Стены Баску

      С последнего полета за стену, когда Оливер привез с собой Николь, прошло две недели.       Лейтенант Рисенра в очередной раз шел в Исследовательский центр от КПП. Из здания штаба спокойным шагом вышла Агния и тоже свернула в сторону Исследовательского центра. Она подошла сзади к Оливеру и поздоровалась.       – Привет. Как с вуирами? – спросил юноша и открыл перед старшим лейтенантом дверь.       Агния выглядела уставшей. Впрочем, не лучше, чем Оливер. Все сейчас работали над проектом города и необходимо было учесть огромное количество нюансов, но все было почти готово.       – В общем, они здоровы, за исключением блох, раздражений и всего того, что появляется от плохой гигиены. Мы пытались наладить с ними контакт, но как-то не особо получилось.              Яркий свет ударил в глаза вуира, и он медленно открыл их. Он лежал на простенькой кровати, прикрученной к стене, а перед ним было большое помещение со странным креслом в центре.       – Выпустите, поханые чужинцы! – вопил разъяренный голос другого вуира, которого не было видно, но его акцент свидетельствовал о том, что он с юга Хоупира. Казалось, что его обладатель находится за стенкой.       Только что проснувшийся вуир поднялся и прошел в сторону стола, но уперся в совершенно прозрачную невидимую стену и огляделся внимательней. Состояние его было странным: сонливость, ломота в конечностях сумасшедшая жажда, от которой губы даже не скользили по зубам и просто цеплялись за них.       – Заткнися уже, холова трещит, – тоже слева звучал южный акцент, но голос принадлежал женщине и его источник находился дальше.       Вуир положил руки на стекло и пустым взглядом окинул помещение с другой его стороны. Обстановка осталась неизменной: все то же белое кожаное кресло на одной толстой ножке, оплетенной веревками, и пара пустых металлических столиков с ящичками.       – Что сталося? – спросил вуир негромко и сам вспомнил, что произошло.       Ночью он с Лютером и Мартином возвращался с поста, навстречу им вышли чужинцы и начали стрелять, потом он потерял сознание и очнулся здесь.       В помещение вошли два человека в белых халатах, резиновых перчатках и медицинских масках. Это была Агния и Кристиан, данный ей в помощники. Агния прошла вдоль камер, внимательно заглядывая в глаза каждому вуиру.       – Выпустите! – снова закричал самый буйный и со всей силы ударил по стеклу. Женщина машинально дернулась. По лаборатории разнесся гул от удара.       Остальные вуиры сидели на кроватях и тоже пристально разглядывали вошедших.       – Все вуиры проснулись, – проходя мимо камер, Агния сняла маску и, оставив ее на подбородке, обернулась к Кристиану.       – Значит, можно начинать, – ответил тот и потер руки в голубых перчатках.       Агния оглядела лабораторию. Стеклянные клетки стояли вдоль стены вплотную друг к другу, будто часть лаборатории была специально отведена и оборудована для того, чтобы держать там кого-то. Она рассмотрел каждую справа налево.       За чистыми стеклами вуиры были видны очень четко, словно его с ними ничего не разделяло. Камеры были примерно два на два метра, высотой до потолка и стояли на небольшом возвышении. Пять камер, пять вуир и над каждым его порядковый номер. Первый, второй и третий были с юга, двое из них женщины.       Вуиры уставились на Агнию, как на мишень, как только она начала прохаживаться мимо камер: признали одного из своих похитителей. Номер три оскалился, уже прекратив барабанить по стеклу.       – Проект «Исследование вуир ноль один», день первый, тринадцатое июня семьсот сорок третьего года от основания стены. Десять ноль семь утра. Все вуиры проснулись, начинаем первичный осмотр, – заговорила Агния более громко. Все это время работал диктофон и записывал происходящее.       Кристиан оглядел потолок и заметил две видеокамеры в углах, направленные на вуир.       – Номер один, южанин, женщина, обычное телосложение, окрас светлый. Поведение… – Агния вздохнула, – лежит на кровати и почти не двигается. Похоже, что плачет. Номер два, тоже южанка, окрас светлый, поведение спокойное, телосложение крепкое. Номер три, южанин, мужчина, телосложение худощавое, окрас белый. Поведение агрессивное, кричит и бьет по стеклу.       Агния не могла равнодушно смотреть на вуир в камерах. Слезы, крики и попытки выбраться и даже пассивность, вызванная смирением, вызывали в ней сочувствие, но она держалась, потому что помнила: вуиры беспощадны и место им только в клетках. Она лишь слегка качала головой, останавливая взгляд то на одном вуире, то на другом.       – Четвертый, северянин, мужчина, бурого окраса, еще вялый и проявляет любопытство, видимо, проснулся последним. Пятый, тоже мужчина и тоже с севера, черный, низкий даже для вуира, но крепкого телосложения, пассивен.       «Кажется, я его помню, – подумала Агния. – Не он ли был среди тех вуир, когда на меня напали?»       – Будем брать анализы для исследования, – ученая натянула на лицо маску и поправила перчатки, резко развернувшись на пятках. – Пускай газ.       Кристиан нажал на пульте управления кнопку и отошёл от него, чтобы смотреть за вуирами.       В первой камере тихо зашумел насос и закрылась вытяжка. Лежавшая на кровати вуирка повела ухом на источник шума и села в кровати, смотря на потолок заплаканными глазами. Пара вдохов, и номер один медленно опустилась обратно на подушку, будто от усталости.       Нажатие ещё одной кнопки открыло камеру.       Агния с Кристианом подняли спящую вуирку и осторожно уложили на подготовленное кресло с мягкой клеенчатой обивкой и небольшой подушкой.       – Отлично, – Агния подошла металлическому столику с выдвижными ящиками для приборов, достала металлический подносик с инструментами, в котором была игла для забора крови, и поставила рядом штатив с пробирками.       Кристиан вытянул из-под кресла ремни и закрепил ими вуирку за руки, лапы и грудь, подергал для надежности. Лицо вуирки было расслаблено и рот немного приоткрыт. Агния просунула пальцы под губы вуирки и широко раздвинул их. Крис тут же провел ватной палочкой во рту и убрал в пробирку с номером один.       Влажные от слюны зубы блеснули на свету. Первые резцы были в целом похожи на человеческие, но кривые, поеденные кариесом и обрамленные покрасневшими деснами. Принципиальное отличие зубов вуир находилось дальше – немного удлиненные клыки. В целом рот вуирки не создавал на капитана приятного впечатления, что неудивительно, но Агния даже не поворотили носа.       – Сделаем забор крови, – сказала Агния и повернула руку вуирки, чтобы удобно было искать вену. Она встал в ступор, увидев полностью покрытый шерстью сгиб локтя. Пришлось взять машинку из ящика и выбрить шерсть, чтобы добраться до кожи. После этого она затянула жгут, продезинфицировала кожу и ввела иглу в набухшую вену.       Оторвав взгляд от руки вуирки, Агния взглянула на клетки. Их стекла были закрыты плотной черной шторой со стороны лаборатории, которая опустилась на них, как только одна из клеток открылась. Хитро придумано, чтобы другие вуиры, находящиеся в камерах, не видели ничего, что происходит в данный момент в лаборатории, чтобы не боялись, не замыкались в себе.       Кровь и слюна были взяты таким образом у всех пяти вуир. После процедур Агния и Кристиан пошли за едой для подопечных. Когда они вернулись, все уже проснулись.       – Что вы с нами сделали? – крикнул белый самый буйный вуир.       Кристиан взял поднос с едой и водой и пошел к третьей камере.       – Мы взяли у вас кровь, шоб посмотрети, болеете вы или же нет. Мы хотети лечити вас, – приврал он и открыл небольшое окошко на защитном стекле, чтобы поставить туда поднос с едой.       – Мы не верим вам, – вуир демонстративно не взял подноса. – Зачем вам энто делати? – сложил руки на груди он. Хвост медленно вилял из стороны в сторону.       – Мы хочем снова жити мирно.       – Нет. Энто наша земля.       – Жити вместе нам будет выгодно. Как тебя зовут?       – Исаак.       – Меня звати Кристиан. Исаак, тебе нужно поести.       По взгляду вуира Кристиан понял, что тот голоден и не намерен спорить дальше. Крису удалось хоть немного успокоить самого буйного из пятерки привезенных вуир. Остальные приняли еду без разговоров, особенно женщины.              На этом Агния закончила свой рассказ.       – Маршал сказал мне, что вуир привезли по двум причинам: изучить возможные риски контакта с ними и изучить их общество, чтобы выстраивать стратегию. Но они не говорят, не открываются. Две недели мы наблюдали за ними, пытались разговаривать. Но нельзя выстроить доверительные отношения, когда человек в костюме врача допрашивает заключенного. Мне не пришла в голову идея, как иначе можно выведать информацию.       Оливер понял, что никакого диалога между людьми и вуирами не случится: это требовало работы задолго до таких решительных мер.       Проведя весь день с проектом города, юноша вернулся домой под вечер. Там немного пахло мочой.       – Ника, все хорошо? – Оливер поморщился и заглянул в комнату, не раздеваясь. Николь там не было. – Ты в ванной?       – Да! – она ответил из-за закрытой двери в ванную.       Планшет лежал на полу поодаль от дивана, на котором всегда сидела Николь, рядом пачка чипсов, из которой выпало несколько кусочков. На самом же диване не было ни покрывала, ни пеленок, которые они с Николь стелили. Оливер собрал чипсы и положил обратно в пачку, отставив ее в сторону.       Помыв руки на кухне, юноша вернулся в комнату и осторожно понюхал диван – ничего.       – Николь, тебе что-нибудь принести?       – Нет.       Оливер постелил новую пеленку на диван, открыл окно и переоделся в домашнее, собираясь пойти готовить, пока Николь в ванной.       Когда они сели ужинать, вуирка никак не могла перестать стыдливо отводить взгляд.       – Что случилось?       – Я написала на… ди-ван, – пробормотала она, громче произнеся последнее слово. Это случалось крайне редко днем, в основном ночью и утром, когда вуирка спала.       – На нем были пеленки, ничего страшного. Я разрешил тебе писать на диван. Только не специально, – Оливер улыбнулся и поднял указательный палец, держа вилку в руке.       – С-пасибо… Но мне стыдно́! – на языке Баску она говорила ну очень забавно, как считал Оливер, но у нее очень хорошо получалось.       – Я понимаю, что ты не можешь это контролировать, скоро я отвезу тебя к доктору и ты перестанешь так делать.       – Нужно́ отвезу бы-стрее.       – Мы уже говорили об этом.       Ника помолчала немного, поглядывая на Оливера, этот разговор она поднимала почти каждый день и ни разу ей не далось переубедить Оливера, так что она просто замолчала.       – Что делать на ра-бо-те? – спросила она, наконец.       – Продолжали придумывать город. Еще я встретил Агнию. Это женщина из моей команды, помнишь ее? Вместе с тобой ведь привезли еще вуир. Она рассказала, как они проверяют, не болеют ли вуиры чем-то опасным.       – В Хоупире давно не было эпидемий.       «К несчастью для вас, – подумал Оливер. – Если бы были, мы к вам не сунулись».       Немного задумчиво помолчав, Николь спросила:       – Ты сказать про Агния, но сказать «они». Как енто?       – Ну, она же не одна работает, поэтому они.              Спустя три дня Павел Петерсон помог Оливеру довезти Николь до места, где будет проводиться операция.       Юноша держал замотанную в покрывало вуирку на руках перед входом в это место. Другого слова в его голову не приходило, и не случайно. Машина Петерсона свернула на узкую улочку, на которой только и могли поместиться, что машина и, может быть, человек у стены. А из-за разошедшейся брусчатки и ям машину трясло до самой остановки.       Бетонные здания в девять этажей, фасад которых был разрисован граффити, возвышались над крошечными людьми, сдавливали их и казалось, сейчас упадут.       Петерсон окликнул засмотревшегося на крыши Оливера и пригласил войти в железную дверь, которая слишком выделялась на фоне общего беспорядка этой обшарпанной улочки. Внутри Оливер столкнулся с совершенно иным миром; яркий свет ударил ему в глаза, что ему даже пришлось прищуриться. Николь тоже заерзала на руках и глубже укуталась в покрывало.       Они попали в длинный коридор, пол которого был уложен аккуратной плиткой, имитирующей каменную кладку. Стены этого помещения были идеально чистыми, выкрашенными в нежно-голубой цвет. Из коридора в разные стороны вели двери, Оливер насчитал по четыре в каждую сторону, а между ними стояли белые железные скамейки, на которых сидели люди.       Оливер знал, какой контингент лечится в этих местах – лишенные гражданства за преступления – и он не ожидал увидеть здесь официальных костюмов, строгих платьев или хотя бы со вкусом подобранных чистых вещей. С другой стороны, он понимал, что услуги в этой больнице стоят немалых денег, и ему было интересно, как здесь совмещается лишение и достаток. Но люди, которые находились в этой больнице, успешно балансировали на границе бедности и человеческого приличия. Их здесь было не много, Оливер понял, почему: далеко не все лишенные гражданства способны оплатить услуги этой больницы. А те, кто может, либо имеют богатых родственников, либо сами смогли найти способы достать деньги.       В основном на скамейках сидели люди возрастом между двадцатью и сорока пятью, не больше, не меньше. Лица были одинаково понуры, а глаза смотрели в пустоту пред собой. Люди просто ждали. В любой нормальной больнице все сидят в телефонах, общаются, играют, смотрят фильмы, читают. Но не здесь. В этой части Баску достать телефон стоит огромных усилий и рисков.       Около одной из дверей стояла женщина с волосами до плеч, которые были неплохо уложены, в джинсах и толстовке. Она выглядела опрятно, однако, что заставило ее попасть в это место – загадка. Может быть, она убила своего мужа, защищаясь от него, а возможно, совершила ограбление или уклонялась от уплаты налогов. И теперь она не может контактировать с внешним миром, получать бесплатные государственные услуги, официально работать. Она изолирована от государства.       Женщина взмахнула волосами и оглянулась на Оливера, заметив, что он смотрит на нее. Она скорчила такую гримасу, что юноша сразу посмотрел в спину Павлу.       Рядом сидел мужчина на инвалидной коляске и оглядывал других. На нем были потертые джинсы, растянутая футболка и тонкая ветровка, тоже повидавшая нелегкую жизнь. Он был заметно более грустным, чем другие люди, и держал сложенными на коленях огрубевшие руки с черными трещинками. Его эмоции были естественны.       – Петерсон! – окликнул мужской голос сзади.       Оливер и Павел обернулись и посмотрели на невысокого мужчину в деловом костюме, который сидел на нем идеально. Вот что он здесь делает, Оливер не смог понять.       – Здравствуйте, – Павел переложил сумку с вещами в другую руку, чтобы на не мешала ему.       – Почему опоздал?       – Нужно было привезти нового пациента из Индустриального района.       – Пациенты ждут, – строго проговорил мужчина, и Оливер понял, что это начальник Петерсона. Поэтому он выглядит так стильно: стоит только представить, какие деньги крутятся в этом бизнесе.       Мужчина пристально оглядел юношу и сощурился.       – Я выделю палату и начну прием, – он подтолкнул Оливера ладонью по спине и пошел вперёд.       Они поднялись на этаж выше. Павел достал связку ключей из кармана и открыл одну из дверей. Это была дальняя дверь слева.       – Будет солнце в палату светить, – будто сам себе пробормотал доктор и распахнул дверь, пропуская внутрь Оливера с Николь на руках.       Юноша посадил Нику на кровать и сбросил с ее плеч покрывало. Вуирка оглядывала новое помещение распахнутыми глазами и, ссутулившись, опиралась на руки для удержания равновесия. Николь вертела головой, чтобы рассмотреть побольше предметов вокруг себя, пока Оливер и Павел говорили.        – Она пробудет здесь, пока я не проведу операцию.       – Мне необходимо, чтобы ее никто не увидел. Иначе денег ты не получишь, и так же лишишься гражданства.       – Я знаю о рисках, Оливер, – Петерсон свел брови. – Я буду сам вывозить ее из палаты на кушетке и оперировать в ночное время.       – Ладно, – юноша достал телефон и перевел на счет Петерсона две тысячи титов. – И я могу видеться с ней в любое время.       Доктор прочитал СМС о зачислении на счет и покивал головой.       – Значит так. Ключ от этой палаты у меня, никто больше сюда не сможет войти. Если захочешь войти, тебе придется ждать, когда я освобожусь, после операции Николь вполне сможет уже сама открыть тебе.       Вуирка подняла глаза на Павла, услышав свое имя. Она узнала еще несколько знакомых слов: «войти», «ждать», «операция», «открыть дверь», но все они довольно плохо связывались в быстром потоке речи. Поэтому она решила спросить Оливера об этом позже.       – Я пошел работать, уйдешь, когда захочешь, дверь захлопни, она закроется, – Петерсон начал выходить из палаты. – Пока, Николь.       – Пока! – отозвалась вуирка, услышав, что доктор обращается к ней и помахала ему. Оливер улыбнулся тому как забавно она постоянно окала.       Оливер разложил вещи Николь, которые были в сумке, на полках в тумбе около кровати и показал ей, где находится санузел, он не шел ни в какое сравнение с домашним, так что оставалось довольствоваться тем, что есть. На санузлах в этом заведении все же сильно экономят.       – Ты не сможешь выходить, поэтому я буду привозить тебе еду, когда буду приезжать, – юноша выставил на тумбу два термоконтейнера с едой и термос с чаем.       – Ты будешь приезжать каждый день? – спросила Николь.       – Наверное, нет. Ехать слишком далеко, к тому же, работа. Буду стараться приезжать часто, – поладил он Николь по голове.       – Я буду скучать.       Домой Оливер поехал на автобусе и потратил на это два с лишним часа. Юноша еле дополз до своей квартиры почти в восемь вечера, поездка утомила, и ему захотелось спать, но еще было слишком рано. Оливер, опираясь на шкаф, стянул обувь, разделся и прошел в комнату.       Здесь было достаточно темно и от этого в сон клонило лишь больше. Юноша включил свет и посмотрел на диван позади себя. Впервые за две недели он пришел домой и никто не встретил его на диване. Квартира без Николь сразу опустела, черные глаза больше не следили за передвижениями Оливера,не слышно было голоса Николь и ее забавного акцента. Он грустно вздохнул.       Оливер прошел на кухню, чтобы налить кофе и взбодриться. Уже с кружкой он включил ритмичную музыку на телефоне, залез на кровать поближе к окну и начал разглядывать людей внизу.       С седьмого этажа Баску кажется муравейником, между высоких бетонных домов всюду шныряют маленькие человечки. Все спешат домой, где их ждут. Оливер отвернулся от окна и посмотрел на пустой диван, на котором еще был небрежно разложен плед Николь.       «А меня дома теперь никто не будет ждать», – заметил он и отпил кофе. Он хотел вернуть в больницу.       Юноша поставил кружку на компьютерный стол, соприкасающийся с краем кровати, и встал. Он прошел в другой конец комнаты, к противоположной стене, у которой стоял диван, и сел на него, схватив плед Николь и уткнувшись в него носом. Его окутал сильный цветочный запах. Вуирка всегда заливала в стиральную машинку слишком много кондиционера, чтобы плед даже не подумал пахнуть как-то неприятно после нее. Но и запах Николь немного пробивался сквозь свежесть от кондиционера.