through millennia

      Тайлеру двенадцать, когда он находит два непонятных символа на одном из кирпичей пирамид Хеопса, куда его родители привезли всех своих детей, потому что они археологи. И пока предки разгребают очередную пирамиду в нескольких километрах от Хеопсовых, их старший сын ползает по последним и случайно обнаруживает те самые символы. Один из них заключён в ровный и аккуратный круг и напоминает букву Н, одна из палочек которой наклонена. Другой больше похож на минималистическое изображение самолёта, с хвоста которого идёт постепенно растворяющаяся полоса. Символы сложно заметить: они находятся на стыке уровней.       Тайлеру было всего двенадцать, когда он загорелся теорией о том, что, наверное, египтяне что-то скрывали.       Возможно, другую цивилизацию, более развитую и потрясающую, чем они. (Тайлер назвал их пилотийцами.)       И сейчас Тайлер на пути к своей мечте. Он нашёл проводника, который согласился отвезти его к храму, о котором говорил абсолютно всем, кого знал и встречал. Но те не верили, потому что этот Брендон не знает, что значит быть трезвым.        — Слышал легенду о золотых мальчиках? — интересуется пьяный гид, хлебая вино из мешка и лениво покачиваясь из стороны в сторону на горбе верблюда. Джозеф отрицательно мотает головой и думает, что это, наверное, лучше, чем просто ехать куда-то и наблюдать, как его проводник пьянеет всё больше и больше. — Как-то раз археологи откопали о-очень древнюю пирамиду — настолько, что та на пару десятков метров погрязла под песками Сахары, — начинает Брендон, и Тайлер думает, что он неплохо рассказывает. — Они начали изучать рисунки и надписи на стенах — обычная процедура, да? Но дело в том, что в этой пирамиде было несколько комнат, которых, по идее, быть не должно было. Там ведь всё довольно просто: немного ходов, галерея и комнаты, которые можно сосчитать по пальцам одной руки. В общем, там всё было немного сложнее. Я сам лично не видел и не бывал там, но слышал много историй. Мне говорили, что там есть четыре комнаты, усыпанные до потолка золотом и драгоценными камнями, а в центре стоят саркофаги. В них были… мальчики. Юноши около двадцати или что-то вроде того лет. И они не имели никакой родственной связи с фараоном, погребённом в той пирамиде. — Тайлер хмурится и растерянно охает, потому что его верблюд немного оступается и чуть не падает на пески. — Археологи расшифровали то, что было начертано на стенах, и кто-то из лагеря пустил легенду. Она рассказывает о том, что из Европы крали семнадцатилетних мальчиков и увозили их в храмы, где обучали всему, чему только можно было и нельзя. Им давали разнообразные отвары и лекарства, чтобы они чувствовали себя лучше, чем кто-либо. Лучших из них осыпали золотом и позволяли разговаривать с правящей династией на равных. Но что важнее, — заговорщицки шепчет Брендон, озираясь в ущелье и выискивая хоть одну живую душу. Он чуть притормаживает, равняясь с Тайлером, и наклоняется, пытаясь рассказать как можно тише: — Фараон выбирал себе из них любовника, с которым мог развлекаться прямо на глазах своей семьи или других людей. — Тайлер рвано вдыхает и краснеет от неловкости. Он думает, что пьяница-гид непонятно как заметил, что ему больше симпатизирует свой пол, нежели противоположный. И он думает, сколько этому болтливому языку придётся заплатить за хранение этой тайны, потому что его семья до сих пор крайне часто бывает в Африке и с радостью выслушивает байки пьяных баянов. Чтоб он сдох… — Это здесь, — сообщает Брендон, резво соскакивая с верблюда, не удосужившись даже попросить того прилечь на песок ради удобства, в отличие от Тайлера, который лучше прибережёт свои ноги. — Он довольно-таки разрушен, но в целом тут много всего можно найти, — сообщает проводник. Джозеф следует за ним по узкой нехоженой тропинке между скалами песчаника и замечает постепенно увеличивающиеся символы, которые ему удалось найти в двенадцать лет. На самом деле, он довольно часто видел их за всё это время: его родители позволяли ему рассматривать все артефакты, которые откапывали, а просто внимательный Тайлер откапывал часто повторяющиеся изображения подкошенной Н и самолёта.       Они упираются в тупик, но Брендон идёт дальше и пропадает, ловко пролавировав между огромными валунами. Джозеф скидывает свою сумку, с которой ему вряд ли удастся повторить манёвр, и проскакивает следом за гидом, радуясь, что у него нет никакой клаустрофобии, потому что тут действительно можно застрять, если не быть таким же костлявым и юрким. Он попадает в коридор, который немного порушен и изношен временем и, похоже, какой-то катастрофой — скорее всего, антропогенной. И что-то подсказывает Тайлеру, что свою руку сюда приложили египтяне. Джозеф хватает карманный фонарик с пояса и идёт дальше, не понимая, куда пропал его проводник. Да и плевать, в общем-то. Куда важнее то, что он довёл его до сюда. Выбраться из этого мрачноватого места Тайлер всегда успеет, а пока что просто побродит по храму в поисках каких-нибудь интересных вещичек.       Он неожиданно для самого выходит в огромную залу и поражённо охает, пуская глухое эхо. Свет фонарика устремляется вверх, и Тайлер может разглядеть размытые очертания беспорядочно разбросанных надписей между рисунками, изображающими пирующих божеств. Он осматривает помещение более подробно и замечает в центре круглой комнаты каменную плиту, больше похожую на алтарь для принесения жертв. Но это вряд ли он. С одной стороны торчат металлические кольца, от которых идёт немного потрёпанная верёвка, сплетённая из кожи. От неё, на самом деле, почти ничего не осталось. Видимо, кого-то здесь привязывали за руки. Возможно, рожавших женщин фиксировали за ноги — кто их знает.       Тайлер идёт дальше и, недолго думая, выбирает соседний с тем, из которого он вышел, проход, надеясь не заблудиться. Воздух тяжёлый и не самый приятный. Нос щиплет, глаза зудят от большого количества пыли. Насупившись, Джозеф мотает головой и сворачивает налево, поднимаясь по винтовой лестнице. Та приводит его в небольшой коридор с тремя дверьми. Он хмурится и заходит в центральную, однако тут же выскакивает оттуда, потому что там, прямо в центре, неподалёку от какого-то подобия кровати, находятся два скелета, которых он явно не ожидал и не хотел видеть. Ему немного жутко заходить дальше. К тому же, петли отвратительно скрипят и почти не поддаются. Тайлер встряхивает головой и, посчитав до двадцати одного, выбирает дверь справа. Перекрестившись, он наваливается на неё, поднимая пыль, и настороженно заглядывает внутрь, на этот раз готовясь увидеть не только скелетов, но и ещё что-то более интересное. Например, Брендона, который бы деловито потягивал из старого кубка виски с колой и болтал с полтергейстом, или что-то вроде того.       Но он видит лишь очень слабое желтовато-красное сияние на кровати. Джозеф хмурится, проходя в комнату, но не запирая дверь, и подходит ближе. Он осторожно дотрагивается до сияющего облачка, и оно мигом вспыхивает цветами огня, расплываясь по помещению и освещая каждый его уголок. Теперь Тайлер может позволить себе ненадолго вырубить фонарик, чего не делает, потому что вокруг него буквально летают существа, похожие чем-то на медуз. Они взмахивают полями своих шляпок чересчур агрессивно, метаясь из одной точки в другую, собирают какой-то мощный и маленький комок света неподалёку от него и в итоге пихают в сторону кровати. Тайлер наблюдает за всем этим и в конце потерянно охает, глотая вскрик.       На постели лежит золотой мальчик.       На его бёдрах закреплена белая материя — самая дешёвая вещь из того, что на нём есть. На щиколотках, поясе, запястье и предплечье левой руки, груди, шее, ушах и носу оглушительно сияют золотые украшения. Волосы у него ярко-алые, словно только что выкрашенные. На правой руке в космосе теряется дерево. Тайлер ничего не понимает, но мальчик ему определённо нравится.       Он наклоняется над ним, когда сияние значительно уменьшается, и облегчённо выдыхает. До его ушей доносится мерное дыхание, он видит, как его грудь невысоко вздымается, словно он спит, и как его ресницы слабо дрожат. Карие глаза вымученно смотрят на него из-под полуопущенных век. На губах распускается аккуратная улыбка, в радужке проскальзывает блеск радостного облегчения. Джозеф чувствует прохладную руку на своей щеке. Большой палец слегка поглаживает кожу, задевая уголок рта.        — Foqu (живой), — выдыхает мальчик одними губами, и Тайлер вздрагивает, перехватывая его ладонь и согревая её между своими. Незнакомец закрывает глаза, растворяясь в этом, но сам не замечает того, что снова оказывается без сознания. Медузы вновь блекнут и продолжают расползаться по комнате, некоторые из них выползают за её пределы и отправляются в неизвестном направлении путешествовать по храму. Джозеф наблюдает за одной, ярко-алой, с редкими нежно-розовыми пятнами, переливающимися в почти что чёрный. Она легче пера — Тайлер уверен в этом. Медуза подплывает к изголовью кровати и, имитируя движение по спирали, опускается рядом с головой мальчика, протягивая к нему свои щупальца и будто бы сливаясь с ним в одно целое. Незнакомец чуть морщится, но никаких признаков дискомфорта или боли не подаёт.        — Ничего не понимаю, — вырывается у Тайлера. Он берёт мальчика на руки, предварительно умостив медузу на его плече, и поражается его чрезмерной лёгкости. Но об этом позже. Сейчас ему необходимо выбраться отсюда и добраться до своего лагеря.        — Ой-ёй! — растерянно восклицает Брендон, заглянув в палатку на следующий день. Джозеф вздрагивает от неожиданности и чуть не падает со стула, на котором уснул прошлой ночью. Он вымотанно продирает глаза, морщится от боли во всём теле и сдержанно зевает. Проводник, потерявшийся вчера, уже давно стоял у раскладушки, на которую Тайлер уложил золотого мальчика по возвращению в лагерь. Он заинтересованно рассматривает его, без зазрения совести срывая покрывало и присвистывая. У мальчика атлетичная и завораживающая дух форма, на нём огромное количество драгоценностей, и он недурен собой. Теперь Тайлер видит это чётче и яснее, чем вчера. — Что за «золотой мальчик»? — подшучивает Брендон. Джозеф поднимается со стула, продолжая разминать затёкшие мышцы и морщится. Кажется, он не выспался.        — Я нашёл его вчера в одной из комнат храма, — пожимает плечами археолог и наливает себе немного воды. Та не освежает совершенно: она тёплая и больше напоминает отвратительную жидкую слизь, стекающую по горлу вниз. — Ты куда, кстати, пропал? — Брендон поднимает голову и невинно хлопает глазами, после чего хмурится с явным раздражением и складывает руки на груди.        — Это я у тебя должен спрашивать, — возмущается он. — Я стоял у входа в коридоре около часа, но ты как сквозь землю провалился. А потом я от нечего делать обошёл все комнаты и никаких следов того, что там хоть кто-нибудь был, не обнаружил. — Джозеф вскидывает брови в поражённом удивлении и отказывается что-либо понимать. Может, как в каком-нибудь навороченном в плане сюжета фильме, его занесло в прошлое или будущее, или вообще в параллельную вселенную, где он и отыскал мальчика? — Я ушёл оттуда где-то в четыре часа дня — оба верблюда были на месте. — Тайлер хмурится и вспоминает вчерашнее. Да, он выбрался из храма значительно позже, когда к своему концу приближался закат. И действительно, верблюд был только один. Значит, тут и правда может быть намешано что-то с мистикой.       Зачем он вообще думает об этих глупостях? Он же археолог, а не учёный!        — Давай забудем об этом инциденте, о’кей? — предлагает Джозеф, и Брендон согласно кивает. Он — баян и пьяница, не учёный естественных наук. Тайлер подходит к раскладушке и замечает, что чего-то не хватает. Точнее, какой-то странной медузы, которая почему-то легче воздуха и может без проблем плавать в нём, как обычное морское создание — в воде. Он мотает головой. К чёрту это всё. Он не собирается менять свою профессию. Он собирается узнать у этого мальчика, что он делал в том храме и почему он в таком неподобающем виде. А ещё ему интересно, откуда он взял такие атрибуты для своего образа. Тайлер прикасается к вене у основания шеи пальцами, чуть надавливая. Пульс в норме.        — И всё же, — выдыхает Брендон, наблюдая за ним, — это немного странно. Что этому мальчику могло понадобиться в старом полуразрушенном храме? — Джозеф пожимает плечами и вновь усаживается на стул. Его ладонь случайно проскальзывает по ускху*, и в голову ударяет что-то тупой неприятной болью.       Мальчик садится на одну из ступенек у главного входа в храм и что-то остервенело шепчет себе под нос, кривя лицо. Он напряжён до предела. Он сжимается, словно эмбрион в утробе матери. Ему больно морально и физически. А ещё он, кажется, не спал очень давно: под его глазами налитые свинцом мешки. И сам мальчик бледный-бледный, подобно ткани, из которой сделано лучшее платье его матери — жены фараона.        — С тобой всё в порядке? — спрашивает он, подбираясь чуть ближе к нему со спины. Мальчик вздрагивает и тут же потерянно охает, цепляясь пальцами за коленки и царапая их, пытаясь заглушить другую боль. Он всё понимает и просто садится рядом. — Ты знаешь наш язык? — Мальчик кивает и бегло осматривает его пустыми глазами, после чего устремляет свой взор в одну из скал. — Ты красивый, — делает он комплимент. Мальчик краснеет и сжимается ещё больше. Он улыбается и кладёт голову к нему на плечо, оставляя незаметный поцелуй на ключице.       Тайлер быстро моргает и трёт глаза.        — Всё нормально? — спрашивает Брендон, замечая его не самое лучшее состояние. Джозеф кивает и смотрит на мальчика. Мальчик смотрит на него. Как только их взгляды пересекаются, на губах незнакомца вновь расцветает лёгкая, счастливая, слегка болезненная улыбка. У него хватает сил, чтобы поднять руку и положить её на колено Тайлера, осторожно поглаживая и сжимая.        — Foqu (живой), — повторяет он то, что говорил вчера. Джозеф почему-то улыбается ему в ответ, а затем вовремя вспоминает, что, вообще-то, перед ним немного больной человек. Он поднимается и отыскивает аптечку, из которой вынимает несколько таблеток. Он думает, что они помогут ему. Тайлер возвращается на стул с кружкой воды и двумя кругляшками в руках. Он проталкивает последние за сухие и слипшиеся из-за сухого воздуха Сахары губы мальчика и помогает ему запить их водой. Незнакомец морщится и слабо кашляет пару раз из-за горького вкуса. — Tu wesda, xawa yab gired has neha (я думал, что таких лекарств больше нет), — слабо усмехаясь, говорит мальчик, смотря ему прямо в глаза. Тайлер щурится, пытаясь припомнить хоть что-то вроде этого языка. Однако на ум ничего не приходит.        — Он что, прикалывается? — резонно интересуется Брендон, выпячивая глаза и ничего не понимая. — По-моему, он накуренный и пьяный, — фыркает баян и спешит уйти из палатки. Тайлер провожает его взглядом и думает, что пьяница здесь не незнакомец на его раскладушке, а сам Брендон. Джозеф вновь смотрит на мальчика и, недолго думая, указывает на себя пальцем:        — Я Тайлер. — Он говорит чётко и с расстановкой, будто бы таким образом можно донести хоть что-нибудь до того, кто не является носителем его языка. — Ты понимаешь меня? — Глаза мальчика распахиваются в ужасе от непонимания происходящего. Он закрывает-открывает рот в попытке хоть что-нибудь вымолвить, но не может подобрать слов. Его дрожащие длинные пальцы впиваются в куртку Тайлера. Карие глаза беспомощно метаются по лицу археолога, пытаясь найти какой-то неуловимый подвох. Он боязливо подтягивается ближе к Тайлеру.        — Tu neh rita (я не понимаю), — выдыхает мальчик, мотая головой. — Xawa tur ima (что ты говоришь)? — Джозеф хмурится. Они не понимают друг друга. Тайлер только понимает, что мальчик очень напуган и растерян. И сам он такой же — он ничего не понимает. — Terra, Gren hatre (может, Грен поможет)? — обеспокоенно выдаёт мальчик и наклоняет голову к ускху, из которого неохотно вываливается та самая медуза, которую Тайлер потерял минутами ранее и которая, как он думал, ему привиделась. — Gren, hatre (Грен, помоги), — обращается незнакомец к существу, маячащему у него перед носом. Медуза водит полями своей шляпки, переливаясь от нежно-розового к почти чёрному, дёргает щупальцами, метаясь вокруг своего хозяина(?), и в конце концов возвращается в ускх. Джозеф хмурится и путается ещё больше.        — Кто ты? — наконец спрашивает он, смотря прямо в перепуганные всем этим сыр-бором глаза.        — Ty, ti tu, Joshua (Тай, это я, Джошуа), — спешно тараторит мальчик, обретая имя. — Hypoje mu (помнишь меня)? Tu tewa us numaske us-ga bur (я один из прибывших из-за моря). Fra us koua, hypoje (мальчик из храма, помнишь)? — Джош отчаянно трясёт его за плечи. Тайлер чувствует, как его голова трещит по швам, а всё тело ломит от непонятно чего. Он поднимает руки и отталкивает от себя мальчика, случайно сдёргивая с него ускх. В глазах темнеет.        — Я Тайлер, — он представляется, наклоняясь чуть ближе и протягивая руку. Мальчик недоумевает, но обхватывает его за запястье, получая ответное «объятие» тёплых пальцев.        — Джош, — даёт мальчик себе имя, и Тайлер этому невероятно рад.        — Ты один из прибывших из-за моря? Мальчик из храма? — спрашивает Джозеф и получает короткий кивок.        — Я хочу домой, — одними губами шепчет Джош.