Лики Войны: Пролог

      Его сердце не билось, кровь застыла в венах. Глаза, скрытые короной были закрыты, но он всё ещё был жив. Жив, если это можно назвать жизнью. Состояние, на грани жизни и смерти, вечность, утонувшая во внутреннем кошмаре. Он не был готов. Они оба знали об этом, частица света, там глубоко в сердце, она всё ещё тлела не позволяя ледяным шипам пронзить душу. Мерзкое, ненавистное, но в то же время желанное. Это была борьба естественных законов мира. Человек не может быть абсолютно добрым или абсолютно злым. Даже в самом отъявленном злодее может таиться свет, а в самом праведном есть тьма. Таков закон и таково равновесие мира, в котором он существует. – Ты готов сделать выбор, рыцарь Смерти? - истинное тело орка, память его измученного и вырванного из тела духа предстала перед Артасом. – Я сделал свой выбор много месяцев назад, ты знаешь! - с вызовом ответил падший рыцарь. – И всё же, ты колеблешься. Ты не понимаешь чего хочешь, юнец! - орк говорил, словно делал заметки между прочим. – Не смей разговаривать со мной так. Я… - на секунду голос дрогнул, показав того незрелого юнца, каким был Артас когда-то. – Тогда кто стоит за твоей спиной? Кто этот маленький мальчик, который пытается ухватить твою руку?! - рука Нер'Зула указала на мальчика лет десяти, стоявшего подле Рыцаря Смерти. Блондин, на лице которого играла детская невинная улыбка. - Ты не хочешь отпустить своё прошлое. Твоё сердце, хоть и остановилось, но всё ещё трепыхается. Мой сосуд не может быть живым, но не может быть и мёртвым.       Мальчик переводил свой взгляд с орка на свою падшую версию. В его глазах проносились совершённые принцем, а ныне королём деяния. Эти глаза пробуждали нечто, что было последним якорем его человечности. Любовь. Когда-то, сославшись на дополнительные обязанности, он отступил, отложив свои чувства к Джайне, а ныне, он кажется уже никогда бы и не смог разжечь затухающий огонёк. Предательство! Так он расценивал то, что сделала эта женщина, оставив его один на один с городом, который должен быть вырезан. Но в глазах этого мальчугана не было ненависти. Казалось, что он легко может простить всё, что было сделано ему, смириться с тем, что сделал он сам. В то же время, в глазах юноши читались сомнения. И эти сомнения были ещё одной удерживающей его от полного подчинения Нер-Зулу причиной. Артас, будучи паладином, сражался за всех людей. Сражался с демоном, что уничтожал его народ, сражался с некромантом, что распространял чуму, а ныне, стал его ближайшим союзником. Не стал ли он таким же монстром, не стал ли он тем, кого преследовал и убил?!       Смысл сказанного с трудом пробился к падшему Королю, и он поднял свой взор от ребёнка перед ним к тому, кого ещё не так давно считал повелителем. – Твой сосуд? - на лице мужчины появилось выражение озлобленности. - Мы едины, но я не… – У Плети может быть лишь один Король Лич, и это я! - Нерз-Зул был совершенно спокоен. Он контролирует ситуацию. Он уже завладел телом этого мальчишки, чтобы тот не пытался…       Глаза мужчины метались лишь мгновения, а затем приобрели спокойное выражение, приправленное несгибаемостью своего выбора. – Ты ошибался, - мягко, но не теряя твердости намерений ответил рыцарь, подняв возникший из его мыслей меч, - но вместе с тем, ты был прав, - продолжил Артас, - я не могу полностью отринуть самого себя. Да и не хочу. Я Артас Менетил - Король Лордерона, каким бы он ни был.       Меч со свистом устремился к мальчику за его спиной. – А Король должен уметь держать свои эмоции и мысли в узде!       Юный и казалось бы беззащитный мальчуган опустил взор на пронзивший его грудь клинок. Крови не было, но улыбка исчезла с его лица, а начавшие стекленеть глаза уставились на взрослого себя. – Жаль, что ты сделал такой выбор, - прошептали губы мальчика, - она бы этого не хотела. – Возможно, - равнодушно ответил Артас, извлекая клинок, - но она тоже сделала свой выбор, а я делаю свой! – Отлично, мой чемпион. Отныне, когда ты отринул всё, что сдерживало тебя, мы можем… – Ах-ха-ха, - Артас рассмеялся, повернувшись к своему повелителю. Смех был несколько ироничным, что внушало опасения орку, - но ведь я не избавился от всего, что сдерживало меня, - протянул он беспечно. - В этом мире или в ином, есть лишь одно существо, что способно сдержать меня, способное стать помехой, - гулкие шаги отдавались эхом в пустоте. Вокруг не было ничего, но в то же время было всё. Чёрная облеплющая тьма исчезла, а на смену ей пришёл огромный зал. Нер-Зул огляделся. Он стоял на возвышении, а перед ним вниз спускались мраморные ступени, укрытые алой тканью. Позади стоял трон. – Что ты делаешь… ты… - страх и неверие отразилось во взгляде Нер-Зула. – Помнится, я уже отвечал на этот вопрос, - клинок вновь засвистел, - но для тебя повторю. Я становлюсь Королём!       Руны запылали сильнее, по мере того, как клинок вонзался в тело. – Ты всё равно не сможешь меня убить. Я Король Лич, я Нер-Зул! Я в твоей голове, мы едины. Ты никогда не убьёшь меня, ведь я – это ты! - он хрипел, но крови не было. Голос его становился слабее, переходя в шёпот, хоть он и уверял, что бессмертен. – Может быть убить тебя и нельзя, но похоронить в глубинах меня… навсегда… – Ты не сможешь сопротивляться. Отринув и свет, и тьму, ты погубил себя. Теперь ты пуст, ты мёртв, - ядовитые слова, из последних сил, с последним вдохом были брошены опустившемуся лицу рыцаря. – Я стану твоей тюрьмой. Плеть никогда не покинет этой мерзлой скалы. – Ты очень скоро убедишься в обратном, юный Король. Эта корона и этот меч, оба требуют крови, оба требуют смерти, - последний вздох Нер'Зула, казалось стал легким, словно долгожданное освобождение из царства тьмы. А затем он исчез. Истлел, словно нагнанный кем-то дурной сон. Его сознание, нет, его знания, понимание и тревоги передались оставшемуся в пустоте человеку. Никаких эмоций, никаких сожалений, лишь сила и власть, чтобы править. Меч вонзился острием в тьму под ногами, и рыцарь, закрыв свой взор и опустившись на трон, погрузился в долгий сон, чтобы пробудиться. Пробудиться, как Король Лич.       Его глаза открылись, устремившись в зелёный лёд перед ним. Мелкие трещинки испещрили его безопасный кокон. Движения всё ещё сковывал лёд, но он знал, что это скоро пройдёт. Этот холод, словно одеяло окутывал не только его тело, но и охранял его душу от тягот жизни. Он не был мёртв, но то, что он чувствовал нельзя было назвать жизнью. Он погрузился внутрь себя, отыскав свой собственный уголок спокойствия. Пространство между мыслями, где мог таиться его враг. Тишина. Там не было никого, там не было ничего, лишь тишина, изредка перебиваемая постукиванием. Двойные редкие удары, что-то простое, но вместе с тем незнакомое. Нет, не просто незнакомое… гнетущее, чуждое ему. Вызывающее нестерпимую боль, боль, разъедающую его душу.       Сердце. Он наконец вспомнил, что это. Сердце, которое отказалось принять его выбор. Он наивно считал, что с тем мальчиком покончено, был уверен, что похоронил всё. Лишь умерший духом может править нежитью. Нежить, - есть квинтэссенция ненависти живущих. Их скорбь, боль и обиды. Смерть есть противоположность жизни, а значит тому, кто может чувствовать свет не справиться со смертью. Живым нет места среди мёртвых. – Ты сделал ужасный выбор, сын мой… - голос звучал отдалённо, и вместе с тем печально. И всё же, он узнал его. Ничуть не изменившись, как и прежде он передавал ему свою мудрость, свои мысли, – ты проклял собственную душу, теперь для тебя нет места среди света, тебе уготована лишь тьма… – Между светом и тьмой нет никакой разницы. Важна лишь собственная сила и стремления, - он не хотел отвечать, но привычка сработала до того, как он успел осознать. – Я сделал, что было должно сделать. Теперь я правлю плетью. Теперь всё это закончится. – Нет, юный принц, - голос Утера возник вслед за предыдущим, - всё только начинается. Ты не сможешь противиться этому. Не имея в своей душе света, ты погрязнешь во тьме. – Всё так же поучаешь меня? Я уже не тот слабый неопытный мальчишка, я… – Кто? Как твоё имя, сын мой? - Король Теренас спросил мягко, словно беспокоясь о чём-то важном. – Я Король Лич. Лишь это имеет значение, а вы – мои пленники. Мои жертвы, - голос звучал холодно, с металлическим привкусом, словно кусок железа обрёл способность говорить. – Ты Артас… Артас Менетил. Принц Лордерона, королевства, который сам же и разрушил. Падший Паладин и Падший Принц. Помни об этом, сын мой… – Умолкни, старик! Я не хочу слушать всё это! - впервые с момента пробуждения в голосе появились какие-то эмоции. Вновь опустилась тишина, разрываемая треском льда и стучанием сердца. Отвратительного сердца, причиняющего ему боль. Боль? Разве может он чувствовать боль?       “Лишь бьющееся сердце способно причинить боль. Лишь имея сердце можно его потерять. Лишь имея сердце, его можно разбить. Лишь имеющий сердце способен чувствовать боль тех, кто заточен в мече.”       Ответ пришёл сам собой, хоть он и не спрашивал. Теперь он понял. Отказавшись от своего прошлого, он отринул своё я. Свою клятву, свою цель. Отринув Нер-Зула, он отринул своё будущее, отринул небытие и рабство. Не выбрав ничего, он потерял всё не обретя иного, а значит сейчас… он всего лишь Король Лич. Страж и хозяин Плети, что жаждет сеять смерть живым. Так почему же ему так больно? Он Король Лич, лишь это имеет значения, так почему он считает иначе?       “Лишь бьющееся сердце способно причинить боль. Лишь имея сердце можно его потерять. Лишь имея сердце, его можно разбить. Лишь имеющий сердце способен чувствовать боль тех, кто заточен в мече.”       Вновь тот же ответ. Сердце. Отринув всё, он не отринул сердце, способное чувствовать. Вот его слабость… последние оковы его свободы от всего и вся.       Он пожелал подняться, и подчиняясь его воле, лёд осыпался. Свет его глаз озарил темноту перед ним. Тусклое зеленоватое свечение, внушающее ужас, было ему домом. Левая рука нащупала рукоять кинжала на пояснице, правая всё ещё сжимала Ледяную Скорбь. Твёрдым движением, острие кинжала приблизилось к груди, уперевшись в нагрудник. Он знал, что должно быть сделано.       Ясное, тёмное небо над бескрайними водными просторами. Шум волн разносился на многие мили, словно зазывая неосторожного, чтобы навеки утопить в своих чертогах. Скрывая в своих заводях десятки тайн, сотни существ, тысячи потерянных предметов. Бескрайние воды, раскинувшиеся от горизонта до горизонта привыкли брать, но ещё никогда они не возвращали миру ничего, что было погребено в них.       Голубой луч, словно одинокий маяк пробился с тёмных глубин, пронзив тьму воды и вечную темноту ночи, затмив одинокие звёзды. Свет, пронзивший небеса и вознесшийся к сердцу мироздания. Столь красивый и невинный, словно тёплая аура высшего существа, снизошедшего, чтобы даровать успокоение и мир живущим. Сила, что утешит всех нуждающихся, сила, что сокрушит врага и удовлетворит все земные потребности. Именно таким казалось голубое свечение из недр океана, а затем мир сотрясся. Что-то огромное, что-то непостижимое бросило вызов самому миру, решив возвыситься над водами. И в то же время, нечто было исторгнуто из недр, словно ребёнок, которого вытолкнули из утробы. По всей глади воды начали вздыматься столбы состоящие из тягучей зеленоватой воды, которые замерзали на лету, опускаясь огромными ледяными глыбами в воду.       Волны бушевали так, словно сама природа взбунтовалась против происходящего, а свет всё не угасал, продолжая струиться из недр океана, всё усиливаясь и всё сильнее освещая небо. Птицы с воплями пытались удрать как можно дальше, но падали в воду, застигнутые чем-то невидимым. Наконец, вода разверзлась, и показалась верхушка ледяного шара, но стоило ей коснуться воздуха, как лёд осыпался, оставив огромный ледяной шпиль, который словно стрела, устремился ввысь по световому лучу, который испускал. Небольшие островки возникали на воде, всё увеличиваясь, но самым высоким всё ещё оставался шпиль, ежесекундно обрастающий ледяными иглами, возвышенностями и ледяными стенами. Голубой и зелёный слились в неистовом танце, воплощающем всё и в то же время лишь одно. Вечность. Этот лёд был синонимом слова вечность во всех его коннотациях, от разговорных, самых жутких и ужасных, до ощущений на уровне восприятия, когда невозможно выразить словами то, что видишь, но всё равно можешь это понять. Понять глубиной своего духа, силой собственной души, и от понимания этого внутреннее естество спешило съёжиться, свернуться в комочек на задворках сознания и затаиться, в надежде, что этот лёд не доберётся до тебя.       Суши становилось всё больше, поднимаясь из воды она образовывала континент, слишком большой, чтобы его не заметить, но всё же слишком малый, чтобы закрыть собой всю водную гладь. На вершине самого высокого шпиля, увенчанного спиральной лестницей, стояла одинокая фигура с воздетым в руке мечём и сжатым во второй собственным сердцем, что ныне покоилось в вечной темнице холода. Меч сиял в такт глазам существа, а вместе с тем, в воде появлялись ледяные острова, растянувшие ледяные цепи к центру вершины шпиля на котором стоял его хозяин.       Наконец всё стихло, лишь холодный пронизывающий ветер кружил снежинки над новой землёй, родившейся из морских глубин. Коснувшись ледяных колон, он печально взвыл, заполнив всё вокруг каким-то очень грустным мотивом, словно чья-то душа только что испытала адские муки, будучи вырванной, погрязшей в боли и печали. Мотив, возвещающий о новом Короле. Короле, что будет править вечно, ибо всегда должен быть… Король Лич.