Стены Баску

      Пока Петерсон ухаживал за Николь, слухи об операции на странном существе все распространялись за его спиной. В конце концов они дошли до директора больницы. Он узнал об этом от секретаря, которая рассказала ему о внеплановой операции.       Директор в ярости спустился на вахту за ключом от палаты.       — Какие палаты заняты? — перевалился он через стойку регистратуры, чтобы посмотреть.       Старшая медсестра в растерянности начала искать в программе занятые палаты.       — Все, кроме восьмой, третьей и четвертой.       — Все ключи висят на месте?       Медсестра посмотрела на крючки с ключами.       — Неделю назад попал ключ от шестой палаты.       — Кто брал его последним?       — Павел Петерсон, — сверилась она с программой и кивнула директору.       Мужчина оттолкнулся от стойки регистратуры, за которой и стояла медсестра, и пошел в свой кабинет за запасными ключами, а потом на второй этаж к шестой палате.       Он громко яростно постучал в хлипкую дверь.       Полулежавшая на кровати Николь вздрогнула и выронила из рук планшет. Она покосилась на дверь. Сердце застучало быстро-быстро, глаза бегали по палате в поисках места, где можно спрятаться. Она надеялась, что это случайность, что это не к ней, но решила все же спрятаться в туалете.       Когда в её голове появилась эта мысль, в дверь постучали ещё раз.       Грохот сменился гробовой тишиной. Николь прислушалась. Она почувствовала, будто человек снаружи ожидал ответа и прислонился ухом к двери, чтобы уловить хоть один звук из палаты.       Николь все же начала вставать. Делала она это медленно, хотя так хотела ускориться. Как только она встала на ноги, услышала, что в замок вставили ключ.       В дверях стоял стройный невысокий человек в черном костюме и, широко раскрыв глаза, смотрел на вуирку в палате. Видимо, он до последнего не верил, что увидит здесь нечто подобное.       Николь не могла пошевелиться. Они смотрели друг на друга, и вуирка ждала реакции от человека.       Он посмотрел на нее ещё пару секунд и ушел, закрыв дверь на замок.       Вуирку трясло от страха, ей хотелось быстрее рассказать обо всем Оливеру, но не было возможности сделать этого. И неизвестно было, зайдет ли Петерсон.       «А что будет теперь?»              Вечером следующего дня Оливер приехал за Николь. Все импланты хорошо прижились, швы затянулись, восстановление чувствительности шло по плану. Петерсон согласился отвезти их к Оливеру.       Они шли по коридору больницы, юноша нес закутанную в плед Николь на руках, Петерсон шел чуть поодаль с сумкой вещей.       Навстречу им вышел директор. Оливер старался не смотреть ему в глаза, чтобы не привлечь внимания. Но директор всмотрелся в лицо Оливера, и юноша чувствовал это взгляд. Он не выдержал и перевел взгляд с точки перед собой на лицо директора больницы. Они смотрели друг на друга пристально, пока не разошлись; Оливер к выходу, директор — дальше по коридору.       — Что это было? — спросил юноша Петерсона, когда они сели в машину. Оливер так и посадил Николь в плед к себе на колени.       — Что?       — Этот мужик в черном костюме. Он смотрел на меня.       — В черном? — Николь скинула с головы край пледа. — Мужчина в черном?       — Да.       — Это директор. Я не знаю, почему он смотрел, — ответил Петерсон и завел машину.       — Он приходил ко мне в комнату, — призналась вуирка, смотря на Оливера.       — Он что? — вскрикнул юноша. — Он что-нибудь сказал? — Оливера затрясло, он посмотрел на Петерсона, который тоже замер, держа руку на коробке передач.       — Нет. Он открыть дверь, пошмотрел на меня и уйшел, — она виновато прижала уши к голове.       Оливер потёр брови пальцами. Из-за этого весь его план мог прокатиться по наклонной. Сознание юноши опустело, по спине пробежал холодок, мир на секунду отдалился от него, оставив Оливера осознавать произошедшее в этом вакууме. Его пробрала лёгкая паника.       — Павел, кто-нибудь знает об операции?       — Нет. Николь была полностью накрыта во время операции.       — Ты уверен, что никто ничего странного не заметил?       — Да, — ответил Петерсон, помолчав пару секунд.       Николь свела брови, не проверив хирургу. Оливер обратил внимание на изменение лица вуирки, которое только подтвердило его опасения. Он не стал раздувать это дальше, чтобы случайно не поссориться с хирургом и не оказаться на улице где-нибудь посреди Нортера с Никой на руках.       Когда они доехали, Оливер вынес Николь из машины и поблагодарил Петерсона за помощь. И понес вуирку домой.       Уставший, он сел на диван рядом с ней и откинул голову назад. Был уже поздний вечер, Оливер хотел спать, но, вспоминая, что директор больницы видел вуирку, ободрялся.       — Я не знаю, что теперь делать, — сказал он, смотря в потолок.       — Что делать?       — Со всем этим. Что будет, если директор расскажет кому-то?       Николь посмотрела на Оливера и вжалась в диван.       — Если ты не рейшишь, что делать, мы найду.       — Я буду спать, — немного помолчав, ответил он. — Утром подумаю. Нужно увезти тебя из Баску.       — Уйвез-ти? Зачем? — посмотрела Николь в лицо Оливера.       — Здесь тебе нельзя оставаться.       — А ты?       — Не знаю, Ника… не знаю, — прошептал он, будто кто-то может услышать. — Я уже не могу представить своей жизни без тебя.       Рано утром Оливер уехал на работу, оставив Николь одну. Работа в новом городе шла довольно быстро, и первый самолёт с сотней тонн угля был отправлен.       Юноша вернулся домой позже, чем планировал. Но сегодня ему не нужно было ехать к Николь в больницу, она уже была у него дома. И это радовало.       — Мне нужно делать массаж, — сказала Николь.       — Точно, — вспомнил Оливер. — Ложись тогда.       Николь стянула штаны, смущённо отложила их в сторону и подняла одну лапу, ложась на спину. Оливер сел перед ней на колени, аккуратно взял лапу за подушечки, поднял немного выше и стал массировать от стопы до колена, против шерсти. Длины ладони почти хватало, чтобы полностью обхватить тонкую ногу вуирки. От мягких поглаживаний он перешел к более сильному нажиму, чтобы воздействовать на все мышцы.       — Чувствуешь что-нибудь? — спросил он, подняв глаза на вуирку.       — Да, немного, — ответила она, даже не взглянув на юношу, она как завороженная разглядывала свою ногу.       Оливер пододвинулся ближе к Николь и начал массировать бедро с наружней стороны от колена и почти да нижнего белья. Шерсть приятно щекотала его ладонь, а Оливер пристально следил за движением своей руки и за тем, как она ерошит шерсть на бедре вуирки.       — Мне нравится, — сказала она.       Оливер слегка улыбнулся и перешел на другую ногу. Он проделывал все то же самое и чувствовал, как по телу пробегает возбуждение. Медленно втянув носом воздух, Оливер одурманено посмотрел Николь в глаза. Их взгляды встретились, и юноша наклонился к ее лицу, чтобы поцеловать…       Утром Оливер встал рано, чтобы ехать за стену. Николь проснулась от шума, который создавал собиравшийся Оливер. Она лежала на кровати обнаженная, зевала и наблюдала за передвижением юноши по квартире.       — Есть будешь? — спросил он, вытирая волосы.       — Да.       — Я приготовлю. Иди на кухню.       Через пять минут они уже сидели за столом друг напротив друга и ели.       — Когда я поехать домой?       Оливер прекратил есть и посмотрел не нее. Он представил опять пустую квартиру, и на душе стало так паршиво, хотя Николь ещё сидела перед ним.       — Ты хочешь оставить меня?       — Ты сказал, что я не могу остаться здесь навсегда. Я хочу увидеть папу.       — Наверное, я поторопился, тебе нужно будет оставаться здесь ещё несколько месяцев, чтобы можно было контролировать твое состояние, — сказал Оливер. Они продолжили есть молча.       Вечером Оливер вернулся из-за стены, Николь прохаживалась по комнате. Ей теперь было необходимо ходить и делать упражнения для спины. Она ещё нетвердо стояла на ногах, но уже могла самостоятельно ходить без посторонней поддержки. И даже могла ходить в туалет. Этот факт её, пожалуй, радовал больше всего.       — Привет, — вышла она в коридор.       — Привет, — он обнял ее и вздохнул. — Я скучал.       У Оливера появилось ощущение, что этот момент самый счастливый за день.       — Как дела за стеной?       — Пока все хорошо, — Оливер не стал углубляться в тонкости, потому что Николь, скорее всего, не знала таких слов. — Что ты делала весь день?       — Сегодня я думала о дне, когда мама умерла, — задумчиво произнесла Николь.       — Почему? — спросил юноша, искренне не понимая причины этого.       — В тот день я сломала спину.       — Расскажи мне об этом, — попросил Оливер, придерживая вуирку за поясницу и подталкивая к дивану.       — Я хочу рассказать, да.       Они сели на диван, и Оливер внимательно посмотрел на Николь. Она стала рассказывать на своем языке, не пытаясь переводить это.              Глубокая ночь была в Рамоисе. В доме на окраине города, где жили Николь и ее родители, все спали. Лето выдалось засушливым, и каждый день вуиры молились о дожде. Наконец, этой ночью все смогли услышать его шум. Дождь начался и вскоре усилился. Тучи затянули ночное небо и окрасили его в серый. На улице стало как-то душно.       Вдруг гром начал доносится издалека и стремительно приближаться к городу, концентрируясь над ним. В этот самый момент, когда гроза прогремела сильнее всего, над домом сверкнула молния и ударила прямо в него. Соломенная крыша тут же вспыхнула, как факел.       Взрослая вуирка вздрогнула и проснулась, когда ударила молния. Рядом продолжал спать её муж, Роберт. Они были в большой комнате, где были печь и обеденный стол. Кэтрин полежала в кровати пару минут, но звуки с крыши не давали ей покоя, она скинула с себя одеяло и встала с кровати.       Женщина перебросила косу с плеча на спину, поправила ночную рубаху и навострила уши. Помимо шума дождя и грома она слышала, как от жара трещит древесина на крыше. До нее вдруг дошло, что это продолжается уже несколько минут.       — Роберт! — вскрикнула она, бросившись к мужу. Кэтрин толкнула его что есть силы.       — Что? — спросил Роберт и сел в кровати.       — Молния ударила у крышу! Дом хорит! — вскрикнула вуирка.       — Буди Николь! — Роберт сразу взбодрился и вскочил с кровати.       Кэтрин ринулась в комнату дочери. Николь тоже не спала, а смотрела на потолок, лёжа в постели.       — Николь, подымайся! — подбежала мать и затормошила юную вуирку, хотя понимала, что та не спала.       Девочка отбросила одеяло и встала, схватив маму за локоть и прижавшись к ней.       — Что сталося? — спросила она негромко.       — Бежим, — Кэтрин потянула ее прочь из комнаты.       Она отодвинула шторку в комнату Николь и вывела оттуда дочь.       Роберт стоял в дверях с кожаным коше́лем припасенных денег.       Кэтрин услышала хруст потолка, подняла голову и поняла: он сейчас обвалится. Она схватила дочь за шкирку и с силой толкнула в сторону выхода.       С оглущающим грохотом обвалились горящие бревна, которые до этих пор образовывали крышу.       — Нет! — вскрикнул Роберт, увидев, как они падают прямо на жену и дочь.       Кэтрин и Николь накрыла груда сгоревшей древесины. В воздух, и без того душный, поднялся пепел и дым, сделав все пространство комнаты черным. Огонь тут же перебросился на комнату.       Вуир отшвырнул кошель в сторону и одним рывком оказался у груды упавших бревен. От пепла резало глаза, он не мог вздохнуть и кашлял.       — Папа-а! — услышал он из черноты. Это была Николь. Она выла от боли и лежала под бревном, которое горело, к счастью, только сверху и пламя не касалось вуирки. Но оно лежало прямо у нее на пояснице. Вой её сменялся кашлем.       Роберт голыми руками схватился за тлеющий край бревна и поднял его. Ладони плавились от жара, но он терпел. В этот же самый момент вуир пытался рассмотреть, где жена.       Лишь ее рука торчала под одним из бревен…       Николь кое-как выползла из-под бревна, опираясь на руки. Отец осторожно подхватил ее под мышки и выволок из дома. Вуирка не чувствовала ног.       Роберт положил Нику на живот подальше от дома и пошел обратно, но пламя уже настолько разыгралось, что не дало даже войти внутрь.       — Папа-а-а! — вдруг заревела Николь. — Мне больно! Мне так больно, — слезы потекли по ее щекам. Она не могла пошевелиться, боль в спине колола даже при отсутствии всякого движения.              Оливер слушал рассказ Николь затаив дыхание и гладил ее руку.       — Что было потом?       — Папа приводил лекарей со всех концов Хоупира, но никто не мог помочь, — Николь задумчиво помолчала. — Нет, была одна ведунья. Она научила меня древней магии.              После трагедии прошло полгода. Николь сидела в комнате заново отстроенного дома, медленно шила что-то на коленках. В комнату вошел отец и сел рядом с ней.       — Николь, я знаю, как тебе помочь.       Вуирка медленно подняла глаза на него.       — Как?       — Одевайся. Энто поможет.       Николь послушалась, но вышла к Роберту грустная. Они с отцом перепробовали уже столько способов, что вуирка потеряла надежду.       Роберт повез ее в лес, и вез долго. Наконец, между деревьев стал виднеться шатер, и абсолютно седая вуирка задумчиво собирала какие-то травы рядом с ним. Она была одета в яркое платье с вышивкой, бусы из белых полупрозрачных камней и ходила по полянке витая в облаках.       Когда ведунья увидела Роберта и Николь, встрепенулась и побежала в свой шатер, махая вуиру рукой и приглашая его.       Они вошли. Внутри горел костер, повсюду были развешаны обереги и украшения с изображением лисы.       — Дитя…ты совершила плохой поступок, — начала она.       — Она не специально, она же ребенок, — залепетал Роберт.       Николь промолчала и не ответила старой вуирке. Та шумно вдохнула носом около девочки и улыбнулась.       — Я помогу тебе.       — Как? — Николь навострила уши и внимательнее посмотрела на ведунью.       — Великая Уитва имела двойников, шоб поспевати следити за всеми вуирами. Частичка её магии живёт у нас, и можно пробудити её у себе.       — Как энто поможет мне ходити?       — Никак. Но ты сумеешь призывати клона себе на подмогу.       Николь смотрела на женщину скептично, но где-то внутри оставалась надежда на то, что колдунья сможет помочь. В ее глазах застыл вопрос, который ведунья считала. Она бросила в огонь пучок душицы и розмарина, и помещение наполнилось их запахом.       — Молись, — сказала ведунья девочке и достала с полки сверток с оберегами и разложила их у ног Николь. — Проси об даре, проси о помощнике, клянись, что будешь верной слугой Уитве за ее дар.       Вуирка послушалась.       — Представь, как твоя сила белым дымом уходит из тебя. Как из нее образуетися новая ты.       Николь сосредоточилась. Несколько минут она концентрировалась на том, чтобы представить, как дымка выходи из нее. На секунду в ушах все затихло.       Ведунья увидела, как белый дым медленно выходит из Николь.       — Не могу больше, — с одышкой сказала она, остановив попытки создать клона.       — Хорошее начало, девочка. У тебя почти получилося. Тебе нужна ещё тренировка. Можешь прийти завтра.       — Нет! Я попытаюсь еще раз, — Николь сосредоточилась. Дымка ползла от нее все дальше и дальше, стала принимать форму перед вуиркой. В силуэте постепенно стали очерчиваться узнаваемые черты.       Николь открыла глаза и увидела перед собой себя, стоявшую на лапах.