Теория

У самураев было правило, мол, если не можешь принять решение на седьмой вдох, то значит ты ещё не готов к этому, и стоит подождать ещё немного, чтобы не забивать голову лишними мыслями. Очако не самурай, но сушить голову над вполне решабельной проблемой тоже не хочет. Она провела несколько дней в разговорах с Изуку и Теньей, чтобы услышать мнение со стороны, с кем ей лучше работать, честно перечитала все записи Изуку об их классе и даже вступила с ним в дискуссию. Потому что его вариант не отличался от того, что предложила Мина: Бакуго Кацуки был действительно подходящим партнёром, и он сравнительно лояльно относился к самой Очако, то есть, не ненавидел её и даже иногда слушал — чем не аргумент? — Я так не играю, — Очако тяжело вздыхает, стоя в паре метров от заветной двери в комнату Кацуки. — Почему я должна к нему подходить? Он меня, наверное, даже не рассматривал, как потенциального партнёра, — бубнит она себе под нос, пытаясь собраться: не очень хочется упасть в грязь лицом перед человеком, которого тебе надо уломать на сотрудничество. Она хлопает себя по щекам, шепчет тихое «Погнали!» и стучит наконец-то в злополучную дверь. Открывают ей не сразу, хотя Очако уже морально готовилась к тому, что она даже не успеет коснуться двери, как она распахнётся. — Чего тебе? — Кацуки смотрит исподлобья, явно только что проснувшийся, и решимость Очако испаряется в секунду. — Хотела, чтобы ты стал м-моим, — Очако прокашливается, краснея, как маков цвет, — партнёром. Наши причуды хорошо сочетаются и… — Нет, — обрубает её объяснения Кацуки, тут же захлопывая дверь. Очако ошарашенно смотрит на образовавшуюся преграду и вспоминает, что собственно из-за этого и пошла лично разговаривать, а не слала сообщения в мессенджер — там бы ответ она вообще не получила. Очако поджимает губы и стучит ещё раз, но уже более настойчиво. Дверь не открывается. Стучит сильнее — ноль реакции. Очако решает брать измором (хотя первым желанием было начать барабанить двумя кулаками, а потом хорошенько пнуть ногой) и ещё с минуту беспрерывно стучит. — Ах ты, — бурчит она себе под нос, пока до неё не доходит, что щелчка замка она не слышала, значит, дверь не заперта. Очако кладёт руку на дверную ручку и поворачивает. — Я вхож… — договорить она не успевает, потому что её хватают за запястье и буквально втаскивают в чужую комнату. Дверь за её спиной громко хлопает. Очако краем глаза замечает неожиданный порядок внутри, но больше деталей ей не увидеть: всё её внимание сосредоточенно на Кацуки, слишком низко склонившимся над ней. Он трёт кулаком глаз, но отходить не собирается. — Слышь, Урарака, а ты хорошо подумала? — хрипло спрашивает он, не в состоянии ещё до конца контролировать свой голос после сна. А вот у Очако от этого мурашки по коже: действительно, хорошо ли она подумала? И какого чёрта она пришла к нему в комнату, а не подошла после уроков? — У меня не так много претендентов, чтобы не взвешивать свои решения, — тихо, но уверенно отвечает Очако, изо всех сил стараясь не отводить взгляд, будто это как-то повлияет на её судьбу. То, что происходит дальше, путает её ещё больше: Кацуки берёт её за руку и несильно сжимает. — Подумай ещё раз, ты ж не конченая дура, — говорит он, задумчиво рассматривая их переплетённые пальцы. Это выглядит очень мило, пока до Очако не доходит, что именно ей пытаются донести: ладонь Кацуки постепенно нагревается и уже через тридцать секунд жжёт её собственную как раскалённый металл. И от Кацуки не пахнет бензином, только немного жжённым сахаром. — Я тебя грохнуть могу, сам того не желая, поэтому вали отсюда к Деку, Половинчатому или Лягушке — с ними хотя бы не помрёшь, — подводит черту Кацуки, выпуская из плена чужую руку. Очако хлопает глазами, рассматривая лёгкое покраснение, а затем снова смотрит на парня. — Но ты же будешь в перчатках, разве нет? — А чё, давно злодеи начали ждать, пока мы наденем геройские костюмы? — фыркает Кацуки, приваливаясь спиной к двери рядом с Очако. — Чтобы наши ёбанные причуды взаимодействовали, нужны прикосновения. А мы тут прохерились по полной программе, если не заметила. В голове у Очако что-то щёлкает, а потом приходит осознание: Кацуки прикидывал их возможное партнёрство, а значит у неё ещё есть шанс. — Слушай, Бакуго-кун, так герои не говорят! — Очако подскакивает на месте и становится перед Кацуки. — Почему ты сразу сдался? Давай попробуем? — Герои думают о безопасности, помнишь, да? — Кацуки складывает руки на груди и смотрит в сторону. — Не это ли мне третий год подряд вдалбливают в башку? Я отказываюсь с тобой работать, Урарака, нахер мне нужны проблемы. — Но кроме проблем, есть ещё куча преимуществ! — почти пищит Очако. Её снова перебивают, хватая в этот раз за ворот футболки. — Я сказал «нет», — жестко повторяет Кацуки, упираясь своим лбом в чужой. У Очако сердце в горле стучит от волнения, она не знает, как ей поступить, когда они так близко. Она не чувствует опасности, но ощущает себя провинившимся ребёнком. Знать бы ещё, в чём её вина… — А если я не согласна? — слабо произносит она, ощущая горячее дыхание на своём лице. Её лицо густо краснеет от этой близости, и где-то на периферии сознания мелькает мысль, что её не торопятся отпускать. Очако мягко кладёт руки поверх чужих кулаков, но даже не давит на них, чтобы убрать. Ждёт, непонятно чего. — Смирись, — говорит наконец Кацуки, отпуская её. Очако видит, что ему некомфортно, он отводит взгляд и молча хмурится, утопая в собственных мыслях. У Очако на футболке обнаруживаются две пропалены из-за мелких взрывов, чьи искры она едва успела заметить. — Спасибо за честный ответ, — блеет Очако, буквально выползая за дверь. Но в последний момент её осеняет, и она едва успевает снова подставить тапочек, пока за ней не заперли. — Слушай, но твои же ладони потеют не только от жажды атаковать, правильно? Ты же тоже человек и… — Какое внезапное блядское открытие, — наигранно восхищенно разводит руками Кацуки. — Вали давай, — и, отодвинув её, всё же закрывает дверь. Замок щёлкает. У Изуку в записях на Кацуки самая полная характеристика из-за длительного знакомства, но Очако бОльшую часть информации может процитировать хоть сейчас — так долго она с ней возилась. Но изъян в наблюдениях её друга всё-таки был: между собой они почти не контактировали тактильно, только драки да пинки. Тем более, Изуку не знает, как действует причуда Кацуки, когда тот в состоянии спокойствия, ну, относительного спокойствия. Кацуки привык направлять свою причуду в моменты приступов ярости, например, но могут ли быть у него проблемы с контролем причуды при проявлении непривычных ему эмоций? Смущения там, волнения или даже сексуального возбуждения, раз он избегает её? — Ага, и такими темпами ещё окажется, что я ему нравлюсь, раз он от меня шарахается, — фыркает Очако, проезжаясь ладонью себе по лицу. — Очень смешно, аж до слёз. Это же Бакуго Кацуки.