Последние из Кредо

Клинки они вытирали быстро, ещё быстрее ― искали место, где есть очередная лазейка с бараками для вроде бы ведущих умов карантинной зоны. Видимый в окне Хетэуей и впрямь усох с возрастом: не такой высокий и «похожий на раздвижной шкаф», как фыркнула Галина, с начинающей блестеть залысиной. Да и вообще, теперь в его облике было меньше блеска и лоска, чем на пожелтевшем фото «нашего дядюшки», с которым они обратились к местной «торговке новостями» с чёрного рынка. Зато крутившаяся тогда рядом девчонка, представившаяся как Райли, сказала им, что знает больше. Торговка сведениями пригрозила её прогнать, но несостоявшаяся сделка уже сорвалась: они знали достаточно. ― Хорошо играет наглую конкурентку, ― призналась Шарлотта. Они только-только выходили уже иными путями, а Галина уже кривилась из-за расценок на подпольные новости. ― Они ведь обе из «Цикад». Теперь же нужно было следить за Саймоном. — Тут был барак, но явно хороший. Как номера в дешёвых мотелях, — сказала ей Галина, — Я часто ночевала в таких. Шарлотта чуть ухмыльнулась. Да, она ей когда-то не верила, думая, что её соратница просто старше и не может быть из прошлого. Хотя об этом молчали они долго, особенно Коди ― тот признался лишь после, когда охотники, отрезавшие его ухо, уже глотнули свои порции пороха и свинца. Галина же, в итоге поймавшая Саймона в захват, со свинца и пороха начинать была не намерена ― слишком громко прозвучат. Шарлотта, разумеется, успела подумать, как бы это не стало лишним — Саймон был староват для привычных приёмов. Но и его умеренно сжатой глотки оказалось достаточно, чтобы выделенный в предобморочное состояние, тот оценить серьезность происходящего, особенно последнэствия его лжи. ― Придётся платить за прошлое, Саймон, ― начала Галина, ― и мы здесь не за тем, чтобы попрекать тебя побегом от своих же. Конечно, она ослабила хватку ― когда Шарлотта, показывая, что лучше не отпираться, положила руку Саймону на плечо. Галина отпустила руку: пускай прокашляется. Саймон смерил их подслеповатым даже с очками взглядом и мрачно, даже с каким-то сожалением, хмыкнул: — Я и так знаю, что у вас наручи под рукавами. И, увы, я уже отдал Сердце. Как и Меч Эдема. Хотел бы я увидеть живой хотя бы мисс Риккин... Она бы достала Меч даже из брюха топляка. Шарлотта посмотрела на Галину. Та очень хотела бы начать стратегию «хороший и плохой полицейский», но увы, всё откладывалось. ― Саймон, это плохие уловки. Ты зря тянешь время. А у тебя его мало, ― Галина прорычала это грубо, от нетерпения скатываясь на другое, родное «р», не так сильно удерживающее рык за зубами. ― Даже слишком мало, ― скупо добавила Шарлотта, следя за приближением жёлтых теней — всё же кто-то явно норовили подслушать их разговор. ― Тогда лучше его перенести. Через час отбой. В подвале через дорогу есть ход в старый ангар. Третий вертолёт справа плохо охраняется, а за ним стоит ещё один, списанный. Проведите меня туда, чтобы мы поговорили. Здесь слишком много стариков... то есть лишних ушей. Непривычно усталый тон и мысли о том, что пострадают те, кто их видели. Непривычная мягкость характера для досье, пересказанного Шарлотте. Непривычно откровенный Саймон Хэтеуэй. Что же такого случилось, раз ему не до вражды? Может, дело в Софии? Но задумалась Шарлотта об этом чуть позже ― когда в накрытом брезентом вертолёте оказались маленький генератор, плитка, некое подобие офисной лампы, несколько разномастных складных стульев и (о, так быстро забытые времена!) кофе. Богатство ― тоже привычка. Даже сейчас Хэтеуэй не отказывал себе в таких вещах ― уцелевшая банка с удушливым до бодрости запахом была на чёрном рынке дороже ворон, а тех можно было настрелять только по жуткой нужде, даже в приграничной зоне и на танке Шарлотта не палила по птицам ― те стали хитрее, а потом всем рискнувших добыть себе такой обед пришлось бы отстреливаться от бегунов. Видимо, поэтому Саймон пригласил их сюда: показать, что он способен на те же ухищрения, а не просто на местную роскошь. Ну и поговорить на хоть каких-нибудь более выгодных для себя условиях, разумеется. Кофе, правда, Галина и Шарлотта себе делали сами: Саймон стоял в хвосте, у развороченных кресел. Небольшое расстояние, но достаточное, дабы показать, что он не отпирается от разговора. ― Вы можете решить, что это перемирие, ― начал он, когда они всё же сели, ― только я по-прежнему считаю это единственно верным. Мне нужен прежний порядок, каким тот был до катастрофы. Но... Вы должны понять, что возглавлять и быть наделённым властью ― не значит разрушить весь мир до конца. ― Это не извиняет того, что ты воспринимаешь людей, как овечье стадо. Даже в сравнении с Аланом ты всё равно не видишь всех равны... ― Но если я так и считаю, это ведь не наделяет меня властью. Моего влияния хватает здесь ровно на то, чтобы у меня было безопасное место и тайник в этой рухляди, ― Саймон потёр явно ноющие колени и отпил ещё кофе. Шарлотта вспомнила, что Галина звала эту болезнь артритом. Это было давно — кажется, настолько, что больницы были и не только для тех, кто грозится умереть до преклонных лет. Саймон пытался показать им, что стар, но не слаб духом. Что же, доля горделивости за себя у него ещё осталась. А возможных ловушек у него пока не было. Но это ещё не факт, что он их не припас на потом. ― Но оно у тебя есть, ― по-прежнему настаивала Галина. ― Даже если это просто знания. ― Вообще-то мне тоже выгодно слушать Конса. Но тот передал мне ничтожно мало. Что ты, ― Саймон кивнул на Шарлотту, ― очень важна для наших планов. Больше через «Анимус» он со мной не связывался, а я не смог спасти так много их моделей, как София. Реликвия самого Жака де Моле, меч самой Жанны Д'арк... ― ...И собственность Франсуа Тома Жермена, ― закончила за него Галина. ― Мы все прекрасно поняли, о чём ты. Где он? ― Там, где никто не узнает его истинную силу. Шарлотта хотела привстать. И всё это зря? Все трое предков прекрасно поддерживали бы её негодование. Стоггард в таких случаях вообще орал бы не задумываясь, перекрикивая Галину. Но Саймон сразу почуял неладное и заговорил быстрее, каждый раз поправляя очки, когда начинал запинаться: ― Я хочу объяснить. Там, где меч, нет его Сердца, которое спрятал Жак де Моле. Сердце носила на себе Жанна, многие считали, что всю жизнь, а легенда про то, что его не разбил палач, появилась неспроста. Без Сердца меч не имеет своей силы, как и наоборот. Я пытался доказать Алану и остальным, что это значит. Как, впрочем, и то, что значит быть тамплиером на самом деле. Но Алана волновало совсем иное. Юноне было легко сыграть на его презрении и жажде наживы. А меч... Он достался Софии. Она хранила его, пока не узнала, что всё больше заражённых проникает в их зону... Галина прервала его: ― Так почему же меч сначала был у неё, если ты знаешь о нём так много? ― София... Она знала, что Алан мог со мной сделать. Поэтому меч хранила сначала у себя. Это стало своего рода защитой ― Риккин бы не смог поступить с ней так же, если бы она сказала, что проводила исследования этой Частицы со мной. По крайней мере, так она могла сохранить мне жизнь. Только вот отец все равно был ей дороже ― она так и не смогла простить его смерть, даже Бергу. Галина подалась вперёд: ― Отсо? Не верится, что цепной пёс мог укусить кого-нибудь из своей будки. София ― да, я слышала, что она хотела что-нибудь сделать. Саймон отпил от кружки сразу треть, держа вторую ладонь под ней, точно несуществующее блюдце, и лишь просмаковав кофе мелкими и частыми глоточками, продолжил: ― Хотела. Посылала группу, один раз даже призналась мне, что злится на то, что Отсо погиб в том отсеке, чтобы прикрыть свой отходивший с другой стороны отряд. Половина выживших работала с нами ― ценных кадров не хватало, а «Длани» больше не было. Шарлотта начинала понимать. Говорить об этом при Саймоне ей не хотелось. А вот применить всю жёсткость, свойственную предкам — вполне. ― Не вздумай нам... ― Я же сказал, ― тихо, но резко оборвал их Хэтэуэй, ― что мне и правда не нужен такой мир. А для этого я готов терпеть хоть десяток ассасинов из прошлого. ― Чтобы нашими руками выполнить всю грязную работу? ― Галина сжала ладонь так, будто уже ломала Саймону пальцы. Шарлотта признала, что давать волю умениям Стоггарда было уже слишком. Ей предстояло проследить за тем, чтобы её соратница не надавила на Саймона так, чтобы он закрылся от них, не желая сотрудничать. — С приносящей мир вещью она станет чище. Вам нужно другое сердце у основания клинка. Конечно же, они всё поняли. Саймон прятал всё здесь. Разумеется, отдельно. Ну, или в пределах этой карантинной зоны. ― А ведь я могу и не простить ложь, ― с нажимом сказала Галина. ― Но, к своему счастью, ты вовремя спасаешь свою шкуру. Очень вовремя. Только вот... Саймон резко выдохнул, словно желая огрызнуться, но понимая, что он сейчас не в тех условиях, чтобы дерзить. ― Только как тебе хочется, чтобы умер Отсо? Ты же сам хотел бы яблоко. Или принёс бы его на блюдечке для Софии. Саймон поджал губы и скрестил руки на груди: ― Это к делу не относится. Отсо сделал всё, что мог. Как бы это не... как бы это ни ранило Софию. Можешь дальше думать, как в этом исправленном будущем он будет охотиться за твоей ценной головой, пока ты не искала его с той же самой целью. Мне тоже нужно, чтобы это прошлое или если считать по-вашему - будущее состоялось. Шарлотта следила за силуэтами вокруг. Тихо. Зато ей было тяжело: Саймон явно хотел, чтобы София прожила дольше, а не умерла не то от сепсиса, не то от голода в своём в итоге никому не нужном бункере, когда покинула с группой очередную карантинную зону. Он отгораживал себя от воспоминаний и мыслей, как бы сложилась его жизнь, если бы он и София могли бы прожить дольше, без кордицепса и с его надеждой, что София ответит взаимностью. —... Я бы всё понял, если бы речь шла о Частицах ― вот карта, забирайте и не забудьте мой термос. Всё равно вы проберётесь мимо, а в районе музея как раз есть неплохое место, чтобы отдохнуть. Переночуйте в музее, радом с конной повозкой, там всё уже готово. И пожалуйста, никаких больше вопросов насчёт меня и Софии. Мы долго трудились вместе, она передала мне немало, но сейчас дожить до пятидесяти - это само по себе удача. И я ценю то, что большую часть жизни после того, что натворил Алан она разделила со мной. Шарлотта подняла глаза и увидела, как Саймон поправляет очки. Раздав им шифрованные указания, где искать меч, он замолк, всем видом походя на эдакого вдовца, уважительно отказывающегося делить с кем-нибудь память о своей погибшей супруге. Хотя с учётом его упрямства и гордости Шарлотта думала, как бы быстро эти двое расстались. Если бы, конечно, всё было взаимно. Рука на плече была тёплой. Наверное, это из-за кофе. Саймон всё ещё стоял в хвосте, словно показывая им, что не кинется звать на помощь. Подмешал бы он что-то в воду? Наверное. Если бы не знал, что для этого изменённого будущего он очень хочет пожить ещё и что артефакты лучше отдать живым, а не травить их ядом. Шарлотта вышла первой. Слишком много она думала о Софии и Саймоне. Невероятно короткий разговор. Очень тёплые руки, что помогли ей спуститься, прикрывая их отход. Выбираясь, Шарлотта думала, как же сильно она привыкла, что Галина рядом, а общая цель, что в итоге разделит их, не оставляя ей никаких воспоминаний ― несравненно далеко. И что она была готова к ранам и потерям, к тому, что падёт как все. Но такая вещь, как разлука, по-прежнему давалась ей не так легко, как могла бы.