Осколки счастья

      Изуку сидит на кровати, притянув ноги к груди, стеклянным взглядом уставившись в непроглядную, уволакивающую темноту. Комнату, в которой он находится, освещает лишь телевизор, изображения на экране которого сменяют друг друга. На дворе сейчас ночь, на небе ярко сияет полная луна, но её не видно из-за плотно задёрнутых штор.       Омега слышит скрип двери и тут же поворачивается в сторону звучания. В помещение заходит Фуюми, держащая в руках поднос с едой и стаканом воды. Бакугоу лишь мотает головой, показывая, что есть не будет. Девушка на это разочарованно вздыхает и ставит поднос на тумбочку, подходя к парню и садясь на кровать рядом с ним.       — Изуку, прошу, скажи, что случилось между тобой и Шото, — спрашивает Тодороки, аккуратно гладя мальчишку по голове, пропуская пряди сквозь пальцы. Ответом служит очередное мотание головой из стороны в сторону. Беловолосая притягивает к себе парня, обнимая, на лице её жалость, не оставляющее в последнее время беспокойство. — Может, это как-то связано с Катсуки? Я ведь раньше была его женой, мне ты можешь рассказать. Не бойся, об этом никто не узнает.       Зеленоволосый в очередной раз машет головой, давая девушке понять, что она и сегодня от него ничего не добьётся. Фуюми отстраняется, смотря на омегу. На лице её мелькают тени.       — Может, хоть поешь? Пожалуйста, Изуку. Ты не ел уже целых три дня, это слишком большой стресс для твоего организма, так что, прошу тебя… — просит юношу сестра, но тот, даже не дослушав, даёт отрицательный ответ посредством жестикуляции. — Оставить тебя одного? — на этот раз ответом служит утвердительный кивок, и девушка, забирая поднос с едой и водой, покидает комнату, аккуратно закрывая за собой дверь.       А Изуку, оставшись наедине с самим собой, погрузившись в тревожные и ненавистные мысли, вновь возвращается в тот день, когда случилось то, из-за чего он сейчас такой. Бакугоу не думал, что это настолько сильно на него повлияет, но ошибался.       Страх, что он испытал в то мгновение, грубые и резкие действия Шото, то, как он обзывал его шлюхой, даже не выслушав. Это, пожалуй, надолго отпечатается в памяти парня, если не навсегда.       Также юноша вспомнил использованные контрацептивы, валяющиеся тогда на полу в комнате гетерохрома... Об этом было поистине тяжело думать. Получается, он ему изменял? Да ещё и, судя по их количеству, далеко не один раз? Но, когда Изуку смотрел ему в глаза тогда, не видел ни капли сожаления или раскаяния... Почему?       На самом деле веснушчатый не был уверен в том, стоит ли обвинять Тодороки, ведь тогда, в их первую с Катсуки брачную ночь, он и сам чуть не впал в отчаяние и не отдался тому добровольно. Однако даже после неполноценной, единой измены омегу мучила совесть, а Шото, после многих, похоже, совсем нет. От этого становилось обидно. В голове всплывал вопрос: а любил ли его Шото вообще, раз так легко отказался?       Зеленоволосый жалобно взвыл, утыкаясь носом в притянутые к груди колени. Он всеми силами старался переключиться на что-то другое, перестать думать о Тодороки, об их отношениях, что теперь были запутанно-непонятными. Но собственный мозг, похоже, решил сыграть с ним злую шутку, направив все мысли на его мужа — Катсуки Бакугоу.       На самом деле Изуку даже и думать боялся, что альфа сделает ему за то, что он сбежал. Всё же лучше бы отсиживался дома и никуда не уходил без разрешения. Однако сделанного не воротить, а потому приходилось мириться и морально готовиться к тому, что его ожидает. Зеленоглазый искренне надеялся, что светловолосый не поступит с ним так же, как тогда с Фуюми, и не изобьёт. Но со временем, мальчишка даже начал надеяться на избиение, ведь в голову начали лезть варианты развития событий и похуже.       Изнасилование. Нет, об этом даже и думать не хотелось, этого он не вытерпит. После прецендента с Тодороки он не желал находиться ни с кем в близости, однозначно. Это было бы равносильно пытке, даже если бы его партнером был сам Шото. Шото… И вот, все мысли снова о нём.       Изуку тяжело вздохнул, уже и не зная, что думать. После того, как он сбежал из комнаты гетерохрома, его нашла Фуюми и, увидев состояние юноши, отвела в свою комнату. Он, конечно, попросил её никому не рассказывать, однако с Тодороки она, видимо, всё же поделилась, потому что тот сразу же прибежал к комнате сестры, где и находился омега, и начал ломиться внутрь.       Тогда Фуюми удалось отговорить и успокоить брата, объяснив, что Бакугоу сейчас не в том состоянии, чтобы с ним разговаривать. Однако визиты его повторялись ежедневно, по несколько раз на день, и веснушчатый боялся, что однажды девушке не удастся переубедить его, и он всё же попадёт в комнату. Тогда разговора точно не избежать.       От осознания этого по телу проходила нервная дрожь. Сейчас разговаривать с альфой не хотелось, как и видеть его. Изуку ещё не разобрался в себе, ему слишком тяжело, так что разговоры лучше отложить на потом. Он даже с Фуюми-то не разговаривал, боясь взболтнуть чего лишнего, ведь было бы крайне плохо, если бы об их отношениях узнал хоть кто-то из приближенных.       Внезапно, Бакугоу слышит топот, а затем звук открытия двери. Он поворачивает голову в сторону звучания и видит запыхавшуюся Фуюми, что стоит в дверном проёме, согнувшись и оперевшись руками о колени, прерывисто и часто дышит.       Парень недоумевает, почему она пришла сюда снова. Обычно, когда он просил оставить его одного, Фуюми пропадала на довольно большой промежуток времени, а тут не прошло и двадцати минут.       — Изуку, Катсуки! Катсуки, твой муж, он приехал!       Зеленоволосый ошалело смотрит на неё. До него доселе доходит смысл сказанного. Его муж приехал? Он сейчас здесь? Он его ищет? А что сделает, когда найдёт? Вопросов множество, мысли путаются. Омега не в силах произнести ни слова, на глаза наворачиваются слёзы, а тело сковывает страх. Всё же появление мужа оказалось событием более пугающим, чем он себе представлял.       Фуюми видит, что Изуку резко побледнел, и его всего начало трясти, а по щекам покатились дорожки солёных обжигающих слёз. Девушка подбежала к веснушчатому и нежно, бережно его обняла, поглаживая по голове, всеми силами стараясь успокоить. А он, в ответ, вцепился тонкими пальцами в кофту сестры, чувствуя в ней защиту.       Но тут до ушей обоих доносятся звуки шагов, эхом раздающиеся по огромной комнате. Фуюми не успевает обернуться, как её грубо дёргают за плечо, отстраняя от брата. Зеленоволосый продолжает отчаянно тянуться к ней, но его резко хватают на запястье и притягивают к себе. Он слышит хриплый низкий голос, с проявляющимися нотками раздражения и агрессии: «Хватит, блять, нежиться, мы едем домой».       Омегу всего передёргивает. Парень узнаёт этот голос, он принадлежит Катсуки. Веснушчатый боязливо переводит взгляд на светловолосого; тот, сжимая запястье до синяков, тянет его к выходу из комнаты.       Омега начинает сопротивляться: бить Бакугоу ногами, руками, кричать, что есть сил. Но все попытки освобождения пресекает Энджи, всё это время стоящий в дверном проёме и наблюдающий сию сцену со стороны, не вмешиваясь.       — Изуку, немедленно прекрати дёргаться, вы с Бакугоу едете домой, — раздражённо произносит мужчина, сильно сжимая плечо сына, а затем переводит взгляд на испуганную девушку, сидящую на полу возле кровати. — А с тобой, Фуюми, нам нужно серьёзно поговорить насчёт твоего поведения.       Зеленоволосый оглядывается на опустившую голову сестру и прикусывает губу до крови, жалея, что вообще втянул её во всё это, но сопротивляться прекращает, так как прекрасно понимает, что если ослушается отца, серьёзный разговор будет ждать и его, а этот «серьёзный разговор», обычно, только лишь разговором не ограничивается. Иногда отец может и ударить, причём не слабо. Это Изуку испытывал на своей шкуре.       Катсуки, похоже, побоку были эти семейные разборки, поэтому он просто в очередной раз резко дёрнул омегу за руку, отвлекая его ото всех мыслей, и продолжил тащить в направлении выхода из дома, к которому они вскоре добрались, ловя на себе удивлённые взгляды горничных, дворецких, а также нескольких членов семьи, встретившихся им по пути.       Бакугоу запихивает Изуку в машину, пристёгивая ремнями безопасности, после садится на водительское место, так же пристёгиваясь и заводя транспорт. Автомобиль тронулся и поехал, по всей видимости, в направлении их дома.       Омега смотрел себе в ноги, нервно теребя край ветровки. Он чувствовал, что альфа крайне раздражён. По головке он его точно не погладит за то, что сбежал. Изуку вообще не мог предугадать, что его муж с ним сделает. Катсуки сам по себе был человеком весьма непредсказуемым, ну или, может, зеленоволосый просто настолько плохо его знал.       Машина останавливается, и Изуку переводит взгляд в окно, в котором виднеется их с Катсуки дом. Приехали. Бакугоу опасливо смотрит в сторону альфы, что сейчас кажется совершенно спокойным, однако веснушчатый-то понимает, что на деле всё совсем не так.       Светловолосый открывает дверь и вылезает из салона автомобиля, омега быстро ориентируется и спешит сделать то же самое, но не успевает он вылезти, как муж хватает его за предплечье, утягивая в сторону особняка.       Когда они входят внутрь дома, Урарака с Тсую окидывают их непонимающим взглядом, но, почувствовав, что альфа явно не в настроении, отворачиваются, продолжая заниматься тем, чем занимались.       Изуку с Катсуки поднимаются по ступенькам на второй этаж, идут по коридору, поворачивают, снова поворачивают, и вот она, их комната.       У омеги всё холодеет внутри. Он поднимает испуганный взгляд на мужа, а тот смотрит в ответ, сжимая предплечье парня ещё сильнее. Изуку шипит и пытается выдернуть руку, но ему не дают на это времени, открывая дверь в комнату и грубо бросая на кровать.       — Раздевайся, — властно молвит Бакугоу, а зеленоволосый поднимает голову, непонимающе смотря на него широко распахнутыми глазами. Хочется спросить, что всё это значит, но парень не может выдавить из себя ни слова - мешает противный ком, застрявший в горле.       Альфа, смотря на веснушчатого, понимает, что тот в недоумении, поэтому объясняется, хотя делать это было совсем не обязательно:       — Ты меня ослушался, поэтому будешь наказан, — всё в том же меланхолично-раздражённом тоне произносит светловолосый, снова встречаясь с огромными изумрудными глазами юноши, который, к слову, приказ мужа выполнять не спешит, чем ещё больше выводит его из себя. — Раздевайся! — в этот раз уже кричит Катсуки, заставляя перепуганного мальчика дёрнуться, отползти назад и сдавленно всхлипнуть. Но не раздеться. Это уже взбесило Бакугоу до предела. Он сам набросился на зеленоглазого, принимаясь сдирать с того одежду, а тот отбивался, как мог, случайно ударив альфу по лицу.       После этого комнату заполнила тишина. И она пугала намного больше, чем собственные отчаянные крики или громкие крики мужа. Изуку опасливо открыл глаза, что раньше были рефлекторно закрыты, и испуганно взглянул на внезапно притихшего Бакугоу. А тот медленно поднял голову, смотря алыми, полными злости и раздражения глазами на омегу. Затем в комнате раздался громкий звук удара.       В голове зеленоволосого зазвенело. Он резко почувствовал невыносимое жжение в левой щеке и инстинктивно прикоснулся к ней ладонью, но тут же одёрнул, чувствуя неприятное покалывание. Катсуки ударил его. Ударил. Дал пощёчину, не жалея сил.       Однако не успел Изуку в полной степени осознать это, как его прижали к кровати, сдавливая горло. Возле уха послышался хриплый, низкий шёпот: «Теперь ты будешь слушаться?».       Веснушчатый незамедлительно начал кивать головой, давая положительный ответ. После этого он вновь встретился с налитыми кровью глазами, затем почувствовал, как муж начинает сдирать с него одежду. Да, именно сдирать, потому что расстёгивать или снимать он не удосужился, просто разрывал, отбрасывая куда-то в сторону.       Спустя пару минут омега остался в одних штанах, лёжа под Катсуки, тихо и прерывисто всхлипывая. Альфа немного отстранился, оглядывая свою жену, однако замер, уставившись на шею Изуку. А парень смотрел на светловолосого в ответ, искренне не понимая, почему тот остановился. Может, передумал? Нет, он не такой добродушный.       — Что это такое? — послышался низкий голос Бакугоу. Изуку немного склонил голову набок, не понимая, о чём говорит его муж. — Что это такое?! — сорвавшись на крик, спрашивает Катсуки, заставляя зеленоволосого вскрикнуть и закрыть лицо руками. Веснушчатый просто начал вертеть головой из стороны в сторону, не понимая, что на этот раз взбесило альфу. — Дурачком, блять, прикидываешься? — снова хрипло спросил Бакугоу, только уже в более спокойном тоне.       Изуку вновь отрицательно помотал головой, пряча лицо в руках. Тогда Катсуки схватил его за запястье и стащил с кровати. Зеленоглазый начал отчаянно рыдать, боясь того, что его снова ударят, но сопротивления не оказывал, так как знал, что потом будет только хуже.       Однако, на удивление юноши, Катсуки не поднял на него руку, просто поставил перед зеркалом. Изуку боязливо открыл ранее прикрытые глаза и опасливо перевёл взгляд на мужа, что стоял возле него.       — Что это такое? — в очередной раз спросил Бакугоу, требуя незамедлительного ответа от зеленоволосого. А тот лишь стоял на месте, приобняв себя руками, не в силах понять, что альфа от него хочет. Вся его сообразительность, вместе с догадливостью, куда-то испарились, оставив после себя лишь липкий страх, сковывающий тело. Красноглазый нервно выдохнул, запрокидывая голову назад. — Не на меня, блять, а в зеркало смотри, на шею.       Теперь уж омега сделал то, что от него требовалось. Он подошёл поближе к зеркалу и взглянул на свою бледную шею, на которой красовались несколько заметных багровых засосов.       Изуку отпрянул назад, прикрывая шею рукой, потерянно смотря на своё отражение в зеркале. Когда эти засосы вообще появились, парень недоумевал. Но со временем осознание пришло - вспомнился тот злосчастный вечер в комнате Тодороки. Когда тот набросился, наверное, и оставил эти отметины.       Зеленоволосый перевёл взгляд на Бакугоу, не зная, что и ответить. Это явное доказательство измены, а оправдываться и опровергать это ему попросту нечем. Катсуки смотрел на жену в ответ; после развернулся, идя по направлению к кровати. Он сел на неё, повернувшись лицом к Изуку, складывая руки в замок, опираясь на них подбородком.       — Снимай одежду. Всю, — коротко молвил альфа, не отводя взгляда от полуобнажённого перепуганного веснушчатого, что на этот раз не осмелился перечить, лишь нервно облизнул губы и принялся медленно, оттягивая время максимально, стягивать с себя остатки надетых на нём вещей.       Эти мгновения, сопровождающиеся шуршанием ткани, были для зеленоволосого вечностью. Однако вины он не чувствовал. Совсем. Изуку не был уверен, остались ли у него к Шото какие-то чувства, но, в любом случае, если тот изменял и особо не парился, то, получается, и ему можно?       Хотя теперь именно то, что он спал с Тодороки, казалось ему единственно неправильным, а Катсуки… А что Катсуки? Катсуки его законный муж и имеет на него все права.       Уже спустя несколько минут Изуку остался полностью нагим. Он чувствовал, что муж внимательно смотрит на него, изучая. От этого становилось совсем не по себе. Но парень просто отвёл взгляд в сторону и нервно облизал сухие губы, не двигаясь с места, ничего не предпринимая.       — Иди сюда, — властно молвил Катсуки, заставляя и так напряжённого веснушчатого содрогнуться. Изуку медленно начал шагать в сторону светловолосого, опустив глаза в пол. Когда расстояние между ними было около метра, альфе надоело ждать, и он дёрнул мальчишку на себя, усаживая на своих коленях.       Зеленоглазый покраснел невероятно сильно. Сейчас они были настолько близко друг к другу… Юноша мог ощущать горячее размеренное дыхание красноглазого на своей коже. Запах Катсуки одурманивал и затуманивал сознание, заставляя поддаваться глупым омежьим инстинктам и, ничего не предпринимая, просто желать.       Бакугоу же обвил руками талию зеленоволосого, притягивая ближе, затем провёл рукой по выпирающим ключицам, рёбрам, плоскому животу, стройным бокам, внутренней стороне бедра юноши, заставляя того слабо дрожать и надрывно дышать.       Альфа зарылся рукой в мягкие зелёные волосы омеги, поглаживая. А Изуку уже был готов замурлыкать. Омежья сущность целиком и полностью овладела телом, тянясь ближе к сильному и здоровому альфе, способному создать выносливое потомство.       Светловолосый провёл носом по выпирающим ключицам веснушчатого, а затем, неожиданно для себя самого, резко и сильно укусил мальчишку в области шеи, слыша недовольный громкий вскрик.       Изуку резко почувствовал сильную боль в области шеи, и это вывело его из транса, заставляя пытаться отстраниться. Но альфа держал крепко и вырваться из этой хватки было большой проблемой.       В итоге веснушчатый сдался, обмякая в руках мужа, а тот вынул клыки из его шеи, осматривая оставленный укус. Кожа была прокушена насквозь, а из раны вытекала алая горячая кровь, капая на одежду Катсуки, на бордовые простыни.       Бакугоу положил Изуку на кровать, переворачивая на живот и немного приподнимая, ставя в коленно-локтевую позу. Веснушчатый повернул голову назад и затуманенным взглядом посмотрел на мужа, видя лишь его расплывчатый силуэт.       После этого укуса юноша начал чувствовать неимоверную слабость. Омега не понимал, из-за чего это. Может, он потерял слишком много крови, которая до сих пор продолжала вытекать из раны, неприятно скользя по коже, стекая по шее, плечам и рукам.       А может, это нормальное явление, и так происходит со всеми. В любом случае, особо вдаваться в это юноша не хотел, поэтому просто решил переключиться на что-то другое, но ему помешал резкий шлепок и сильное жжение в области ягодицы.       Он рефлекторно вскрикнул и подался всем телом вперёд, но Катсуки перехватил его за талию, наклоняясь к уху зеленоволосого и томно, хрипло шепча: «Ты не забыл о наказании?». Зеленоглазый поворачивает голову назад и умоляюще смотрит на мужа, но того не прошибёшь.       — Шестьдесят раз. Тридцать по одной, тридцать по другой. Считай в голос. Собьёшься — начинаем заново, — коротко посвятил в подробности красноглазый, снова замахиваясь для удара, не давая парню даже всё толком осмыслить.       Шлепок.       Изуку вскрикивает и цепляется за простыни, закусывая губу до крови. В этот раз удар был куда сильнее, Катсуки не жалел ни сил, ни самого парня. — Я сказал тебе считать в голос, так какого хера ты промолчал? — вдруг изрекает альфа, переводя всё внимание дрожащего омеги на себя. — Хорошо, видимо, тебе нравится, когда больно. Тогда этот раз не засчитывается.       Вновь громкий шлепок, звук которого отбивается от стен и эхом раздаётся по большой комнате. В этот раз Изуку не молчит, хриплым голосом кричит: «Один!», ещё сильнее вцепляясь в простыни и уже не сдерживая выступившие на глазах слёзы, что начали солёными дорожками скатываться по горячим щекам.       Сейчас уже было не до самобичеваний, не до стыда, не до угрызений совести. Просто хотелось исчезнуть отсюда, перестать чувствовать эту резкую жгучую боль, вкус собственной крови, вытекающей из прокушенной губы, во рту, слышать неприятные громкие звуки шлепков.       Зеленоволосый думал, что ещё немного, и он сойдёт с ума, но вот оно, заветное: «Шестьдесят!», и пытка наконец-то прекращается. Изуку обессиленно падает на кровать, ведь Катсуки перестаёт поддерживать его за талию.       Сзади всё горит, боль растекается по телу, Изуку всхлипывает и протяжно скулит, утыкаясь носом в холодные простыни. Но это ещё не конец. Осознание этого приходит после того, как Бакугоу переворачивает его на спину и снова притягивает ближе к себе.       Омега затравленно смотрит на него, умоляя прекратить, но тот и не думает жалеть парня, приставляя пальцы ко входу того и резко вводя их. Веснушчатый вскрикивает и прогибается дугой, стараясь отодвинуться назад, уйти от прикосновений. Ягодицы болят даже от соприкосновения с мягкой поверхностью кровати, и эта боль заглушает всё, притупляет чувства и эмоции.       Изуку всеми силами сопротивляется, уже не боясь реакции Бакугоу, и в итоге второму это надоедает. Он извлекает пальцы и резко входит в омегу, заставляя того громко и болезненно закричать уже сорванным на тот момент голосом.       Катсуки вошёл насухо, и его движение внутри не приносило особо приятных ощущений ни зеленоволосому, ни самому блондину, однако он продолжал вдалбливаться в измученного парня, сейчас находящегося в полусознательном состоянии.       Веснушчатый искренне не понимал, почему он продолжает это делать, несмотря на неприятные ощущения. Неужели всех этих шлепков для того, чтобы наказать его, было мало?       Спустя некоторое время естественная смазка выделилась, хоть и в малом количестве, и теперь член Бакугоу плавно и свободно скользил внутри омеги, однако удовольствия это не доставляло совсем. Ну или, может, доставляло, вот только сам веснушчатый, сквозь боль, его совсем не чувствовал. Катсуки же, вроде бы, немного расслабился и успокоился, сбавив темп и теперь входя в парня более аккуратно.       Спустя несколько минут альфа решил сменить позу, садясь на кровати, а юношу усаживая на свои бёдра. Бакугоу придерживал Изуку за ягодицы, отчего тот злобно шипел и царапал короткими ногтями его спину. Красноглазый начал медленно насаживать омегу на свой член, попутно покрывая поцелуями его истерзанную шею, особое внимание уделяя зоне в области метки.       Через некоторое время светловолосый кончил внутрь веснушчатого, утыкаясь тому носом в плечо и шумно выдыхая. Зеленоволосый же окончательно потерял все силы, обмякнув в руках мужа, свесив руки. Сам Изуку разрядки не получил, да что там, он даже толком и не возбудился. Хотя об этом он сейчас думал в последнюю очередь, пустым взглядом уставившись куда-то в сторону.       Катсуки подхватил омегу на руки и положил его на кровать, после ложась рядом и накрывая их обоих тёплым мягким одеялом. Он притянул веснушчатого ближе к себе и уткнулся носом в его макушку, поглаживая рукой талию.       Изуку уснул сразу же, тихо всхлипывая и шмыгая носом. В голове было совершенно пусто, наконец-то там перестали роиться мысли. Но в некоторой степени эта пустота была подавляющей, хотя сейчас парень не думал об этом, закрывая глаза и погружаясь в тихий, спокойный и такой желанный мир сна.