Chill

Как только Чонгук просыпается, то, даже не открывая глаз, чувствует на своём лице чужой пристальный взгляд. Он слегка ворочается, подмечая, что заботливо укрыт пушистым одеялом, однако тут же сдавленно охает, когда чувствует боль во всём теле, особенно в области задницы. Вау, это что-то новенькое, конечно. Чонгук знаком с разными видами боли, от растянутых мышц до вывихнутых и сломанных конечностей, но чтобы так… такое с ним определённо впервые. — Т-ш-ш, — шепчут ему в ухо, и волос тут же касаются, начиная убаюкивающе массировать. — Спи, ещё рано. И сегодня выходной, — на его щеке оставляют лёгкий поцелуй, и весь дискомфорт отходит на второй план, когда Чонгук вспоминает события прошлой ночи и осознаёт, кто сейчас лежит с ним рядом. Он с трудом всё же открывает опухшие ото сна глаза, и почти тут же натыкается на нежный взгляд Чимина, который лежит уже одетый с ним на подушках, любовно оглядывая младшего так, будто перед ним самое прекрасное, что может предложить эта Вселенная. Макнэ неловко откашливается и смущается от такого откровенно обожающего взгляда, прячась в складках одеяла. Хён на это только высоко смеётся. — Спи дальше, только повернись на живот, я тут сбегал в аптеку и купил мазь, чтобы смазать тебе там… всё, — говорит старший, отчасти радуясь, что Чонгук сейчас не видит его — он и сам начинает стремительно краснеть. — Тебе наверняка сейчас не очень приятно, да и садиться ты пока нормально не сможешь, поэтому давай. Чонгук что-то мычит, однако послушно разворачивается, всё ещё скрываясь в одеяле и отказываясь показываться парню. Серьёзно, всю прошлую ночь они такое вытворяли, раскрываясь друг перед другом и стирая последние барьеры и границы, а сегодня смущаются и заикаются. Он чувствует, как одеяло в области зада отодвигают в сторону, и вскоре его ягодицы начинают мягко массировать небольшие ладошки, проводя короткими ногтями вверх, по талии и спине, и снова вниз — к полушариям. Брюнет коротко вздыхает, когда Чимин целует его ямочки и находится в опасной близости к его входу. Однако дальше этого он ничего не предпринимает — лишь игриво кусает за левую ягодицу и отстраняется. Чонгук пересиливает себя и всё-таки показывает красное, как помидор, лицо, чтобы увидеть, как старший сосредоточенно выдавливает мазь себе на пальцы и тщательно размазывает, после чего, ловя его взгляд, улыбается и подмигивает, разводя ноги макнэ в стороны и смазывая покрасневшее колечко, отчего там начинает щипать. Чонгук слегка морщится от ощущений, но в целом всё проходит более-менее хорошо, и даже почти без неловкости. Только вот непонятно, каким образом пару минут спустя абсолютно нагой Чонгук лежит сверху на одетом Чимине и трётся об него через ткань, обнимая за шею и тычась носом куда-то в ключицу. Старший тянется наверх и приоткрывает рот, чтобы поцеловать парня, однако тот уворачивается: — Фу, я даже не умылся ещё, у меня изо рта несёт, — помешанный на гигиене макнэ вместо этого целует хёна в шею. — Дурак ты, — отвечает Чимин, — ты для меня всегда остаёшься самым вкусным, — и с этими словами, несмотря на вялые протесты брюнета, всё-таки захватывает его губы своими и лениво целует, не собираясь углубляться, просто наслаждаясь тем, что без зазрения совести теперь может сделать так. — Тебе понравился твой день рождения? — еле отлипая от губ Чимина, чуть задыхаясь, спрашивает Чонгук, просто просясь на похвалу, если честно, потому что хитрый кокетливый взгляд из-под ресниц говорит сам за себя. — Ну… даже и не знаю, — притворно задумывается тот, после чего громко смеётся, когда получает тычок от младшего. — Это был лучший день рождения за все годы моей жизни, — совершенно искренне отвечает после он, улыбаясь своими глазами-полумесяцами, что означает абсолютное счастье. — Спасибо за доверие, Чонгук-а, — он обхватывает лицо парня в ладони и смотрит пристально и долго, впитывая любимые черты лица. — Я знаю, как нелегко тебе дались эти несколько месяцев, но я так чертовски рад, что ты не отказался от меня. А Чонгук не понимает просто, чем мог заслужить такого человека, как Чимин, в своей жизни. Ведь это именно он не отказался от младшего, когда имел все основания сделать это. Это он терпел странное, а иногда и довольно обидное отношение к себе с самого формирования их группы, особенно в первые годы их дебюта, когда Чонгук, в силу своего возраста и глупости прятал странную, пугающую симпатию к хёну издевательствами и толчками. Но посмотрите теперь на них — до смешного счастливые лежат тут в кровати, обжимаясь и периодически целуясь, потому что хотят, потому что могут. И будь их воля, они бы закупорили этот момент, это утро навсегда, чтобы остаться тут навечно. Но в реальность возвращаться тоже нужно.

***

В этот раз их промо в Америке длится лишь две недели. И Чонгуку так чертовски хорошо в этот раз, что не заметит этого только слепой: его выступления блестящие и наполненные энергией, его вокал в этой эре просто блистает, а сценическая харизма льёт через край. На интервью он теперь не отсиживается в сторонке, а пытается вникнуть в суть вопроса и даже отвечать на очень скудном и ломаном английском. А с мемберами вообще отдельная история: макнэ будто подменили, потому что ещё никогда он так часто не сыпал комплиментами в сторону своих одногруппников. Он даже настолько смелеет, что в присутствии всех парней на ужине шлёт через стол воздушный поцелуй Юнги, который смотрит на всё это действо с каменным лицом, отчего остальные лишь ещё сильнее смеются. Никто ничего не говорит, никто ничего не обсуждает, не было никаких объявлений и разговоров, потому что все всё понимают и так. На самом деле, всё было понятно задолго до этого, но сейчас, видя сияющего от счастья макнэ, пышущего энергией, и под стать ему Чимина, смотрящего на того тёплым взглядом и ловящего каждое движение, всё становится на свои места. — Если ты продолжишь и в Корее вытворять подобную хуйню, поверь, я найду любой способ, чтобы рассорить вас с Чимином, — абсолютно серьёзно заявляет Юнги, когда после очередной ковровой дорожки в лимузине макнэ кидается на него с объятьями. — Чимин-а, я всё, конечно, понимаю, но давай ты хотя бы иногда будешь ещё и по сторонам смотреть, а не только на нашего драгоценного Чонгука, ага? — просит Хосок перед тем, как направиться на интервью. Америка — это, конечно, хорошо. Америка — это открытые, толерантные люди, это толпа, поддерживающая и поощряющая нетрадиционные отношения, это то место, где тебе кажется, будто тебя действительно примут любым. Будто одного лишь тебя уже достаточно, а уже потом всё остальное — твои предпочтения, твоя личная жизнь, твои вкусы. Чонгук опять забывает на время о том, что в Америке им можно дышать чуть более свободно. Он забывает обо всём, когда наслаждается новым статусом их с Чимином отношений — когда после тяжёлых дней, наполненных концертами, танцами и подготовками он тащит Чимина в свой номер и просто лежит с ним в обнимку, иногда просто посапывая на его плече или лениво наблюдая, как тот копается в телефоне, пока сам он настраивает что-то в своей камере. Когда целуется с ним при любой удобной возможности, наслаждаясь разливающимся каждый раз внутри теплом. Когда улыбается фанатам, не в силах скрыть того, как счастлив, когда делится этим самым счастьем с остальными, желая, чтобы каждый хоть раз в жизни почувствовал то, что он чувствует сейчас. Но вот, время в США пролетает как миг, и вскоре парней приветствуют крики корейских фанатов в аэропорту. Макнэ натягивает чёрную панамку ещё ниже на лоб и держится рядом с Чимином, который уверенно пробирается вслед за телохранителем к машине и незримо даёт младшему свою защиту и поддержку. — Чимин-оппа и Чонгук-оппа встречаются! — визжит кто-то из толпы, однако тут же это оглушается всё новыми выкриками и шумом. Ничего удивительного, фанаты всегда кричат разную хрень им вслед, иногда даже нечто совсем уж неприличное. Однако Чонгук всё равно дёргается нервно, поднимая потерянный взгляд в сторону крика. Потому что в этот раз это не просто какая-то хрень. Брюнет сжимает челюсть и упрямо идёт дальше, стараясь абстрагироваться от всего. Снова их родина — место, где надо тщательно скрываться и не дай бог не облажаться и не выдать себя хоть чем-то. Чонгук плох в этом, Чонгук этого даже не хочет — прятаться по уголкам, оглядываться каждый раз, проверять судорожно новостные порталы и дёргаться от каждого простого касания Чимина. К слову о нём. Чимин будто чувствует перемены младшего и идёт поодаль, видимо, давая такое нужное сейчас пространство. Они выходят на улицу, где их по обыкновению ждут две машины. Старший без колебаний направляется к чёрному тонированному джипу, туда же направляется и Хосок. В другой джип идут все остальные. А Чонгук подвисает, глядя то туда, то обратно. Вроде бы, ничего особенного, всего лишь выбрать, в какую машину сесть. Однако всё куда глубже. Старший Чон уже забирается внутрь, однако Чимин стоит около двери и ждёт. Ждёт, что решит брюнет, и даже под чёрной маской на пол-лица макнэ видит его обеспокоенное лицо. Чонгук смотрит на вторую машину, куда забирается Намджун, а затем снова переводит взгляд на стоящего Чимина — как же глупо. Это не просто выбор машины — это выбор будущего Чонгука. Пойти по безопасной протоптанной дорожке и сесть в машину к Намджуну, Джину, Тэхёну и Юнги, либо же переступить через собственные страхи, неуверенность и беспокойства, и выбрать Чимина. Вопреки всему. И Чонгук делает свой выбор.