Осколки счастья

      Изуку не выходил из комнаты около полутора недель. Урарака оставляла поднос с едой под дверью его комнаты, однако он наотрез отказывался есть, только пил: сок, чай, кофе или воду, оставленные всё на том же подносе. Мобильный аппарат омеги, по всей видимости, забрал Катсуки, когда уходил, потому как, даже обыскав всю комнату, веснушчатому не удалось его обнаружить.       За всё это время парень довольно сильно исхудал. Его щёки стали впалыми, начали чётче прорисовываться рёбра, тазобедренные кости, ключицы. Он всё время лежал на боку, перевернуться на спину не мог, сесть тоже, потому что ягодицы неимоверно жгли и саднили даже от лёгкого трения или аккуратного прикосновения.       Под глазами залегли тёмные мешки, а кожа приобрела мертвецки-бледный оттенок. Волосы от недостатка витаминов начали выпадать клоками. Иногда чувствовались резкие режущие боли в животе, в районе желудка, но почему-то у него это не вызывало беспокойства, было всё равно… до тех пор, пока он не нашёл в себе смелости подняться и подойти к зеркалу, дабы посмотреть на себя.       Тогда он впервые за полторы недели увидел себя, своё ужасное состояние и… ему стало страшно.       Изуку прикрыл рот ладонью, оседая на пол, опуская голову. По щекам покатились обжигающие слёзы от понимания того, что он и на человека-то не похож. Просто скелет, обтянутый кожей. Сожаление о том, что он сотворил со своим телом, резало изнутри.       В тот же день он разрешил Очако войти в комнату, когда та в очередной раз приносила ему еду. Увидев его, девушка ужаснулась, начиная чуть ли не насильно запихивать в него еду. Но из-за этого парня едва не вывернуло, поэтому ей пришлось остановиться на половине порции.       Прошло ещё полторы недели. Юноша стал нормально питаться, иногда даже переедать — Урарака с Тсую перекармливали. В весе набрать удалось, но не настолько много, сколько хотелось бы — кости по-прежнему продолжали выпирать.       Синяки, как и выходное отверстие, практически зажили благодаря супер-пупер-ультра-действенной лечебной мази, принесённой Очако. Зеленоглазый сам попросил её об этом, правда, причины говорить не стал, хотя служанка настойчиво расспрашивала его, где именно болит, норовя помазать самостоятельно и даже поцеловать, чтобы не так сильно болело. Знала бы она, куда целовать придётся…       За все эти дни Бакугоу ни разу не заходил в их общую комнату, к Изуку, и омега даже был искренне рад этому, потому что тогда ему хотелось видеть мужа в самую последнюю очередь, ведь именно он был виноват в том, что веснушчатый заперся в комнате и отказался от еды, соответственно, был виноват и в том, что тот недавно находился в таком плачевном состоянии.       Однако сегодня Катсуки решил осчастливить зеленоволосого своим присутствием, посетив их покои поздно вечером. В принципе, от данной встречи он не ожидал ничего особого, кроме исполнения её цели: убедиться, что омега там не загнулся, а также сообщить тому кое-что. Хотя, первый пункт уже можно было считать выполненным, потому что, иначе, слуги сообщили бы о печальных вестях.       Придя, альфа остановился перед приоткрытой дверью, из-за которой доносились отрывки диалога. Ему удалось определить его действующих лиц по голосам: сам Изуку и Тсую, видимо, пришедшая прибраться. Бакугоу прислушался, слегка подаваясь вперёд.       — … в общем, больше мы не рисковали и не приводили бездомных собак домой, — послышался звонкий, весёлый голос Изуку. Его, по всему видимому, прорвало, и это не было странным. Он омега и нуждается в общении.       Асуи, по завершении речи собеседника, лишь негромко засмеялась, после ненадолго притихнув.       — Эй, Изуку, — неуверенно начала служанка. Катсуки насторожился, — можно задать тебе вопрос?       Помещение наполнила всеобъемлемая тишина. Веснушчатый молчал, Тсую ожидала ответа.       — Это ведь связано с Катсуки-саном, так? — ответил вопросом на вопрос омега, ускальзывая от ответа. Теперь замолчала Асуи, а Бакугоу прислонился максимально близко к двери. — Прости, но я не хочу говорить о нём… нет, не так, не хочу говорить ни о чём, что хоть как-то связано с ним.       — Но ты должен поговорить с ним хотя бы для того, чтобы он отвёз тебя в больницу, ведь…       — Зачем ему в больницу? — послышался резкий, грубый голос внезапно открывшего дверь в комнату Бакугоу, что требовательным взглядом прожигал в зеленоволосом омеге дыру. Изуку затаил дыхание; сердце, казалось, перестало биться. Он взирал на мужа с ужасом, инстинктивно отодвигаясь назад.       Асуи также замерла на месте, удивлённо глядя на альфу, однако тот, кивком головы, приказал ей покинуть помещение. Ослушаться прислуга не смела, а потому беспрекословно подчинилась, забрав ведро с уже грязной водой, тряпку, различные химические средства для уборки и прочее.       Катсуки продолжал смотреть на зеленоволосого, а тот — глядеть в ответ. В комнате повисла напряжённая, давящая тишина. Но в скором времени она оказалась нарушенной неспешными шагами, эхом отбивающимися от стен большого помещения.       Омега нервно сглотнул, отодвигаясь ещё дальше, из-за волнения совсем не замечая, что он уже рядом с краем кровати. Ладонь проезжается по кромке и соскальзывает. Зелёные глаза расширяются, мальчишку тянет вниз. Однако он не успевает упасть — Катсуки хватает его за запястье другой руки, поднимая назад.       Веснушчатый быстро и часто дышит, приложив свободную руку, сжатую в кулак, к груди. Он опускает глаза, чувствуя, что взгляд мужа всё также направлен на него.       Бакугоу хмурится, видя потускневшие зелёные глаза, бледноватую кожу, за короткий период «реабилитации» не успевшую вернуть свои прежний оттенок, впалые щёки; чувствуя запах, что стал невероятно слабым.       Альфа невесомо проводит тыльной стороной ладони по щеке омеги, после касается холодными пальцами шеи, подцепляя воротник лёгкой чёрной футболки. Изуку сжимает зубы и зажмуривает глаза, шумно, нервно выдыхая. Сердце колотится, словно бешеное, норовя пробить грудную клетку.       Катсуки не рассчитывает силы и, оттягивая ворот, разрывает верх тонкой хлопковой футболки, что, благодаря отсутствию прошивки, поддаётся довольно легко.       Веснушчатый вскрикивает. Отчаянно упирается руками в грудь мужа, отталкивая со всей возможной силой, пытаясь отстраниться, но тот, другой рукой плотно обвив его талию, притягивает обратно. Изуку паникует, начинает сильно дёргаться, вырываться.       — Пусти, пусти меня! Не надо, пожалуйста! Умоляю, пусти, пусти, прошу! Я не хочу! Прошу тебя, не надо! Не надо! Я ничего не сделал! Пожалуйста, пожалуйста, молю, прошу! Пусти, прошу, прош…       — Прекрати, — резко изрекает Бакугоу, закрывая рот Изуку ладонью. Однако тот не оставляет попыток освободиться, не прекращая усиленно брыкаться, полностью игнорируя указание, данное мужем. — Прекрати! — срываясь, выкрикивает альфа. Зеленоволосый замирает, испуганно смотря на Катсуки загнанными, испуганными глазами. Блондин вздыхает. — Ты своим поведением напоминаешь мне животное, такой же дикий, не понимаешь, что тебе говорят.       Омега продолжает, не двигаясь, не мигающим взглядом смотреть на мужа. Тот же убирает ладонь, возвращая веснушчатому возможность говорить, но парень не издаёт ни слова, боясь произносить что-либо.       — Я здесь не просто так, — внезапно молвит Бакугоу, привлекая внимание Изуку. Веснушчатый решается взглянуть на него, однако взгляд его остаётся всё таким же напуганным. — Завтра мы навестим твою семейку.       Зеленоглазый рассеянно хлопает ресницами, не отводя взгляда от светловолосого, пытаясь понять, шутка это или правда.       Катсуки раздражённо цыкает, запрокидывая голову.       — Прекращай пялиться на меня, это бесит, — грубо изрекает он, вставая с кровати. — Завтра, к восьми часам утра, все вещи должны быть собраны, — Изуку кратко кивает. — Я зайду за тобой.       Альфа покидает комнату, прикрыв за собой двери, а омега облегчённо выдыхает, после начиная лыбиться, как дурачок. Он неимоверно счастлив от того, что снова сможет увидеться с сестрой, с Фуюми. Однако… стоит ему вспомнить о Шото, как улыбка тут же сползает с его лица.

***

      Утром Изуку прямо-таки сиял. Всё же предвкушение, возникшее из-за будущей встречи с сестрой, взяло верх над боязнью и нежеланием увидеться с братом-горе-любовником. Урарака, помогающая ему собрать вещи, была приятно удивлена, ведь она никогда ещё не видела его настолько воодушевлённым и радостным.       Парень метался по комнате, заглядывая в ящики, комоды, шкаф, снова в сумку, проверяя наличие всех вещей, что находились в списке, и даже если всё было на месте, он никак не мог успокоиться и шёл по второму кругу.       — Слушай, Изуку, зачем ты это делаешь? Всё на месте, присядь уже и отдохни, — мягко улыбнувшись, предложила девушка, указав рукой на кровать. Но зеленоволосый помотал головой, прикрыв глаза.       — У меня ощущение того, что я что-то забыл, — устало молвил он, запрокидывая голову вверх и шумно выдыхая.       — Во время сборов, у всех такое ощущение, — постаралась успокоить его Очако, но парень на это лишь вздохнул.       — Нет, я всё же проверю ещё р…       — Некогда, мы уже выезжаем, — хрипло молвил внезапно появившийся в дверном проёме Бакугоу, заставляя веснушчатого вздрогнуть.       Ослушаться мужа Изуку не рискнул, поэтому молча кивнул, застёгивая молнию на сумке. Катсуки же прошёл вглубь комнаты, впуская шофёра, который забрал вещи омеги и понёс их в машину. После к транспорту направились и они, залезая внутрь и пристёгиваясь ремнями безопасности.       Дорога была нудной и долгой, а ещё неимоверно некомфортной, потому что рядом сидел Катсуки, который заставлял омегу напрягаться одним своим присутствием. Веснушчатый всё время опасливо поглядывал на него боковым зрением, к счастью, взглядом с ним не встречаясь. Альфа смотрел в закрытое стеклянное окно, сложив руки на груди.       Наконец, машина остановилась. Изуку, затаив дыхание, посмотрел в окно и, увидев там Фуюми, расцвёл в глупой, нежной улыбке. Шофёр тем временем открыл двери для Бакугоу, выпуская его из транспорта; тот, в свою очередь, открыл дверцу для омеги, отходя немного в сторону, позволяя вылезти наружу. Зеленоволосый медлить не стал и по-быстрому покинул салон автомобиля, после чего Катсуки аккуратно захлопнул дверцу.       Как только Изуку оказался вне машины, на него набросилась радостная сестра, стискивая в объятиях, поглаживая по мягким зеленоватым волосам. Она была неимоверно рада видеть брата и осознавать, что с ним всё в порядке. Изуку уткнулся носом ей в плечо, обнимая в ответ, тепло улыбаясь. Он тоже был неимоверно рад встретиться с ней и наслаждался моментом.       Однако идиллию прервал Бакугоу, которому надоело уже стоять возле машины и наблюдать трогательное воссоединение, бросив короткое: «Идёмте». Брат с сестрой тут же отлипли друг от друга, после переглянувшись и утвердительно кивнув.       Дабы добраться до внушительных размеров особняка, им пришлось миновать огромный сад. Сейчас было раннее лето, все деревья покрылись множественной густой листвой, аккуратно подстриженные кусты позеленели, разномастные цветы расцвели.       Изуку любовался открывшимся видом, нежная улыбка заиграла на лице. Фуюми это подхватила, тоже начиная улыбаться. А Катсуки лишь наблюдал со стороны, вздыхая. Как же омегам, оказывается, мало нужно для счастья.       Вскоре компания, состоящая из трёх человек и шофёра, добралась до дома, у входа в который их встретил Тодороки Энджи в сопровождении того, кого Изуку сейчас хотелось видеть меньше всего — Тодороки Шото.       Альфы пригласили их войти в особняк. Глава семейства начал о чём-то говорить с Катсуки, веснушчатый же старался держаться рядом с сестрой и занять себя разговором с ней. К счастью, Шото к ним не подходил, держался на расстоянии, возле отца и Бакугоу.       Молодожёнов отвели в отдельную комнату и оставили наедине, напоследок сказав им, что через, примерно, полчаса нужно явиться на торжественный обед, на котором будут присутствовать и все остальные члены семьи Тодороки, ради которого, собственно, они и приехали сюда.       Изуку полученной информации удивился, ведь Катсуки ничего не говорил ему о данном мероприятии, и одновременно с этим растерялся, потому как не взял с собой никакого подходящего наряда — вся одежда была простенькой, домашней. Он-то думал, что они погостить приехали.       Омега начал заметно нервничать, даже присутствие Бакугоу в комнате не могло его усмирить. Альфа, к слову, заметил волнение жены, после чего обречённо выдохнул, со свистом, сквозь стиснутые зубы.       — Что уже не так? — спросил Бакугоу, привлекая внимание погрузившегося в раздумья Изуку. Веснушчатый загнанно посмотрел на мужа, решая, что тревожить его своими проблемами — не самая хорошая идея, после выпалив короткое: «Всё хорошо».       Естественно, Катсуки ему не поверил и в привычной манере схватил за запястье, тяня на себя. Зеленоволосый, не успев вовремя отреагировать, даже не смог воспротивиться, заваливаясь прямо на альфу. Теперь они находились в весьма смущающей и неприемлемой позе: Изуку лежал сверху на Бакугоу, руками упираясь в его грудь, а тот приобнимал веснушчатого за талию.       Омега вспыхнул, словно спичка, всеми силами пытаясь отстраниться, но Катсуки ему не позволил, прижав ещё плотнее к себе и молвив строгое: «Лежи». Однако зеленоглазый просто не мог сделать этого, потому что помнил, что муж сделал с ним в прошлый раз. Он боялся и не мог вести себя спокойно, потому что та ситуация оставила глубокий отпечаток на его сознании, пошатнув доверие к Бакугоу и всем альфам в общем.       Ситуацию спасла внезапно вошедшая в комнату служанка, что пришла, дабы позвать их на обед. Блондин тут же ослабил хватку, позволяя парню высвободиться, а тот смог спокойно выдохнуть и более менее успокоиться, но ненадолго, ведь, вспомнив о торжестве, он вновь начал нервничать и мгновенно метнулся к сумке с одеждой, которую до сих пор ещё не успел разложить, выискивая хоть какой-то сносный наряд.       Катсуки же особо не парился. Приказав служанке выйти, он выудил из своей сумки аккуратно сложенный белый официальный костюм, тёмно-бордовую рубашку, неспешно надев их.       Изуку на это даже и не обратил внимания, продолжая копаться в собственных вещах. И это длилось бы вечно, если бы Бакугоу не надоело наблюдать за этим. Альфа резко подошёл к омеге сзади, отстранил его и начал искать наряд самостоятельно.       Спустя пару минут зеленоволосый уже стоял перед зеркалом, не веря собственным глазам.       — У тебя великолепное чувство стиля, Катсуки-сан, — благодарно произнёс омега, продолжая разглядывать себя. — Спасибо.       — Если бы я не помог тебе, ты возился бы до вечера, — в обычной манере молвил альфа, поправляя воротник рубашки. — Тодороки сказал, что опаздывать — самое последнее дело, так что идём.       В ответ Изуку лишь утвердительно кивнул, и молодожёны покинули комнату, предварительно закрыв за собой двери.       Когда они пришли в обеденный зал, держась под руку, как и полагается мужу и жене, все уже сидели на местах. Изуку дико смущался, во-первых, из-за своеобразной близости с Катсуки, а во-вторых, из-за того, что все присутствующие направили на них взгляды. Бакугоу среагировал быстро, низко поклонившись, а Изуку чуть промедлил, однако повторил действие мужа.       После они прошли к своим местам. Блондин, как истинный джентльмен, отодвинул стул для омеги. Тот благодарственно кивнул и сел на него, пододвигаясь ближе к столу. Катсуки тоже занял своё место. Сразу же после этого глава семейства поднялся из-за стола, держа в руках бокал с вином.       — Сегодня я собрал вас всех здесь не просто так, — уверенно начал мужчина. — Как вы все уже знаете, всего месяц назад ваш родственник и мой сын, Изуку, вышел замуж. Но вскоре мы будем праздновать ещё одну свадьбу, ведь женится Шото!       После окончания речи все затихли. Зал заполнила гробовая тишина. Изуку тоже молчал, пытаясь осознать только что услышанные слова. Шото женится. Женится. На ком?       Бакугоу обвёл всех присутствующих взглядом, но незнакомых особей не заметил. Затем он настойчиво посмотрел на Фуюми, что, нежно улыбаясь, глядела на виновника торжества, а тот удерживал спокойное выражение лица, направив взгляд куда-то в сторону.       Внезапно тишину, а разом с этим и раздумья веснушчатого прервал Катсуки, начиная медленно, звонко хлопать. Это подхватили все гости, и вскоре помещение заполнилось громкими аплодисментами. Не хлопал лишь Изуку, пустым взглядом смотря куда-то в ноги.       Вскоре аплодисменты стихли, и снова послышался строгий голос Энджи:       — Его будущая жена, к сожалению, не успела прибыть к данному мероприятию, однако уверяю, что к ужину она со стопроцентной вероятностью будет здесь.       Все опять начали неистово аплодировать, а зеленоволосый продолжал молчать, при этом не двигаясь. К счастью, это осталось незамеченным, и его не упрекнули за невежество и всё остальное, к чему можно придраться.       После окончания речи Тодороки все начали переговариваться между собой. Альфы обсуждали финансовые вопросы, дела, касающиеся бизнеса, успехи друг друга. Омеги болтали о своих мужьях-женихах-кандидатах в женихи, косметике, одежде и прочем.       Изуку не проронил и слова, не предпринимая попыток заговорить с кем-либо, влиться в разговор. Он просто ничего не желал сейчас делать. Единственное, чего ему хотелось: оказаться в пустой комнате, наедине с самим собой и хорошенько проплакаться, ведь теперь уж точно их с Шото отношениям настал конец.       Если раньше в нём таилась крошечная надежда на то, что они смогут снова быть вместе, простить друг другу грехи, забыв о них, то теперь всё оборвалось окончательно.       По окончанию торжества омега сразу же подорвался с места и направился в комнату, выделенную для них с Бакугоу. Практически никто не заметил его странного поведения, а единицы, не вошедшие в это «никто» не придали этому особого значения.       В их числе оказался и Катсуки, предпочитая не пойти и разузнать у веснушчатого, что случилось, а более углублённо обсудить кое-какие темы с членами семьи Тодороки, что оказались весьма неплохими собеседниками.       Зеленоволосый, к счастью, добрался к их общей комнате довольно быстро, плутать коридорами не пришлось. Закрыв за собой дверь на замок, он медленно съехал вниз, оседая на пол, закрывая лицо руками, надрывно всхлипывая.       Сил себя сдерживать уже не было. Совсем не было. Первые слёзы стали неспешно стекать по щекам, обжигая кожу. Снова всхлип, и вот он уже рыдает в голос, обхватив ноги руками, упираясь лбом в колени.       — Мы зря это начали, — хрипло молвит он, продолжая плакать, часто всхлипывая, — я знал, я же знал…       Внезапно слышится настойчивый стук в дверь, слишком резкий, заставляя парня, ужаснувшись, отшатнуться от двери. Кто-то дёргает за ручку, однако дверь закрыта, потому всё безуспешно, открыть не получается.       — Изуку… — внезапно слышится до боли знакомый, родной голос, доносящийся из-за двери. Глаза омеги расширяются, а рот приоткрывается в немом удивлении. — Изуку, я знаю, что ты там, ответь же, — но Бакугоу не может произнести ни слова, продолжая шокировано смотреть на закрытую дверь. До ушей доносится разочарованный вздох, дверную ручку резко отпускают. — Изуку, открой, пожалуйста. Я знаю, что натворил всякого, знаю, что не заслуживаю прощения, и что ты, наверняка, ближайшие лет десять не хочешь меня видеть, но нам нужно поговорить и объясниться. Прошу, это важно.       Веснушчатый смотрит на дверь и тянется, чтобы открыть и впустить стоящего за ней человека, однако, опомнившись, одёргивает руку, прижимая её к груди.       — Уходи, Шото, прошу тебя, — как можно увереннее, стараясь не выдать своё волнение, произносит юноша, — нам не о чем разговаривать.       — Нет, Изуку, ты не понимаешь! Отец отправит меня за границу! Скоро приедет моя невеста, и я должен буду находиться всё время с ней, мы вообще не сможем поговорить! — срываясь на крик, молвит Тодороки, пытаясь достучаться до брата и переубедить его.       Изуку содрогается, прикусывая нижнюю губу. Шумно выдыхает, поднимаясь с пола. Некоторое время он стоит, не двигаясь, и смотрит на замок, после тянется к нему, проворачивает, открывая дверь и позволяя Шото войти внутрь. Сам омега разворачивается и направляется к кровати, садясь на её край, отводя взгляд в сторону.       — Ну, я тебя слушаю, — тихо изрекает парень, призывая альфу начать разговор.       — Посмотри на меня, — просит Тодороки, и Изуку стискивает зубы, сжимая простыни в руках.       — Я не хочу видеть тебя ближайшие десять лет, — дрожащим голосом молвит зеленоволосый. — Ты сказал, что осознаёшь это. А ещё ты сказал, что нам нужно поговорить и объясниться, но сейчас мы занимаемся отнюдь не этим.       — Изуку, я… — начинает Шото, но тут же замолкает — в лёгкие забивается яркий, лёгкий аромат. Аромат цветения сакуры… — И-изуку, ты что, течёшь? — неверяще спрашивает гетерохром, шокировано смотря на брата.       — Я… что?.. — задыхаясь, задаёт ответный вопрос омега, однако ответ на него уже не требуется. Парень чувствует, как сзади становится скользко и липко, как тело начинает бросать в жар, как собственный запах рассредоточивается по комнате, одурманивая альфу, альфу, что всегда был с ним во время течек, успокаивал его и давал то, что ему было нужно.       Собственное тело предательски реагирует, начиная лишь сильнее запаляться, а Шото подходит всё ближе и ближе, с трудом удерживая над собой контроль.       Бакугоу шумно выдыхает, откидываясь на кровати. На этом моменте альфе сносит крышу, аромат зелёных абрикосов усиливается.       Тодороки набрасывается на Изуку, увлекая в страстный, грубый поцелуй. Веснушчатый мычит, пытаясь отстраниться, но Шото никак не реагирует, запуская холодные руки под рубашку, начиная оглаживать разгорячившееся тело.       Когда губы Шото касаются шеи, парень не может сдержать стона, обхватывая тонкими руками его шею и притягивая ближе в попытках получить больше тепла, нежности и ласки, которых Бакугоу ему не даёт. Омега внутри берёт верх над сознанием, отбивая последние остатки здравого рассудка, как и ничтожные крохи самоконтроля.       Однако внезапно слышится звук открывающейся двери, полностью прерывающий идиллию, воцарившуюся только-только. Омега инстинктивно переводит растерянный донельзя взгляд затуманенных глаз на дверной проём, видя там два размытых, застывших на месте силуэта.       — Ч-что в-вы двое д-делает-те? — непонимающе спрашивает тихий, девичий голос. Изуку рвано вдыхает, начиная понемногу отходить и осознавать, что их с Тодороки поймали на горячем.       — Мне вот тоже интересно, — раздражённо молвит звонкий, хриплый голос. У Изуку останавливается сердце, когда он начинает понимать, кто перед ним. Ведь этот голос он узнает из тысячи, голос своего мужа, Катсуки Бакугоу.