Выключив будильник, Антон успел сделать короткий вдох-выдох, чтобы потом сорваться с места и побежать в ванную, а следом и на кухню за чашечкой кофе. Опаздывать на работу было нежелательно, он очень рассчитывал на щедрый аванс в этом месяце. Потому приходилось громко материться и вылетать из дома, соперничая со скоростью света.
Выйдя на улицу, Шастун ещё раз взглянул на свою машину. Точнее на то, что от неё осталось. Он хотел было накрыть её чем-то да скрепить если не герметиком, то степлером. Смысла не было. Кому всрался разбитый Гольф?
Радовало, что парень жил в очень удобном для него районе. С местной остановки можно было беспрепятственно добраться как до работы, так и до центра. Да и вообще район улицы Арзамасской располагал к себе. Тут тебе и Пятёрочка с частыми акциями на пиво, и Магнит с вкусным ассортиментом мороженого, как и парк Алые Паруса, в котором Шастун бегал по вечерам. Словом лучше места было не найти.
Только снимать квартиру у бывшего вдв-шника явно было не лучшим вариантом. Просто у добрых бабушек живут миленькие, молоденькие девушки, которых можно денно и нощно учить жизни. А с Антоном что? Учить, как правильно пальцами работать, что ли? Нет, бабульки натерпелись сего в течение жизни, нахрен надо. Потому Тоха учился адскому терпению и оказанию первой помощи себе после моральных и физических пиздюлей.
На остановке практически не было народа. Шанс впихнуться в газельку был высок. Как и сам Шастун. Впихиваться в это транспортное недоразумение было самым ненавистным процессом в жизни Антона. Приходилось складываться в три погибели, не стой как ассистенткам иллюзионистов в ящик. Антон газельки считал тоже ящиками в некотором роде, гробами, проще говоря, потому что если его замкнет однажды, то не разомкнет обратно никогда. Тут и иллюзионисты будут бессильны, и работники ритуального агентства. Хоронить придется вместе с автомобилем.
В этот раз ему повезло. Газелька оказалась пустой, и больше ни у кого не возникло желания сесть в отрыжку самого Ада. Потому Антон и ноги вытянул, и видом с Чернавского моста успел насладиться. Налево посмотришь – дом родной с разбитым Гольфом, зелень парка, одиноко бегущий хаски по набережной, пыхтящий завод с Лебедева аж заметен… Корабль-музей! Местный теплоход по соседству и миленький островок около Адмиралтейской площади. А направо посмотришь – раз байдарка, два байдарка, три – КАНОЭ!
Словом да, Воронеж был богат видами.
Выйдя на Кольцовской, Антон направился к одной из крупных гостиниц в городе. Там он работал портье. Не администратор, конечно, зато не уборщик. Хотя самовнушение иногда ломалось, после чего Шастун напивался, и все свои выходные тратил на самобичевание. Такова была участь лоханувшихся по жизни.
- Эй, Шастун! – окликнул его старший менеджер, проворно лавируя между посетителями гостиницы. В субботу был особенный наплыв постояльцев.
- Да? – остановился Антон, ожидая неминуемых люлей. Например, за то, что курил в комнате обслуживающего персонала. Но в окно же! И не спалил ведь ни одной занавески!
- Слушай, будь другом, сгоняй в двести шестой. Вчера заселилась какая-то семейная пара на грани развода, судя по жалобам их соседей. Разберись, - протараторил менеджер, иногда прерываясь, чтобы поздороваться с гостями и вежливо им улыбнуться. Шастун такого не умел, лишь кривился и старался не материться. – А ещё проверь вторые апартаменты. Там была какая-то возня, может, им что-то надо. Хорошо?
Указания старшего менеджера тянули на стандартное антоновское «угу, сейчас всё сделаю», однако утренний инцидент требовал немного сменить тактику.
- Хорошо, Евгений Владимирович, - менеджер практически благодарно улыбнулся и почти ушел, если бы Антон не схватил его за плечо. Тот настороженно обернулся к подчиненному. – Можно мне выплатить премию заранее? Сегодня, к примеру?
Евгений Владимирович слегка нахмурился, всматриваясь в лицо Шастуна. Престиж гостиницы в первую очередь зависел от благополучных работников. Безо всяких проблем, а тем более без судимостей.
- Что-то случилось? – спросил старший менеджер. – Нужно от кого-то откупиться, Антон?
Шастун обиженно насупился бы, но сдержался. Серьезно? Его физиономия смахивала на уголовную? Так и хотелось кинуть его в обезьянник? Или, судя по многочисленным браслетам и кольцам Антона на руках, люди думали, что он в секте?
- Нет, просто деньги сейчас нужны, - пробормотал парень, пытаясь выдать достойную причину своего попрошайничества. – У мамы юбилей на днях.
- А, - выдохнул старший менеджер, улыбнувшись. – Поговорим об этом, когда выполнишь мои поручения, договор?
- Договор, - кивнул Антон, понимая, что его сейчас мягко кинули. Ну что им, сложно? Какая разница, когда выдавать деньги сейчас или потом, через две недели?
Делать нечего, пришлось подниматься наверх.
В двести шестом действительно вёлся бракоразводный процесс, только без присутствия нотариуса. Почти бывшие супруги разделили номер на две половины, проведя линию, кажется, помадой. Антон застал их при непосредственном разделе имущества. Женщина кричала, что бы муж забрал «этот чёртов зомбоящик», ибо «задрал лупить в него свои зенки», а мужчина молча содрал тюль вместе с карнизом и кинул на «территорию» жены, сказав, чтоб «удавилась, заебала с этими оттенками шампанского». Короче, Шастун был очень вовремя. Бывшие супруги согласились заплатить причиненный гостинице ущерб, а также убраться восвояси через час. Старшего менеджера такой расклад устроил, поэтому Антон продолжил выполнение заданий, направляясь теперь в апартаменты.
Поднимаясь на последний этаж в лифте, Антон задумался о том, куда катилась его жизнь. Он был словно маятник, который перемещался из одной стороны в другую. Единственным отличием было то, что Антон перемещался вертикально: поступив в один из лучших вузов Воронежа, Шастун оказался на вершине своих возможностей, как и вскоре стремительно сорвался вниз, оказываясь на дне. И не в каком-то социальном или ещё каком, а в таком д-н-е, от которого не спрятаться и не скрыться, как и не выкарабкаться, имея простое желание нормально жить.
Резкая остановка лифта вывела Шастуна из раздумий. Кому-то приспичило разбавить одиночество Антона, остановив его на полпути. Вместо того чтобы войти в кабину возможные пассажиры ругались на углу коридора.
- Ты постоянно всё портишь! Понимаешь, блядь? – возмущался кто-то в пушистой, розовой шубе. Голос показался Антону смутно знакомым. Наверное, незнакомец услышал мысли портье в лифте и застонал. А потом обернулся.
Лучше бы Шастун ослеп.
Лифт решил закрыть двери, раз уж никто не собирался в него входить. В то время как Антону было необходимо искусственное дыхание или, хотя бы, разряд дефибриллятора. Он парень неприхотливый, любую помощь принял бы.
Ладно. Это было странно. Незнакомцем в розовой, пушистой шубе оказался он сам. Только с фингалом под глазом. Шастун кроме кофе ничего ни пил, ни ел, ни употреблял. Это что, последствия пережитого утром стресса? Ну, то есть Василич стал причиной сдвига его кукухи? Всё, приехали?!
Двери лифта открылись на нужном Шастуну этаже. Желание идти в апартаменты куда-то испарилось. Хотелось бросить к чертям работу и пойти утопиться в водохранилище. Останавливало лишь то, кому от этого легче будет? Антону да, но так он бросит своего двоюродного брата, перед которым многим обязан.
Пришлось двигаться вперёд. Практически у входа в апартаменты Антон увидел на полу бумажку. Видимо, уборщица данного этажа ещё не успела добраться до верхотуры гостиницы. Подняв одинокий лист, испачканный чем-то непонятным, красным, Шастун вдруг обнаружил лотерейный билет. Из числа денежной лотереи «Русского Лото». Чтобы спасти уборщицу от выговора, парень положил несчастную бумажку в карман, а затем открыл дверь вторых апартаментов.
- Ебааать! - протянул Шастун, видя перед собой живое воплощение Содома и Гоморры. По номеру прошлась сама госпожа Смерть, судя по многочисленным лужам крови на паркете или по бордовым пятнам той же крови, но на белоснежных коврах. Что уж говорить о расчлененных останках людей и подозрительном запахе гари. Ситуация походила на полный пиздец, о котором пел Шнур в одноименной песне. Не иначе как саундтрек ко всей его жизни.
***
Голова Иры жутко болела. Лёжа на чём-то мягком, она силилась вспомнить, где находилась. И что вообще было. И что существовало кроме огромной пробки на Московском проспекте.
Возможно, всему виной была её цель, которую девушка таки настигла. Или было бы правильнее сказать, что это цель настигла Кузнецову. Она всего-то добралась до места, где в последний раз видели Оксану, и, надо же, именно там её огрели чем-то тяжёлым по голове. Нападающий был тем ещё трусом, видимо, был хорошо осведомлён насчёт характера Иры.
Открыв глаза, Кузнецова наткнулась на лысого, стрёмного мужика. Его личность не казалась хоть на сантиметр знакомой. А внушительный нож, не стой как для разделки мяса, отнюдь не радовал. С одной стороны Ира могла разделаться с головорезом (как - вопрос второстепенный, для начала стоило освободить руки от наручников), а с другой - не был ли этот нож в непосредственной близости от Оксаны? Не пропадет ли Кузнецова, не найдя ответов? Стоила ли игра свеч?
- Сыграем, красотка? - хмыкнул мужик, нелепо подмигнув Кузнецовой и уронив из-за этого нож.
Ира определённо сыграет. Только выберется из наручников... А потом сдерет с губ противный скотч... И ответит. Определённо ответит согласием.
***
Антон не удивился, что при его обстоятельствах он попал в камеру для особо важных свидетелей. Убийство высокопоставленного чиновника гэ Воронежа это вам не хухры-мухры.
После того, как Шастун вкратце рассказал старшему менеджеру о ситуации во вторых апартаментах, гостиница изменилась. Не то, чтобы шторы в номерах сменили цвет с шампанского на алый. Не то, чтобы номера стали обслуживать супер современные андроиды, а появилось что-то другое, некое напряжение, которое зависло над зданием громадной грозовой тучей. Так, что при каждом ударе молнии гостиница меняла атмосферу с «ну, убийство» на «пиздец, ща ебанёт». Сначала заперли все входы и выходы, на случай если убийца всё ещё находился в здании, потом прибыло несколько нарядов полиции, около пяти машин скорой помощи и два пожарных расчёта. Антона, как главного
подозреваемого свидетеля заперли в конференц-зале, откуда вскоре его забрали товарищи полицейские. Посадили Шастуна в новейший, бронированный автомобиль, от которого у водителя бабочки в печень бились, судя по довольной физиономии, и увезли в ближайшее УВД. Загребли пацана, короче.
В отделении Антон лишился куртки, телефона и чувства собственного достоинства. Адвоката ему, как в сериалах, не предлагали, зато завалить своё ебало - очень даже. Подумать только, Шастун котят не пинал, в собак из пневматического оружия не стрелял, а какого-то хера в камере особо важных свидетелей оказался. Он ведь им объяснил, что никого и ничего не видел (кроме своего двойника на восьмом), только ту же картину, что и они. Но нет, повязали безо всякого обоснуя.
Вдруг в комнату ворвались те самые полицейские. Слишком активная девушка и угрюмый парень.
- Меня зовут Юлия Топольницкая, старший следователь по особо важным делам, - представилась девушка, плюхаясь на стул, и затем кивнула на напарника. - А это старший лейтенант полиции - Игорь Чехов.
Антон осторожно кивнул. Ну не в объятия же оперативников ему кидаться, верно? Да и с наручниками на руках особо не пообнимаешься.
- Антон, расскажи нам о том, что ты видел, - предложила девушка, что-то черканув в бумагах. Её напарник стоял у двери, сложив руки на груди. Видимо, товарищи полицейские опасались саботажа от Шастуна. Только они не знали главного - он в этом деле не при чём, а держать его здесь, в наручниках, чистой воды паранойя. И ёбаная порча его репутации в гостинице.
- Я же вам объяснял, - начал парень, откровенно задолбавшись быть героем нового сезона «Улиц разбитых фонарей». Тактика у всех оперативников ничем не отличалась. Жужжи в уши подозреваемого, пока ему не надоест и он не признается в содеянном, которое вовсе и не его содеянное.
- Так, Шастун! - Юлия хлопнула по столу кулаком, что аж Антон виновато опустил голову. Ну, точно как в сериалах НТВ. - Я читала твою биографию. Что там у нас? Не подскажешь?
Антон подумывал написать чистосердечное признание, всё равно его отсюда уже не выпустят.
- Сначала ты продаешь музыкальные инструменты, разместив объявление на Авито, а потом что? Правильно! Заявляешь об их пропаже в полицию.
Да, Шастун не подарок, но зачем сразу давить на больное? Нельзя давить по нарастающей? Мол, разбитое окно в школе! Битьё стёкол в машине директора колледжа! Отчисление из университета за неуспеваемость! Пиздёж за музыкальные инструменты! А теперь что? Убийство высокопоставленного чиновника!
И поцокать языком, грозя указательным пальцем.
- Это в прошлом, - пробормотал Антон, не поднимая головы. Всем было ясно, что парень из числа
трусов смущенных молодых людей своим проступком.
- Зато в настоящем убийство одного высокопоставленного чиновника и целой группы лиц, личность которых устанавливается в данный момент. Ничего не хочешь сказать? - зло усмехаясь, спросила девушка и щёлкнула ручкой.
«Мне пиздец», - подумал Антон, представляя, как родители будут носить ему передачки в тюрьму. Вот дожил-то.
- Я сказал, что не виноват, - более уверенно произнёс Антон, ожидая люлей от Чехова. Он как-то опасно пришёл в действие, двинувшись в сторону Шастуна. Но парня спас мужчина, внезапно распахнувший дверь и передавший какие-то бумаги Юлии. Та, хмурясь, около минуты читала, шурша листами, а в конце разочарованно вздохнула.
- Игорь, сними с Шастуна наручники.
Чехов с толикой сожаления последовал приказу коллеги, освободив парня от оков. Бумаги, которые принёс полицейский, расстроили Юлию своим текстом. Девушка хотела отделаться малой кровью, обвинив Шастуна в убийстве, но факты были не на её стороне.
- Значит так, Шастун Антон Андреевич, подпишите на выходе подписку о невыезде, там же заберёте вещи и пока что можете быть свободны.
Бывший подозреваемый был вне себя от счастья. Что он говорил, а? Не виноват!
Подорвавшись с места, Антон поспешил покинуть давящее на мозги место, но, не успев выйти, услышал, как Топольницкая бросила ему вслед:
- И не делай резких движений, Шастун. Мы найдем тебя. В любом случае найдём.
«И на том спасибо», - подумал Антон, ускоряясь к выходу. Хорошо хоть не пулю в лоб пустила на прощание.
Забрав вещи у дежурного, Шастун первым делом включил телефон, и на него тут же посыпались смс-ки. Двадцать из них от брата, в которых говорилось о бесчисленных пропущенных звонках, а одна из них от Евгения Владимировича, где он сообщал, что Шастун уволен.
- Пиздец, - описал ситуацию Антон. За расчётными ему предстояло идти через две недели, а жить ему надо было сейчас, поэтому мадам Жо Па медленно, но верно стискивала его в крепких объятиях.
Дом и практически родные стены встретили Антона радушно. Как, если бы он вернулся с поля боя или, наконец, защитил диплом. Словом, Василича не было видно на горизонте, птицы вовсю пели на улице, а алкаши у подъезда решили перенести шабаш на завтра. Шастун вмиг почувствовал себя разбитой калошей. Ему не нравилось недоверие полицейских, как и не нравилось, что этого Фролова так неудачно убили в гостинице. Почему-то вина была на плечах неизвестных Антону людей, а страдал от этого именно он. Они бы заплатили ему за последствия, что ли. Кто так действовал вообще?
Размышления Шастуна прервались. К нему в открытое окно кто-то лез. Первым делом Антон хотел захлопнуть окно, тем самым прищемив незнакомцу пальцы, но внезапно парень ощутил азарт. Может, отпиздит взломщика, пар выпустит, жить легче станет.
- Привет! - широко улыбаясь, появился парень в окне. Ну вот, ещё рукой помахал. И в комнату ввалился, неловко перемахнув через подоконник.
- Блядь, что? - последовал недоуменный ответ Шастуна.
- Ты - Антон, верно? - не прекращал улыбаться парень, отряхиваясь от пыли.
- В полицию начали набирать людей, которые не умеют пользоваться дверьми? - вопросом на вопрос ответил Шастун, вспоминая, где у него валялась бита или скалка, на крайний случай. Но поиски были безуспешны. В квартире Антона чёрт ногу сломит, так что надеяться на удачу было даже глупо.
- Полиция? - переспросил парень, невольно нахмурившись, но потом махнул рукой, продолжая нести какую-то чушь. - Я - Арсений Попов, холистический детектив.
- А я - Антон Шастун, похуистический детектив. Поэтому иди на хуй!
Арсений Попов на секунду погрустнел. Но, обведя взглядом однушку Антона, вдруг просиял.
- Я уверен, что оказался здесь не зря!
- Ты влез ко мне в квартиру, идиот! - заорал Шастун, думая о том, какие нынче воры тупые и находчивые. Казалось, сейчас Попов начнёт заливать о равном разделе имущества.
- Вообще-то, это было трудно. И я отбил копчик, спасибо, что заметил, - пробормотал детектив, расхаживая вокруг Антона. Последний подумал, что к нему ворвался сам каннибал. Ну а хули он так его рассматривал? Не иначе представлял размеры печёнки Шастуна, и как она будет выглядеть на сковородке в сливочном соусе.
- Ты дебил?
- Антон, кто же ты? Ценный свидетель, непосредственный участник или мой незаменимый помощник? - спросил Арсений, воодушевленно размахивая руками.
Шастун заметил надпись на футболке сумасшедшего: «я перестал волноваться». Что-что, а Антон очень даже начинал волноваться. Ещё чуть-чуть и позовёт соседей на помощь. Да хоть Штырёв Пётр Васильевич пусть к нему явится. Спасёт незадачливого квартиранта от психа.
- Антон, ты случайно не попадал в саму гущу событий в последнее время? Было ли такое, что ты не знал куда деваться? Думал ли ты, что теперь твоя жизнь не будет прежней?
Арсений выглядел как коршун, заглядывая синими океанами вместо глаз в саму душу Шастуна. Поэтому Антон как-то доверчиво кивнул на вопросы Попова, мысленно с ним соглашаясь. Такого пиздеца он ещё не видывал.
- Точно! - радостно воскликнул Арсений и порывисто обнял Антона. - Ты мой помощник! Конечно! Как я мог сразу не догадаться?
Шастун от объятий психа быстро пришёл в себя. Поддался, понимаете ли, его гипнозу и радовался, что вляпался в дерьмо. Совсем бдительность потерял с этими стрессами.
- Так ты рад? - спросил Антон, выдавив из себя подобие улыбки. Попов кивнул, ничего не подозревая. - Тогда пошёл вон из моей квартиры! Капец какие сектанты нынче бесстрашные пошли!
Выталкивая из своей квартиры психа, Антон долго бубнил, не давая этому Арсению и слова вставить. Тот лишь открывал рот аки рыбка, которой не хватало воздуха, и мычал. В общем, каждый остался при своём. Антон смотрел на квартиру и представлял, как Василич выпиздит его отсюда поутру, а Попов с великим удивлением взирал на запертую перед его носом дверь. Ничего, ещё из не таких передряг выбирались.
