Стены Баску

      На обрыве было тихо, слышалось только как девочка водит палкой по земле, с другой стороны трещал костер, а вокруг стрекотали кузнечики.       Оливер продолжал бродить вокруг костра и команды, распинывая камушки от скуки. Он почувствовал, что что-то пролетело мимо головы со стороны города и обернулся, положив руку на кобуру. Он пытался вглядываться в темноту, но ничего видел.       — Засада? — подскочила Агния и тоже приготовилась доставать оружие.       — Вас тут видно, Оливер! — голос шел как раз из той темноты, в которую вглядывался юноша.       — Что? — под нос проговорил Оливер. Он сразу вспомнил свой странный сон про Николь и начал всматриваться ещё более пристально, не она ли это.       Из-за дерева, направляя лук в сторону команды, выглянула Николь.       — А вы тут почему ошиваетеся? — она обратилась к детям. — Сдристнули и никому ни слова, что были тут, горе-дозорные, — Николь произнесла это строго, но спокойно.       — Мы дивимся на аврора бореале, — выпалила тонким голосом девочка.       – Чешите отседова, — Николь опустила лук, махнула рукой и вышла из-за дерева.       Дети нехотя поднялись и зашагали в ее сторону, чтобы по тропе уйти с полянки. Вуирка решительно пересекла поляну и схватилась за древко своей стрелы, которое торчало из ствола недалеко от головы юноши.       Оливер проводил ее взглядом, смотря в ее сосредоточенное на стреле лицо.       — Мы видно с городу? — спросил он. Николь стояла близко, и Оливер сразу поймал ее взгляд.       — Видно дым от костра, — вуирка указала пальцем на огонь и оглядела кроны деревьев, убирая стрелу в колчан на спине.       В глаза ей бросились лошади, оставленные командой рядом с деревьями.       — Никто с городу не хочет сюда идти? — Кристиан заволновался о безопасности команды. Он не стал прогонять детей, но продолжал беспокоиться, не придут ли за ними взрослые вуиры. Николь он почти не боялся.       — Не, — помотала головой вуирка и протянула руку к одной из лошадей, но та не среагировала. Тогда Николь достала из мешочка на поясе кусок хлеба, которым подманивала птиц, чтобы застрелить, и протянула. — Кушай, славный коник.       — Ника, они не кус… не кушают, — Оливер наблюдал за бессмысленными попытками вуирки прикормить лошадь.       — Как энто? — обернулась она, не опустив руки.       — Энто не живые кони, — тихо сказал он и пожал плечами.       Николь прищурилась и медленно подошла к нему.       — Сказки мне сказываешь? Вон какие живые.       — Нет, — он улыбнулся наивности Николь. — Хочешь покататися?       — Хочу.       Кристиан покосился на него, сведя брови, но ничего не сказал.       — Взамен скажешь об аврора бореале.       — По рукам, — вуирка убрала хлеб. — Энто мост к богине Уитве, — бросила Николь и положила руку на седло.       — Энто все, что ведомо об энтом свечение?       — Ничего боле дознатися невозможно, — вуирка пожала плечами, видимо, не чувствуя несправедливости, как Оливер. Она не рассказала всего, что знает, юноша понял это. Должно быть что-то еще.       — У меня есть ещё вопросы, — под нос пробормотал Оливер и встал.       Он взял свою лошадь под уздцы и вывел на тропу за поляну, где сидели Агния и Кристина.       — Ставити ногу, — Оливер указал на стремя.       Николь подошла к лошади и положила руки ей на спину. Она подняла правую лапу.       — Не энту, — юноша коснулся пальцами ее колена. — Другая.       Ника переступила с ноги на ногу и оттолкнулась от земли, но не смогла запрыгнуть.       — Ещё раз, — Оливер обошел ее.       Как только Николь сделала ещё рывок, он подхватил ее и подтолкнул за бедро. Лошадь не сдвинулась с места.       — Ты никогда не ездила на коне?       — Не успела, — она вцепилась в поводья и поставила лапы в стремена, слегка сжав их пальцами для устойчивости.       Оливер не был уверен, что правильно понял сказанное, поэтому не стал задавать вопросов.       — Толкни лапами в боки, шоб пошла.       Вуирка неуверенно качнула лапами в стременах, и лошадь зашагала по тропе. Она двигалась ровно, Нику даже не трясло в седле. Оливер шел рядом, пока Николь не ударила бока коня и не поскакала вперёд рысью, почувствовав себя в седле более уверенно.       — Э-э-эй, я что, бегати за тобою должон?       Николь засмеялась впервые за все время, и Оливер даже удивился. Ему пришлось ускорить шаг, но вуирка ещё раз ударила по бокам лошади, та перешла на галоп и быстро вырвалась вперёд. Оливер побежал следом, но быстро остановился, потому что ничего не было видно.       — Ника, стой, я ничто не дивлю.       Вуирка натянула поводья и остановила лошадь.       – Правильно — вижу, — поправила она, подав голос из темноты. — Я все вижу, — она обернулась, чтобы взглянуть на Оливера, и увидела, как он вертит головой в попытке что-то рассмотреть.       — Свезло тебе. Едь сюда.       Николь потянула левый повод и развернулась. Она напряглась и сжала тело коня лапами, чтобы не упасть, но все равно чуть не завалилась набок.       — Какие ж вы, чужинцы, смешные, — она проехала мимо Оливера и коснулась его головы. Хотя он слышал топот копыт, прикосновение руки Николь было неожиданным. Юноша думал, что она просто остановится рядом, но нет.       — Ника, кончай.       На секунду его нервы сдали и накатила паника. Все же он был один на один с вуиркой, на ее территории и без возможности видеть что-то. Поэтому он тупо смотрел в темноту вокруг и кусал губы, часто дыша от волнения.       — Помоги слезти, — наконец услышал Оливер тихий и жалобный голос вуирки за спиной и успокоился.       — Давай выйдем в свет, — повернувшись, юноша провел рукой по воздуху.       — Дай мне руку.       Оливер поднял руку, нащупывая что-то перед собой. Николь подъехала на лошади к нему и положила свою ладонь в его.        Вуирка вывела Оливера ближе к лагерю, но их все еще скрывали деревья.       — Слезаешь? — спросил он и протянул руки. Оголившиеся запястья обдувал прохладный ветер.       — Да, — Николь вцепилась пальцами в седло и наклонилась.       — Ту лапу давай сюды, — Оливер боялся перепутать слова и объяснить неправильно, но Николь сделала все правильно.       Он поймал вуирку за талию и плавно опустил на землю. Николь повернулась к нему лицом, но оказалась слишком близко. Она прижала уши к голове и отступила, потупив взгляд. Юноша глубоко вздохнул и задал первый пришедший на ум вопрос, который сможет заполнить тишину:       — Что случилося с твоей сестрой?       — Какой сестрой?       — Она была в… — Оливер понял, что не может перевести «инвалидная коляска», — в стуле с колесами, — неуверенно объяснил он, обводя в воздухе фигуру, никак не похожую на стул.       — Оу, — Николь опустила глаза. — Энто не моя сестра.       — Вы так похожи, — он пожал плечами. — Я думал, что вы сестры.       — Я могу тебе доверяти? — прошептала Николь.       Оливер посмотрел на вуирку. Ее глаза были очень четко видны в темноте, они словно светились изнутри, и юноша не мог смотреть никуда, кроме как в них.       — Да, — он, загипнотизированный этим взглядом, ответил и понял, как банально звучит его «да». Это неправильное слово: Николь не просто может доверять ему, она конечно же может доверять ему, это не обсуждается. — Ты можешь мне доверяти.       — Энто и была я, — призналась Николь и посмотрела на свечение в небе.       Он не поверил и свёл брови:       — Я видал вас вместе.       — Ну и что? — она провела ладонью по морде лошади. — Ты дал имя своему ненастоящему коню?       — Нет, не думал про энто.       — Пламя.       — Хорошее имя, — Оливер понял, что Николь перевела тему, потому что не хочет выдавать своих секретов.       Кристиан тем временем вытащил несколько палок из костра, чтобы он стал меньше. Они думали о том, куда пошел Оливер, но не решались заговорить друг с другом об этом — просто молча продолжали сидеть у костра. Капитан подумал над тем, чтобы запретить Оливеру общаться с Николь, но в то же время не хотел лишать его общения, он знал, как оно важно для лейтенанта.       — А ещё ты стал краше говорити на нашем языке, — Ника не переставала гладить лошадь и выглянула из-за нее.       — Да? Я тренировался.       — Но энто не сделает вас местными, — Николь с вызовом посмотрела на Оливера.       — Мы не пыталися, — он пожал плечами. — У вас красивый язык.       — Да, наверное, — Николь вздохнула.       На дереве крикнула птица, и вуирка рефлекторно повернула голову в ту сторону. Потом она опомнилась и сделала вид, что посмотрела на небо. Оливер перевел взгляд вслед за ней.       — Тут дюже яркое небо.       — Оно всегда такое.       — Нет, в Баску не так, — он всматривался в глубину звёздного неба, чувствуя трепет перед его величием.       Николь опустила голову и посмотрела на Оливера, который стоял, задрав голову. Она рассмотрела его и почувствовала, что может рассказать свой секрет, а он поймет.       — Я клон, — нарушила она тишину.       — Что? — Оливер посмотрел на нее, хотя практически ничего не увидел.       — В кресле на колесах не моя сестра. Энто настоящая я.       Оливер замер. В его голове не было ни одной ясной мысли — лишь воспоминания. Он вспоминал как видел Нику в инвалидной коляске, а следом шла смотрящая четко перед собой ее копия.       И Николь снова нарушила повисшую тишину.       — То, что ты видишь сейчас — энто клон настоящей Николь.       — Сказки мне сказываешь? — Оливер сделал вид, будто не поверил и сложил руки на груди. Но на самом деле он поверил в каждое слово Николь, и это сильно потрясло его. Вуирка поняла, что он разыгрывает ее, по взгляду.       — Нет, — Николь изобразила его акцент и улыбнулась. Ее клыки блеснули в темноте. — Я не могу ходити, — тут же погрустнела она и поджала губы.       «Как они это делают, черт возьми?» — встал в голове Оливера вопрос, но не стал озвучивать его. Николь все же довольно тщательно скрывает все от чужаков.       — Твой… клон охотится, а ты сидишь дома?       — Работаю ещё. Папа постоянно уходит, и мне очень одиноко.       — С клоном не поговорити?       — Зачем? Энто все равно, что говорить с собой, — она стала грустной, и Оливер заметил это.       — Я бы уже с ума сошел.       — Вот и я схожу. Ни один нормальный вуир не станет болтати с чужинцем, — Николь дотянулась до нижних веточек можжевельника и с трудом оторвала кончик колючей ветки, на которой были круглые зеленые шишки.       — Я, кажись, не такой плохой… чужинец, с которым можно поболтати, — Оливер легонько толкнул ее плечом. — Что с тобой случилося? — он кивнул на ноги вуирки.       — Энто проклятие Уитвы, — отрезала она и она замолчала. А юноше стало неловко от этого молчания. — Что вы делаете у себя дома? — она покрутила веточку в пальцах.       — Все мы?       — Да, — она села на землю и посмотрела на юношу снизу.       — У Кристиана, по-моему, сын, Агния… Она никогда не говорить, что делает дома, — Оливер сел рядом.       — А ты? — Ника скрестила лапы, почти задев Оливера.       — Хочу сюда воротитися, — он посмотрел на ее выразительный профиль.       — Для тебя тут лучше, чем дома?       — Да… Там я частенько остаюся один, а тут я полезен. И нахожусь рядом с кем-то, — глаза Оливера уже закрывались от желания лечь спать.       Николь улыбнулась смущённо, будто подумала о чем-то приятном. Она сделала вид, что ее очень заинтересовала веточка можжевельника, чтобы скрыть радость. Эта мелькнувшая мысль состояла в том, что они с Оливером очень похожи.       — Оливер! — Крис крикнул на пол леса, что даже несколько птиц вылетели из деревьев.       — А́у, — вскочил он и вышел из-за деревьев.       — Мы уходим.       Оливер обернулся и посмотрел на Николь, с трудом держа сонные глаза открытыми.       — Что сталося?       — Я очень хочу спати, мы уходим искать место для ночлега, а завтра мы поедем дальше, — он вздохнул.       — Куда? — улыбка Николь сменилась на грустную мордашку.       — К горе. Здесь, севернее, — Оливер лениво взмахнул рукой и указал на север.       — Труэм? — предположила Николь.       — Что? — не понял юноша.       — Гора так зовется — Труэм.       — А… наверное. Мы не знаем, как она зовется, — Оливер пожал плечами.       Нет, он не хотел прощаться сейчас и готов был взять все свои слова обратно. Хотя на горе было задание специально для него, как раз этого он так долго ждал. Два года штаб не мог осмелиться снова отправить команду далеко. И вот сейчас это случилось. Оливер грезил тем, что соберет образцы и можно будет еще дольше пропадать в Исследовательском центре, а не дома. Ещё лучше для него было бы вернуться сюда.       — Огромная гора на Севере, ни с чем не спутаете.       — Ты была там?       — В детстве. Оттуда дюже дивные виды, они приносят в душу покой. Как аврора бореале, — Николь указала пальцем на небо и глянула туда, а потом перевела взгляд на Оливера.       Юноша не понял некоторых слов, но догадался по общему смыслу. От этого стало неудобно, потому что он постеснялся переспросить, но и не смог ничего ответить. Он поймал взгляд вуирки на себе и отвел глаза, облизнув губы.       — Прощай, Оливер, — сказала Николь и ушла.       — До свидания, — попрощался он, надеясь, что когда-нибудь вернётся и ещё раз встретится с ней.       Николь проводила удалявшихся людей взглядом и направилась в город. Ей не хотелось вести клона домой, когда можно было просто отозвать его. Но при нем были вещи, которые так и останутся лежать в лесу, если их не принести. Например, лук и стрелы.       Как только клон вернулся, Николь отозвала его и растянулась на кровати, но долго не могла уснуть.       Рано утром ее разбудила собака, лизнув в лицо. Николь сонно улыбнулась и зажмурилась. Она столкнула рыжего пса с кровати и села, опираясь на руки.       Но ее настроение мгновенно испортилось, когда она почувствовала ладонями влагу.       Клон появился в комнате, одетый в лёгкую ночную рубашку, и пёс шуганулся от неожиданности. Вторая Николь открыла окно нараспашку и помогла настоящей пересесть в кресло.       — Николь, ты проснулася? — папа зашёл в комнату.       — Пап! — смущённо вскрикнула она.       Пёс вышел из комнаты, поддев носом тяжёлую штору. Взрослый вуир тут же вышел следом, ничего не ответив.       Девочка сменила мокрую одежду, сдернула простыню с кожаной клеёнки на кровати, скомкала ее и положила себе на колени. Клон толкнул коляску из комнаты.       Комок неприятно пахнущих вещей полетел в таз для стирки белья и медленно погрузился в ароматизированную душистыми травами воду, Николь сполоснула руки в чистой воде рядом и села за стол, пока клон накладывал еду в тарелки и снимал котел кипящей воды.       На секунду вуирка вспомнила о разговоре с Оливером и невольно улыбнулась. Папа тут же уловил это.       — Чего улыбаешься?       — Просто… — попыталась она скрыть улыбку. — Ты редко завтракаешь со мной.       – Да, извини. Ты ж знаешь, работа в поле, — коротко ответил он.       Клон поставил тарелки на стол и принялся наливать чай. Сладковатый запах трав разнёсся на всю комнату и только разогрел аппетит. Николь быстро все съела и отправилась на работу.              Когда солнце начало садиться и рабочий день подошел к концу, девушка поехала домой. Жители Рамоиса косились на Николь и перешептывались. Она оглянулась, чтобы удостовериться в том, что рядом нет никого, на кого прохожие могли бы еще так смотреть. И вокруг не оказалось никого примечательного — лишь Николь.       — Вот она. Предательница, — услышала она с другой стороны.       По городу распространился какой-то слух, и Николь это не нравилось. Мало ли что могут себе воображать вуиры. Она подумала о трех детях, которых она вчера прогнала с обрыва и сказала ничего не говорить. Скорее всего, они и пустили какую-то сплетню.       Девочка в коляске сжала кулаки.       — На что тебе такой дар, ежели ты связалася с чужаками? — взрослая вуирка заговорила рядом.       — Шоб не быти обузой отцу! — бросила она, и клон с силой толкнул коляску вперёд. Николь изо всех сил сдерживала слезы, быстро-быстро моргала и глубоко дышала, чтобы утихомирить эмоции.       В центре города даже проститутки и их ухажёры косились на нее, будто она совершила поступок, куда более ужасный, чем постоянно совершают они.       Домой она вернулась даже быстрее, чем ожидалось. И как только открыла дверь, тут же отец пригвоздил ее взглядом к полу.       — Что чужинцам от тебя нужно? — вопрос прозвучал в лоб.       — Н… — Николь поняла, что не может издать ни звука и сглотнула. — Ничего, — робко ответила она, не смотря в глаза папе.       — Не лги мне, Николь.       Она почувствовала как сознание то отдаляется от нее, то наоборот приближается настолько, что на мозг давит каждый звук, издаваемый отцом. Словно оно качается на качелях.       — Они ничего не спрашивают.       — Тогда какого черта три ребенка приходят и говорят, что ты была с ними в лагере и разговаривала?       В голове вуирки прояснилось, она осмелела и подняла глаза.       — Все было не так.       — Мне все равно, что и как было, ты нарушаешь правила.       — Я не нарушаю правила! Я не даю им погибнути здеся.       Вуир вскочил со стула и сделал два широких шага в сторону девочки. Николь вжалась в кресло. Она знала, что будет ей за эти слова — папа разозлится. Сильно.       Она увидела, как его рука приподнимается. И хоть ее никогда не били вот так, голыми руками, куда придется, она вжалась в кресло так, что оно заскрипело. Николь боялась этого удара, такие удары самые болезненные, обидные и еще долго ноющие уже потом, когда все успокоится. Потому что это не удар по лицу, это удар по душе.