Рондо в четыре руки

− МакМиллан!!! — Драко резко подул в свисток, останавливая игру. — Ты мог бы хоть немного сконцентрироваться!!! — его колотило от злости. Чертов вратарь за всю тренировку еще не взял ни одной подачи. — Ты играешь даже хуже, чем Уизли!!! И это только первая тренировка! У меня такое ощущение, что отборочные испытания проходил вообще не ты! МакМиллан, красный от злости, подлетел к Драко. − Тогда убери этого чертового Остриджа из нападения! Это сущий дьявол на метле!!! Драко вдруг осенило, и он неожиданно даже для себя расхохотался. Команда смотрела на него с легким недоумением, но Драко было плевать. − Конечно, Остридж — дьявол на метле! Иначе для чего бы я стал выпрашивать у МакГонагалл для него разрешение играть! — Драко ухмыльнулся и обвел взглядом напряженных игроков. — Вот поэтому мы и не проиграем. Прости, − это уже было к МакМиллану, — я погорячился. Сейчас попробуем еще раз. Остридж в нападении, Стоун и Кингс прикрывают. МакМиллан, постарайся отбить именно его подачи. Даже если не возьмешь ни одной — потом другие подачи покажутся тебе элементарными. Не так ли? — МакМиллан согласно кивнул, и Драко продолжил. — Давайте попробуем. И Блумфилд… − второй загонщик внимательно посмотрел на Драко. — Твоя непосредственная задача — следить за Остриджем. Если его собьет с метлы — отвечать за это будешь только ты. Это понятно? Блумфилд улыбнулся — Драко прочитал в этой улыбке что-то вроде “есть, сэр!”, − игроки заняли свое место на поле, и Драко снова дунул в свисток, возобновляя игру. Сегодня была первая тренировка по квиддичу в этом семестре, и Драко был очень рад, что назначил ее именно на этот день. Потому что квиддич вытеснял все ненужные мысли, заставляя концентрироваться только на игре. Еще вчера ночью они с Поттером договорились встретиться в холле сразу после завтрака и сходить к Хагриду за Ясоном. Посреди ночи это казалось действительно хорошей идеей. Тогда все казалось нормальным. Но когда утром он вышел в холл и увидел там Поттера, который стоял, засунув руки глубоко в карманы, Драко испугался. По-настоящему испугался. Потому что вдруг осознал то, что как-то ускользало от него ночью. Поттер — парень. Так же, как и он сам. Драко вдруг испугался, что вот сейчас подойдет к гриффиндорцу — а тот сделает какую-нибудь глупость. Возьмет за руку. Или полезет целоваться. Как ночью. Хотя то, что было ночью, Драко помнил очень и очень смутно. Уже значительно позже, лежа в кровати, он смотрел на полог и пытался вспомнить ощущение чужих губ на своих. Со своего совершеннолетия он всячески избегал близких отношений с кем бы то ни было. Вообще старался держаться от людей подальше, не подпуская к себе никого. Он помнил, как Панси пыталась поцеловать его на Рождество еще на шестом курсе, помнил, как оттолкнул ее и побежал в ближайший туалет. И виной внезапно подступившей тошноте было вовсе не спиртное, которого он не так много и выпил. Просто он думал, что смог пережить то, что сделала с ним летом Беллатриса. И только склонившись над раковиной и безуспешно пытаясь прополоскать рот, он понял, что так и не смог толком справиться со всем этим. И поэтому, когда вчера Поттер поцеловал его, он сначала был слишком растерян, чтобы реагировать. А потом вдруг стало слишком хорошо, чтобы думать о Беллатрисе. Он вообще о ней не вспомнил, пока не добрался до спальни. Он очень хорошо помнил ее губы — слишком мокрые, слишком мягкие, нестерпимо горячие. А Поттер был совсем другим. Его губы были теплыми, но не обжигающими, мягкими, и в то же время твердыми. Уверенными в себе что ли. И запах. Никакой сладости — только яблоки, мята и какая-то умопомрачительная свежесть. Целоваться с Поттером было хорошо, это было, пожалуй, единственное, что Драко запомнил из событий прошлой ночи. Драко глубоко вздохнул и спустился по лестнице прямо к Поттеру. Тот только улыбнулся и слабо кивнул. Они вместе вышли на улицу, и Драко задался вопросом, а помнит ли вообще гриффиндорец о том, что было ночью. Но Поттер только болтал о чем-то, Драко слушал его вполуха, кивал в нужных местах и старался вести себя так, как будто прошлой ночи и не было вовсе. * * * Заканчивался октябрь. Ясон уже совсем поправился. Теперь Драко оставлял его в комнате только на кровати, предварительно наложив заклятье на полог так, чтобы его мог открыть только либо сам Драко, либо Гойл. Все остальные немедленно получали весьма неприятные ожоги. На второе воскресенье ноября был назначен первый матч в сезоне — Слизерин против Когтеврана. Драко устраивал по несколько тренировок в неделю, и его команда не жаловалась. Только у Остриджа почему-то возникли проблемы с зельями и заклинаниями. Драко опасался, что из-за этого первокурсника отстранят от игры, и поэтому начал дополнительно заниматься с ним по выходным, помогая с домашними заданиями и объясняя некоторые моменты. В итоге Драко так выматывался, что иногда сил на то, чтобы дойти ночью до Поттера почти не оставалось. Но Драко все равно старался не пропускать эти встречи. Хотя первые несколько дней после того случая с Ясоном он опасался оставаться с Поттером наедине. Но тот вел себя, как обычно, и вскоре Драко перестал волноваться по этому поводу. Его теперь даже не мучили боли в Метке. После того случая, когда она разболелась прямо на глазах у Поттера, она больше его не беспокоила. Но Драко как-то не замечал этого, пока Поттер не спросил его об этом. Драко понятия не имел, с чем это могло быть связано. После случая с Ясоном Забини как будто успокоился. Конечно, он по-прежнему смотрел на Драко с острой неприязнью, но теперь Драко научился выдерживать этот взгляд. А кроме этих взглядов исподлобья Забини больше ничего и не предпринимал. И Драко все чаще ловил себя на том, что может прямо посреди урока вдруг поймать взгляд Поттера. И ответить на осторожную улыбку гриффиндорца. Однажды он шел на травологию и случайно столкнулся в коридоре с Поттером и его друзьями — Уизли и Грейнджер. Поттер кивнул ему и поздоровался. Драко ответил ему тем же. Уже почти дойдя до теплиц, Драко вдруг подумал, что ошеломленное выражение лица Уизли стоило того, чтобы не проигнорировать приветствие Поттера. * * * − Знаешь, я иногда думаю, что ничего не сделал для того, чтобы избежать Метки… Теперь постоянно шли дожди, и все чаще ночные встречи с Поттером проходили либо в полной темноте, либо в слабом свете палочек. Чаще всего они оба забирались на подоконник с ногами, почти соприкасаясь плечами или коленями, и разговаривали. − Как ты получил ее? — спросил Поттер. Драко пожал плечами: − Просто на одном из собраний Лорд приказал дать ему руку. Я не знал, что он собирается делать, было просто страшно. Потом стало очень больно. Кажется, я потерял сознание. А потом пришел в себя — а у меня уже на всю руку… − И он никак тебя не предупредил? − Да нет, в общем-то… Поттер внимательно посмотрел на него. − Мне кажется, у тебя просто не было возможности сопротивляться ему. У тебя не было выбора… Драко фыркнул: − Почему же не было… Поттер неловко поерзал на подоконнике, словно устраиваясь поудобнее, и заговорил, осторожно подбирая слова. − Мне кажется, у тебя вообще особо выбора не было… − Драко хотел было возразить, но Поттер досадливо покачал головой. — Погоди, дай объясню. Ну, как я это вижу… У тебя всегда был перед глазами твой отец, Пожиратель Смерти, последователь Темного Лорда. Ты очень много всегда о нем говорил. Я бы сказал, что ты все время был под его влиянием … − гриффиндорец вскинул на него глаза. — Я думаю, у тебя правда не было выбора. Тебе бы все равно пришлось принять Метку. Это не зависело от тебя. Драко грустно усмехнулся: − А что если я скажу, что мой отец был в ярости, когда узнал, что я принял Метку? Что он на самом деле никогда не хотел этого для меня? Глаза Поттера распахнулись от удивления. − Люциус Малфой не хотел этого? — переспросил он, словно не в состоянии осмыслить эту информацию. − Ты бы видел его лицо, когда он увидел у меня на руке Метку… − тихо сказал Драко. — Я думал, он сам убьет меня, чтобы я не мучился… Поттер потрясенно молчал. Драко откинул голову, упираясь затылком в каменный откос окна. − Знаешь, если у кого и не было выбора, так это у тебя… − сказал он задумчиво. − Почему это? — в голосе Поттера мелькнуло недоверие — и обида? Драко мысленно фыркнул. − Тебя лишили выбора, когда Лорд оставил тебе вот этот шрам… Драко внимательно посмотрел на шрам в виде молнии на лбу гриффиндорца. Сейчас, правда, он был почти не виден из-за отросшей челки, но Поттер все равно понял, о чем говорил Драко. − Как это?.. — спросил он глухим голосом. Драко снова откинул голову, разрывая зрительный контакт с Поттером. − Как только у тебя появился этот шрам, ты сразу же превратился в Мальчика-Который-Выжил. Надежду магического мира. Понимаешь, о чем я? Все сразу стали видеть в тебе избавителя. Поэтому, как только ты пришел в наш мир в свои одиннадцать лет, тебе сразу доступно объяснили, кто ты и чего от тебя все ждут. Ты уже просто не мог выбрать другой путь… − Неправда, я сам выбрал свой путь… Драко поймал обиженный взгляд гриффиндорца и улыбнулся: − И как же это произошло? − Шляпа хотела распределить меня в Слизерин… − признался Поттер, немного помявшись. − Ого... — удивился Драко. — И что же ты тогда делаешь в Гриффиндоре? − Я сам попросил Шляпу отправить меня, куда угодно, только не в Слизерин… − ответил Поттер. Драко послышались в его голосе нотки гордости. − А почему не Слизерин? — поинтересовался он. — Ты не мог тогда ничего знать о факультетах… − Мне Рон сказал, что все злые волшебники вышли из Слизерина… − Поттер хмыкнул. — А еще Шляпа отправила в Слизерин тебя… Драко расхохотался. − Черт, теперь я чувствую себя польщенным! — отсмеявшись, сказал он. — Оказывается, я сам лишил тебя выбора! Поттер соскользнул с подоконника на пол и принялся расхаживать по комнате. Драко повернулся к нему, свесив ноги с подоконника. − Почему это? — спросил он почти зло. Драко вдруг улыбнулся. − А вдруг, учись ты в Слизерине, из тебя бы вышел могущественный темный маг? — мечтательно начал он. — Рядом с которым даже Темный Лорд казался бы легким проказником? А я взял и лишил тебя этого выбора? Поттер вдруг остановился прямо напротив Драко. Его зеленые глаза, казалось, проникали в самую душу. − Он убил моих родителей, Драко… − сказал он вдруг. Чуть ли не впервые в жизни называя Драко по имени. Его голос дрожал от напряжения. Драко вдруг понял, что гриффиндорец сдерживает истерику. И что это ему почти удается. — Завтра будет семнадцать лет с того дня, как это произошло. Это из-за него я десять лет прожил, полагая, что мои родители погибли в автокатастрофе. Из-за него я лишился детства… − Поттер вдруг невесело усмехнулся. — Тебе не понять. Тебя всю жизнь любили. Все и всегда. Родители. Друзья. А я всю жизнь прожил фактически изгоем. Даже здесь, в Хогвартсе, который я привык считать своим домом. Шрамоголовый. Кажется, это ты меня так называл. На втором курсе — наследник Слизерина. На третьем — чертовы дементоры. На четвертом — Турнир, в котором я вообще-то по-хорошему не должен был принимать участие. На пятом — Амбридж, когда мне даже друзья не верили. Хотя я своими глазами видел, что Волан-де-Морт вернулся, что он сам убил Седрика. Но всем было плевать. Драко, ты веришь, что я смог бы стать темным магом? Я поэтому и решил идти в авроры — чтобы ни у кого не было такого детства, как у меня… И поверь мне, это мой выбор… Драко смотрел в зеленые глаза, наполненные застарелой болью, отчаянием — и в то же время решимостью. − Я тебе верю, Гарри… − и имя сорвалось с губ прежде, чем Драко успел остановить себя. Он видел, как расширились глаза Поттера от этого. — Если я еще кому-то и верю в этом гребанном мире — так это тебе. Поттер вдруг оказался слишком близко, и теплые твердые ладони скользнули по спине. Драко не успел испугаться. Уткнувшись носом в теплую шею, он вдыхал свежий запах яблок и мяты и чувствовал себя в полной безопасности. Руки, словно по собственной воле, скользнули по спине Поттера, бедра обхватили гриффиндорца, притягивая ближе. Драко вдруг подумал, что с той ночи, когда они целовались, прошел почти месяц. Месяц, в течение которого они даже почти не касались друг друга. Драко неожиданно понял, что скучал по гриффиндорцу. Действительно, скучал. − Меня завтра не будет в Хогвартсе… − сказал вдруг Поттер, уткнувшись лбом в плечо Драко. − Почему? — спросил Драко, его руки замерли на спине гриффиндорца. − Завтра годовщина смерти родителей. Я отпросился у МакГонагалл, поеду на кладбище. И в Годрикову Впадину. Вернусь в среду утром, сразу на занятия. − Мне очень жаль… − сказал Драко тихо. − Что именно? — невесело усмехнувшись, спросил Поттер. − Что моя семья имела отношение к Лорду. И, наверняка, к смерти твоих родителей. Я удивлен, что ты вообще можешь со мной после такого нормально разговаривать. − Во-первых, это было очень давно. Во-вторых, твоя семья как минимум дважды спасла мне жизнь в прошлом году. И если бы не твоя мама — неизвестно еще, кто бы победил. И если бы не ты — я бы уже, наверное, месяца полтора назад свихнулся. Так что не извиняйся… − Дурак ты, Поттер… − фыркнул Драко, крепче прижимаясь к гриффиндорцу. * * * На следующий день Драко видел Поттера за завтраком. А вот на спаренную защиту от Темных искусств он уже не пришел. Драко плохо спал этой ночью. Даже вернувшись в постель, он не мог заснуть, снова и снова прокручивая в голове ночной разговор с гриффиндорцем. Выбор. Драко никогда раньше над этим не задумывался. Был у него выбор — принимать Метку или нет — или не было. Сейчас, думая об этом, он всего на секунду представил, как вырвал бы руку из костлявых пальцев Лорда, хоть как-то сопротивляясь — и сам же рассмеялся. Невозможно сопротивляться Лорду. У Драко никогда не получалось. Ни абстрагироваться от Круциатуса, ни не поддаваться Империусу. Лорд был слишком могущественным волшебником. Поттер в одну из ночей рассказал Драко, как изящно закончился Турнир Трех Волшебников на их четвертом курсе. Поттеру тогда было четырнадцать. И он смог сопротивляться Империусу. Драко почему-то только сейчас понял, что Поттер — действительно могущественный волшебник. Хоть и полукровка. И Драко — хоть он и чистокровный — есть, чему у него поучиться. Уилсон днем читал лекцию о всевозможных защитных заклинаниях. Драко слушал его краем уха и даже пытался что-то записывать. Но мысли все время возвращались к этому чертовому выбору. Драко пытался понять, можно ли было хоть что-то изменить. И самое главное — нужно ли было хоть что-то менять… На второй паре ЗОТС он пришел к выводу, что тогда у него, действительно, не было выбора. Он не мог противостоять Лорду. Он мог только принять то, что с ним делали. Теперь он может только попробовать принять это и смириться. За обедом Драко почему-то все время ловил себя на том, что внимательно изучает гриффиндорский стол. Он не сразу вспомнил, что Поттера сегодня в Хогвартсе нет. И до завтра не будет. Драко подождал, пока Панси и Грэг уйдут из Большого Зала, и только потом тоже пошел в сторону подземелий. На зельях, нарезая корень имбиря для противоядия, которое они проходили, Драко неожиданно понял одну очень простую истину. У него не было выбора — принимать Метку или нет. Зато у него есть выбор сейчас. Мысль оказалась такой неожиданно простой и в то же время правильной, что Драко даже забыл, сколько имбиря он уже нарезал. Это было уже неважно. Важным был только выбор. Который Драко решил сделать. После зелий Драко решил зайти к мадам Помфри — он и так исправно ходил к ней раз в неделю на обследование, и она просила его заходить чаще, если возникнут проблемы. Колдомедик встретила его обеспокоенным взглядом: − Мистер Малфой? У вас все в порядке? — спросила она, тут же предлагая ему сесть на свободный стул у своего стола. − Да, спасибо, мадам Помфри… − слабо улыбнулся Драко. — Я просто хотел попросить у Вас обезболивающего. − Вас что-то беспокоит? — сразу насторожилась колдомедик. Драко кивнул: − Я в последние дни не могу заснуть из-за сильной головной боли. Я подумал, может, Вы могли бы дать мне обезболивающее, чтобы я выпил перед сном? − А как голова болит? Виски, затылок или лоб? — спросила она. − Виски и немного лоб… − отозвался Драко. − И сейчас болит? Я могу вас осмотреть? Драко кивнул: − Разумеется. Нет, сейчас не болит. Обычно начинает болеть, когда я уже в кровати. Иногда я просыпаюсь от того, что у меня болит голова. Мадам Помфри бросила в него диагностирующее заклятье. − Странно, сейчас у вас все в порядке. Может, вам стоит остаться у меня на ночь? Тогда я могла бы осмотреть вас, когда начнет болеть голова? Так можно было бы установить причину болей… Драко пожал плечами: − Она не каждый день болит. Просто мне бы хотелось иметь на тумбочке обезболивающее, на случай если станет плохо. Мадам Помфри смерила его подозрительным взглядом, но все же, наконец, сдалась. − Хорошо, сейчас принесу. Она скрылась в подсобке, и Драко оставалось только ждать. Наконец, колдомедик поставила на стол перед Драко пузырек с зельем. − Это сильное обезболивающее… − сказала она. — При сильных болях выпейте два глотка. Если не очень сильно будет болеть — один. Хорошо? Драко слабо улыбнулся ей, забирая пузырек. − Большое спасибо, мадам Помфри. * * * Драко рано лег в кровать. Он пытался заниматься уроками, но вскоре понял, что все равно не может сконцентрироваться, по несколько раз перечитывая одно и то же предложение. Теперь он лежал, рассеянно поглаживая Ясона и слушая спокойное дыхание своих соседей. Он очень нервничал. Он точно знал, что хотел сделать. И ему было страшно. Он боялся, что не сможет. И ему не терпелось, как можно скорее сделать это. Просто чтобы не растерять свою решимость. Он в сотый раз спрашивал у темно-зеленого полога — это ведь мой выбор? Но полог молчал. И Ясон только сладко посапывал во сне. А Драко думал о выражении лица Забини, когда тот произнес: “ублюдок меченый”. И убеждал себя, что это — только его выбор. Его собственный. И он это сделает. Разумеется, он не смог заснуть, и когда окончательно стемнело, он выбрался из кровати и принялся собираться. Он тихо надел рубашку и черную мантию, захватил с собой пузырек с обезболивающим и сумку с учебниками, и выскользнул из спальни. Сейчас он как никогда боялся встретить Филча. Но в темных коридорах было пусто. Он медленно пробирался к ванне старост. Приходилось часто останавливаться и вслушиваться — вдруг где послышится шум. Но было тихо. Наконец, добравшись до заветной двери, Драко шепнул пароль и проскользнул внутрь. Тут же зажегся свет, и Драко вздохнул с облегчением. Первая часть его плана удалась. Драко поставил на скамейку у бассейна сумку и скинул мантию — в ванной было довольно жарко. У дальней стены горел камин. Драко достал из шкафчика у стены несколько свежих полотенец и отнес их на ковер около камина. Затем, немного подумав, перенес туда же свою сумку и пузырек с зельем. Расстелив одно из полотенец прямо на ковер, Драко осторожно достал из сумки свой серебряный самозатачивающийся нож, который использовал при подготовке ингредиентов для зелий. Отойдя к раковине, Драко тщательно вымыл нож. Этого ему показалось мало, и с помощью заклинания левитации Драко обжег лезвие в огне камина. Он держал нож в огне несколько минут, и, закончив, сразу положил его на полотенце, поскольку серебряная ручка, наверняка, нагрелась. Откладывая палочку, Драко невольно отметил, что руки противно дрожат. Жаль, что он не догадался спросить у мадам Помфри еще и успокоительного. Досадливо дернув плечом, Драко быстро снял рубашку, оставшись голым по пояс. Метка горела на бледной коже. Драко невольно засмотрелся на нее. На секунду ему показалось, что череп подмигнул ему. От ужаса он чуть не вскрикнул, чудом сумев в последний момент сдержаться. Он понятия не имел, как скоро подействует обезболивающее, и сколько будет длиться его эффект. Взяв пузырек, он осторожно посмотрел зелье на свет. Они уже проходили обезболивающие на зельях, но именно это зелье было Драко незнакомо. Возможно, потому что оно должно было быть действительно сильным. Побоявшись переборщить с дозировкой, Драко отпил сначала только два глотка. Зелье оказалось неожиданно горьким и маслянистым. Драко неловко закашлялся, но все же смог справиться с собой. Немного поразмыслив, он решил вымыть руки. Сначала только ладони, но потом вымыл обе руки до локтей. Закончив, Драко вернулся к камину и уселся на ковер по−турецки. Надо было устроиться как можно удобнее. Он приготовил одно из полотенец, положив его справа, а другое полотенце расстелил у себя на коленях. Теперь осталось самое сложное. Драко положил левую руку на колено Меткой вверх. Раньше, когда Лорд был еще жив, змея постоянно двигалась, то выползая из черепа, то заползая обратно. Однако после его смерти Метка словно замерла, оставшись неподвижной. Меченый. Теперь они все, бывшие последователи Лорда, меченые. Клейменые. Наверное, зря Поттер тогда вступился за них на суде. Им в Азкабане — самое место. Не должны люди с таким клеймом просто так по улицам расхаживать… Внезапная ненависть к своему прошлому, к Пожирателям накрыла с головой. Драко сжал левую руку в кулак, чувствуя, как впиваются ногти в ладонь. Так надо. Надо просто это сделать. Так будет правильно. И когда он взял нож, руки уже не дрожали. Когда он думал об этом сегодня ночью, ему казалось, что все будет просто. Что достаточно слегка надавить — и все получится. Однако сейчас, приставив нож к голой коже, Драко вдруг понял, что все совсем непросто. Слегка надавив ножом, Драко почувствовал, как тонкая кожа поддается острому лезвию. И тут же его пронзила боль. Недолго думая, Драко отложил нож и выпил еще два глотка обезболивающего. Из небольшой ранки прямо над черепом выступила кровь. Драко удовлетворенно кивнул — только кровью можно смыть свои грехи. Подождав, пока боль немного отступит, он снова взял нож. Он боялся прорезать слишком глубоко и повредить вены. Поэтому, положив нож на руку практически плашмя, он осторожно вставил лезвие в уже надрезанную ранку. Теперь оставалось только надавить. Закусив губу, Драко нажал и осторожно повел лезвие вниз, от себя к запястью. Он еще никогда в жизни не контролировал себя так, как сейчас. Было очень больно. Драко почувствовал, как от боли выступает пот на лбу, как потеет ладонь, сжимающая нож, как ногти впиваются в кожу, оттого что он слишком сильно сжал руку. Темная кровь вытекала из-под серебряного лезвия и капала на подстеленное полотенце. Много крови. Слишком много. Драко запоздало подумал, что стоило бы сначала наложить жгут, а потом уже резать. Но сейчас он уже не мог остановиться. Было очень трудно. Хоть нож и был очень острым, Драко чувствовал, как его плоть сопротивляется лезвию. Он надавил сильнее, следя, чтобы нож не вошел слишком глубоко. Его начало колотить от боли. Однако оставить нож в ране и отпить еще немного обезболивающего Драко не решился. Когда нож дошел до челюсти черепа, Драко почувствовал горячую липкую жидкость на бедре. Он не сразу понял, что это — его собственная кровь. Чертово полотенце промокло насквозь. Подавив внезапно накатившую волну паники и тошноту, подступившую к горлу, Драко сильнее нажал на нож, пытаясь скорее довести задуманное до конца. Последние дюймы оказались самыми сложными. Дорезая кожу, Драко уже подвывал от боли. Но он не смог бы уже остановиться. Резко повернув лезвие вверх, Драко перерезал последний лоскут, соединявший Метку с его телом. Руки дрожали так сильно, что нож сам выпал из ослабевших пальцев. Перепачканной в крови рукой, Драко схватил пузырек с зельем и выпил сразу почти половину. Мгновенно немного прояснилось в голове, и дрожь почти прошла. Драко чувствовал, как накатывает оцепенение. От пережитой боли и недосыпа. Но нельзя было сидеть просто так. Закусив губу, Драко заставил себя посмотреть на Метку. Дрожащими пальцами, он подцепил отрезанную кожу и, резко втянув от боли воздух сквозь плотно сжатые зубы, снял Метку. Глядя на этот лоскут кожи — его кожи — Драко почувствовал такую ненависть, что захотелось выть. Недолго думая, он швырнул Метку прямо в камин. Горячие угли недовольно зашипели, когда на них закапала кровь. Драко удовлетворенно выдохнул, глядя, как Метка скукоживается на жарких углях. Теперь надо было выбираться отсюда. Драко взял приготовленное полотенце и, морщась от боли, обмотал его вокруг раны. Он надеялся, что это остановит кровь. Поверх полотенца он бросил связывающее заклятье, чтобы полотенце не развязывалось. Потом, быстро кинув несколько очищающих — на свои брюки, на ковер, на нож и на грязные полотенца, − Драко принялся осторожно надевать рубашку. Левой рукой было очень больно шевелить, и Драко допил обезболивающее, надеясь, что это поможет хоть немного унять боль. Застегивать мантию одной рукой было очень неудобно, но он все-таки справился. Осторожно взяв сумку правой рукой, Драко повесил ее на плечо и пошел к двери. Вдруг из камина раздалось странное шипение. Драко замер и обернулся. Прямо в дыму над углями зависла Черная Метка. Такая, какой она бывала, когда Пожиратели призывали ее заклинанием — четкая, ярко-зеленая. И живая. Драко в ужасе смотрел, как змея вылезает из черепа, как ее раздвоенный язык словно пробует воздух на вкус. − Honesta mors turpi vita potior*… − произнес череп, и Метка исчезла, оставив после себя легкую зеленоватую дымку.