chemical

Я встал на колени на сырую землю, перед могилой, где было чёрным по серому написано: «Мисако ***». Затем портрет, где милая старушка просто улыбается своей пряничной улыбкой, и растрепанные волосы, падающие на лицо. Прислонился к могиле и почувствовал то, что люди обычно называют «теплом». Не помню. Наверное именно так это и называется.  — Здравствуй, Мисако. Еле проговариваю я.  — Скажи, а там где ты находишься хорошо? Кто вместо меня тебя возит по разным местам? Конечно же, никто мне не собирался ответить. Я привык.  — Столько всего произошло. — я сел сбоку могилы и облокотился спиной. — Сегодня… Я с друзьями из Иерихона… это что-то вроде секты андроидов, пробудили андроидов в торговых центрах. Я невольно вспомнил всё это и… Хотелось плакать, но у андроидов нет слёз. Я повернулся набок и коснулся портрета рукой. Я так хочу, чтобы это было то самое, прекрасное, пряничное личико. Хочу увидеть, как с этого морщинистого, старческого лица сползают очки с толстыми линзами. Хочу увидеть как её пальцы охватывают длинные кисточки и водят по холсту. Хочу услышать голос, который называет моё имя. Хочу, чтобы она снова назвала меня: «Сынок». Вспомнил всё то, что подмечал в Мисако. Говорила она, как-то особенно выпевая слова, и они легко укреплялись в моей карте памяти, похожие на цветы, такие же ласковые, яркие, сочные. Когда она улыбалась, её тёмные, как трава, зрачки расширялись, вспыхивая невыразимо приятным светом, улыбка весело обнажала нездоровые, но белые зубы, и, не смотря на множество морщин на тёмной коже щёк, всё лицо казалось молодым и светлым. Очень портил её рыхлый нос с раздутыми ноздрями и тёмными угрями. Она курила коньяк, употребляла слабые, но всё, наркотики. Возможно, это плохо, но Мисако говорила, что людям поменьше нужно обращать внимание на плохие стороны людей. Ей не нравилось наше общество, однако она была что-то вроде цветка, растущим в каменной долине. Про социальную жизнь она говорила вялым и серьёзным голосом: «Ха. Эти люди не обратят внимания на драки, где участвует сильный и слабый. А если увидят двух особей мужского пола, держащихся за руки, то они сами станут участниками драки.» Несколько лет назад, когда я только начал служить Мисако, а эра андроидов разгоралась, пароходы плавали медленно. Мы плыли к её коллеге. Гармадон. Это создатель андроидов… хотите спросить, как обычный художник и гений смогли сработаться? Дело в том, что Гармадону необходима была «изюминка» для новых машин и Мисако просто рисовала им лица, представляя, что это настоящие люди. И так появился и я. Признаться честно: Гармадон хотел сделать ей предложение, но узнал о смерти Мисако и чуть не поплыл «на тот свет». Ладно. Вернёмся к пароходам. Установилась хорошая погода. Осень всё же. Хотя… Это нельзя назвать хорошей погодой. Шёл небольшой дождик, но это не мешало старушке. Она смогла найти разноцветные листья на борту и начала собирать гербарий. Никогда не забуду её радостного лица, когда обнаружила, что весь блокнот полон оранжевыми листочками клёна. Вдали она смотрела, как слабый ветерок пытается сорвать те самые листочки, что ему удавалось. И оранжевые и жёлтые цвета летели вместе с ветром, пока не падали на землю. Всем остальным не было дело, пока она не прокричала: «Гляди, как хорошо-то!» И все начали с восхищением смотреть на берег, даже я. Мне безумно нравились эти краски. До этого момента, я не видел чего-то особенного в картинах. Почему нельзя просто это сфотографировать? Я уверен, что Мисако бы ответила, что эмоции автора «сфотать» нельзя. Так или иначе, картина никогда не получится такой же, как и оригинал. Будут свои изъяны и… Именно благодаря им Мисако стала той, кем являлась до смерти.  — Прошло всё не очень. Я… Не смог, Мисако. — снова коснулся спиной камня и закрыл израненное лицо руками.  — Мы вышли на улицу под испуганными лицами людей. Конечно же, вызвали они подкрепление, — я сжал своё лицо руками, чуть царапая. — они почти всех расстреляли! Они угрожали! Они ранили Морро! Я шмыгнул носом и прикрыл глаза. Только декабрь, а уже пошёл снег. Я его много раз видел. И в жизни и в старых картинах Мисако. Всё то, что создала природа — прекрасно и удивительно. Вы бы сами смогли всё это придумать? Холод, тепло, снег, огонь. Людей. А считаем я ли мы живыми? По факту мы созданы людьми, которые являются природными «явлениями». Но ведь… Железо состоит из природных материалов. Получается андроиды созданы природой? Эх. Размышляю впустую. — Мисако, моя революция не даёт… Полезных плодов. Может… Мне стоит сдаться. И здесь мне в лицо бросают снег. Ветер, буквально, осыпал всё моё лицо снегом. — Полагаю это значит — нет. Я усмехнулся. Мне нравится это делать. Возможно вы тоже умеете усмехаться и улыбаться, но умеете ли по-настоящему? Я имею ввиду, как часто вы улыбаетесь, не потому что вы должны, а потому что на то есть причины? Я не часто. На самом деле я сдерживаю своё каменное лицо просто потому, что не люблю ложь. Люди лгут, а я не хочу опускаться до их уровня. — Не думаю, что у меня что-то получится. Сказал я и тут же послышался чей-то голос. Нет. Это был не человек. — Ты уже сделал половину. Ты на полпути. — я открыл глаза и увидел… Андроида-полицейского? Нет. Он выглядел по-другому. У того чёлка была розовой, да и глаза другие. Фиолетовые. Ох. Хорошая фантазия у разработчиков. Хе. Говорю я с глазами разных цветов. Некомбинированных цветов. — Я Зейн, если что, — он прикрыл глаза и улыбнулся. Сел на корточки передо мной. — я видел твой митинг по телевизору. Ты столько сделал и хочешь сдаться? Я просто протянул ему руку и он взялся за неё. Я снял диод, но глаза выдавали то, что сейчас я передаю ему свои воспоминания и мысли. В то же время он их передаёт мне. Он сбежал… Ему посоветовали одного человека с недобрыми намерениями. Тот оказался… Эх. В голову с немыслимой скоростью влетели изображения изуродованных андроидов из воспоминаний Зейна. Я невольно зажмурился. Другой андроид принял немного сочувствующее лицо, когда отпустил мою руку. — Я… — Сожалеешь? — спросил я и он кивнул. — эх. — я уткнулся в свои колени лицом. — Неужели все люди… Такие?! — Ты смотрел мои воспоминания неправильно, — он нахмурился. — Те люди мне помогли. И это доказательство того, что не все создания из плоти «такие». Я задумался. — Эх. Но… Как ты смог к ним приближаться, после того, что с тобой сделал Смит? Он поднял глаза к небу и стал рассказывать, как один из его спасителей смог исправить Смита.  — Я сюда пришёл с одним человеком и… Я счастлив, когда счастлив он. У тебя тоже есть кое-кто. Морро. Верно? Я вспомнил это милое личико. Грозное, но милое личико. Его тёмные глаза и грязная кожа. Чёрные волосы, как будто измазанные углём и зелёная прядь, не вписывающаяся в картину. Я невольно улыбнулся и кто-то вдали крикнул:  — Зейн! Я купил цветы!  — Сейчас! — крикнул в ответ Зейн и встал. — я пойду, пожалуй. Удачи. Он улыбнулся и убежал. Я не хотел оглядываться и обдумывал его историю. Этот андроид такой же слабый, как и я. Был. Но… Мы ведь смогли это одолеть, однако он дошёл до своей цели, а я нет. Пусть так, но я счастлив за него. Я рад, что хотя бы один андроид чувствует себя не жалким куском… Металла.

***

Джей, который так и не одолел, после вчерашнего, свою манеру речи, вышел из комнаты, сонно потирая глаза, пока я натягивал куртку, которая больше моего же размера в несколько раз. Коул натягивал сапоги.  — Привет, Джей, — заметив его, радостно произнёс я. Он переводил взгляд с меня на Коула, которые уже приветливо махал ему рукой. — Коул и Зейн…  — На кладбище к моей маме, — с счастьем в глазах произнёс Баккет, а затем шёпотом и с грустью сказал: — надеюсь я не встречу Кристофера. Джей закатил глаза и, еле дотянувшись до макушки брюнета, потрепал его по голове.  — Кристофер любит Коула.  — Пф. Я неловко стоял в стороне и пытался понять, как натянуть шапку на макушку, пока Коул не взял и сам не натянул её.  — Зачем Коул натягивает на Зейна шапку?  — Сейчас к андроидам плохо относятся и, ради безопасности, мы переодеваем Зейна.  — Джей понял.  — Джей умница! — съязвил Коул и, сказав рыжику «пока», вытолкнул меня из коридора и вышел за мной, закрыв дверь. Я оглянулся. Вся поляна, которая ещё в ноябре была покрыта зеленью, вдруг стала белой. От испуга я прыгнул к Коулу на руки, а тот, ничего недоумевав, прижал к себе крепче, пока я обнимал его за шею, надеясь не задушить.  — Детк, ты чего? — Коул улыбнулся и провёл кончиком носа по моей силиконовой щеке. Я покрылся голубой краской и сильнее прижался к Баккету… Не только щекой. Брюнет посмотрел вниз и обнаружил эту белую гадость у себя под ногами. Улыбнулся и поднял одну ногу, а затем опустил обратно. Эта штука хрустнула. Я испугался сильнее.  — Коул! Она сейчас тебя съест! — взвизгнул я. Сначала, Коул не понял о чём я, но потом забился в истерическом смехе. Теперь моя очередь ничего не понимать.  — Зейн, это снег… П-ха! Ха-ха! Я посмотрел вниз. Точно. Вот что это.  — Я думал андроидам выписывают всю информацию.  — На самом деле да. Но я был изобретён только для дома и Кай решил, что я без этих знаний выживу. Коул понимающие хмыкнул, а я только осознал наше положение. Коул. Держит. Меня. На. Ручках. Это мне напомнило тот вечер, когда я впервые приехал домой к Коулу с Джеем. Первый меня нёс, как невесту. Раньше меня это почти не смущало, но сейчас я готов голубеть вечность. Я аккуратно слез с рук Баккета на землю, что его расстроило и я, чуть приблизившись, поцеловал его в щёку. Он распахнул глаза, а его сердце билось, как бешенное. Раньше я таких вещей не понимал и часто волновался из-за Коула, но сейчас… Отстранившись, я заметил красное лицо Коула. Может от холода. Его итак растрёпанные волосы, спрятанные под шапкой, качались на ветру, а снег прилип к тёмным прядкам. Кстати, брови не остались в стороне. Его чёрные глаза так отчётливо видны на бледном от холода личике, а тонкие губы еле подрагивали. Я улыбнулся и смело прошёл вперёд по хрустящему снегу, который мог меня «съесть». Хах. Самому смешно.  — Пойдём, а то можем встретить твоего отца. Я улыбнулся и вышел за территорию дома. Странно, но я это сделал уверенно, не смотря на то, что обычно боялся улиц. И когда я «работал» у Кая и он просил меня что-нибудь купить в магазине поблизости, я невольно жмурился и выполнял паручения. Хм… Оказывается я уже давно… Девиант.  — Вообще-то он мне не отец, — сказал Баккет и поплёлся за мной. Я же, припрыгивая, смотрел на хлопья снега.  — Почему?  — Он мне не нравился. Если бы не он, мама бы осталась с папой.  — Грегом? — спросил я, а он помрачнел.  — Да.  — Разве он… — я хотел договорить, но Баккет грозно посмотрел на меня и я замолчал.  — Я его всё равно люблю. И я хотел бы видеть его вживую, а не за решёткой.  — Прости, если оскорбил. — я поскользнулся и мог бы упасть, если бы Коул не придержал меня за талию.  — Нет, ничего. И будь осторожнее. — и снова его очаровательная улыбка.  — Конечно.

***

 — Можно тюльпаны?  — Вы уверены, что тюльпаны, сэр? Розы — это то, что нужно! — не унимался продавец, а Кай уже хотел просто его ударить. Неужели нельзя понять, что человек не хочет эти грёбанные розы?! Ния успокаивающе гладила брата по плечу и, расплатившись за цветы, села за руль дорогущего авто. Мама не любила розы. Слишком уж они опасные и непредсказуемый. Для некоторых это символ любви. И это правда так, но… У мамы Кая и Нии почти не было любви. Муж — пьяница, а детей он переодически избивает, жену запирает где-то. А на розы смотреть больно, а Кай желал ей только счастья.  — Приехали, — сказала Ния с улыбкой и Смит поспешил выйти из машины и взять с собой огромный букет. Отец на другом кладбище, так как тот является самоубийцей. Вот так-то. Проходя мимо знакомых могил, Ния отчётливо видела каждого покойника, который рассказывает другому о своей смерти. Смит смотрела на призраков с отрубленными головами, здесь были те, кого похоронили заживо и умоляли Нию их раскопать. Кай заметил это и закрыл сестре глаза. Смит-старший глазами искал алтарь с огромным, каменным портретом матери. И он его нашёл. Место, давно заброшенное, покрылось пылью, а все те вкусности, которые «дети» оставляли на другие праздники, исчезли. Портрет матери покрыл я паутиной почти везде. Её мягкий взгляд фотоаппарат не передал. Никто не мог передать, даже самые великие художники. Как только они вступили на платформу, Ния заплакала: около стола сидела её мать. Из век свисали глазные яблоки, а язык так и наровил покинуть слюнявый рот. Мама смотрела на свою дочь веками. Не важно насколько это отвратительно, но её мягкий взгляд отпечатался у девушки в памяти очень хорошо. Смит положил тяжёлый букет на почву и закрыл сестре глаза.  — Привет, мама. Шепчет безнадёжно, пока снег тает на его ботинках. Сестра всхлипывает, смотря закрытыми глазами в сторону.  — Как ты? Тебе там хорошо? Ветер вдруг пролетает через его уши, где слышит отчётливый смешок, а по спине проходят мурашки. Ния жмётся к брату сильнее. Видимо тоже услышала эхо. — Ния, может и ты что-то скажешь? — без эмоционально шепчет ей на ухо брат. Смит кивает и открывает глаза. Призрак стоит около могилы, но теперь не такой устрашающий. Сейчас она видит свою маму, такой, какой она была всегда, однако оттенок бледно-зелёного на бархатной коже, заставляет помнить, что призрак всё ещё призрак.  — Привет, мам. Хе. Призрак помахал Ние рукой. Девушка сглотнула.  — М-мы принесли твои любимые цветы. Смит медленно опустилась на колени перед могилой. — П-прости, мамочка. Мы забыли о тебе! Кай, решив просто вспомнить всё, что происходило, пока они не посещали мать, медленно и ровно заговорил.  — Ния нашла себе странного ухажёра. Я сломал андроида… — вдруг, в Кая полетел снежок. — ладно-ладно. Понял. Осознал.  — Мы с К-Каем были в соре, кстати, — сказала Ния и вспомнила, как братик обнимал её вчера. Они ещё и спали на мокром диване в обнимку, как в детстве. И даже запах алкоголя напоминал им о тех временах. Когда они разыскивали отца и тащили домой, от него всегда веяло этим жутким запахом… А какое было похмелье! — но помирились. Честно.  — Прости, мам. Я так ужасен. И сейчас, с ели упала капелька росы как раз на уголок глаза у портрета матери. Как будто горючая слеза скатилась по серым щекам. Они сидели так долго, в молчании и Ния спросила брата: — А папу…  — Нет.

***

Криптор постучал в чугунную дверь так, что мне казалось, что его рука вот-вот сломается. Снег с приятным голубо-розовым оттенком хрустел под ногами, а вокруг всё покрылось этой белой простынёй. Нам открыла розовая девушка андроид, от которой Лейтенант сразу замер. Она была чем-то на меня похожа. Блестящие, фиолетовые глаза и серебряные волосы, но без всякой краски. Она одета в белое платьице с лиловыми кружевами. Пухлые губы обведены пурпурной помадой. Она мне сразу не понравилась.  — Здрасте, — сказал Криптор чуть краснея. — я Кристофер Баккет, из полиции Детройт. И андроид, — угу. Разумно сказать андроиду, что я андроид. — нам нужен Мистер Сайрус Борг.  — Прошу вас, входите, — у неё такой розово-жёлтый голос. Андроид чуть присела на ноги и отошла в сторону. Криптор сразу вошёл, ну, а я соответственно, за ним. Прошли вперёд и девушка, перед тем как выйти за дверь, предупредила: — Я сообщу о вас, располагайтесь, прошу. Криптор кивнул, а я всё смотрел по сторонам. Как только она ушла Криптор произнёс:  — Милая девочка, — я замер. Недолго молчание заставило Лейтенанта снова спросить: — ты чего? Я молча отвернулся. И Криптор засмеялся, как конь. — Ты чё? Ревнуешь?  — Нет, конечно, нет. Я отошёл от него и посмотрел на одну из картин. Здесь вместе Борг и Пиксл. Картина в чёрно-белых тонах, хотя не сделана в далёких семидесятых. Здесь, как всегда, Пикс с распущенными волосами до плеч, а зелёные глаза плотно закрыты. Сам же Борг счастливо обнимал свою дочь. Хотелось бы мне увидеть вместо Пиксл себя, а вместо Борга — Криптора. Смотрю на Пиксл на фото, когда она была ещё человеком. Сколько эмоций было. Хм. Зелёная для меня девушка зашла к нам и сказала с улыбкой: — Борг ждёт вас. Я прошёл мимо неё, не забыв презрительно посмотреть на неё. Однако она не обратила на меня внимания. Когда мы зашли, Криптор у сразу же бросился в глаза бассейн, где плавал сам Борг и пара девушек андроидов. На стене висела картина Мисако — Детройтовского художника.  — Борг!  — - Минуточку, пожалуйста, — уже в возрасте, а так грациозно плывёт по красной воде. Вылезает из бассейна и надевает халат.  — Лейтенант Баккет и Эхо.  — Чем могу быть полезен?  — Мы расследует дело о девиантах. Знаю, Вы давно покинули «Киберлайф», но я надеялся Вы можете кое-что прояснить. Последовало молчание, в течение которого я смотрел на Борга.  — Девианты, — громко шепчет хриплым голосом. Только заметил, что он стоит на железных протезах. Точно не знаю, но он с рождения без нормальных ног. — поразительные создания. Идеальные существа с безграничным интеллектом. Обрели свою волю. — вдруг, напротив меня встала та самая андроид. — они лучше нас во всём, а война с ними неизбежна. Величайшее изобретение человечества, грозит стать его гибелью. — последовал смешок. — какая ирония.  — Нужно понять как андроид становятся девиантами. — вдруг произнёс я и все присутствующие перевели на меня взгляд, даже андроид в бассейне. — Вам что-то известно об этом?  — Идеи — это вирусы поражающие общество. Является ли стремление заразным недугом? — чётко жестикулируя произносит Борг.  — Мы не философию разводить пришли. Машины, которые вы создали, — вот по поводу «машин» обидно. — собираются устраивать революцию. Если не можете сказать нам ничего полезного, мы лучше уйдём. Проигнорировав Криптора, Борг подошёл ко мне. — Ну, а ты, Эхо? На чьей ты стороне? Странно. Обычно люди игнорируют меня: — Причём здесь я, Мистер Борг? Я лишь выполняю поставленную задачу. По лицу видно, что Сайрус не удивлён.  — Такой ответ приписывают программа. Он подошёл ближе, а Криптор с ненавистью посмотрел на Сайруса. — А ты чего хочешь? Это меня поставило в тупик. Меня об этом никогда не спрашивали.  — Я ничего не могу хотеть. Я… Машина. Молчание.  — Хавен. Он позвал ту андроид. Так вот как её зовут. Она подошла и Борг обнял её за плечо.  — Полагаю, вы слышали о тесте Тьюринга. Это формальность. Простой вопрос алгоритмов и вычислительной мощности. — Сайрус отошел от девушки. — а мне интересно, способны ли машины к эмпатии. — он улыбнулся. — я назвал его «Тестом Борга». Он очень простой. Он с нежностью посмотрел на робота. — Великолепно, правда? Она одна из самых разумных машин в ленте «Киберлайф». — развернул её лицо к себе и Погладил по щеке. — умная и вечно прекрасная, — красный шёпот ударил по динамика. — цветок, который не увянет, — резко развернулся к нам. — но всё же кто она? Пластиковая кукла? — развернулся к коробка сзади и что-то начал тщательно искать. Хм. А я почти избавился от привычки заменять предлоги цветами. — а может личность? А может живая душа? — достал… Пистолет? И… Передал мне. Положил тяжёлую руку на хрупкой плечо андроида и она опустилась на колени. — тебе придётся ответить на этот вопрос, Эхо. — пристроился сзади под красно-синий взгляд Криптора и направил мою руку с пестолетом к Хавен. — уничтож машину и я расскажу всё, что знаю, — отошёл. — или пощади, если видишь в ней душу. Но тогда ты от меня ничего не узнаешь. Молчание и Криптор поторопился уйти: — Так. Пошли, Эх…  — Что для тебя важнее? Расследование или жизнь этого андроида? — я конечно хотел её убить, но… Не в серьёз. — решай кто ты: послушная машина или живая душа?  — Пошли, Эхо!  — Спусти курок…  — Эхо! Эхо, нет! -… И я тебе всё расскажу. Пока Криптор кричал на Борга и на меня, я переговаривался с Хавен. Было видно по её мыслям, что она не девиант, так как, ничего не понимала. Ей всё равно: убью ли я её или нет. Я… С грустью в глазах отдал Боргу пистолет.