Последнее желание

– Какая ирония судьбы, – сидящая на троне девушка заливисто смеётся, с интересом глядя на застывшую в нескольких шагах от неё смертную, – убита своими же союзниками. Боюсь, твоя игра, Конака Лэйн, уже закончена. Как же ты могла забыть о готовящемся теракте, м? Впрочем, я могу вернуть тебя к жизни. Не просто так, разумеется. – некоторое время она задумчиво смотрит куда-то в гущу облаков, окружающих эти места со всех сторон, а затем милое личико искривляется гримасой недовольства и раздражения, – ну же, Конака, не смотри букой. Я не демон, чтобы души за помощь собирать. О нет... Мне слишком скучно и мое единственное, но, к счастью, не последнее желание в том, чтобы мне стало хоть немного интереснее наблюдать за вашими трепыханиями. Так ты хочешь выжить? – Нет. Тихо, но уверенно. Так, чтобы и самой в это поверить. Лэйн на мгновение закрывает глаза, пряча эмоции в глубине души, а, когда открывает их, небесное создание делает пасс рукой, в тот же миг облака приходят в движение, окрашиваются разными цветами, перестраиваются в удивительно яркую, будто бы существующую в реальности картинку со взорванным поездом. Там же о чем-то спорят пока незнакомый ей лично мальчик-тигр и маленькая девочка Кёка, к которой Лэйн испытывала неподдельную симпатию. Они были похожи, впрочем, как и все выкормыши портовой мафии, вот только у Лэйн был якорь и несколько лет жизни в детском доме, а Кёка после смерти родителей осталась совсем одна. Их нельзя назвать подругами или хоть каплю близкими людьми, просто девочка с демоном помогла исправить испорченный пулями черный плащ, уже давно потерявший даже крупицы Его запаха, а Лэйн – обняла её после первого убийства. Просто Кёка приносила ракушки и сорванные с клумб яркие цветы, когда Лэйн была в лазарете из-за неловко пропущенной пули. Просто Конака подарила девочке с демоном большого плюшевого зайца как две капли воды похожего на того, который ей много лет назад подарили родители. Просто Изуми Кёка однажды протянула ей руку. Просто Конака Лэйн пожала её. Нет, они не были не подругами, ни близкими людьми. Они просто были друг у друга. – К чему это? – Прости, слегка напутала, – с какой-то лисьей усмешкой отвечает небожительница, – сейчас исправим. Уно моменто, как говорится... Вид меняется: темные, чуть желтоватые стены, прикрепленные к ним оковы, так и не смытые до конца бурые пятна старой крови – подвалы портовой Мафии. Привычный вид. Разве что Дазай, непонятно как оказавшийся там Осаму Дазай, должен не стоять, прикованным к стене, а с загадочной усмешкой наблюдать за мучениями жертвы. – Так что? Теперь ты желаешь вернуться? – деланно-безразлично мурлыкает девушка, – посмотри. Он там. И он умрёт. Скоро умрёт. Умрёт без тебя. – В искусстве искушения тебе далеко до Него... – тихо произносит Лэйн, понимая, что уже проиграла этот бой. Уйти из жизни, не сказав ему ни слова после столь длительной разлуки, уйти из жизни, зная, что Он в руках портовой мафии, уйти из жизни, зная, что не она поймает его последний вздох, не она заставит его умереть, не она... Нет... Так нельзя. Конака делает несколько шагов в направлении облачной иллюзии и аккуратно, будто бы боясь спугнуть дотрагивается до лацкана светлого плаща. – Что я должна сделать? – На выдохе. Обречённо. – Моё условие не сложно выполнить, – удовлетворенно кивает небожительница, – Ты слишком легко свыклась со своей ролью убийцы. И мне это не нравится. Ни апатии, ни ненависти к самой себе, ни одной интересной эмоции. С точно таким же безразличием выполняет свою работу зубной врач. Из-за этого я и подумала, что было бы забавно дать тебе вспомнить свою прошлую жизнь, Священная Дева. О! Абсолютное добро и абсолютное зло сойдутся в поединке за твою душу! – патетично восклицает она, не обращая ровным счетом никакого внимания на скептицизм смертной, – даже я со всем своим опытом не могу предсказать исход этого поединка. На кону стоит будущее всей Йокогамы. Хах. Правда, среди побочных эффектов возможно присутствие головокружения, тошноты, раздвоения личности, потери смысла жизни и прочих недомоганий на почве нервного расстройства. Но это таки мелочи по сравнению с шоу, за которым я получу возможность наблюдать. Лэйн закусывает губу, глядя на изображение того, кто столько лет был её светом. Мимолётно пролетает мысль, что, будь тут наставник, она бы уже получила за дурацкую, отвлекающую привычку, но Чуи здесь нет. Здесь вообще никого нет, кроме неё и Создателя миров. – Так каков твой ответ? – Согласна. – Согласны на что? – удивленно моргает сидящий рядом пожилой человек. – или вы это не мне? Вам нехорошо? – Не вам. Всё в порядке, не стоит беспокойства, – слабо улыбается Лэйн. Показалось? Приснилось? Уснуть в общественном транспорте... как вульгарно. Телефон вновь громко, чересчур громко пиликает, присылая сообщение со скрытого номера. Взрыв соседнего вагона произойдёт ровно через минуту. На то, чтобы принять память, у тебя сутки, а иначе она может нагнать тебя ха-ха в самый неподходящий момент. Просто сожми в руке сферу. Желательно в безопасном месте. Возвращать тебя к жизни в третий раз я не стану. Удачи, Конака Лэйн. Сделай свою игру хоть каплю интересной. Не бойся рисковать, делай совершенно неожиданные вещи, живи, а не существуй – и тогда я хорошо вознагражу тебя в конце. Лэйн на мгновение закрывает глаза, только сейчас почувствовав холодную тяжесть толстой серебряной цепочки на шее. Не почудилось. Не приснилось... Протолкавшись ближе к окну – в час пик вагон заполнен людьми самого разного возраста – девушка выглядывает в него: поезд приближается к мосту над морем. Это хорошо. Вода – родная стихия. Она не даст погибнуть. Не ей в любом случае. Когда до взрыва остаётся совсем чуть-чуть, Конака резко выстреливает в середину стекла, ударяет ногой по трещинам, открывая себе дорогу, и спрыгивает вниз, на встречу бескрайней голубой бездне. Спустя несколько мгновений вагон поднимается в окрашенный огнями взрыв воздух. Вода мягко принимает тонкую фигурку в свои объятия, смягчая падение и не позволяя горящим осколкам повредить телесную оболочку слабого человеческого тела. Лэйн лежит на волнах и в каком-то странном оцепенении наблюдает за мчащимся по мосту поездом. Подумать только. Она успела умереть, воскреснуть и избежать смерти. Ещё и это условие... с прошлой жизнью и последствиями. Просто не укладывается в голове... Она не спешит плыть к берегу. Ей кажется, что нужно всё обдумать, здесь и сейчас, не откладывая, пока воспоминания ещё достаточно свежи – и тут же, противореча самой себе, неосознанно переключается на другие темы. Например, как красивы огни взрыва или как высоко над землей простирается бесконечное, безмятежное небо Йокогамы. Второй взрыв заставляет Лэйн вздрогнуть от неожиданности и заставить воду нести её к берегу. Спустя пару минут, которые девушка проводит, аккуратно высушивая одежду, из воды выходит знакомый уже на вид блондин с по-дурацки торчащей слева прядкой. Не один. – Ты спас её, мальчик-тигр. Спасибо, – произносит она, с удивлением понимая, что и правда разливается в груди какое-то незнакомое доселе чувство благодарности к этому нелепому подростку. – Нам нужно возвращаться домой. Ацуши вздрагивает и оборачивается. Серийный маньяк, Конака Лэйн стоит прямо позади него и совсем слабо улыбается уголками губ. Не попятиться назад стоило ему почти титанических усилий воли. – Нам нужно возвращаться домой. – негромко повторяет девушка, и глуповато-удивленное выражение лица тигра меняется на решительное. Он хмурит брови и отрицательно качает головой: – Она сказала, что не хочет больше убивать. Я... я заберу её в Агентство. – Жизнь Кёки принадлежит Мафии, мальчик-тигр, – Лэйн неосознанно копирует незнакомую пока Ацуши жестокую усмешку Осаму. Отчего же так больно душе? – Но... – Но? – Я думаю, при большом желании, Мафия может забыть про её существование. Если Агентство забудет про Дазая. Или про доктора Ёсано, но я предпочту всё же первое. Она не имеет права ничего обещать, не от лица Мафии, а поэтому торопливо добавляет, что эта альтернатива по крайней мере будет вынесена на рассмотрение. Огай Мори уже работал с Ёсано когда-то давно. Он должен согласиться. А Осаму и так уже попал в руки портовых псов. Беспроигрышный вариант. У Мафии много боевиков, а вот доктора, к сожалению, нет. – Дазая? – удивленно спрашивает в Ацуши и тут же жалеет о своём вопросе: безмятежное выражение лица сменяет преисполненная ненависти полубезумная гримаса. Накаджима делает шаг назад, спотыкается о так невовремя подвернувшийся под ноги камень и падает на асфальт, а уже в следующий миг к его горлу оказывается прижат нож. – Дазай. Осаму Дазай. Ты не можешь его не знать! – чуть ли не кричит девушка, чувствуя как в висках гремит ровно одно слово. Почему? Почему ты так резко реагируешь, Лэйн? Почему одно только Его Имя ножом проходит по оголенным нервам, заставляя так глубоко испытывать недоступную обычно всю палитру отрицательных эмоций? Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу... – Я знаю, знаю его, успокойся, – неосознанно замирает Накаджима, стараясь не двигаться, чтобы случайно не повлечь еще одну вспышку гнева. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу... Ненавижу? Но за что? Ацуши чувствует, как по его шее начинает ползти капелька крови. По сравнению с отрезанной ногой ничего страшного, но предательское сердце все равно начинает биться быстро-быстро. На некоторое время наступает тишина. Лэйн дышит часто, отрывисто, будто загнанный долгой охотой зверь. Ненавижу... – отчаянно, цепляясь за эту эмоцию как за спасательный круг. Он ведь ничего плохого не хочет, этот несуразный мальчик-тигр, он просто хочет помочь маленькой попавшей в кровожадные лапы Портовой Мафии девочке. Так и не пришедшая в сознание Кёка тихо всхлипывает. Это звучит словно сигнал. Конака вытирает нож прямо о белую рубашку Ацуши, несколько не заботясь о том, что её потом будет сложно отстирать, и аккуратно прикрепляет кинжал к внутренней стороне чуть укороченного плаща. Того самого чёрного плаща, что принадлежал Дазаю ещё до его ухода из Мафии. Лэйн помнит, как в тот день она почти до полуночи сидела в своей комнате, уткнувшись носом в ещё сохранившую его запах ткань и безумно жалела, что разучилась плакать – возможно, переносить Его смерть со слезами было бы легче. Когда Дазай не вышел на связь, все подумали, что он убит. Тем самым экс-мафиози выиграл какое-то время для того, чтобы подчистить все хвосты и затеряться. Йокогама – большой город. В нём не сложно спрятаться. *Оставь их, не вызывая подозрений* Опять смска. Опять приказ. Опять вымученная улыбка и желание оказаться как можно дальше от Йокогамы – там, где ни её, ни Осаму Дазая уже никто не найдет. – Мне надо идти, мальчик-тигр. Сегодня у меня нет желания сходиться с кем-либо в поединке, – вернее, есть, но не с ним и не здесь, – поэтому, если о нашей встрече никто не узнает, я даже не стану нападать на тебя. – Я не соглашался забыть Дазай-сана, – отвечает тигр, подходя ближе к Кёке. Нет. Он не даст её забрать. Не после того, как увидел, как она шептала сквозь слезы "я не хочу убивать!" – Плевать, – как-то неожиданно горько даже для самой себя усмехается Лэйн, – от Мафии не скрыться. Своей "добротой" ты только обрекаешь её на страдания. – Почему? – Ацуши наблюдает за тем, как Конака опускается на землю рядом с девочкой и аккуратно высушивает ей одежду и волосы. Сейчас она совсем не похожа на обезображивающего своих жертв до неузнавания маньяка, нет, она будто бы... беспокоится о Кёке? Последнее утверждение кажется нереальным, но, тем не менее, так оно и есть. Накаджима не привык скрывать свои мысли, а потому простодушно задаёт, возможно, свой последний в жизни вопрос, – Почему ты помогаешь ей? – но Конака слишком устала за этот пресыщенный эмоциями день, чтобы хоть как-то отреагировать. Та вспышка гнева выпила последние силы. – Представь, какого ей будет возвращаться обратно в ряды псов Портовой Мафии после того, как она, пусть и ненадолго, но вкусила нормальной жизни обычного ребенка, – отвечает на вопрос Лэйн, а потом, задумавшись на несколько мгновений, продолжает, – Мафия никого не отпускает просто так. Либо она продолжит использовать свою способность в интересах Организации, либо умрёт. Третьего не дано. – Неужели ничего нельзя сделать? – Я сожалею, мальчик-тигр, но ты не способен ей помочь. Нет, не способен. Никто не способен. Наставница Кёки уже пыталась сделать это, пыталась уйти от мафии вместе с мужчиной, которым восхищалась и которого любила. Но судьба не благоволит к предателям. Её возлюбленный был убит, а она сама вернулась в ряды исполнителей Портовой Мафии. С той поры много воды утекло, и теперь Коё уже не жаждет убежать. Не сейчас, не когда боссом является её близкий, насколько вообще могут быть близки мафиози, друг Огай Мори. – Неужели никто никогда не уходил от вас? – удивленно расширяет глаза мальчик-тигр, одновременно упрямо сжимая кулаки. Отчего-то он чувствует какую-то странную приязнь к обеим девушкам, вынужденным работать на Мафию. – Если хочешь, давай пойдем вместе. Директор Фукузава очень хороший человек! Он не будет против, я уверен в этом! – Только один человек способен на такое, – растягивает бескровные губы в жестокой улыбке Лэйн, отрицательно качая головой в ответ на его глупое в своей наивности предложение, – Самый младший босс. Обладатель необычной способности. Жестокий исполнитель. Я... была слишком слепа... и не заметила, когда он начал тяготиться своей жизнью беспощадного убийцы, пока однажды Он не ушел, чтобы больше никогда не вернуться. Возможно, точно также и ты однажды не заметишь, как Он решит покинуть Агентство. – Ты так говоришь, будто я знаю его, – недоуменно протягивает Ацуши. – Судя по всему, это очень опасный человек. – Ты его знаешь. Светлые глаза смотрят холодно и равнодушно. Утвердительный кивок. Никому не нужная улыбка. Имя. Его имя – Осаму Дазай – Почему ты здесь? – Меня поймали, – мужчина улыбается, и Лэйн кажется, будто её обманули, как ребёнка, которому сказали, что не существует никакого Санты. Дазай был здесь, рядом, поблизости, но это был не тот Осаму Дазай, которого она ожидала увидеть. Но уже в следующее же мгновение простодушная улыбка кривится в ироничную усмешку, а в глазах появляются искусительно-опасные бесенята. Лэйн чувствует, как быстро начинает колотиться её сердце. Нет. Осаму Дазай не может так сильно измениться. Это всё ещё он. – А зачем ты здесь? – Я... хотела убить тебя. – Так почему медлишь? – У меня много времени, – словно со стороны слышит свой дрожащий голос девушка. Боги. Сейчас что-то случится. Сейчас определенно что-то случится. – Подойди ко мне, Лэйн. Конака неуверенно делает несколько шагов вперёд. Дьявольская усмешка бывшего мафиози становится шире. Он полностью контролирует ситуацию. С той поры не изменилось ничего. Абсолютно ничего. Он имеет всё такую же власть над ней. – Хорошая девочка, – Осаму добавляет в голос снисходительно-поощрительных ноток, а потом вновь приказывает, – Теперь поставь пистолет на предохранитель и используй ключ по назначению. Медленно, будто в трансе, девушка выполняет то, что ей сказал Дазай. Противиться его тихому голосу в этот момент невозможно. И ещё более невозможно ослушаться. Из глубокого оцепенения девушку выводит чересчур громкий для тишины подземелья щелчок разомкнутого замка. Она замирает и резко отдёргивает руку. – Ты... Я... Я больше не подчиняюсь тебе. Справиться с дрожью в голосе не получается, несмотря на все усилия. Отвратительно. Как низко ты пала, Конака Лэйн. И как низко падёшь, если не прекратишь играть по чужим правилам игры. Соберись, тряпка, и сделай, наконец, то, зачем пришла. – Разве? – если в глазах Осаму и появляется недовольство, то настолько мимолётно, что она не успевает его заметить. Он спокоен. Спокоен. Абсолютно спокоен, чёрт побери! – Да. Тихо, но твердо. Да ты сама хоть веришь себе, Конака Лэйн? – Вафф, – издевательски гавкает Дазай, но девушка никак не реагирует, поглощенная презрением к самой себе, и он переводит тему, привычно нащупывая больные точки оппонента, – Я весь в нетерпении. Начинай поскорее. Молчание... Секунда, две, пять... – Я всё ещё могу отпустить тебя... – идея приходит в голову внезапно. Осаму Дазай никогда не согласится на это: слишком явно он показал свою позицию в прошлый раз. Не согласится. И тем самым обречет себя на поражение. – В обмен на поцелуй. – Я согласен, – растягивает губы в улыбке Осаму, уже понимая, что отклонился от намеченного им же самим сценария, но искушение получить ещё большую власть над и так давно уже покорившейся ему девчонкой, слишком велико. Демоны беснуются, унять их потом будет трудно, но сейчас бывший мафиози не отказывает себе в удовольствии наблюдать за ошарашенной Лэйн: её глаза резко расширяются от удивления, а самая она неосознанно делает шаг назад, прежде чем взять под контроль движения и эмоции. Нет, Конака Лэйн, обыграть Осаму Дазая сейчас ты не можешь и никогда не сможешь в будущем. Козырей в рукаве у тебя нет, как, впрочем, и шансов. – Я... – Ну же... Губы у Дазая сухие и тёплые. Он целует жестко, напористо, подавляя даже малейшее сопротивление, так, что не остаётся ни тени сомнений в том, кто здесь главный. Раздаётся пародоксально громкий, но незамеченный никем из двоих щелчок второго железного браслета, и Дазай уже двумя руками обнимает тонкую фигурку девушки. Его поцелуй похож на добровольный прыжок в бездну. Он иссушает до дна и заставляет сердце биться в бешеном ритме, а разум терять все мысли, и всё, что может девушка, – это бесконечно повторять про себя всего одно имя. Дазай, Дазай, Дазай, Дазай... Когда воздух заканчивается, мужчина отстраняется первым, с любопытством ученого наблюдая за реакцией партнерши. Лэйн слабо улыбается, делает несколько шагов назад и изо всех сил сжимает маленькую нежно-голубую сферу. Она не знает, что делать и как вести себя с Ним дальше. А в следующий миг яркий свет затопляет пространство вокруг, и Лэйн теряет равновесие, по-кукольному неловко падая вниз, на холодный серый пол. Губы размыкаются, и девушка едва слышно благодарит неизвестно за что: – Спасибо. Дазай на рефлексах подхватывает заваливающееся назад тело и даже – впервые за долгое время – медлит в течение пары мгновений, прежде чем проверить пульс. Вот уж действительно сногсшибательный поцелуй. Но сердце бьётся, а грудь почти незаметно, но вздымается. Мужчина садится прямо на пол, аккуратно кладёт голову девушки на колени и бездумно запускает руку в чужие волосы. Стоит признать: о таком исходе он не мог и подумать. Его планом было взбесить первого же пришедшего, потом козырнуть компроматом и вызнать всё о заказавшем Ацуши человеке. Выводить из себя Акутагаву было забавно, но тот слишком спешил куда-то, да и вообще не был настроен на продуктивный (с точки зрения Дазая) диалог. Короткое общение с Гин также ожидаемо ни к чему не привело: что ни говори, но они с братом одной породы и одного характера. Выпустить внутренних демонов с Конакой... стоит признать, это было необдуманно, но промелькнувшее в чужих глазах разочарование оказалось настолько велико, что он поддался искушению вспомнить того себя, каким был три года назад. Глупо. Бесконечно глупо и настолько же наивно. Осаму Дазай стал самым молодым боссом за всю историю Мафии отнюдь не за красивые глазки – иногда он и сам начинал опасаться спящих в глубине души демонов. – Какого тут... Дазай, я тебя прикончу! – Успокойся, – вопреки обыкновению экс-мафиози даже не начинает шутить. Вместо этого он быстро вводит бывшего напарника в курс дела, тактично не упоминая сцену с поцелуем, и отправляется на поиски нужных документов. Дела не ждут, а подумать над своей отнюдь не однозначной реакцией можно и позже. Совершенно определенно позже.