Маяк и альбатрос

      Первой машинальной реакцией Гэвина стал смех. Чего только не происходило с ним в жизни, в особенности за последнее время, но до сих пор андроидам не приходило в голову в открытую предлагать ему секс. Да и вообще об этом заговаривать. В мотеле Коннор прямо дал понять, что не планирует проверять работоспособность своей половой системы сейчас и с ним, и Гэвин, который на это не слишком рассчитывал, принял его нежелание как данность. А теперь столкнулся с противоречием, не смог его оценить адекватно и подрагивал от смеха, не пытаясь его сдержать.       Коннор стоял в дверном проеме и ждал, нахмурив брови. Вряд ли он смог интерпретировать смех, так что нуждался в четком ответе, а Гэвину ничего внятного на ум не шло — он чувствовал себя уставшим и выжатым, загнанным в угол с андроидом, который нравился ему, но уже однажды отказал.       — Между прочим, в прошлый раз обстановка была более подходящая. Тогда тебе не хотелось.       — Тогда шанс выбраться был выше. Я предпочел бы выполнять свои желания и при этом чувствовать себя в безопасности.       — Больше не веришь, что у нас получится?       — А ты?       Гэвин не знал, как ответить. Над этим вопросом он не задумывался, просто старался делать как можно лучше то, что должен, уделяя все силы и внимание обстоятельствам, на которые мог воздействовать. Остальное находилось за гранью его влияния и порой он даже не способен был оценить свои шансы.       — Либо у нас получится, либо нам конец. — Гэвин пожал плечами. — Это то, что я думаю.       — Но если ничего не выйдет, то это может быть наш последний шанс.       — Последний шанс?       — Да, шанс заняться сексом.       — Черт, Коннор! — Гэвин взъерошил себе волосы, сжал у корней до боли, чтобы та его отрезвила. — Ты вообще что-то знаешь про секс у людей?       — Я смотрел платные каналы, когда подключался к телевизору в мотеле.       — В реальности всё не как в порно, черт бы тебя побрал! У нас не встает по команде! Нужна особая обстановка, близость, вся херня… Чтобы захотелось, чтобы как огнем жгло, понимаешь? Чтобы не потрахаться было невозможно.       Неловко было рассказывать об этом: словно не андроиду, а ребенку объясняешь. Гэвин на Коннора прямо не смотрел, но бросал взгляды и замечал, как внимательно тот слушает, склонив голову и еле-еле кивая, будто подытоживая каждую отдельную фразу. Заменить поношенную одежду на униформу, а встрепанные волосы на прилизанную прическу офисного клерка, и Коннор снова стал бы полицейским переговорщиком, каким Рид встретил его в Департаменте.       — Понимаю… — без ложной уверенности сказал Коннор.       — Вот и уймись. Сиди тут, а я прогуляюсь, чтоб ноги размять.       — Далеко не уходи.       — Не учи меня.       На свежем ветру Гэвин дрожал. Он сунул руки в карманы поглубже, до боли в подушечках пальцев, врезавшихся в грубый шов, и зашагал вдоль ржавых железнодорожных путей. Под ногами хрустел щебень, торчала жухлая трава со следами утреннего инея; не было ни старых окурков, ни нефтяных пятен, ни остатков граффити на бетонных шпалах. Гэвин опустился на корточки и попытался ради интереса выкрутить гайку, но руки скользили, а старый металл крепко держался на резьбе.       Окончательно замерзнув, Гэвин вернулся обратно. Напоследок он огляделся вокруг и посмотрел на солнце, красным бельмом застывшее на бесцветном небе, а потом закрыл глаза, гоняя яркое пятно под веками, и целую минуту слушал тишину. Ни шума моторов, ни рокота вертолетных лопастей, ни электронных сигналов — будто весь мир погиб, и только Гэвин остался.       — Через полтора часа стемнеет полностью, — сообщил первым делом Коннор, вытягивая руку в сторону Гэвина. — Можно будет ехать, а пока постарайся отдохнуть. В автомобиле будет не так комфортно, как здесь.       — Имеешь в виду, что там ты не сможешь меня погреть?       — За рулем это сложно. Садись, ну.       Гэвин устроил на полу куртку и сел на нее, откинулся спиной Коннору на грудь, немного поерзал, выбирая позу, в которой ему ничего не мешало.       — Что по направлению?       — Контролирую. — Коннор обнял его поперек груди. От его рук исходила странная вибрация, чуть позже Гэвин ощутил, как они нагреваются. — Двигаемся к Розуэллу, но в любой момент свернем. Дорогу определяем не столько мы, сколько ландшафт. Поспать не хочешь?       — Не особо.       — Почему ты решил стать копом?       — Мхм… — Гэвин прикрыл глаза, сделав вид, будто не заметил, как ладони Коннора взялись поглаживать его грудь, распространяя тепло. — Ну, я был молод, а этому городу нужен был новый герой.       — Ты хотел стать героем? — удивился Коннор.       — Тяжело тебе без гугла.       — О. Это расхожая фраза?..       Гэвин ухмыльнулся. Тепло шло уже отовсюду, он порядком разомлел и миролюбиво фыркнул, когда ладони Коннора полезли ему под одежду. Ну остался андроид без интернета, хочет лично изучить отличие человеческой кожи от синтетической, что с того? Или решил, что при непосредственном контакте Гэвин согреется быстрее. Или заинтересовался растущими на груди волосами, раз у самого нет, а Хэнка пощупать не было возможности.       Невинных причин отыскать можно множество, но ни одна из них не оправдывала короткого поцелуя, который пришелся Гэвину в шею.       — Эй. Врубил протокол соблазнения, умник? — Он сразу напрягся, сжал запястья Коннора, вдруг поняв, что тот в разы сильнее и может скрутить его как только захочет.       — Не могу, если бы и хотел. Я пробую наугад, и вижу, что тебе приятно. Разрешишь продолжить?..       Гэвин шевельнул губами, подыскивая возражения. Повел подбородком, шумно выдохнул, но так ничего и не придумал, а Коннор догадался об этом, и его руки стали смелее. Пальцы тонко обвели ребра, нащупали сосок, а губы прошлись по колючей щетине, подыскивая место для поцелуя.       Чтобы сдержать дрожь, Гэвин сжал кулаки. Сколько у него не было секса? Три, четыре месяца? Какую часть этого времени он хотел Коннора? Какая фраза вырвется первой: «Поцелуй ты уже нормально» или «Опусти свои блядские руки ниже»?..       Коннор сжал сосок, и Гэвин зашипел, дернувшись от неожиданности и боли:       — Руки вниз, Коннор! На груди им делать нечего.       — До этого тебе все нравилось. — Ладони послушно съехали к напряженно поджатому животу. Коннор шепотом признался: — Я анализирую твои показатели, чтобы лучше понимать.       — Попробуй и слова анализировать, — смущенно ответил Гэвин. — Так понятней будет. Я имел в виду еще ниже.       Происходящее казалось нереальным. Сном или больной фантазией — хотя Рид сомневался, что его башка выдала бы что-то настолько фантасмагоричное, — или симуляцией. Может, его уже давно поймали, подключили к компьютеру и роются в голове, а для отвлечения внимания показывают исполнение извращенных мечтаний…       Коннор был понятливым. Теплые ладони не торопились, оглаживая потесневшие джинсы Гэвина, и тому не хотелось возражать, когда Коннор расстегнул ширинку и полез под ткань ради более близкого контакта. Аккуратные поцелуи продолжали покрывать шею, каждый был приятным, но Гэвин поймал себя на том, что ему не хватает развития. Он не устал от ласки, но готов был дать ей продолжение, а Коннор вряд ли мог догадаться об этом сам — опыта-то у него не хватало.       — Это все, что ты умеешь ртом делать? — Говорить прямо все еще было неловко, и Гэвин нарочно выбирал заносчивые фразы, хотя звучали они совсем не так уверенно, как прежде.       — Могу попробовать минет. — Коннор подобрался. — От рекомендаций в процессе отказываться не буду…       — Блядь, нет, не минет, — хохотнул Гэвин, всем корпусом поворачиваясь к Коннору. — Хотел сказать, что ты мог бы целовать активнее. Засосы, все дела.       — Засосы?       — А что, в порнухе такого не было? Ну, давай я на тебе покажу. Ты же свою кожу тоже чувствуешь?       — Конечно, Гэвин…       Лицо андроида выглядело растерянным, и это Гэвину польстило. Он подцепил подбородок Коннора и отклонил его, глядя, как натуралистично напряглась шея, будто мышцы под скином были настоящими. Красиво. Захватывающе… Гэвин втянул носом воздух, пытаясь уловить запах Коннора, но почувствовал только свой собственный. Мысленно выругавшись, сделал задуманное: дотронулся до шеи, прихватил зубами кожу и втянул в рот, целуя так, что у человека точно остался бы след.       Вначале красный и незаметный, потом проступающий темным пятном… У Коннора он появился тоже. Гэвин недоверчиво смотрел на бесформенное пятно размером с четвертак, оставшееся точно под его ртом, а потом на приоткрытые губы Коннора, на опущенные веки, на тени от ресниц на щеках; смотрел и понимал, что не удержится. Он даже не заметил, как перешел черту, и теперь к Коннору тянуло неудержимо, и сопротивляться Гэвин не собирался.       — Понял. — Коннор обнял его крепко, по-собственнически. — Сейчас.       Поцелуй с засосом неплохо ему удался, как для первого раза. Гэвин шипел от боли, но держал Коннора за волосы, мешая отстраниться, а потом вкратце объяснил, что человеческие реакции бывают противоречивыми, иногда прислушиваться нужно к той, которая просто нравится тебе больше. Другими словами: хочешь делать — бери и делай, а если что не так, то об этом тебе скажут словами, а не невербальными знаками.       — Выбрал же ты местечко, — выругался Гэвин, стягивая с податливо поднявшего руки Коннора кофту. — Ни кроватей, ни душа, никаких условий, сраный пол жесткий как моя жизнь.       — Для меня подходит, — успокоил его Коннор. — Я могу лечь спиной.       — Спиной любой дурак может, ей же ничего не будет, не то что коленям.       — Тогда ложись. — Коннор заглянул Гэвину в глаза. — А я сверху.       — Тормозни, это я всегда сверху, жестянка!       — Знаю… — Коннор провел пальцами по обветренным губам Гэвина, и до того вдруг дошло — окатило жарким приливом осознания, что это все настоящее, что Коннор хочет его (так, как может хотеть андроид), и ничто им сейчас не мешает.       Пол в будке отдавал прохладой, но Коннор подсунул ему под спину свою кофту, и Гэвин пошевелил плечами, разравнивая ее. Широко расставленные ноги, согнутые в коленях, наполовину расстегнутая ширинка; Коннор, снимающий джинсы и перебрасывающий бедро через его живот… Коннор, возвышающийся над ним в совершенстве тела, белизне кожи, утонченности мышц; в точках родинок и следах от поцелуев, которыми Гэвин хотел награждать его снова и снова. Не исчезнут, пока он не обновит скин: это Гэвин откуда-то помнил — речь шла о царапинах, но кто бы мог подумать…       Коннор, сам наклоняющийся ниже, почти ложащийся на Гэвина грудью. Его лицо вблизи, его рука, достающая член, проворные пальцы, знающие, где касаться. Его реакция на стоны; потому что невозможно не стонать, когда кто-то доводит тебя до грани и задерживает на ней, не давая кончить и ожидая, пока ты снова немного расслабишься… Коннор оказался садистом, жадным до эмоций и реакций, но щедрый на прикосновения — пальцами, губами, лицом, всем собой, — и так пока Гэвин не приказал ему, смешивая ругательства с просьбами, «отложить все эти шуточки и играть серьезно».       По ощущениям он был почти как человек. Задница твердая, как у бодибилдера (Гэвин их руками не трогал, но мог вообразить), но внутри податливая, с расступающимися под напором стенками. Смазки поначалу не хватало, но стоило сказать об этом, как Коннор сосредоточенно застыл, и что-то изменилось — Гэвин больше всего надеялся, что это любое другое вещество, кроме тириума. Увидеть на себе сразу после секса синюю кровь было бы верхом извращения.       Коннор опирался ладонями о его грудь. Иногда наклонялся ниже, иногда распрямлялся; его тело поднималось в одинаковом темпе, который менялся, если Гэвин нажимал на бедра или расслаблял руки. Почти все время глаза Коннора были открытыми — он наблюдал за тем, как Гэвин кусает губы, как у него на лбу собираются капельки пота и стекают к вискам, как воздух с хрипом вырывается изо рта, — но порой он зажмуривался, и в такие моменты Гэвину больше всего хотелось знать, что он сейчас испытывает.       Может ли андроид вообще испытывать наслаждение? От сложности вопроса у Гэвина кружилась голова. Или от того, какие звуки издавал Коннор, вдыхая и шумно выдыхая воздух для вентиляции, охлаждения или чего там еще.       В голову Гэвина било жаром до одури. Виски сдавливало. От рук Коннора на плечах ныли мышцы, а пальцы болели — так сильно он сам сжимал их на бедрах, на поясе, на члене и на спине Коннора; не понимая, что тот чувствует, Гэвин старался дотронуться везде, наугад.       Коннор отвечал ему тем же. Будто копировал движения, но добавлял в каждое что-то свое: немного необученности, неловкости, упрямства и одержимости, — Гэвин уверен был, что ни на одном платном канале такого показывать не могли.       — Ты устаешь вообще? — спросил он, чувствуя, что еще немного — и Коннор отнимет инициативу полностью.       — Может случиться перегрузка, — не останавливаясь, отозвался Коннор. — Системы перегреваются.       — Я трахаюсь с жестянкой! Подумать только!..       — О нет, Гэвин… Жестянка сидит на тебе сверху и трахает себя тобой. — Коннор наклонился к нему, оказавшись у самого лица, и Гэвин низко застонал, обнимая его.       Было жарко. Будка вздрагивала от сильных толчков, что-то постоянно врезалось Гэвину в спину и в задницу; из-под его пальцев, впившихся в Коннора, расползался скин, обнажая углепластик и швы, и твердый материал подавался внутрь, уступая напору. Как бы не сломать его, подумал Гэвин, и это оказалось последней мыслью перед тем, как накрыло и он перестал ощущать не только Коннора на себе, но и собственное тело вообще.       Потом Коннор лежал рядом с ним и осторожно гладил. Полностью обнаженный, все еще горячий, взъерошенный и покрытый следами — царапинами от ногтей, синяками на бедрах, засосами, — он улыбался, сытый и расслабленный.       — Доволен? — Голос Гэвина прозвучал хрипло, он вначале не узнал интонацию. — Исполнил мечту?       — Да, — после небольшого промедления ответил Коннор. — Но появилось несколько новых.       Гэвин устало расхохотался в ответ и решил не признаваться, что у него тоже.             ***       Ночь стояла безлунная, темная. Автомобиль тащился по бездорожью медленно и неаккуратно, Коннор подавался вперед, вглядываясь то в землю, то в горизонт, а Гэвин следил за небом. Иногда пролетали самолеты, затапливая все дрожащим гулом, где-то на западе вспыхивали зарницы; курс лежал между двумя крупными трассами, и лишь однажды пришлось приблизиться к одной из них, чтобы переехать железную дорогу и оказаться по другую ее сторону.       Несколько часов Гэвин провел в полусне, но машину так трясло, что об отдыхе не могло быть и речи. Он устроился на пассажирском сидении, до упора откинув спинку, и лениво складывал из старой брошюры оригами, пытаясь повторить что-нибудь простое по инструкциям Коннора. Ничего не удавалось, Гэвин злился и остывал, начинал заново и снова злился.       — Дерьмо, — не выдержав, он смял лист в кулаке. — Голубь сраный, не получается.       — Это же не голубь, Гэвин.       — Ну, журавль.       — Альбатрос, — поправил его Коннор, задерживая в уголках губ улыбку. — Это символ. Знаешь историю про маяки и альбатросов?       — Не-а.       — Каждый человек… — Коннор запнулся. — Каждый, он либо маяк, либо альбатрос. Первые остаются на месте, а вторые постоянно в движении, но между ними всегда есть связь, потому что маяк светится ночью, в самое темное и опасное время, и альбатрос понимает, куда ему лететь.       — И кто в этой истории мы?       Задумавшись, Коннор целую минуту молчал, а когда заговорил — голос его звучал грустно:       — Мы — два потерявшихся альбатроса, когда вокруг шторм.       От этих слов сквозь Гэвина прошла дрожь, и он повел плечами, чтобы от нее избавиться. Коннор был прав: шторм и два альбатроса, и ни единого безопасного маяка на весь океан.       Чтобы закончить трудную тему, Гэвин сосредоточился на карте, потребовал у Коннора точное расстояние до Воуна, Розуэлла, Охинаги, название ближайших трасс и расчеты по продолжительности пути. Бензин у «вольво» не бесконечный, закончиться мог через несколько часов — зависело от дороги, — и тогда начнутся настоящие проблемы. Придется добывать топливо, еду и воду, а значит общаться с людьми в надежде, что те не видели в новостях их лица…       Риск щекотал Гэвину нервы, не давал спать, бодрил лучше самого крепкого кофе. От кофе он бы тоже не отказался…       — Смотри, — Коннор кивнул на что-то за стеклом. — Видишь, там огни? Это сорок вторая трасса, очень непопулярная, но, может, какая-нибудь заправочная станция там осталась. А если ехать вдоль нее на юг, а потом к двадцатой и дальше, то так и до Розуэлла доберемся.       — Обнадеживает. Ну, вперед, мой альбатрос! Должно же нам когда-то повезти.       Вдоль сорок второй фонари почти не горели. Один помигивал желтым, пять следующих не подавали признаков жизни, дальше два подряд светили ярко, а после них дорога снова тонула во тьме. Коннор выехать на нее не рискнул, но пустил «вольво» в тридцати метрах, чтобы заранее видеть съезды или автомобили, но путь оставался пустым следующие полчаса. А потом впереди показались синие огни «Либерти», и Гэвин опустил боковое окно, чтобы получше ее рассмотреть.       Заправка соткалась из тьмы, как оазис посреди пустыни. Четыре квадратные колонны, накрытый чехлом автомобиль под последней, тусклая витрина маркета, по которой не скажешь сразу — рабочий магазин или нет. Коннор свернул, и «вольво» вскарабкался по твердой насыпи на старый асфальт, подкрался к первой стойке с тремя кранами и замер. Двигатель утих, Гэвин толкнул дверцу, но повернулся, прежде чем выйти:       — Будь начеку.       Снаружи было холодно, тонко тянуло горелым. Гэвин принюхался, гадая, на что именно похож этот запах — он возвращал его в прошлое, поднимал воспоминания, и они зыбкими тенями дрожали на периферии зрения. Наконец Гэвин отмер и, проверив пистолет, двинулся в обход столбов, всматриваясь в темноту. За последней колонкой он свернул вправо, решив обойти «Либерти» вокруг, но через несколько метров увидел оранжевые отблески на растущих неподалеку кустах.       Пистолет лег в руку раньше, чем Гэвин обдумал эту мысль. Осторожными шагами он пересек полосу более-менее ровного асфальта, двинулся вдоль пластиковой стены маркета: огонь горел уже за поворотом. И раз это не пожар, значит, кто-то был там, совсем рядом.       Вначале он увидел бочку с полыхающим внутри пламенем. Раньше в таких жгли мусор или нефть, но сейчас это был смешанный с резиной пластик — так, по крайней мере, от бочки воняло. Напротив нее на низком ящике сидел мужчина в дутой куртке и сдвинутой на затылок кепке «Стервятники Амарилло». Он не шевелился и в оранжевом свете огня казался мухой, застывшей в янтаре; Гэвин понаблюдал за ним недолго, прежде чем окликнуть.       — Эй… приятель?       Тот не отозвался, пришлось позвать громче, прежде чем мужчина ожил и повернул заросшее лицо к Гэвину. Если он и занимал в «Либерти» какую-то должность, то не меньше года назад, и Гэвин пожалел, что разбудил его.       — Заправка давно не работает?       — Не, м-м-м, заправка… — Мужик приподнялся, опираясь ладонью в угол ящика, сразу рухнул обратно и заторможенно покачал головой. — Есть выпить, дружок?.. Совсем тяжко…       — Яс-сно. — Гэвин медленно отошел назад: пользы от этого алкаша никакой не было.       Стоило обыскать магазин, проверить, есть ли хоть немного бензина — может, не в баках, а в канистрах, кто знает, — и ехать отсюда. Вряд ли мужик успел разглядеть лицо Гэвина и тем более запомнить его, но лучше не рисковать.       Коннор не ждал в автомобиле, как Гэвин надеялся, а осматривал мутное стекло маркета. Заметив Гэвина и подозвав его к себе быстрым жестом, он сообщил:       — Камеры были рабочие, я отключил их. Тут сигнализация: похоже, заправка работает днем. Внутрь зайти не сможем, система старая, нет беспроводной связи — я не могу такую взломать…       — Надо же, ты не можешь!       — Но есть хорошие новости, — не смутился Коннор. — Сбоку погреб, навесной замок, которым часто пользуются, значит, внутри что-то полезное. А еще я глянул тот автомобиль под чехлом. Он так себе, но на ходу…       — А бензин?       — На электричестве. Заряжен. Не скажу, что хватит до Розуэлла, но какую-то часть пути сделаем.       — Ладно. Там за зданием бездомный, он пьян, но все-таки поторопимся. Ты к машине, я на склад.       Коннор отрывисто кивнул. Гэвин хлопнул его по плечу и побежал на другую сторону маркета, к двустворчатой двери, расположенной под наклоном, почти утопленной в землю. В замок он выстрелил, заранее зная, что способ работает на отлично, сорвал с держателя остатки и отбросил: если они собираются угнать еще один автомобиль, то на кражу провизии полиция не обратит большого внимания.       Внутри нашелся выключатель и старая спиралевидная лампа. Гэвин сгреб с полок в картонный ящик консервы, наскоро проверяя срок годности, сухие завтраки и упаковки с орехами. Воды не нашел, но подцепил запаянный в плотный целлофан блок из шести двушек пепси — неплохая замена. Когда он вышел, Коннор уже накрывал чехлом ненужный «вольво», и Гэвин отнес припасы на заднее сиденье «теслы», мельком ее оглядывая.       — Ты шумел, — осуждающе сказал подошедший Коннор. — Я проверил бездомного, он на месте, но наверняка слышал выстрел.       — Да плевать на него. Ты готов? Поехали?       Дверцы синхронно хлопнули, приборная панель мигнула белым, подключая ручное управление. Первые несколько километров «тесла» сделала по сорок второй трассе, а когда до ближайшего перекрестка оставалось пять минут, Коннор свернул налево и съехал за обочину. Автомобиль поначалу заартачился, так что пришлось снизить скорость, но затем довольно резво побежал в направлении двадцатого шоссе и Розуэлла.       — Может, зря мы оставили того мужика, — вздохнул Гэвин, глядя в зеркало заднего вида так, будто там мог показаться бездомный верхом на покрытом чехлом «вольво». — Все-таки свидетель.       — Что мы могли с ним сделать? — Коннор пожал плечами. — Сам знаешь.       Трудно было не согласиться, так что Гэвин замолчал. Они были преступниками, ворами и беглецами, но никак не убийцами.             ***       Чем ближе к Розуэллу, тем сложнее становилась окружающая местность. Рельеф гнал «теслу» в овраг между двумя взгорьями или к розуэлльской трассе, которой Коннор всеми силами пытался избежать. В конце концов он сдался и начал двигаться ломаными линиями по отвратительным старым дорогам, когда-то проложенным между полями. Фермерские участки давно заросли, так что напрямую проехать их было невозможно, а дороги покрылись выбоинами, камнями и свалившимися деревьями — благо, Коннору хватало сил на то, чтобы каждый ствол сдвинуть и дать автомобилю проехать.       День они переждали под скупой сенью деревьев. Гэвин спал, уложив голову на колени Коннору, пока тот следил за горизонтом, пытался настроить радио и вслушивался в ветер, выискивая поисковые группы и вертолеты, но поблизости не пролетел ни один. К вечеру, когда Гэвин проснулся, Коннор показался ему раздраженным, и причина выяснилась быстро:       — Могли не тратить время, а ехать!       — Мы соблюдаем осторожность. — Гэвин потянулся, хрустнув суставами, потом достал и вскрыл коробку сухих хлопьев. — Полезное качество.       — Я прикинул, что объехать Розуэлл не получится. Чтобы пересечь хайвэй на востоке, придется слишком туда отклониться, мы отдалимся от границы и Охинаги чересчур сильно.       — А обогнуть его западнее?       — Сейчас будем пробовать, но я не обещаю. Заряда может хватить до города, если пользоваться хоть какими-то дорогами… Гэвин, я не знаю, — Коннор грустно вздохнул и уткнулся лбом в руль. — Подсчеты очень зависят от нашей скорости, местности, частоты остановок. Много факторов, не все я могу даже гипотетически предсказать. Без связи я бесполезный робот.       — Без связи ты обычный человек, — успокоил его Гэвин, чуть-чуть поворошив волосы. — Не считая тириума вместо крови, но пока ты не ранен — точно обычный. Так что расслабься, пора ехать. И радуйся, что тебе не приходится жевать это дерьмо.       Он тряхнул коробкой с хлопьями и запустил туда руку — выбор был невелик, а жрать хотелось постоянно.       Погода портилась с каждым часом. Прошел короткий, но очень сильный дождь, и «тесла» начала буксовать в лужах из размокшей грязи. Пришлось свернуть на ближайшую асфальтовую дорогу и двигаться по ней: Коннор сверялся с картами и предупреждал Гэвина о камерах фиксации — обычно они срабатывали лишь на превышение скорости, но теперь могли быть настроены как угодно.       — За городом тоже есть аэропорт, — неожиданно вспомнил Гэвин. — Закрытый, ясное дело, но один раз у нас уже получилось.       — Теперь предлагаю все-таки самолет. — Коннор улыбался. — Вдруг сбить не успеют, а воздушное пространство Мексики совсем рядом.       — Ну да, там нас собьют мексиканцы, это гораздо лучше!       — А мы попросим у них политического убежища.       — Вот они удивятся!..       Коннор засмеялся; Гэвину нравилось видеть его таким. Нравилось шутить, пусть тема и была серьезной, и было приятно, что хотя бы на несколько минут они могут забыть о нависшей над ними угрозе и провести время так, будто все в полном порядке.       Чтобы поддержать эту атмосферу, Гэвин рассказал Коннору о розуэлльском инциденте сорок седьмого, и Коннор с удивлением расспрашивал про НЛО, особенно интересуясь тем, как оперативно сработали военные и федералы, когда попытались выдать тарелку за новый метеозонд, в который люди то верили, то нет.       — В конечном счете у них получилось. Почти сто лет прошло, и все это вроде как легенда, потому что других тарелок нигде не нашлось, а Розуэлл теперь типа туристическое место. Если мы через него проедем, ты увидишь — всякие вывески с инопланетянами, граффити… Бренд.       — А ты был здесь?       — Я-то? — Гэвин фыркнул. — Не-а, не был. Просто такие вещи все знают.       — Через полчаса мы будем в пригороде, — неожиданно Коннор перешел на серьезный тон. — Рассвет через полтора, но по-настоящему светло станет нескоро.       — Так…       — Если выедем на хайвэй, можем проскочить Розуэлл на максимально допустимой за пятнадцать-двадцать минут.       — Насколько рискованно?       — Уровень опасности примерно восемь из десяти. На дороге только два светофора, но могут быть полицейские посты, а из автомобиля мы не выжмем больше ста в час.       — А если в объезд, медленно?       — Выйдет и правда медленно. Много светофоров, а если ехать полями — плохие дороги и можем привлечь лишнее внимание.       — И уровень опасности у нас… — Гэвин забарабанил пальцами по колену, имитируя барабанную дробь.       — Семь из десяти.       — Невелика разница.       — Надо решать.       Гэвин задумался. Розуэлл из простого города между ними и Мексикой превратился в опасное место, к которому лучше было не приближаться ни с одной из сторон. Появилось желание сдать назад и сделать огромный крюк, лишь бы не находиться здесь, но Гэвин знал, что это не получится — «тесла» скоро сдохнет, нужно выжать из нее всё, прежде чем бросить. Вряд ли ее ищут; Гэвин когда-то слышал, что электромобили могут блокировать дистанционно, если владелец подал запрос, а они по-прежнему ехали…       Или Коннор взломал систему?       Гэвин покосился на него, но не стал задавать вопрос. Некоторые подробности лучше не знать, чтобы чувствовать себя спокойнее.       — Объезжаем, — решил Гэвин, заметив впереди слабо подсвеченный указатель.       — Думал, ты любитель рисковать.       — Только не жизнью. — Гэвин грустно улыбнулся. — К тому же, мы и так каждый день рискуем, а с меня этого хватит.       — Я выеду на трассу, проедем развязку, а потом на семидесятую и вокруг… — Голос Коннора, деловой и негромкий, успокаивал Гэвина. Тот говорил, размеренно и четко, выстраивая для них план, объясняя один пункт за другим, и постепенно Гэвин переполнялся уверенностью в том, что у них все получится. — Ты согласен?       — Да, конечно, — не моргнув и глазом, отозвался Гэвин. — Нет причин в тебе сомневаться.       «Тесла» наконец поймала розуэлльскую радиоволну, шурщащие сквозь помехи голоса пели песни, отвечали на каверзные вопросы викторины и рассказывали прогноз погоды. Новостной выпуск попался только один, в нем было о северном циклоне, провалившейся атаке радикалов на лагерь девиантов в Миннесоте, отложенном судебном процессе — Гэвин не расслышал, над кем именно. В самом конце диктор в одно предложение уложил их с Коннором: бывший детектив Гэвин Рид и андроид модели RK800 все еще разыскиваются за ряд нарушений во всех южных штатах.       О них не забыли, но, как показалось Гэвину, и не искали активно, занятые другими проблемами. Этой мыслью он наслаждался минут пятнадцать, а потом заметил в зеркале заднего вида преследующий их автомобиль с эмблемой департамента Нью-Мексико на капоте. Мигалки не горели, но расстояние между копами и «теслой» постепенно сокращалось, так что Гэвин тронул Коннора за плечо.       — Я вижу, — напряженно отозвался андроид. — Может, не за нами?       Он немного увеличил скорость, но полиция сделала то же самое, а еще через сотню метров звук завопившей сирены прошиб Гэвина краткой дрожью.       — Коннор…       — Я постараюсь оторваться.       Гэвин хотел верить ему, но надежда испарялась по капле. Он знал, как закончится такое преследование, ведь сам не раз был по ту сторону, и впервые — по эту. Патрульные доложат о них, вызовут подкрепление, и где-то впереди другая машина перекроет дорогу. Придется сворачивать, искать обходные пути, и все это на электрической «тесле» и с копами на хвосте…       Коннор резко вывернул руль, автомобиль снесло на асфальтовую площадку у дороги, развернуло и бросило в крошечный промежуток между шлагбаумом и второстепенной трассой. Бетонный борт черканул по крылу, заднее колесо подскочило, но Коннор быстро выровнялся и погнал вперед, не заботясь о скорости и состоянии асфальта.       Обернувшись назад, Гэвин не заметил преследования, но это ничуть его не обрадовало. В безопасности он себя не чувствовал, и не догадывался, чем именно они спровоцировали полицию.       — Ты что-нибудь понимаешь? — спросил он Коннора.       — Только что мы в заднице, — признал тот.       — Может, стоит бросить машину?       Коннор молчал, быстро обводя губы языком и всматриваясь в утренние сумерки. На западе темной точкой появился вертолет, от которого пока что не доносилось шума, со стороны главной трассы вспыхивали белые и синие огни; их будто брали в клешни, зажимали и куда-то гнали.       — Да, — решил Коннор. — Я сейчас остановлю, открой дверцу заранее, и сразу беги.       — А ты?       — И я тоже.       — В разные стороны? Так не пойдет.       — Гэвин…       — Не пизди, умник. Глянь по карте, куда драпать удобнее.       — Четыреста метров влево, там приватная территория складов «Редтекса», есть шанс.       — Супер. Я готов.       Коннор кивнул, а через секунду уже тормозил, разворачивая «теслу» до скрипа шин об асфальт. Гэвин отворил дверцу и выпрыгнул, как только вращение стало минимальным, бросился в сторону, следя краем глаза за Коннором, уже его нагонявшим. Асфальт закончился, по неровной каменистой почве бежать было труднее, но Гэвина держал адреналин, он не замечал вокруг ничего, кроме двухметрового забора впереди и Коннора, замедлившего бег ради него.       От трассы взвизгнула и заорала сирена, потом еще одна. Коннор перемахнул через забор, остался подождать Гэвина, и тот обругал его, как только спрыгнул. Побежали дальше, начали петлять между полуторными ангарами и трехэтажными зданиями, длинными, как бараки. Гэвин споткнулся, но не упал, и Коннор протянул руку, но Гэвин отмахнулся и показал в широкий проход.       — Давай!       Нарастающий вертолетный гул Гэвин услышал только сейчас. Яркий луч прожектора осветил ближайшую крышу, упал на землю и нашарил бегущих, рычащий усилитель показался голосом с небес:       — Полиция Розуэлла! Остановитесь и поднимите руки вверх!       Гэвин знал, что обычно следует за таким предупреждением, но думал о данном Коннору обещании и о том, что не может на самом деле его выполнить.       — Гэвин Рид, вам будет предъявлено обвинение в преступлении против государства и похищении полицейского андроида. Остановитесь и поднимите руки вверх!       Голос из усилителя стал громче, вой автомобильной сирены приблизился — сюда ехала целая группа копов. Коннор остановился и поднял руки, глянул мельком на вертолет, а потом перевел взгляд на Гэвина; он не проронил ни звука, но тому стало ясно, что он имеет в виду.       «Давай, — шептали его губы. — Ты обещал мне».       Пистолет потяжелел на несколько килограмм, когда Гэвин поднимал его. Он когда-то уже целился в голову Коннора, в детройтском департаменте, и тогда был бы рад выстрелить — казалось, это случилось десяток лет назад и вовсе не с ним. Указательный палец дотронулся до спуска, ладонь вспотела, и Гэвин набрал в грудь воздуха. Он целился прямиком в лоб Коннора, но не находил в себе силы сделать этот выстрел, не находил решимости.       — Ну же! — отчаянно закричал Коннор, опуская руки и дернулся в сторону Гэвина.       Прогремел выстрел. Пистолет выбило из руки Гэвина, и он схватился за кровоточащее запястье — пуля из вертолета пробила его насквозь, руку теперь обжигало как огнем, и Гэвин не знал, что ему делать. Зато наверняка знал Коннор: он бросился к пистолету (сине-красные отблески на бледном лице, раздувающий волосы ветер); выстрел в колено повалил его на пол, но не остановил, и тогда невидимый стрелок прицелился в сам пистолет — его отбросило еще дальше, Коннор попытался ползти, ведь терять ему было нечего, но вдруг замер, услышав громкое:       — Коннор, стой!       Гэвин обернулся в сторону слепящих прожекторов. Другой, незнакомый, голос требовал поднять руки и встать на колени, но он не слушался, выискивая среди ощетинившихся оружием полицейских знакомый силуэт, и наконец на него наткнулся.       Хэнк Андерсон стоял там, одетый в рубашку с галстуком. Вместо автомата в его руках был планшет, настроенный на видеосвязь — подвижное окошко в углу выдавало активное соединение. Хэнк перевел взгляд с застывшего на коленях Коннора на Гэвина и попросил, стараясь перекричать звук вертолетных лопастей:       — Пожалуйста, Рид, не глупи!       Запястье ужасно болело, гул оглушал, прожекторы слепили до слез. Гэвин тяжело опустился на одно колено, затем на другое, завел руки за голову, жалея, что слишком труслив для того, чтобы дернуться сейчас и спровоцировать кого-нибудь на выстрел.