Отражение: Миссия.

День не задался с самого утра. Позвонила Стэлла и сообщила, что заболела, естественно, больной ее никто к детям пускать не собирался. Стэлла, конечно, извинялась, что так подводит, но Барнс с Себастьяном понимали, что болезнь — состояние непредвиденное. Решили, что просто позвонят Доре, но та сказала, что она, если и сможет приехать, то только вечером, она навещала свою престарелую мать в другом городе. И все бы было ничего, они могли справиться со своими детьми и без нянь, но у Барнса были съемки на натуре, от которых он никак не мог отказаться или перенести. Барнсу очень не хотелось оставлять Себастьяна одного с малышами, но обстоятельства были сильнее. До своего отъезда на съемки Барнс помог, чем мог, приготовил все, что мог приготовить, и отбыл, оставив мужа с двумя детьми одного. — Все, лапушка, я уехал. Вернусь завтра вечером, — Барнс поцеловал обоих детей, Себастьяна и почти убежал, потому что страшно опаздывал. Себастьян освободил день полностью и с оптимизмом приступил к единоличному выполнению отцовских обязанностей. Он покормил близнецов — Мика больше любила яблоко, а Лекс — морковку. Почитал им сказку про Тудору на румынском. Подумав, запустил ползать по полу детской, а не в манеже, под присмотром Стива и Кайла, которые очень интересовались детьми. Сел там же в кресло-качалку с новым сценарием, то и дело выныривая из него, чтобы глянуть на детей. Ползали дети пока очень плохо, больше вставая на четвереньки и раскачиваясь на месте, поэтому далеко от живности не уползали, но очень ею заинтересовались. Мика что-то агукала, растянувшись на животе, и тянула ручки к Кайлу, Лекса же заинтересовал Стив, который подошел слишком близко и был нещадно схвачен за что пришлось. Бедный кот, не привыкший к такому обращению, истошно возопил, пытаясь вырваться из сильной детской хватки. Себастьян кинулся спасать кошачий хвост. — Лекс, котику больно, — приговаривал он, разжимая цепкие пальчики. — Не надо так. Лекс захныкал, и Себастьян взял его на руки. Лекс довольно потянулся к отцу, схватил его за нос и заулыбался. — Какой же ты хулиган, — рассмеялся Себастьян. Не добравшись до Кайла, который занял стратегически верную позицию не совсем рядом с малышкой, Мика захныкала, перевернулась на спинку и тоже потребовала взять ее на руки. Себастьян сначала растерялся, не очень понимая, как взять на руки второго ребенка, если первый уже на руках. Потом сообразил и исхитрился. Близнецы немедленно заулыбались друг другу, и Мика попыталась ткнуть брата пальцем в глаз. Маневр удался, и тут же поднялся ор. Сначала заревел Лекс от такого хамского поведения своей сестры, а потом и сама Мика расстроилась, потому что расстроила брата. Хотя, скорее всего, она еще не понимала, что это она расстроила Лекса, а вой подняла за компанию. Некоторое время Себастьян носил их на руках, укачивая, но дети не умолкали. Тогда Себастьян уложил их в манеж и протянул каждому по музыкальной погремушке. Не сразу, пришлось изловчиться, но музыка увлекла обоих. Минут на пять. А потом снова поднялся вой, потому что дети снова хотели на руки, к папе или чего-то неведомого, или спать. Тут сложно было понять, со временем поводов поплакать у них стало в разы больше. Себастьян проверил подгузники — чистые. Снова поносил малышей на руках. Лекс успокоился, а вот Мика продолжала хныкать. Кое-как уложив Лекса в кроватку, Себастьян ушел с Микой в гостиную, сел в кресло-качалку и принялся раскачиваться, тихо напевая песенку. Мика потихоньку успокоилась, заулыбалась, а потом начала зевать и тереть уши. Еще немного, и малышка уже сонно хлопала глазами, засыпая. Себастьян облегченно выдохнул, укладывая ее спать — и вспомнил, что с детьми же еще надо погулять. А перед прогулкой покормить и переодеть. Себастьяну повезло. Малыши спокойно спали в своих кроватках, но недолго. Сейчас у них время сна было разбросано, весь режим сбился, они перестраивались спать меньше, а бодрствовать больше. Поэтому уже через полтора часа из детской стало доноситься подозрительное хныканье. Хотя Себастьян точно знал, что обе няни оставляли детей в кроватках на какое-то время одних. И снова время потянулось: смена подгузников, кормление, долгая прогулка с детьми и собакой. На прогулке они снова задремали. К вечеру Себастьян вымотался. У Себастьяна зажужжал телефон. Они с Барнсом давно привыкли ставить телефон на вибрацию, когда занимались детьми. Звонил Барнс. Похоже, у него наконец-то появилось свободное время. Себастьян, глядя на ползающих по полу детей — Стив подпускал к себе Лекса ровно настолько, чтобы тот не мог его схватить, а вот Кайл спокойно позволил Мике мусолить свое ухо, — ответил на звонок. — Привет, котик, — устало сказал он. — Как ты? — сразу спросил Барнс. Он очень волновался и за детей, и за Себастьяна, потому что он с малышами один еще не оставался так надолго. — Они меня замучили, — признался Себастьян. — Считаю минуты до вечернего сна. — Ночью они уже не едят, но могут просыпаться и плакать, — тут же предупредил Барнс, забыв вообще, о чем хотел поговорить в минуты покоя. По крайней мере, у себя. — А просыпаются они оба два. Я постоянно поражаюсь, как орать — так вместе. Лапушка, потерпи немного. Завтра утром придет Дора и тебе поможет. Поспишь, если мелкие не дадут. Я вечером приеду. Барнс не стал спрашивать ничего о том, что Себастьян делал с детьми, уверенный, что тот и покормил, и переодел малышей. Ему казалось, что иначе это будет выглядеть как допрос и недоверие, потому что сам Себастьян никогда ему таких вопросов не задавал. — Тебе чего-нибудь купить, или завтра определишься? — Большую соленую рыбу, — попросил Себастьян. — Надеюсь, ночью дети будут спать. Мика, не отрывай собаке ухо! — Уже играют со зверьем? — спросил Барнс. — Какую именно соленую рыбу? Сушеную, красную или белую? — Играют вовсю, у Кайла все ухо мокрое. Красную. Слабосоленую. — А Стив как? — Барнс понимал, что Кайл вряд ли будет обижать детей, и порода не та, и характер. А вот Стив… Стив любил только Барнса, жил на нем и рядом с ним. И очень тосковал, когда тот уезжал. К Себастьяну Стив просто привык, не считая его хозяином, и не лез к нему по этому поводу, хотя иногда ластился, чтобы погладили. Ласку шерстяная тварь любила. Поэтому Барнс не очень хорошо представлял, как Стив будет играть с детьми, потому что полежать рядом со спящими — это одно, а вот когда тебя хотя сцапать за твою пятнистую шкурку — другое. — Стив дразнится. Держится так, чтобы Лекс не мог до него дотянуться буквально пару дюймов. Лекс ползет — кот отходит. Они уже полчаса так. — Прекрасно, — рассмеялся Барнс. — Смотри, чтобы Лекс его не схватил, а то цапнет еще, потом долго будешь успокаивать. Хотя Барнс предполагал, что, раз до сих пор ничего экстраординарного не произошло, то уже не произойдет. Или произойдет, но совсем не сейчас, и он уже успеет вернуться. — Лапушка, я скучаю по вам всем. Очень. Лариса звонила, сказала, что у нее есть идея для следующей фотосессии для мелких. Я соглашаюсь? — они с Ларисой подружились еще тогда, давно, когда Барнс только начинал свою карьеру модели. Тогда она помогла самому Барнсу, а Барнс посредством Себастьяна помог ей. Сейчас она была очень востребованным фотографом, но каждый месяц находила время для того, чтобы пофотографировать их с детьми, утверждая, что первый год жизни — это очень важно. И Барнс ей верил, так как у нее с ее женщиной было уже двое детей. Одному около шести, а второму четыре. — Да, соглашайся. Лекс Стива уже хватал, за хвост. Пришлось кота отбивать. Но мелкого он не обидел. — Ах, вот оно как, Стивка уже наученный, хвост прятать не умеет, — рассмеялся Барнс. — Хорошо, я соглашусь, давай в субботу? Она еще своих мелких хочет с нашими пофоткать ради эксперимента. У нее снова какой-то мега-проект, в котором она хочет задействовать друзей и близких. Ты не против? Она мне отвалила пятнадцать процентов с моих фоток с прошлого проекта. Помнишь? — Не помню, но давай. Уилл предлагал встретиться в детском центре, но я отказался — его пацану уже три, нашим полгода, смысла нет. — Выбери с ним время один на один, — предложил Барнс, прекрасно понимая, что Себастьян хочет встречаться со своими друзьями. Он сам с ними так особо и не подружился. Нет, они, конечно, общались, и вполне мирно, когда оказывались в одной компании, но образовалось что-то вроде негласного соглашения, что Барнс не ходит на те встречи, на которые можно не ходить. Даже если это вечеринка у них дома. У него не получалось найти общий язык ни с кем, кроме Эмили. — Я даже посижу с мелкими. Давай, не отказывай себе в удовольствии. — Да Уилл опять с собой Алиссию притащит, а я что-то не хочу ее видеть, — признался Себастьян. — Поэтому ты хочешь подписать на это дело меня? — шутливо нахмурился Бранс. — Она тебя всегда напрягала. А он оказался хорошим другом, и меня тоже зачем-то позвал на свадьбу. Я Алисии наелся там. Но чисто для тебя могу предложить запихать мелких по слингам и прийти вдвоем. Они от тепла наших тел и привычного запаха будут умиротворены и сонны, поэтому ты сможешь спокойно пообщаться с Уиллом, пока Алисия бегает за их дитем, а я так, постараюсь не отсвечивать. — Не хочу пока, — Себастьян наморщил нос. — Я не в настроении. К тому же он опять обфоткается для Инстаграма, а мне что-то не хочется светить детей, пока они такие маленькие. — Ты их уже засветил профессиональной фотосессией в возрасте полутора месяцев, — напомнил Барнс. — И еще засветишь благодаря Ларисе. Она делает хорошие фото, но никогда не раскрывает личность, кто на них. И покупают, дай боже. И с моделями всегда делится процентом. Если, конечно, ей разрешить выставить фото. Но это ты и твои дети, лапушка. А с друзьями все равно надо встречаться. Я же с Гарри вижусь. И Майкл обещал приехать, по делам, правда, но все равно сказал, что встретимся. Тем более, у нас есть фото мелких на каждый месяц. Хочешь — выкладывай в Инсту, хочешь — нет. — Котик, вот будет весна — и мы с парнями устроим большую встречу. А сейчас не хочу. Дети начали покряхтывать. — Кажется, дети проголодались. Пора кормить. — Удачи, лапушка, — попрощался Барнс и отключился. Дети устали и от ползания по полу, и от животных и явно хотели родителя, который бы занялся ими. Мика уже собиралась откровенно зареветь, а Лекс пока еще держался, просто наморщив носик. Но уже было известно, что если ревели близнецы, то ревели они вдвоем. Себастьян взял их на руки и отнес на кухню. Усадил в высокие детские стулья, приготовил смесь и выдал каждому по бутылочке. Если Мика, как примерная девочка, ела, удерживая бутылочку сама, то Лекс решил, что за него должен держать папа, и активно бутылочку то ронял, то вообще пытался выкинуть, и есть отказывался наотрез. Насмотревшись на брата, Мика тоже стала играть, пытаясь отказаться от еды. С горем пополам Себастьян накормил обоих, умыл замурзанные мордашки и с ужасом вспомнил про вечернее купание. Барнс, обычно сам купавший детей, словно почувствовав, прислал четкие указания по купанию малышей. Набрать в ванну воды такой-то температуры до такой-то отметки, а потом уже опускать в воду мелких. Подушечки для купания, полотенца и подгузники лежали в ванной. Выкупал детей Себастьян уже из последних сил. Детям купаться нравилось, они улыбались, что-то лепетали, и Себастьян не мог не улыбаться им. Он уложил Мику и Лекса спать и читал им на румынском, пока они не заснули. Потом отправил смску “Детей уложил”. И, едва-едва приняв душ, вырубился сам. Ночь не принесла покоя. Сколько Себастьян проспал, сказать было сложно, но его разбудила видеоняня. Мика хныкала и грозила разбудить спокойно спящего Лекса. Себастьян выполз из-под одеяла, которое словно тонну весило, с трудом разлепив глаза, дополз в детскую, взял Мику на руки. Подгузник надо поменять… Меняя подгузник, он душераздирающе зевал. Мика проснулась, улыбалась, даже смеялась в мягком желтоватом свете ночника. И была полностью поглощена папой, отказываясь засыпать обратно. Себастьян упал в кресло-качалку, обнимая дочь, и напевал ей все песенки на румынском, какие знал. Как ему показалось, до утра. В шесть проснулся, кряхтя и потягиваясь, Лекс. До прихода Доры оставалось два часа. Два очень длинных часа. Дети просыпались рано, несмотря на то, во сколько они уснули, им было невдомёк, что взрослые хотят спать, но сразу они не требовали ничего, ни еды, ни внимания к себе, тихо просыпаясь в своих кроватках. Вот только есть они потребовали раньше, чем пришла няня. Себастьян накормил детей, едва не забыв про прикорм. Лекс с удовольствием съел ложку тыквы — кажется, ему нравился ее цвет. Мика — ложку кабачково-яблочного пюре. Проголодавшиеся за ночь, они высосали по бутылочке смеси, а потом им опять пришлось менять подгузники. Звонок в домофон Себастьян воспринял как райские трубы. Дора поздоровалась, очень быстро разделась и профессионально оттеснила Себастьяна из детской. — Вам нужно поспать, — уверенно сказала она Себастьяну и заговорила, обращаясь к детям: — А мы сейчас пойдем гулять, чтобы не мешать папе, да, малыши? Увидев знакомое лицо, дети заагукали, обрадовавшись бодрой интонации, совершенно не понимая, что их сейчас ждет. — Кормили-переодевали? — деловито спросила она, доставая уличную одежду. — Да, — кивнул Себастьян и зевнул. — Господи, как ты только с ними справляешься? — Привычка, опыт, — пожала плечами Дора. — Тем более, я с ними день через день, и вы очень внимательные к детям родители. На постоянку с одним выходным к близнецам я бы не согласилась, это очень тяжело. А вы требовали няню в помощь. Дора ловко одевала Мику в уличную одежду, Лекс был на очереди. — И, надо сказать, мы действительно только помогаем. Вы замечательные родители, — она улыбнулась по-матерински. — Себастьян, иди спать. Няня для того и нужна, чтобы облегчать родительское бремя. Себастьян снова зевнул, пробормотал: “Полчаса” и убрел в спальню.