Мальчик в белых перчатках

      Йо не знал, когда точно родился, поэтому привык считать днём своего рождения двенадцатое мая. Почему именно этот день? Он чётко его запомнил. В тот день казнили его маму.       Он хорошо помнил казнь. Его мать была лучшей воровкой в городе - да таких и на всей земле не сыщешь. Она могла ловко грабить богатые дома всего за пару минут, уходить от полиции, словно тень от солнца, никто и никогда не мог бы с ней сравниться. Он помнил, что она была красива, и ему часто рассказывали о том, как она являлась к богачам, опьяняя своей внешностью, обчищала глупых подчистую. Но её предали: подставили, сдали, почти принесли на блюдце полиции. За множество совершенных ею преступлений она была повешена прямо на центральной площади, которую было видно из окна его комнаты, если забраться на ящик, стоящий у стены. Йо был слишком маленьким, чтобы переживать о случившимся, но, несмотря на возраст, он помнил все в мельчайших подробностях. С тех пор, а может, и раньше, его воспитывала бабушка Кино вместе с мужем. Она была слепа, поэтому не воровала, как и все, живущие в этом квартале, но была другая работа. Ей часто подбрасывали младенцев, бывало, что приходили девчонки на сносях. Все дети, жившие рядом с Йо, вырастали в прекрасных воров, навсегда благодарных его семье. Лет в восемь они начинали воровать по-крупному, а не просто лазать по карманам. И тогда неизменно происходило одно и то же. Воришка приносил нажитое Йомею, мужу Кино, которого Йо просили не называть отцом, хотя все остальные обращались к нему именно так. Тот задумчиво и долго разглядывал кражу - это могли быть серебряные подсвечники, золотые украшения, чеканные монеты или что-то ещё. Но что бы ни принесли, Йомей вздыхал в итоге и, качая головой, выдавал: - Ох, сынок... - Что? - пугается вор. - Что такое? Сколько?! - Да вот давеча, - продолжал Йомей, напуская в голос больше печали. - Принесли мне точно такой же товар. Еле за двадцать серебряников отдал... Вор унывал, вешал голову, потому что знал, что ему светит только половина от нажитого, а тут, получается, совсем ничего, но Йомей ободряюще улыбался и говорил: - Что ж, сынок, ты нам как родной, поэтому не отпущу я тебя с пустыми руками. Восемнадцать за это дам. Вор подскакивал от радости и, не уставая благодарить, брал свои деньги и сваливал, радуясь, что получил даже больше, чем рассчитывал. А Йомей потом загонял этот товар на чёрном рынке втридорога. Йо не пускали воровать, говорили, любимый сын, поэтому берегли. Когда он был еще совсем маленький, только бегать научился, его брали с собой девчонки. Они укутывали мальчика в старые тряпки и, крепко держа за руку, водили за собой по главной площади и попрошайничали. В основном, им давали несколько монет именно из-за его присутствия - от пыли и солнца у него слезились глаза, а вкупе с любопытным взглядом его лицо выглядело так мило и невинно, что никто не верил в подставу. В любом случае, даже подобные, казалось бы, не опасные вылазки для Йо закончились запретом, потому что однажды компания детей попалась полиции. Йо Кино забрала, а вот на остальных даже не глянула - в наказание. Йо в щелку видел, как их ругал Йомей после того, как они вернулись из участка через несколько суток. В целом, детство у него было счастливым. Несмотря на внешнюю скромность, жили они в достатке, поэтому Йо не обделяли игрушками и мелкими подарками. Вырос он смышленым, но не образованным беспризорником - Кино и Йомей подключались лишь тогда, когда ему грозила опасность, но в целом времени за заботу о приемном сыне у них не было. Йо их не винил и ничего не требовал, его все устраивало. Детей в доме было много, ему некогда было скучать, хотя часто с ним отказывались играть, потому что любимчиков не жаловали. Он научился считать, делать ловушки для кошек, вытаскивать мелкие мешочки с монетами из сумок и карманов, но в основном был необразован и немного не такой, как все. Кошек он ловил, чтобы вымыть и накормить, а после отпустить на волю, на ворованное обычно покупал угощения для всех или полностью отдавал деньги Кино, пытался самостоятельно научиться читать, но затея провалилась. Йо был добрым, но все же мечтал послужить своей семье ничуть не хуже, чем все остальные. Вот только даже в мелкие аферы его не брали. Это было обидно. В конце концов, он был ничуть не хуже остальных. Здесь все так жили. Ещё частый гость в их доме была госпожа Анна. Она была аристократкой, красивой и статной, всегда одетой с безупречным вкусом в черные, роскошные платья, но давно прогоняла все своё состояние, за душой не осталось ни гроша. Кроме того, ей просто нравился образ жизни вора, но торговаться с ней было опасно - она была единственной клиенткой, которую Йомей никогда не обманывал. С Анной у Кино были очень доверительные отношения, она часто предлагала сорвать куш, и всегда её идеи удавались с блеском. Когда она приезжала, Кино начинала подметать, а Йомей прогонял всех клиентов и запирал дом на засов, опасаясь, что кто-нибудь подслушает и попытается урвать победу раньше. К встречам с ней Йо не допускали, дела всегда обсуждались без него, но Анна всегда оставалась на ужин, и до него все же доходили слова и слухи, да и она, хоть и была холодна, уделяла ему почетное внимание. Йо знал, что она молода, вряд ли старше его более чем на пять лет. В очередной раз, когда она приехала, Йо послали на рынок за свежим хлебом. Денег с собой, как всегда, не дали, но он и не ждал - кошелек был вытащен у какого-то пожилого мужчины, что читал газету на тротуаре, сразу за углом воровского квартала. Весь поход занял не более десяти минут, поэтому он успел вернуться как раз к началу ужина. Анна, кутаясь в ярко-красную шаль, поздоровалась с ним кивком головы, он поступил так же. - Хлеб, - оповестил он и положил возле него на стол еще несколько монет. - Сдача. Зная, что к делам его вновь не допустят и просить бесполезно, Йо развернулся, чтобы выйти, однако Анна изящно взмахнула рукой и проговорила: - Не торопись. - Что-то еще? - удивился Йо. - Есть разговор. Садись, пожалуйста, и передай мне соль. Медленно опустившись на четвертый стул, который он заметил только что, и чему еще больше удивился, Йо придвинул к ней солонку и осторожно взглянул на подошедшую Кино, но та совершенно не выдала недовольства даже взглядом. Он молча наблюдал, как заканчиваются приготовления к ужину, и вытянулся в струнку, когда все сели за стол. - Йо, думаю, пришло время доверить тебе очень серьезное дело, - начала Анна, прожевав первую порцию мяса с вилки. Перед ним тоже поставили тарелку, но кусок в горло не лез. - Анна, ты уверена? - опасливо поинтересовалась Кино. - Он же еще дитя. - Уверена, бабушка, вам не стоит волноваться. Дело совсем легкое, к тому же, Йо уже семнадцать. Не так давно, - сделав паузу, продолжила она, - меня пригласили в один дом. Йо, ты знаешь, что я прекрасно рисую? - Слышал об этом, - ответил он. - Я слышал, что ваши картины дорого продавались, и что вы умеете копировать оригинал так, что даже ценители не заподозрят подделки. - Так вот, - довольно продолжила она, постукивая аккуратными ноготками по столешнице. - Далеко отсюда стоит особняк, который называется Библиотека. Хозяин его - почти выживший из ума старик, который помешан на своих книжках... - Он богат? - нетерпеливо перебил Йомей, вилкой перекатывая по тарелке горошину. Йо просто не терпелось узнать подробности, - он был в восторге оттого, что ему, наконец, предстоит что-то сделать, - но Анна вновь сделала паузу, выразительным взглядом напоминая, что перебивать невежливо. - Нет, - в итоге ответила она - Но у него есть племянник. - Он богат? - спросила уже Кино, пока Анна делала глоток вина. - О да, - усмехнулась аристократка. Она отбросила золотые локоны с плеча назад и мечтательно взглянула на свою руку. На пальце у неё сверкало бриллиантовое кольцо. - Он баснословно богат. Его состояние почти двести тысяч золотых, сам особняк и библиотека. Глаза загорелись даже у Йо, хотя до такого числа считать он не умел. Просто знал, что это очень и очень много. Подумать только, он в жизни больше пятидесяти золотых в руках не держал, а тут двести тысяч монет, отлитых из золота! - Но ему всего семнадцать. Прямо, как Йо, - продолжила Анна, переводя на мальчика взгляд. - Именно поэтому я и попросила, чтобы ты присутствовал при разговоре. У меня есть план, который просто не сможет не сработать. Три стула разом царапнули ножками по деревянному полу, когда все поспешили приблизиться, чтобы не прослушать ни единого ее слова. - Дядюшка этого баснословно богатого племянника обожает свою библиотеку. Меня пригласили в особняк, чтобы я рисовала иллюстрации - он переписывает свои старые экземпляры и хочет, чтобы они выглядели ещё лучше. Когда я бралась за эту работу, я ещё не знала о Хао. Йо вздрогнул. Почему-то это имя словно обдало его теплом - сладкое такое, как леденец перед рождеством. Он несколько раз повторил его про себя, хотя точно знал, что, услышав его единожды, уже не забудет. - О нем так, птичка напела, - продолжила Анна. - Он необычный мальчик, немного не дружит с головой, глупый и крайне наивный. Слово дядюшки для него закон. Своё состояние он получит в двух случаях: когда ему исполнится двадцать один, или когда он женится. - Не сильно ли ты старше его, Анна? - усмехнулась Кино, поняв, куда она клонит. - Я молода и красива, а он безумно богат. Но мальчишка мне не нужен. Кроме того, его слуга никого и близко не должен подпускать, но мой план не знает провала. Йо от любопытства почти забрался на стол. - Я почти уговорила его дядюшку позволить мне преподавать Хао рисование. Я подберусь к нему, вскружу ему голову, а состояние разделим пополам. Вам ничего делать не придётся, работа есть для Йо. Все удивленно расширили глаза, даже у Кино поднялись брови из-под черных очков. - Для меня? - Да, мальчик мой. Буквально перед моим отъездом слуга Хао впопыхах убыл к смертному ложу своей матушки, говорят, не вернётся. Ищут нового. Я замолвила словечко, сказала, что пришлю мальчишку из своего дома. Этим мальчишкой будешь ты. Твоя задача давать мне подходить к Хао поближе - почаще смотреть в сторону и спать на ходу. Но это ты умеешь, не так ли?.. - А не рискованно ли?.. - неуверенно запротестовала Кино. - Ничуть, - поспешила успокоить её Анна. - Дело пройдёт быстро и гладко. Когда нас повенчают, мы просто сдадим Хао в психушку, там никто и не усомнится, поверьте. У него не все дома, а несколько золотых убедят санитаров в том, что он еще и буйный. В городе, с бумагой о замужестве, я смогу получить все его состояние в банке. А мы с Йо и нашими денежками вернёмся сюда. Ему ничего не угрожает - ему всего-то нужно правильно себя вести и не струсить. - Я не струшу! - тут же откликнулся Йо. - Я знаю, - снисходительно улыбнулась Анна. - Именно поэтому сразу направилась именно к вам. Повисла пауза. Йо наблюдал за Кино и Йомеем, они тщательно продумывали каждое слово Анны, все взвешивали и решали. Он покорно и молча ждал, понимая, что сейчас от него ничего не зависит - если Кино скажет нет, её не переубедит ничто. А для него это был шанс - показать себя, быть полезным, вырваться отсюда хоть ненадолго. Он жуть как хотел это сделать - дело-то действительно плевое. Что он, чай не смог бы аристократу принести и отвернуться вовремя? Наконец Йомей согласно вздохнул и Кино заговорила: - Учти, Йо в твоих руках... - С ним все будет хорошо, - заверила Анна и подмигнула мальчику. Его счастью не было предела. Он аж замер от восторга, не веря, что ему действительно разрешили это сделать! Все выглядело просто, но он до конца сомневался, что Кино отпустит в такую даль. Решение было принято. Следующие две недели Анна приезжала в их дом каждый день, чтобы научить Йо правильно себя вести. Она показывала ему, как нужно ходить, ровно держа спину, как наливать чай, раздевать аристократа и писать свое имя. Читать его не учили, слуге это вовсе не обязательно. Запомнить нужно было много - постоянно держать спину, в какой руке держать сумку господина, а в какой плащ, как правильно отстирывать вещи, варить утренний кофе, шнуровать ботинки. Йо старался, поэтому дело шло быстро, но не очень-то легко. Сложнее всего, пожалуй, ему давалось говорить учтиво, все же пример в жизни был не самый лучший. По истечению этих дней Кино заказала для него простой коричневый костюм, на примерку которого Йо пришлось ходить целых три раза. Сидел он замечательно, но не выделялся совершенно ничем - чистый и аккуратный. Делали его по эскизам Анны, мол, в таких ходили когда-то слуги в ее доме. На нагрудный карман Йо нашили герб ее семьи, чтобы у дядюшки Хао не было никаких сомнений в том, откуда он прибыл. Йо предупредили, что нашивку ему поменяют по прибытию. Карета была заказана только для него - госпожа Анна должна была прибыть в Библиотеку ещё спустя две недели, а ему приказано было сказать, что он слуга из её дома, и теперь готов прислуживать новому господину. Все просто, но у Йо все равно от волнения тряслись коленки всю дорогу. Да и ночь перед ней выдалась бессонной. Кино крепко обняла сына на прощание и надавала кучу наставлений. Он махал ей рукой из окна кареты, пока её силуэт не скрылся за грязными, низкими домами квартала. Дорога предстояла очень долгая, в одежде, которую на него надели, было дико неудобно с непривычки, поэтому он снял с себя все, оставшись только в лёгких штанах, да задремал. Ему снился Хао таким, как он его себе представлял - с горбом, совсем мелким, пузатым, как и все аристократы. Йо почему-то казалось, что он косит глазом и облизывает губы - разве не так делают все ненормальные? Проснулся он абсолютно выспавшийся ещё до прибытия, и весь оставшийся путь наблюдал за пейзажем - густые, темно-зеленые поля, дремучие леса и грязные дороги, а вот города попадались крайне редко. На улице стемнело и пришлось вглядываться в темноту. Выйти и размять ноги получилось, когда кучер остановился, чтобы зажечь фонарь и перекусить пирожками с крепким кофе. Йо удалось выкупить у него один для себя, потому что все то, что собрала ему в дорогу Кино, было уничтожено еще утром. Особняк вырос своим огромным силуэтом на фоне неба уже совсем затемно. Йо показалось, что карета подъезжала к горе, пока не разглядел очень высокий забор, поросший терновником, за которым явно не спешили ухаживать. Разглядеть что-то было сложно, света фонарика на козырьке не хватало даже на то, чтобы полностью освещать дорогу, что уж говорить о такой махине. Свет нигде не горел. У Йо получилось разглядеть только две высокие башни и огромные стеклянные часы, на которые падал лунный луч, то и дело исчезающий за бегущими по небу тучами. Несмотря на тишину и темень, ведь казалось, все давно спят, ворота особняка открылись с легким скрипом сразу же, как карета появилась на холме. Йо успел одеться и, взяв единственный, легкий чемодан, вышел во двор, да сразу же поежился от холода - промозглый влажный ветер забрался под легкий пиджак и заставил вздрогнуть. Расплатившись с кучером, которому не пожелали давать здесь ночлег, а значит, ему придется доехать до ближайшего города в нескольких километрах от особняка, Йо проводил его взглядом и широкой улыбкой - денег он дал ему много, но и взял их, откровенно говоря, из его же кармана. Оставшись в одиночестве, он еще раз осмотрелся - огромный дом, черный и пугающий, круглый двор с небольшим фонтаном, укрытым розами, педантично ровные кусты вдоль дороги. И совершенно никого. Он слышал, как ворота снова скрипнули, закрываясь за каретой, и только тогда на пороге главного входа, держа в руках керосиновый фонарь, появилась заспанная толстушка. Йо поздоровался, как учили, но она вдруг шикнула и быстро просеменила к нему, молча подхватила его скудный багаж и поспешила обратно. Он последовал за ней, стараясь не отстать и разглядеть ещё хоть что-нибудь во дворе. Зайдя в дом, она плотно закрыла дверь и жестом показала ему молчать и двигаться очень тихо. Йо так волновался, что ему казалось, будто стук его сердца перебудит весь дом. В горле встал ком, но в то же время он чувствовал невероятный азарт и возбуждение, аж руки мурашками покрылись от предвкушения. Его долго водили по каким-то коридорам - в отрезке света от фонаря, что несла перед собой толстуха, он успевал увидеть картины на стенах, столики с антикварными вещицами, всякие диковинные для него вещи. Он представлял, в какую сумму загонит это все Йомей. Тётка грузно и медленно поднималась по витиеватой лестнице наверх. Йо не успел запыхаться, потому что на каждой ступеньке отдыхал секунд по пять. Как-то он попытался предложить отдать ему назад багаж, чтобы ей было легче, но она начала шипеть, призывая к тишине, да еще и долго так, словно паровоз. На самом верху она пропихнула его в комнату и, закрыв дверь, так же медленно начала спускаться - ещё какое-то время он слышал её тяжёлое дыхание. В комнате обстановка была скудной - узкая и жестковатая кровать, письменный стол, масляная лампа, которую Йо поспешил зажечь, шкаф и огороженная ширмой комната, где стоял умывальник. В противоположной стене была вырезана ещё одна дверь - явно богаче. Йо на цыпочках подкрался ближе и очень аккуратно повернул ручку. Дверь легко поддалась и совсем без шума и скрипа отворилась. Он все равно очень волновался, поэтому постоял ещё некоторое время, стараясь унять дрожь в руках. Только спустя несколько минут, решившись, заглянул в соседнюю комнату. Она была куда больше. Огромная кровать под балдахином, шкафы, резные столики, игрушечная карусель прямо на полу, куча полок с книгами и богатыми безделушками. Никого не заметив и не услышав, Йо осторожно ступил на мягкий ковер, который прекрасно скрадывал шаги, и очень медленно начал подходить к кровати. Чем ближе он оказывался, тем явственней он слышал сонное дыхание, знал, чья это комната, ведь ему надо было очень быстро дойти до своего господина, если тот позовет. Белая легкая ткань скрывала спящего. В комнате были закрыты все окна, поэтому Йо видел обстановку только благодаря лампе в своей комнате, что стояла на столе прямо напротив двери, и четко чувствовал запах пыли и его запах - древесный, глубокий. Ему казалось, что тут очень душно, слишком душно. Он осторожно отвел ткань в сторону рукой и аж охнул от удивления, поспешив закрыть себе рот свободной рукой. Хао спал на боку. Черные волосы были схвачены в тугой пучок, красивое, очень красивое лицо во сне было расслабленно, сквозь приоткрытые губы вырывалось спокойное дыхание. Наверное, ему что-то снилось, потому что черные ресницы иногда подрагивали, будто он вот-вот откроет глаза. Йо, как завороженный, смотрел на его лицо и тонкие руки, затянутые в белые перчатки, которые казались темнее, чем его кожа; они лежали прямо напротив лица аристократа на подушке, но в то же время словно ему не принадлежали, а были оторваны от какой-то куклы. Хао оказался очень худым - под бледной кожей можно было рассмотреть каждую жилу. Белый, чистый, красивый. Образ, который Йо успел создать у себя в голове, разбивался вдребезги. Ему очень хотелось прикоснуться к Хао и убедиться, что перед ним живой человек. А может, он что-то перепутал? Может, это не Хао?.. Тем временем, словно для того, чтобы опровергнуть его мысли, Хао шумно вдохнул и перевернулся на спину. Йо так испугался, что кинулся прочь бегом. Его шаги утонули в ворсе ковра, он поспешил закрыть дверь и отдышаться. От внезапной паники его так накрыло, что невольно навернулись слезы на глаза, но он постарался взять себя в руки - каким бы ни оказался этот Хао, дело надо довести до конца. Кроме того, даже самый красивый человек может оказаться совсем ненормальным. Йо заставил себя разложить свои вещи, раздеться и забраться под одеяло. Уснуть, правда, у него вновь получилось только на рассвете.