Отражение: Миссия.

Без пяти одиннадцать Барнс уже ждал Мику у школы. Лекса они отправили туда и обратно на такси, прикинув, что он уже большой мальчик и не ходит на высоких шпильках в длинном платье. Он задумывался над тем, если этот Джереми задержится рядом с Микой хотя бы на месяц, надо будет пригласить его в гости и познакомиться. Он обязан был знать, с кем встречается его малышка. Ровно в одиннадцать Джереми подвел раскрасневшуюся Мику с растрепавшимися волосами к машине Барнса. — Спасибо, Джереми, — сказала Мика. — Было очень здорово. Она села в машину и кинула клатч на приборную панель. — Поехали домой, рара, — попросила она. — Я ног под собой не чувствую. Барнс молча достал с заднего сиденья кроссовки и подал их Мике, а сам завел машину, и они поехали домой. — Как прошел вечер? — спросил он. — Как Джереми? — Танцует он так себе, — сказала Мика, переобуваясь. — Но я много танцевала с другими парнями. Музыка была классная. И пунш вкусный. Мне понравилось. — Она зевнула. — Спать хочу умираю. — Завтра расскажешь поподробнее? — попросил Барнс. — И фотки покажу, — пообещала Мика. — Знаешь, тата был прав, когда посоветовал мне поужинать перед балом. У одной девочки с голоду та-а-а-ак бурчало в животе! — Тата вообще плохого не посоветует, — улыбнулся Барнс. Они подъехали к дому и он помог Мике выбраться из машины и галантно распахнул перед ней все двери. Ему было всегда плевать на феминисток, которых от подобных действий аж перекашивало, и Мику он приучил к тому, что мужчина должен за ней ухаживать. — Лекс дома? — спросил он с порога, помогая Мике раздеться и вешая ее шубку на плечики, глянул на обувь, убеждаясь, что второй ребенок благополучно добрался домой. — Я дома, рара! — крикнул Лекс из гостиной. — Только что приехал. Мика дошла до гостиной, рассматривая свои туфли. — Тата, как ты думаешь, — она показал их Себастьяну, — в них еще можно ходить? Себастьян осмотрел подошвы и набойки. — Если набойки поменять, — ответил он. — Вот только не представляю, куда еще ты сможешь надеть это платье. На следующий бал будем шить новое, а это… — Это я продам, — ответила Мика. — Выставлю на Ебей. До следующего Рождества никаких вечеров мне не светит. На твои тусовки я не пойду. Покрасовалась и хватит. — Может до того, как ты его продашь, тебя в нем Лариса пофоткает? — спросил Барнс. — Лекс, рассказывай, как прошло? — Отлично прошло, — ответил Лекс, развязывая галстук-бабочку и снимая смокинг. — Меня Кларисса Леринг на белый танец пригласила, это такая… — он покрутил рукой в воздухе, — королева бала. Ну, у нас многие хорошо танцуют, не только я. А у вас, Мика? — Да никто не умеет почти, — Мика фыркнула. — Только Джереми немного. — Ладно, топайте спать, времени уже дофига, — распорядился Барнс. — Завтра будете рассказывать и показывать. Барнс глянул на Себастьяна, обещая, что они продолжат то, что так быстро закончили перед тем, как Барнс поехал за Микой. — Вот и первый бал наших детей, — с легкой печалью сказал Себастьян, когда близнецы разошлись по своим комнатам. — Стареем? Развернув Себастьяна к ростовому зеркалу в коридоре, Барнс обнял его со спины, положив подбородок на плечо. — Разве? — спросил он. — Ты посмотри на себя. Свеж, как майская роза. Лапушка, это дети взрослеют, а не мы стареем. Из зеркала на них смотрели двое красивых мужчин, одному из которых явно было не больше тридцати, а второму не дашь и сорока. Ухоженные, довольные друг другом и жизнью. — Наверное, ты прав, — задумчиво сказал Себастьян. — Но бороды у нас уже седые. — Если бороду брить, то об этом никто не узнает, — Барнс начал задирать на Себастьяне одежду прямо перед зеркалом, открывая соблазнительный живот, не утративший своего рельефа. — Ты такой красивый, и не скажешь, что полвека разменял. Посмотри на себя. На тебя до сих пор пускают слюни огромное количество женщин и завидует такое же количество мужчин. Он стянул с Себастьяна футболку и бросил ее ему под ноги, забираясь руками под домашние штаны, спуская их на бедра, чтобы открыть как можно больше столь привлекательного тела. Себастьян провел ладонью по груди, по накачанным выпуклым мышцам. Но волоски на ней были наполовину седые. — Ты красив, успешен, желанен многими, — Барнс сопровождал каждое слово поцелуем в шею и поглаживанием, все ниже спускаясь руками, уже касаясь лобка, — и принадлежишь только мне. Я самый счастливый человек на свете. Себастьян прижался к нему крепкой задницей, чувствуя стояк Баки. — В спальню? — предложил он. — Я еще не все тебе показал, — шепнул Барнс, стягивая с Себастьяна штаны вместе с бельем к щиколоткам. Он совершенно не боялся, что случайно появятся дети, он четко слышал, как они уже шуршали одеялами в своих кроватях. Себастьян качнул бедрами, демонстрируя уже привставший член. — Думаешь, я его не видел? — спросил он. Барнса возбуждало зрелище обнаженного Себастьяна и одетого его. Он обхватил рукой член мужа, принимаясь нежно ласкать, а второй рукой поглаживал живот, обводя кубики. — Уверен, что видел, — жарко выдохнул он на ухо Себастьяну, — может быть, я хочу посмотреть на тебя такого, или показать тебе, какой ты, когда хочешь меня. Ты же хочешь меня? — О да, — севшим голосом сказал Себастьян. — Всегда. — И чувствуешь, — Барнс прижался к нему своим ощутимым стояком, потеревшись между упругими половинками, — как я хочу тебя? Барнс продолжал надрачивать член Себастьяна, гладить его по животу и целовать в шею, прикусывать мочку уха. Он ласкал и смотрел, как туманится взгляд его мужа, затягивается поволокой желания, как меняется ритм дыхания, становится рваным. — Да… — качнувшись, отозвался Себастьян. — Ты расскажешь мне, как ты хочешь? — жарким шепотом, посылая мурашки вдоль позвоночника, спросил Барнс. — Или я все решу сам? — Сам, — выдохнул Себастьян, откидывая голову назад. Барнс оглянулся, увидел недалеко стоящий свой рюкзак и подтянул его к себе ногой, не выпуская Себастьяна из своей хватки. — Хорошо, сам так сам, — продолжал жарко шептать он, нашаривая в кармане клапана смазку, которую уже давно возил с собой всегда. Барнс подтолкнул Себастьяна к зеркалу, заставляя опереться на него руками, и немного прогнуться в спине. Его будоражило предвкушение, перемешанное с вожделением, желанием и бесконечной нежностью. Себастьян расставил ноги пошире и выпятил задницу. Оглянулся через плечо, медленно облизал губы. Барнса как током прошибло от этого зрелища, он обожал смотреть, как язык Себастьяна облизывает его яркие, такие манящие губы. Он впился в его рот поцелуем, судорожно сражаясь с застежкой молнии на джинсах. Он справился довольно быстро, приспустив их вместе с бельем, давая свободу изнывающему члену, потерся о задницу Себастьяна, выдавливая на пальцы смазку. — Смотри, какой ты красивый, — почти задыхаясь, сказал ему Барнс, вставляя сразу два пальца, принимаясь ласкать нежные стенки, безошибочно находя простату. Себастьян коротко простонал, подставляясь, прогибаясь еще сильнее. Барнс любил заниматься сексом лицом к лицу, любил смотреть на Себастьяна: на затуманенные наслаждением глаза, на приоткрытые влажные губы, которые так и манили коснуться их, на то, как он запрокидывает голову, подаваясь ему навстречу. И никогда не задумывался, как же выглядит он сам. Сейчас Барнс имел удовольствие лицезреть себя во всей красе, только что одетого, резко контрастирующего с обнаженным, горячим на ощупь Себастьяном. Он видел свой жадный, ласкающий отражение мужа в зеркале взгляд, горящий предвкушением. Видел, как что-то шепчут губы, непрестанно целуя шею, плечо, но представления не имел, что он говорит. Смотрел, как их тела прижаты друг к другу, как одно почти идеально повторяет изгибы другого. И ласкал, растягивая, никуда не спеша, словно у них было все время мира в удобной кровати, словно не они сейчас стояли между гостиной и прихожей напротив огромного зеркала, в отражении которого творилось что-то невероятное. — Ну давай же! — попросил Себастьян. — Трахни меня! Барнса всего трясло от напряжения и возбуждения, он плавился, глядя в зеркало на них обоих, даже не предполагая, что это может так возбуждать. Барнс выпустил член Себастьяна и обвел пальцами его яркие, манящие губы, коснувшись пальцами языка. — Обязательно трахну, — пообещал он. — Нравишься себе? Себастьян бросил быстрый взгляд в зеркало и застонал. Этот стон прошелся по нервным окончаниям Барнса жаркой волной, он уткнулся Себастьяну в шею, чуть прикусывая ее. Резко глубже вставил пальцы, трахая ими Себастьяна, прижимаясь к нему всем телом, чувствуя, как не хватает ему этого прикосновения кожи к коже, но раздеться значило выпустить Себастьяна из рук, а он этого уже не мог. Себастьян завел руку назад, чтобы ухватить Баки за возбужденный горячий член. — Давай же! Вынув пальцы из вожделенной задницы, Барнс повиновался желаниям Себастьяна, не мог не повиноваться. Он приставил головку к растянутым мышцам и толкнулся в узкое, жаркое нутро. Себастьян жадно застонал, принимая его член. Качнулся назад, насаживаясь до самого конца. Бросил быстрый взгляд в зеркало на свое раскрасневшееся лицо и затуманенные глаза. Они были вместе больше двадцати лет, секс был постоянной составляющей их жизни, но он не просто не приелся, они наслаждались друг другом каждую минуту, проведенную вдвоем. Потому что каждый их раз был не похож на предыдущий, каждый раз был как первый. Барнс обхватил Себастьяна поперек груди и живота, толкнувшись в него, прижимая к себе крепче, и принялся трахать, почти отключившись от мира вокруг, только глядя в отражение подернутых поволокой глаз Себастьяна. Себастьян жадно принимал каждый толчок, вскрикивая, отдаваясь Баки как в последний раз. Член горел, требуя прикосновений, но Себастьян не решался перенести опору только на одну руку — Баки долбился в него, словно сваезабивочная машина. Барнс сам догадался, что нужно Себастьяну, он обхватил его член ладонью, принимаясь дрочить ему. Сам он чувствовал, что скоро кончит, напряжение, копившееся внутри, должно было вот-вот выплеснуться ярким наслаждением. — Баки, да! — выдыхал Себастьян. — Еще! Еще немного, умоляю. Барнс застонал ему в шею, вбиваясь еще сильнее, сжимая в ладони член. Он чувствовал, что вот сейчас, вот-вот его накроет, захлестнет, перекрутит и выплюнет оглушенного оргазмом. — Да, лапушка, — Барнс прижал его к себе еще сильнее. — Все для тебя. Себастьян задушенно закричал. На зеркало выплеснулась сперма и потекла по нему. Он сжимался в оргазме на члене Баки, дыхание вырывалось из его груди короткими толчками. Еще несколько толчков, и Барнс кончил глубоко внутри сжимающейся задницы. Его потряхивало, дыхание сбилось и не желало восстанавливаться. Он понял, что если сейчас не сядет на пол, то упадет на него, и аккуратно опустился, утянув за собой Себастьяна. — Мы заляпали зеркало, лапушка, — тихо рассмеялся он, покрывая поцелуями спину мужа. — Тебе отмывать, — улыбнулся Себастьян. — Твоя была идея. — Так говоришь, словно ты в этом не участвовал, — Барнс привалился к стене, облокотив на себя Себастьяна, гладил его по груди и животу. Он наслаждался им, его теплом, его запахом, биением его сердца. — Я без сил, — признался Себастьян и потерся щекой о грудь Баки. — Давай спать.