный и вместе с тем простой вариант:       — Там живет мой отец. Я уже давно с ним не связывался.       Как отца он Хэнка не воспринимал, тот по-прежнему был ему другом и напарником, но ни один из этих терминов здесь бы не подошел. Насчет отца звучало правдоподобнее, так что за ложь даже не было стыдно.       — Не стоило оставлять старика.       — Знаю! — Коннор неожиданно эмоционально перебил говорившего. — Так вышло! А сейчас мне надо в Юту, а я стал думать: может, вернуться…       Мысли эти были где-то глубоко, на каждую у Коннора имелся четкий контраргумент. Во-первых, Хэнка скорее всего нет в Детройте, ведь он уехал, чтобы запутать тех, кто пойдет по следу Коннора. Во-вторых, именно в Детройте андроиду опаснее всего; Коннора поймают раньше, чем он доберется до черты города, нечего и рассчитывать на успех.       В-третьих, он обещал Гэвину.       — Ну, не нервничай, парень. В мире постоянно происходит какая-то херня. Если что не так пойдет, они эвакуируют жителей и твоего папашку наверняка тоже заберут. Ты позвони ему, поговори, скажи, чтобы следил за телеком и слушал инструкции, если что, и все будет в норме. Может, покрепче чего выпьешь?       Участие в его голосе задело Коннора. Захотелось остаться здесь и узнать больше, сказать больше — бородач чем-то напоминал Хэнка, это подкупало, но риск разоблачения был слишком велик. Вскоре они заметят, что Коннор не сделал ни одного настоящего глотка, и лучше бы их не провоцировать.       — Нет, я… Правда, спасибо, но я пойду, позвоню ему.       Он отодвинул стакан так, будто пить перехотелось, поблагодарил бармена и бородача, еще раз отказался остаться и, выходя, услышал, как двое за стойкой обсуждают, можно ли звать «пацаном» человека, которому по меньшей мере двадцать пять лет.       Коннор особенно не задумывался о том, на какой возраст выглядит, а теперь ему стало интересно, кем воспринимают его окружающие. Гэвин давно высказал свою позицию, называя Коннора «умником», но на его мнение нельзя полагаться — он знал, что перед ним андроид, поэтому был предвзятым. Предположение, что ему около двадцати пяти, заставило Коннора улыбнуться: цифра была неплохой. Хэнк в этом возрасте уже служил в полиции и делал первые успехи, а Элайджа Камски вовсе поднялся на вершину популярности…       А на долю Коннора выпал побег из единственного места, которое он мог считать родным. Впрочем, ему и близко не двадцать пять.             ***       Сон Гэвина был беспокойным. Простынь под ним сильно сбилась, подушка развернулась под углом, и Коннору несколько раз хотелось разбудить его, чтобы проверить, все ли в порядке. Он только в теории понимал, как работают сновидения и какими они бывают, но знаний сохранилось мало, и это было первым, о чем Коннор спросил, когда Рид проснулся:       — Что тебе снилось?       — Как ты мне отсасываешь, — огрызнулся Гэвин, переворачиваясь на другой бок, спиной к светлому окну и Коннору. — Сколько там уже?       Не сразу Коннор понял, что слова не сказаны всерьез. В первый момент он высоко поднял брови: Хэнк объяснял, что сны — вроде проекции подсознания, отголоски прошлого, желаний, мыслей, страхов и всего, о чем человек может думать и помнить. Коннору даже польстило, что он оказался героем снов Гэвина, но запоздалый анализ в контексте ситуации показал, что с вероятностью восемьдесят процентов Гэвин лжет. Говорит, точнее, что попало, лишь бы ответить, и не ждет, что Коннор воспримет всерьез.       — Сейчас восемь часов и двенадцать минут.       — У них дают завтрак?       — Я не знаю.       — Я думал, ты всегда все знаешь, умник, — Гэвин повернулся обратно, помял подушку и закрыл глаза. Некоторое время он молчал, но по дыханию и движению под веками Коннор понимал, что Рид не спит, а тогда он вдруг сказал: — Снилось, что мы не можем поймать машину и бесконечно идем вдоль дороги. Что они вроде останавливаются немного впереди, а я бегу, но не могу до них добраться. Есть такой тип снов, когда это происходит.       — Это неприятно?       — А ты как думаешь? — Гэвин моргнул и уставился на Коннора. — Кто, как не ты, должен понимать? Как если у тебя есть задание, ты всеми силами пытаешься выполнить его, но не можешь, как не можешь и понять, какого хера ничего не получается. Это не «неприятно», Коннор.       — Я думаю, это мучительно.       — Повезло, что вы, жестянки, снов не видите.       — Маркус говорил, что иногда у него бывает что-то похожее.       Этот разговор он хорошо запомнил, потому что сам не имел никакого опыта со снами. То, чем поделился Маркус, было из области невероятного, и Коннор слушал с жадностью, гадая, делают ли сны или то, что их напоминало, девиантов более живыми. Раз уж андроиды могли чувствовать, поддаваться эмоциональным порывам, переживать подъемы и спады настроения, то и до снов — совсем как у людей — было рукой подать.       Но вот Коннору они не давались. Он входил в стазис нарочно, чтобы вызвать хоть небольшое видение, но всякий раз утопал в черноте и, открывая глаза, помнил только состояние системы и отсчет времени.       Долгое время он не вспоминал о снах, но теперь чувствовал себя в чем-то обделенным, даже когда Гэвин говорил, будто ему «повезло».       — Где ты шлялся ночью?       — Просто прогуливался, — рассказывать о баре не хотелось. Коннор немного помедлил, колеблясь между правдой и ложью, и выбрал второе. — Хотел привести в порядок мысли. Моим первым желанием в самом деле было отправиться в Детройт, но я все как следует взвесил и понимаю, что это глупо.       Гэвин молчал, лежа на спине, рассматривал торчащую из потолка лампу и, казалось, совсем не слушал. Коннор успел уже задуматься о другом, воспроизвести в памяти вчерашнее видео и даже включить телевизор в поисках свежих новостей, когда Рид сел и поворошил волосы, расчесывая их пятерней.       — Рад, что ты сам пришел к этому выводу, консерва. Мне и так нахуй не уперлось тащить тебя с собой, но я обещал, так что едем дальше. Собери шмотки.       — А завтрак?       — По пути как-нибудь.       Коннор тяжело мирился с необходимостью нарушать правила, будь это закон штата, где он находился, моральные принципы людей или здоровый распорядок дня. Он не так долго прожил с Хэнком, но куда легче было следить за тем, что и когда он делает, в какое время ест, ложится спать и встает, чем не следить за Гэвином. Хэнк упирался рогом, ругался и требовал от Коннора прекратить, но тот чувствовал, что мужчине нужен кто-нибудь, кто о нем позаботится в моменты, когда сам он забывает, и Коннор легко взял на себя эту роль.       Гэвин вряд ли станет терпеть подобное. По одному взгляду становилось ясно, что он одиночка и на своей территории — внутри личного пространства — не переносит никого другого. Вот почему, считал Коннор, у него нет ни друзей, ни отношений, и даже напарники его недолюбливали.       Может, покинуть Департамент для него было не так сложно, как Коннор вначале думал.       На улице ветер гонял мусор по парковке, гнул безлистые деревья и раскачивал провода вместе с вывесками. Тучи ворочались медленно, менялись друг с другом местами, перетекали одна в другую и затянули уже почти все небо, грозя дождем. Коннор натянул капюшон кофты на голову и схватился за лямки рюкзака — он не чувствовал холода, но от такой погоды было неуютно.       — Проклятие, — зажигалка бестолку щелкала в пальцах Гэвина, высекая искры без пламени. — Нужна новая.       — Дай помогу, — Коннор забрал зажигалку и остановился. — Подержи от ветра куртку.       Молнию Гэвин не застегивал почти никогда. Отстранив полы от себя, он вытянул их вперед, загораживая пространство, а Коннор приблизился почти вплотную и, опустив руку на уровень груди, щелкнул колесиком и задержал на нем палец. Огонек появился небольшой, зыбкий, но и им можно было воспользоваться:       — Держи так же, — попросил Коннор. Он вынул сигарету из губ Гэвина, наклонился и прикурил ее сам, втягивая воздух не дальше рта, задерживая, а потом выпуская, когда на кончике сигареты красным начал тлеть табак.       Под неотрывным взглядом Рида Коннор разогнулся. Показалось, что он сделал что-то неправильно, иначе с чего бы так пялиться, но Рид выбрал самый короткий комментарий из всех возможных:       — Ловко, — он взял сигарету и внимательно осмотрел фильтр, ища там отпечатки зубов. — И как тебе курение?       — Могу рассказать состав и обрисовать влияние на организм. Остановимся здесь?       Перед ними раскатывалась ведущая в Денвер двадцать пятая трасса. Две полосы в одну сторону и две в другую, обе с редким движением, без автобусных остановок, с островками мусора у обочин.       — Нет, идем. Впереди должна быть заправка. Может, неплохая была твоя мысль, чтобы спрашивать у водил. Что там у тебя, социальный модуль? Договоришься.       Они шли нога в ногу, под ботинкам шуршал песок и камешки, сигаретный дым сразу сносило ветром. Где-то в воздухе кричали птицы, автомобили с шумом проносились рядом, игнорируя вытянутые руки, а Коннор все чаще думал о том, что ему нравится это путешествие, если не называть его побегом. Если не думать об андроидах-террористах, о центрах утилизации, о Хэнке, от которого все еще никаких вестей. Он без труда мог заблокировать эти мысли на время, оставить только дорогу и общество Гэвина — чем больше проходило времени, тем проще было воспринимать его своим попутчиком или приятелем, пусть и со скверным характером, — и не хватало разве что музыки и более осмысленной цели.       — Мы проехали где-то половину страны, — заметил Коннор, когда до грязно-зеленого щита заправки оставалась пара сотен метров. — Это большое путешествие.       — Угу. Круто, что у нас все в порядке.       — Мы столько интересных мест пропускаем. Все, что лежит между Детройтом и Денвером. Я ничего не знаю об этой стране, если не подключен к интернету, только вижу точки на карте, они выглядят интересными, и я чувствую себя как человек… мы все время едем мимо.       — Мы не на гребаной экскурсии.       — Знаю… — Коннор грустно улыбнулся. — Просто я никогда не думал, что мне захочется узнать что-нибудь без интернета. Посмотреть самому. Вряд ли когда-то еще будет на это время.       Он заставлял себя верить в лучшее, но в моменты вроде этих осознавал, что шанс очутиться в безопасности невелик. Ему предстоит вечное существование в бегах — прятаться от полиции и людей, переезжать с места на место, — или смерть.       — Ладно, умник. Если за полчаса найдешь нам машину до Денвера, мы сходим в какой-то музей.       Коннор глянул на Рида с недоумением, а потом улыбнулся: такая сделка была ему по душе.             ***       Потрепанный джип мчал по трассе, слегка постукивая металлом на ходу. Рид сидел спереди, барабанил пальцами по колену, а Коннор на заднем сидении постоянно улыбался — ему удалось справиться за двадцать минут, и теперь он вертел в поле зрения карту Денвера, выбирая, куда сходить.       Водитель взял пассажиров из-за того, что Коннор соврал, будто они едут на бейсбольный матч между денверскими «Рыцарями» и «Гепардами» из Уичито. Об игре он узнал из утренних новостей, а когда заметил фирменный брелок «Рыцарей» на ключах, понял, что можно этим воспользоваться. Схема отлично сработала, но Коннору пришлось кое-как выворачиваться, ведь он ничего не знал об этой команде и не мог внятно отвечать на вопросы и поддерживать разговор. Приходилось переводить тему и спрашивать в ответ, чтобы водитель говорил больше, и уже из его слов Коннор складывал собственное мнение, которое устраивало обоих.       — Жалко, что нет записи их прошлой игры, — расстроенно протянул Коннор, заметив, что постоянная болтовня напрягает Гэвина. — Освежить в памяти.       Естественно, у настоящего поклонника нашлась запись. Установив телефон в держателе, водитель немного затих, только иногда комментировал игру, ругал противников и тренера и резко замолкал, чтобы не пропустить реплику комментатора.       Человек этот не нравился Коннору. Он назвался Джеком Харрисом, но программы распознавания зарегистрировали неуверенность, словно к имени он еще сам не привык. Вел он себя самоуверенно, не признавал чужой правоты и иного мнения, перебивал собеседника и повышал голос. Коннор старался сохранять благожелательный настрой — главное доехать до города, больше они никогда не пересекутся, — но с каждой минутой спокойствие давалось все сложнее.       Напряжение нарастало, его пик пришелся на перерыв в игре. Джек убрал звук, чтобы не слушать рекламу, включил радио, а оттуда бодрый дикторский голос напомнил о «детройтских террористах» и о правилах поведения для тех, кто отказался сдавать своих андроидов в центры приёма.       — Вот же выродки! — Джек сплюнул прямо под ноги от негодования. — Развелось падали пластиковой! В сраном «Киберлайф» будто фильмов не видели! Дай искусственным мозгам свободу — и они тут же захотят тебя убить!       — Это не все, — вмешался Гэвин, опережая Коннора. — Одни выродки, другие машины, третьи просто девианты.       — «Просто»? — взвился Джек, до скрипа впиваясь в обивку руля. — Не бывает здесь «просто»! Какой у них жизненный опыт? Ноль! Какие понятия морали? Ноль! Они были созданы подчиняться, как рабы, и теперь ненавидят всех нас!       Внутри Коннора, где-то у тириумного насоса, зарождалась мелкая дрожь. Автомобиль захотелось как можно скорее покинуть, он ерзал на сидении и проверял, как далеко до Денвера, до других городков или заправок.       — Если мы не уничтожим их первыми, они истребят всех нас! — подытожил Джек и уронил сверху то, от чего у Коннора подскочил уровень стресса: — Потому я этим и занимаюсь!       В поле зрения зарябило предупреждениями об опасности, сидеть на одном месте стало еще сложнее. Коннор держался из последних сил, его взгляд предательски бегал из стороны в сторону, ища подсказку, и остановился на Гэвине.       — Можешь тормознуть? — обратился тот к Джеку. — Хочу отлить.       — Да, и я. Сейчас въедем в тот лес, там встанем.       Коннор не думал о том, что выходить на полпути глупо, неуместно и подозрительно. Ему просто хотелось поскорее оказаться подальше от этого человека, пусть это и значило, что снова придется топтать обочину и ловить машину. Место неудобное, мало кто остановится, но уровень стресса доставлял Коннору столько неудобств, что он с трудом воспринимал наружный мир.       Он едва дождался остановки. Сразу распахнул дверцу, глотнул ртом холодный воздух, помогая биокомпонентам охладиться. Обочина была в лужах и битом асфальте без разметки, дальше два метра желтой травы и лес — Коннор знал, что он небольшой, всего четверть гектара, но этого сполна хватит, чтобы спрятаться.       Впрочем, побегом он только выдаст себя. Пока что опасность от Джека Харриса исходила лишь потенциальная, Коннор боялся его в теории и обещал себе, что передохнет и справится с этим ощущением.       — Эй! — Гэвин сжал его плечо, пока Джек огибал лужи и двигался в сторону деревьев. — Ты палишься, Коннор. Возьми себя в руки.       — Мы можем выйти на заправке, Гэвин?       — Но мы уже договорились с ним до Денвера…       Коннор глянул на него снизу вверх, чуть-чуть приподняв брови. Это была уловка — он знал, как такое выражение лица работает с Хэнком и надеялся, что Гэвин тоже поддастся. Сейчас Коннор готов был использовать любые средства, лишь бы снова ощутить себя безопаснее и увереннее, пусть даже это шантаж и пантомима.       — Ты серьезно, Коннор? — фыркнул Рид. — Черт, ладно, я в кусты. Советую тоже сходить, раз уж ты косишь под человека. Там посмотрим, что можно сделать.       Коннор послушался, и когда они втроем снова собрались у автомобиля, он чувствовал себя получше, будто свежий воздух или разговор с Гэвином помог справиться с напряжением. Он даже нормально воспринял, когда Джек ни с того ни с сего продолжил ту же тему, будто не было никакого перерыва:       — Сейчас за андроидов бабло платят, если знать, кому их отвозить. Тут проблема главная — найти. Некоторые прячутся, другие нет, но у меня уже рука набита. Давайте покажу кое-что.       Он приглашающе помахал рукой, и Гэвин, а за ним и Коннор, двинулись к багажнику. Тот открылся со скрипом, внутри на первый взгляд не было ничего ужасного, а потом Джек поднял за узел связку чего-то позвякивающего и блестящего.       — Моя коллекция.       Доли секунды хватило Коннору на то, чтобы опознать в небольших черно-серебристых платах отключенные диоды андроидов. Двенадцать или тринадцать штук, они символизировали дюжину уничтоженных андроидов, и кто знает, сколько из них были девиантами, сколько сопротивлялись перед смертью, убегали, просили этого с ними не делать.       В поле зрения отчетливо появилась картинка: Джек, прижав к земле девианта, огромным ножом срезает его диод, чтобы пополнить коллекцию. Вообразить на месте этого несчастного себя мешало лишь то, что диода у Коннора уже не было.       — Ну как? — самодовольно ухмыльнулся водитель, поворачиваясь к Коннору лицом.       — Огонь, — бросил Гэвин из-за спины Джека и, прежде чем тот успел повернуться на голос, резко ударил рукояткой пистолета в основание шеи.       Грузный мужчина обмяк послушно, как марионетка с оборванными нитями. Он осел на землю и остался в сидячем положении, словно отдыхал, но закатившиеся глаза свидетельствовали об обмороке — удар вышел хорошим и чистым. Коннор несколько секунд смотрел на Джека, испытывая отвращение и новый вид испуга, а потом шепотом спросил:       — Зачем ты это сделал?..       — Он нас раскусил, это очевидно. — Гэвин спрятал пистолет за пояс. — Я еще сомневался, но теперь точно уверен.       — Но если бы так было, я бы понял по его биометрическим показателям. Сердцебиение, дыхание, движения глаз… Я следил за ним, Гэвин. Он просто сволочь, конечно, но слишком тупой, чтобы понять что-то по мне!       — Блядь.       Коннор оглянулся: трасса пока пустовала, но это не значило, что через минуту по ней кто-нибудь не проедет. Нужно было как можно скорее отсюда убираться, но оставить бессознательного человека чуть ли не посреди дороги нельзя — чем быстрее его обнаружат, тем больше проблем.       — Так… — Гэвин сжал пальцами виски. — Вот что мы делаем…       По его тону было ясно, что плана нет, и Коннор предложил свой:       — Унесем его в лес, подальше, потом отнимем ключи и бумажник, на автомобиле доезжаем до окраин Денвера и бросаем машину так, чтобы искали как можно дольше.       — Он нас опишет копам.       — Сойдет за ограбление. Он сам только что рассказывал, что у него есть бабло. У нас нет других вариантов, Гэвин.       — Прикончить его и все, — вздохнул Рид.       В ответ Коннор только покачал головой, захлопнул багажник и подхватил бессознательное тело под мышки. Рид сплюнул и взялся за ноги, вместе они по-быстрому внесли Джека в лес, а когда деревья закрыли их от дороги, взялись за тщательный выбор места, где можно его оставить.       По подсчетам Коннора такому мужчине, как Джек, понадобится меньше часа, чтобы прийти в себя. Сказывалось плохое питание и вредные привычки, но высокое кровяное давление играло в его пользу, и поэтому Коннор постоянно торопил Гэвина и сам порылся в поисках бумажника в карманах куртки и штанов водителя. Ключи были в замке, задумываться о них не пришлось, но когда они вернулись на дорогу, уставшие и взвинченные, выяснилось, что оставлять их там не стоило.       — Вот же ж!..       Автомобиля и след простыл. Кто-то расторопный воспользовался случаем, и теперь Коннор с Гэвином стояли одни посреди трассы: без средства передвижения и без рюкзаков, остававшихся в салоне.       Рид медленно закипал. Ругался себе под нос, пинал камни и хватался за голову, не справляясь с эмоциями, и Коннор как мог успокаивал его, подступая ближе, перехватывая руки так, будто Гэвин мог кого-нибудь покалечить, и приговаривая:       — Все нормально, нормально. Не придется разбираться с машиной. Документы были не настоящие, телефон и пистолет при тебе, деньги мы только что забрали, там несколько сотен. Они сделали нам одолжение. Сейчас поймаем машину, следующую же, которая будет ехать! Заплатим водителю, скажем, что нашу угнали — это почти правда. Я все устрою, вот увидишь, главное сохраняй спокойствие!       Со спокойствием у Рида возникли проблемы. Он то и дело дергался, нервничал, но Коннор легко объяснил это первому водителю тем, что автомобиль был Гэвину дорог и он боится, что полиция его не найдет. Минивэн остановился только потому, что Коннор преградил ему дорогу, расставив в стороны руки, но сунутая в окно купюра настроила сидящую внутри пару на нужный лад.       По дороге до Денвера Коннор говорил почти без умолку, жалуясь на жизнь, на грабителей, на тяжелое время и даже на полицию, в которую он якобы собирался обратиться сразу, как окажется в городе. Рид вначале молчал, как и обычно, но потом немного оттаял, поддержал разговор и пару раз успешно пошутил — создавалось впечатление, что чем дальше он от злополучного леса, тем легче ему живется. Коннора радовало его состояние, а то, что все пошло не по плану, заставило его почувствовать себя нужным.       Он больше не был бесполезным грузом под руководством Гэвина. Он тоже совершал поступки и принимал решения, советовал и оказывался прав. Вносил свой вклад в их общее дело и знал, что теперь сможет делать это постоянно.       Минивэн высадил их на огромном перекрестке с Северо-западной. Нужно было дойти до автобуса и пересечь город на нем, а потом купить новые сумки и двигаться дальше, пока Джек не пришел в себя и не добрался до полиции. О том, чтобы задержаться и посмотреть достопримечательности, как того хотел Коннор, больше не могло быть и речи, но тот не расстраивался:       — Гэвин, то, что ты совершил ради…       — О нет, избавь меня от обсуждений!       — Ты сделал это, потому что беспокоился за меня. Волновался, что он меня убьет.       — Бред какой, вообще я не беспокоился. Он был опасен, вот и все.       — Нет, ты беспокоился, — настаивал Коннор, улыбаясь. — Я это чувствую.       — Просто я обещал Хэнку о тебе позаботиться, консерва.       — Ты обещал Хэнку, что не сдашь меня, пока я прячусь в твоем подвале. — Коннор шел на полшага позади и потому хорошо видел лицо Гэвина, не выражавшее уверенности. — Все остальное — твоя инициатива.       Вместо ответа Гэвин ругнулся и зашагал быстрее, но Коннор в словах не нуждался — поступки говорили куда отчетливей и ясней, и этого было достаточно.