Маяк и альбатрос

      Параллельно двадцать пятому хайвэю, ведущему до Санта-Фе, шла старая восемьдесят пятая трасса, построенная больше сотни лет назад. Она постоянно извивалась, огибая препятствия, иногда сливалась с хайвэем, а порой уносилась далеко в сторону, исчезая из поля зрения. Коннору нравилось следить за ней, строя догадки, в какой момент призрак заброшенного шоссе покажется снова. Можно было сверяться с картой, на которой все размечено, но гораздо интереснее оказалось просто наблюдать и получать удовольствие из-за того, что во многом поведение трассы получалось предсказать по рельефу местности и дорожным знакам.       Солнце, опускаясь по небосклону, становилось из желтого оранжевым. Коннору нравился этот цвет, но автомобиль, в котором они ехали, был из новейших моделей, и стекла темнели автоматически, защищая пассажиров от лучей, которые люди считали неприятными. Водитель печатал что-то на лептопе, оставив управление автопилоту, в салоне чуть слышно играла музыка без слов, а Гэвин по-соседству переключал страницы на терминале в спинке переднего сидения. Интернет здесь был не из лучших — такая уж местность, — но не перегруженные контентом сайты открывал.       Коннор уже подключался к сети и понял, что на низкой скорости работать неспособен, поэтому и предоставил Гэвину рыться в новостях, только иногда переводя взгляд на терминал и считывая все, что было на него выведено.       — Ничего интересного. — Гэвин пришел к тому же выводу, что и Коннор, только порядком позже. — Они только перетирают между собой старые новости, делают из них кучу выводов… Как обычно. Лишь бы попиздеть.       — Лучше так, чем чтобы происходило плохое.       — Ну да.       Водитель к ним даже не обернулся, хотя Гэвин нарочно не понижал голоса, чтобы он тоже мог поучаствовать в разговоре. Слишком деловой человек; без пиджака, зато в рубашке и при галстуке, с заполненным кипами документов пассажирским сидением. Коннор все еще удивлялся, как он вообще остановился, увидев двух путешественников на обочине. Да, Гэвин теперь выглядел немного опрятнее, чем раньше, но все еще не особенно располагал к себе, а Коннор… Он пробовал улыбаться и поддерживать разговор, когда это было нужно, но в этот раз его обаяние не находило отклика. Мужчина просто вез их от точки А до точки Б, ничего не спрашивая и не требуя взамен.       «Всегда бы так», — открыв текстовое окно на терминале, напечатал Гэвин, и Коннор улыбнулся в ответ.       Здесь он с Гэвином был полностью согласен. Приятно ехать в удобном автомобиле и знать, что следующая остановка будет всего в нескольких десятках минут от Санта-Фе. Переночевать можно в городе, а туда доехать автобусом, если ничего не подвернется, а утром Рид собирался связаться со своим приятелем из Мексики, чтобы как-то уладить вопрос пересечения границы.       Коннор с небольшим страхом думал об этом мероприятии. Забор, разделявший Мексику и Штаты, представлял собой препятствие на два уровня: сетчатый барьер в три метра высотой, с колючей проволокой и установленными через каждые пятьдесят метров камерами, а за пять метров после него такой же, только еще бьющий электричеством любого, кто дотронется. Со стороны Мексики тоже стояло подобие преграды, но кроме колючей проволоки там ничего не было, и в серьезный расчет этот забор можно было не брать.       Но пока что планировать пересечение границы было рано. Коннор понимал, что без участия Гэвина все равно ничего не получится, вот и не торопил события, ожидая, когда тот сам уладит нюансы, которые от него зависят. Гэвину это нужно было так же сильно, как и ему, а, может, и посильнее.       — Я здесь сворачиваю. — Водитель отвлекся от лептопа и положил руку на руль, перехватывая управление. — Удачи в дороге, парни.       Это была самая комфортная поездка с того самого дня, как в водах реки утонул «тахо», и обоим было немного жаль прощаться с серебристым седаном, удаляющимся по узкой полосе асфальта в Глориету.       Южная обочина на вид была привычной — буро-серая растительность, пыль и камни, низкие кустарники почти без листвы и редкие деревья, тянущиеся вверх с упрямством дикого растения. С противоположной стороны дороги из земли кое-где прорывались скалистые уступы, после них почва подавалась вниз и поворот дороги обрамляли металлические перила — низкие, сделанные больше для вида, чем для безопасности. Над ними троекратно повторялся желтый знак поворота, и Коннор остановился около последнего:       — Попробуем доехать до Санта-Фе на автомобиле? Здесь нигде нет автобусных остановок.       — Междугородние автобусы, они обычно просто так не тормозят.       — Ты голоден? У меня остался твой сандвич в рюкзаке.       — А ты еще не разряжаешься? У меня, конечно, никаких аккумуляторов в рюкзаке не осталось, но раз пошли такие вопросы…       Коннор улыбнулся. Гэвин шутил, пусть и немного неумело, но говорил с ним как с равным. Изменение в его отношении прослеживалось уже давно, самым весомым доказательством стал интерес, проявленный во время откровенного разговора в мотеле, и с тех пор Коннор уже ничего не проверял и не анализировал: ему просто приятно было получать подтверждения выводу, к которому он уже пришел.       Остановился шестой по счету фургон, обшарпанный и несколько раз перекрашенный, с заклеенными пленкой окнами и дверцей, державшейся на честном слове. Пассажирское сиденье оказалось заваленным всяким хламом, но водитель открыл салон, и последний отрезок дороги до Санта-Фе Коннор вместо вида за окном разглядывал старую алюминиевую мебель, сваленные в кучу фотографии в толстых рамках и перевязанные тесьмой тюки с чем-то мягким и мятым внутри.       Все это еще и пахло, так что, выбравшись на свежий воздух на южной окраине Санта-Фе, Гэвин принялся материть фургон от колес и до крыши, высказывая все, о чем молчал, находясь внутри.       — Ну хватит уже, — через пару минут одернул его Коннор. — Все равно никто не слышит. Будем ночевать в мотеле?       — Пока да. — Рид с трудом успокоился. — Бабла осталось мало, попрошу Тони одолжить.       — Тони из Мексики?       — Ага.       — У тебя есть банковская карта? Если по ней пройдут операции, нас засекут.       — О ней никто не знает, она новая. Ну и пока не о чем беспокоиться — я еще даже не позвонил. Ну-ка, поищи нам мотель поближе.       Этот предстоящий телефонный звонок больше всего прочего волновал Коннора. Оставив рюкзак в комнате, Гэвин пошел искать телефон, но с собой идти не позволил, сославшись на конфиденциальность этой беседы. Право на личное пространство Коннор уважал, но не думать о том, что Рид может сболтнуть лишнего, просто не мог. Повсюду ему виделись расставленные ловушки и таящиеся враги — чем дальше по направлению к Мексике, тем сильнее, — и из-за этого доверять Гэвину было в разы сложнее.       Его не было долго. Вернувшись поздно ночью, он отмахнулся от расспросов, заверил Коннора, что все под полным контролем, и завалился спать, а утром объявил, что они нашли, как обойтись без банковской карты:       — У Тони тут неподалеку живет сестра. Не в Санта-Фе, правда, а в Воуне, но нам все равно по дороге. Так что двигаем туда, забираем у нее деньги и спокойно держим курс на границу в Охинаге. Не пройдет и недели, как мы окажемся в Мексике, жестянка! Воспрянь духом!       С этими словами Гэвин вышел на улицу, а Коннор, тяжело вздохнув, подхватил рюкзаки и отправился за ним. Знать дальнейший план ему нравилось, а вот не участвовать в его составлении — не слишком.             ***       День оказался удачным: автомобили останавливались в ответ на поднятую руку с первых попыток, и пусть не каждый водитель был образцом дружелюбия и обаяния, в направлении Воуна двигались быстрее, чем Коннор предполагал.       В Энсино, на последнем отрезке пути, их подобрал фиолетовый седан с двумя девчонками внутри — выглядели они подростками (хотя обеим наверняка перевалило за двадцать), сбежавшими из дома в поисках лучшей жизни. Всю недолгую дорогу они подпевали песням на радио, высовывали из окон руки, встречая ветер, и болтали без умолку, а уже в городе, где пришло время попрощаться, одна из них предложила:       — Давайте сделаем совместное фото на память!       Перехватив предупреждающий взгляд Гэвина, Коннор виновато улыбнулся:       — Боюсь, мы не можем. Это вопрос религии: нам запрещено создавать свои изображения.       — А как же фото для айди-карты? И вообще документы? — девчонка выглядела удивленной, а от смущения взялась протирать солнцезащитные очки подолом свитера.       — Нам для этого пришлось спрашивать разрешения раввина, — вмешался Гэвин. — Такие правила. Давайте мы лучше вас сфотографируем.       Вариант их устроил. Телефон передали в руки Коннору — наверняка он понравился девушкам намного больше Рида, — и тот сделал несколько фотографий напротив заката, на фоне автомобиля и внутри него, потом вернул телефон и еще минут пять благодарил и желал хорошего пути. Когда седан наконец уехал, Коннор чувствовал себя немного усталым, словно общения на сегодня с него было достаточно.       До квартиры сестры Тони пешком было меньше десяти минут. Женщина оказалась приятной латино-американкой с целой стеной сделанных ею портретов своей семьи и друзей, с тремя тощими кошками непонятной породы и ужасно захламленной квартирой. Она накормила гостей приготовленным по мексиканскому рецепту рисом с овощами; Коннору приходилось делать вид, будто он тоже ест — повезло, что Камилла постоянно отвлекалась на котов и выглядывала из окна, подзывая поближе уличных: она не заметила, куда исчезает еда из его тарелки. Спать они тоже остались здесь, заранее выяснив, когда уходит первый автобус до Розуэлла.       В пять утра Коннор бесшумно поднялся с разложенного на полу матраса. Убедившись, что Камилла спит за дверью, он отсоединил от модема шнур, снял пластиковую насадку и подключился к интернету, собравшись использовать оставшиеся полчаса до пробуждения Гэвина по полной.       Но разбудил его уже через несколько минут, успев познакомиться только с главными новостями Воуна и Нью-Мексико.       — Гэвин! — он шептал громко, наклонившись к самому уху Рида. — Вставай, срочно! Гэвин!       — Что? — не разлепляя глаз, проворчал мужчина.       — Мы в розыске!       — Ничего нового.       — В розыске тут, в Воуне, по всему штату. Гэвин, я серьезно, нас ищут. Наши фотографии и имена, последнее место — геолокация, где нас вчера высадили. Гэвин!       Тот наконец проснулся, резко сел, задев Коннора плечом, стал тереть руками лицо и ругаться шепотом, неразборчиво, но резко.       — Пусть мне это все снится… Как?!       — Фотографии. Думаю, что они. Ой, зря мы сели в ту машину… — Коннор чувствовал, как повышается уровень его стресса, но ничего не мог поделать. — Я думаю, дело в отражении. Там нет этих кадров, но я теперь вспоминаю: тонированные автомобильные стекла, зеркальные солнцезащитные очки… Хватило бы попасть в отражение лицом, и если фото появляется в интернете, программа распознавания узнает черты.       — Твою мать, Коннор! Твою же мать!       Мгновенно проснувшись, Гэвин кинулся собирать вещи, потом заперся в ванной, вышел оттуда посвежевшим, но таким же взволнованным, и сел на свернутый Коннором матрас. Растерянный взгляд его бегал по комнате, ни на чем толком не задерживаясь, потом Рид зажмурился и сделал глубокий вдох. Людям такие манипуляции нередко помогали успокоиться, так что Коннор на всякий случай повторил за ним, но эффекта не почувствовал.       — Ладно. Мы лажанули, — подытожил Рид. — Из города, ясно, нужно убираться как можно быстрее. Никаких теперь автобусов, да и автостоп…       — Всегда есть риск, что водитель нас узнает, хотя если останавливать фуру, то вряд ли. Но нас могут узнать даже те, кто просто проезжает мимо и не останавливается.       — Может, Камилла одолжит нам машину?       — Она не водит.       — Блядь.       — Я что-нибудь придумаю!       Иного варианта не было. Коннор снова подключился к интернету, на всякий случай пройдя несколько ступеней защиты данных, и начал проверять, на каком этапе находится розыск. Чем больше он узнавал, тем грустнее становился: полиция заблокировала все пять основных трасс, уводящих из Воуна, усилила проверки на железнодорожном вокзале и автобусной станции. В интернете не было подробностей о том, что именно Гэвин с Коннором нарушили, но их классифицировали как опасных преступников, с которыми нельзя контактировать — только сообщать по срочной полицейской линии, если их увидят.       Коннор был уверен, что Камилла их не сдаст. В ее доме не было телевизора, а к интернету она не подключалась с момента, как открыла для них дверь, то есть о розыске ничего не знала. Следует исчезнуть из этого дома раньше, чем она проснется; может, и тогда она ничего не сообщит о своих гостях, но лучше перестраховаться.       Перестраховываться нужно было начать уже давно, и тогда они точно не попали бы в такую дерьмовую ситуацию.       — Город не так просто покинуть, — все еще не отключаясь, поделился Коннор. — Проще всего пешком. Это долго и утомительно, но так нас точно не заметят.       — И как далеко мы зайдем пешком, умник? Я планировал быть в Мексике через неделю, а не через полгода.       — Дай мне минуту.       В минуту он не уложился. Процессор и так использовался на девяносто процентов, генерируя и проверяя все возможные варианты. Планировать слишком далеко вперед не удавалось, чересчур много переменных, которые Коннор не мог вывести или проконтролировать, но в конце концов он остановился на двух приемлемых вариантах:       — Либо делать большую часть пути пешком, либо воровать автомобиль, Гэвин. Я не вижу, что может получиться еще.       — Воровать, серьезно? Воровать, находясь в розыске?       — Недалеко от города есть аэропорт Воун Муни, он закрыт, как и большинство других. Думаю, я смогу найти способ попасть на территорию незамеченными.       — Угнать самолет? — уточнил Гэвин.       — О, — Коннор улыбнулся, но напряжение тут же снова отразилось на его лице, — было бы неплохо, но нас бы быстро сбили. Я имею в виду те автомобили, которые стоят на долгосрочных парковках.       О них Коннор думал и прежде, но только в контексте способа подзарядки: где же еще ему взять подходящий аккумулятор и восемь часов свободного времени? Угон — дело куда более серьезное, но если они хотят оказаться как можно дальше от Воуна, то иных вариантов не остается. Только рисковать по-крупному: либо выберутся, либо попадутся полиции, третьего не дано.       — И какие у нас шансы?       Задумавшись, Коннор убрал провод и снова подсоединил его в гнездо. Шансы у них были, но крайне невысокие, огорчать Гэвина не хотелось, но он все-таки сказал правду:       — Не больше шестидесяти двух процентов.       — Намного лучше, чем ничего.       — Это может быть крайне опасно. Они ищут нас вдвоем, так что если…       — Нет, — Рид оборвал его раньше, чем Коннор успел договорить. — Мы этот путь вместе начали, мы его до конца и пройдем.       — По отдельности наши шансы выше.       — Ты посчитал?       — Посчитал.       — И хочешь уйти?       Коннор опустил взгляд. Снова решения тащили его в противоположные стороны — он понимал, что лучше разойтись и действовать отдельно, что риск быть пойманными слишком велик, и вместе с тем совершенно не хотел прощаться с Гэвином. Как будто даже боялся остаться без него, да и его бросить тоже — как он справится один? Ему нужно спать, проверять маршрут, просчитывать варианты и вероятности. Так много вещей, доступных только Коннору, что Гэвин один с ними не управится.       — А ты как хочешь?       Лицо Рида прочертила кривая ухмылка, немного злая и очень быстрая.       — Значит, я решаю? — он размял пальцы. — Долго до аэропорта идти?       — Два с половиной часа.       — Ну так двигаем. Раньше выйдем — быстрее придем.             ***       Руки Коннор все исцарапал, разрывая и раскручивая проволоку на ограде с тыльной стороны аэропорта. Взлетные полосы покрывала тоненькая ледяная корка, образовавшаяся за ночь, холод сделал металл неподатливым и твердым, и Гэвин ничем не мог помочь — разве что стоять и глядеть в оба, чтобы их не застали врасплох. Почти полчаса Коннор потратил на то, чтобы в проволоке образовалась дыра подходящего размера, а затем они бегом двинулись через пустое пространство к запертым лётным ангарам, и наконец к подземной парковке, где ждали автомобили.       С воротами тоже пришлось возиться. Навесной замок перехватывал звенья цепи, державшей створки; Коннор внимательно осмотрел его и все вокруг, выискивая следы сигнализации или камер наблюдения, но в маленьком аэропорту об этом не позаботились — по крайней мере, не здесь. Расправиться с цепью так же легко, как и с проволокой, Коннор не мог, как ни пытался, и пришлось идти на крайние меры: Гэвин, заставив перед этим пройтись по территории и убедиться, что нигде нет людей, выстрелил в замок почти в упор.       Звук показался Коннору невозможно громким, он разнесся по территории Воун Муни в несколько этапов, и в первую секунду уровень стресса скакнул до девяноста процентов, но потом Гэвин дотронулся до плеча, кивнул на ворота, и Коннор пришел в себя. Они начали торопиться; Гэвин остался у входа, следить за окрестностями, а Коннор побежал внутрь, среди полусотни автомобилей выискивая такой, с чьей системой сигнализации проще всего совладать.       В полной темноте ночное зрение выхватывало предметы зеленым и белым, автомобили с первого взгляда казались одинаковыми, только позже в них проступали различия. Коннор у середины сдвоенного ряда пошел медленней, всматриваясь в фирменные логотипы и номерные знаки, выискивая модель постарше и попроще. Обычно такие не оставляли на дорогостоящее ожидание, но всегда случаются исключения, именно на них и был расчет.       В самом конце обнаружился темно-вишневый «вольво» двадцатого года. В выборе Коннор до конца не был уверен, но тянуть дальше не хотел, потому подключился к системе сигнализации, изучив ее сначала дистанционно, а потом при прямом контакте, и обрубил связи. Отсутствие стабильного сигнала обязательно заметят в страховой, но вряд ли это случится раньше, чем через несколько суток — специалистам и без потери индикатора есть, на что тратить свое время. А за два дня они успеют оказаться далеко отсюда, да и автомобиль никто не помешает бросить.       — Ну как? — издалека донесся голос Гэвина, негромкий, но все равно различимый.       — Почти, — Коннор отозвался так же тихо, не отвлекаясь от своей работы.       Вскрыв водительскую дверцу, он оценил приборную панель и тип замка зажигания. Нащупав кнопку открытия капота, вдавил ее и подошел, включил тусклую подсветку на крышке и принялся копаться в подключениях, а когда все было готово — вернулся на водительское и подцепил пальцами твердое покрытие панели между сидениями. Со скрипом оно поддалось, отошло, и Коннор сосредоточенно взялся за провода — их нужно было отсоединить от гнезд и соединить обратно в правильном порядке: некоторые насовсем, другие только до первого контакта.       Мотор взрыкнул, погрохотал и разогнался. Бензин до половины заполнял бак — раритет двадцатого года невозможно было переключить на электроэнергию, — хватило бы доехать до Розуэлла, если по дороге, а по обочинам или полям… наверное, половину или треть пути они сделают. Эту проблему решать придется позже, сейчас главным оставалось выбраться из Воуна незамеченными.       — Садись! — Коннор притормозил рядом с Гэвином, и тот моментально оказался на пассажирском, закинул рюкзаки назад и хлопнул дверцей.       — Что будем делать, если нас поймают?       Коннор нахмурил брови, увеличил скорость и погнал в сторону дыры в заборе. Скрывать следы преступления смысла не было — если ворота на парковку они еще могли замаскировать цепью, то заплетать проволоку заново пришлось бы несколько часов кряду, а время поджимало. Да и думал Коннор не о ворованном «вольво», а о том, что ждет их при худшем варианте развития событий.       Если остановят по дороге, не получится сойти за кого-то другого и проскочить. Примитивной маскировкой никого не обманешь: Коннор мог надеть шапку или покрыть скин на лице царапинами, но Гэвин… Его можно изменить тем же способом, но один биометрический отпечаток — и система его распознает. Единственным шансом будет сдать назад до блок-поста и попытаться скрыться или уйти от погони. Если первое еще возможно, то второе с автомобилем двадцатого года — вряд ли. Поэтому лучше всего нигде и никому не попадаться: снова ехать ночами, выбирая самые трудные и заброшенные пути, проверять наличие камер слежения, объезжать населенные пункты, а еще придумать, как покупать бензин, чтобы не светить ни лицом, ни машиной.       — Ты об окончательном исходе? Когда нас окружают и требуют сдаваться? — Коннор на миг прикрыл глаза. — Будем сдаваться. Что еще остается? Иначе расстреляют.       — Мы не особо опасные преступники.       — Если не будем слушаться указаний — такими и станем.       — Нужно согласовать историю. То, что мы им будем рассказывать.       — А правда не подходит? — Коннор повернул направо и сбросил скорость — местность к быстрой езде не располагала. — Ты уже сдаешься, Гэвин?       — Хочу продумать заранее. Я не сдаюсь, умник, я пытаюсь быть предусмотрительным. Нужно как-то подстраховать друг друга.       — Гэвин…       Если бы у Коннора были легкие, дыхание бы перехватило, а так он лишь сморгнул короткое уведомление о двухпроцентном сбое в работе биокомпонентов и покачал головой. Объяснить вслух то, что было у него на уме, показалось непосильной задачей, но Коннор, тщательно подбирая слова, попробовал:       — Они не станут учитывать мое мнение. Я девиант, таких как я уничтожают. Да, будут допросы, но в итоге, что бы я ни говорил, меня разберут на части, чтобы в «Киберлайф» проверили, как работает программный сбой и девиация. Все, о чем мы можем с тобой сейчас договориться — это как подстраховать тебя. Обо мне речи быть не может. Я хорошо понимаю свое положение.       Гэвин молчал долго. Сидел, отвернувшись к боковому окну, сжимал подбородок и грыз ногти. Коннор решил, что тот больше не намерен разговаривать — не странно, настроение упало и у него, так что будущее виделось исключительно в темных тонах. Вероятность положительного исхода все еще переваливала за пятьдесят процентов, но расчет выглядел слишком шатким для того, чтобы полагаться на него.       — Значит, они полезут в твое сознание, — неожиданно подал голос Рид. — Разворошат его, как старый комп.       — Примерно так.       — Звучит паршиво.       — Ты все равно ничем не поможешь.       — Разве что выстрелить тебе в голову, — Рид фыркнул.       А Коннор ощутил от его слов неожиданное чувство успокоения: словно Гэвин предлагал пусть и не лучшее, но все-таки решение. Сжав руль покрепче, так, что под многочисленными царапинами на пальцах проступили полосы светлого пластика, он уточнил:       — Ты правда сможешь сделать это?       — Остановись.       Коннор нажал на тормоз. Язык нервно прошелся по нижней губе — у кого же он видел этот жест? — перед тем, как он повернул голову и приподнял брови в немом вопросе. Лицо Гэвина источало напряжение, шрам сильнее проступил на переносице, и Коннор обвел его взглядом перед тем, как посмотреть в глаза.       — Гэвин?       — Ты понимаешь, что ты сказал?       Коннор понимал, но тон Гэвина заставил его сделать перед ответом лишнюю паузу, не длинную, но красноречивую.       — Более чем.       — Ты хочешь, чтобы я тебя убил.       — В случае, если не останется другого выхода. Если нас возьмут.       — Убил тебя. Я.       — «Киберлайф» так или иначе меня уничтожит. Только перед этим вскроет и как следует пороется внутри. Да и разве сложно тебе просто выстрелить разок в голову андроида? Помню, в ноябре ты именно об этом и мечтал.       Зубы Гэвина отчетливо скрипнули, а Коннора от этого звука пробрало незнакомой дрожью, словно все его внутренности в одну секунду коротко шевельнулись. Появилось страшное ощущение, что он совершил ошибку, но Гэвин не дал сказать и слова:       — Да пошел ты!       Щелкнул ремень безопасности, хлопнула дверца, и Коннор в салоне остался один. В прямоугольнике бокового окна Гэвин разъяренно мерил поле шагами, пинал камни и фыркал ругательства, а потом немного остыл, и Коннор медленно поднялся. Подходя к Риду, он еще не знал, что будет говорить, да и на ум шло только одно:       — Прости меня.       Гэвин круто развернулся, замахнулся как для удара, но неожиданно обнял Коннора, по-медвежьи схватив двумя руками и прижав к себе.       — Ты мудила, — наконец заговорил Гэвин, и голос его оказался тихим, полным эмоций, которых раньше Коннор не замечал. — Совсем не понимаешь в людях.       — Не понимаю, — с облегчением согласился Коннор. — Так ты сделаешь это?       — Хуй соси — потом проси. — Рид ухмыльнулся. — Поехали, умник, время не ждет. Я тебя услышал, но если еще раз поднимешь эту тему — я тебе морду скривоёблю.       Коннор прикрыл глаза, запоздало обняв мужчину в ответ, и вернулся за руль — место, где предстояло скоротать этот день, находилось в двадцати километрах восточнее, и без дороги под колесами добираться туда было непросто.             ***       Коннор спланировал так, чтобы остановиться у фермы по пути в Йесо, но бездорожье диктовало свои условия, маршрут все больше отклонялся южнее, пока не пошел вдоль старой железнодорожной линии. Она же и привела к переезду: два поднятых шлагбаума, светофоры под старомодными козырьками, покосившаяся на метровых столбах будка два на два метра и ведущая к ней железная лестница. Заметив конструкцию издалека, Коннор начал притормаживать, а когда убедился, что внутри пусто, кивнул Гэвину:       — Давай проверим.       — Не похоже на мотель, — ворчливо отозвался он.       — Мотели в ближайшее время нам и не светят.       В будке кроме мусора и запаянного пульта управления ничего не оказалось; Гэвин вернулся оттуда с недовольным лицом и, сев в машину, упрямо скрестил на груди руки.       — Я там спать не буду. Останусь здесь.       — Исключено, — твердо ответил Коннор. — Мы не знаем, будут ли искать с вертолетами. Автомобиль нужно оставить подальше от нас, чтобы не привлекать внимание. Так что мы здесь, а его я поставлю где-нибудь ниже вдоль путей.       — Да блядь, у меня даже спальника до сих пор нет!       — Зато есть я. — Коннор улыбнулся. — Забирай вещи и обустраивайся. Я вернусь примерно через полчаса, постарайся не попасть в неприятности за это время.       Недовольное лицо Рида было единственным ответом, и Коннор поехал дальше один, стараясь отклоняться от железной дороги в сторону, ведь она могла послужить прекрасным ориентиром для поисковых групп. Грунт под колесами не менялся, но овраги и холмы деформировали его, ямы и подмерзший песок мешали двигаться быстро; несколько раз приходилось вручную приподнимать «вольво» и проталкивать вперед, чтобы высвободить колесо. Коннор не уставал, но чем больше проходило времени, тем сильней он беспокоился за оставленного в будке Гэвина, а когда заявленные полчаса прошли, он просто вышел из автомобиля и бегом помчался назад, понимая, что и так сильно опоздал.       В окнах будки Гэвина видно не было, но вокруг стояла тишина, лишних следов на земле не появилось, и Коннор не сомневался, что тот внутри. Так и оказалось: он успел расчистить место на полу, выгреб весь мусор наружу, сбросил куртку и сидел на ней, докуривая вторую сигарету.       — Все в порядке?       — Кроме того, что я подумал, будто ты свалил.       — И оставил тебя без автомобиля? Мы ведь договорились держаться вместе.       Сев рядом, Коннор перекинул руку через плечи Гэвина и притянул его к себе. Тот напрягся в первый момент, но расслабился и даже откинул голову на его плечо.       — Будешь согревать, значит?       — В прошлый раз сработало, почему бы нет.       — Только мне спать вообще не хочется. День на дворе, как-никак.       — Спать не обязательно. Во время дороги будешь, я поведу. Нам придется пользоваться только фарами ближнего света, а я вижу в темноте лучше тебя.       — Да ты вообще во всем лучше. Спать не надо, жрать тоже, боли не чувствуешь, не устаешь…       — Ты не во всем прав. Я чувствую боль, только по-другому.       Повернувшись к нему, Рид приподнял брови, вынуждая продолжить:       — Боль — это способ тела сообщить мозгу, что оно получило повреждения. Андроиды в таких случаях получают сигналы, похожие на уведомления: если повреждение слабое, то сигнал может быть кратковременным и незначительным, его просто убрать. А если сильное — уведомления задерживаются в поле зрения надолго, возникают новые, и значительную часть внимания приходится тратить на то, чтобы их убрать. Это не сравнить с физическим страданием, как у людей, но доставляет большой дискомфорт и тоже на нас влияет.       — Нельзя же сказать, что вам «больно».       — Нельзя. Этому нет названия. Просто не думай, будто я неуязвимый и бесчувственный.       С ответом Гэвин не нашелся, но медленно кивнул и накрыл руку Коннора своей. Его прикосновение подействовало благотворно, Коннор улыбнулся и обнял Рида уже по-настоящему, но вскоре выпустил и заговорил о планах на дальнейший маршрут, местах, где получится купить или украсть еду и бензин, и обо всем том, что выглядело трудным, но требовало обсуждения.       К середине дня основное уладили и большую часть времени молчали. Изредка выходили по очереди наружу, оглядывая окрестности, пару раз Коннор замечал в небе вертолет, но он никогда не пролетал прямо над их укрытием — все время в стороне, поэтому мог и не иметь отношения к поискам.       Снаружи Коннор предпочитал задерживаться подольше. Бескрайнее пространство со всех сторон внушало ему чувство свободы, которую он боялся утратить. Чем больше мыслей приходило об этом, тем яснее Коннор понимал: в действительности вероятность успеха слишком низкая, чтобы реально на нее полагаться. Граница с Мексикой — трудная преграда, уж лучше бы затеряться где-то на просторах штатов, в Арканзасе или Теннесси, Алабаме или Вирджинии; где никто не станет искать его. Переменить внешность, жить отшельником, не попадаться людям на глаза, чтобы не вызывать подозрений…       Только разве это жизнь?       Гэвин обещал, что в Мексике Коннор будет свободным, сможет поступать так, как захочет, даже желания свои наконец осуществит. Обзаведется друзьями, чем-нибудь займется, возьмет собаку из приюта — в Мексике ведь есть приюты? Будет тем, кем он хотел бы стать, но мечта на то и мечта, чтобы существовать за пределами реальности.       И постепенно он пришел к выводу, что от той свободы, которая есть у него сейчас — ограниченной, с налетом страха и неизбежности, — нужно взять всё, что еще возможно. Всё, что Коннору доступно, иначе потом уже будет поздно.       — Гэвин, — он появился в пустом дверном проеме будки, и Рид приподнял голову. — Я хочу попросить тебя кое о чем важном, прямо сейчас.