Ниальт куда-то пропал. Я обошёл весь остров, но ни его, ни Роувелла не нашёл. Блестящие навыки маскировки. Создалось ощущение, что я на острове один. Снова.
Я беспомощно опрокинулся на траву. Как же всё задолбало.
По всей видимости, мне так и придётся здесь спать, причём на голодный желудок. К телу подобралась ночная прохлада, и я почувствовал, как зябнут пальцы на оставшихся конечностях. Все-таки мне придётся найти себе ночлег где-нибудь в помещении, иначе замёрзну насмерть. Но вставать жутко не хотелось. Суицид не выход, поэтому мне все-таки пришлось собрать всю волю в кулак и заставить себя пойти в пещеру. Там, закутавшись в первую попавшуюся шкуру, я сел и прислонился спиной к камню. Тепло не поступало достаточно долгое время, значит, я успел нормально так замёрзнуть. Скоро оно пришло, притащив с собой озноб. Роувелл всё ещё скрывался. Если бы я не знал о его травме, я бы подумал, что он бросил меня и улетел, что, наверное, было бы правильно. Чувство вины душило меня и не давало укутаться головой, поэтому покраснение лица обеспечено. Ещё оно не давало мне уснуть. Где-то в глубине души я верил, что Роувелл придёт ко мне. Надеялся…
Сон пришёл только спустя несколько часов. По наступлению утра я принялся ждать, когда вернётся Астрагор. Его возвращение могло разрешить ситуацию. По крайней мере, мне стало бы понятно, насколько «обиделся» на него принц и сможем ли мы вернуться.
Но он всё не прилетал. Ночь следующего дня пришла слишком быстро. Весь день я изображал овощ и смотрел на небо, крайне редко улавливая признаки жизни других людей. Ниальт выполз из пещеры только ближе к вечеру, забравшись на камень и закутавшись в шкуру. Сначала он был спокоен. Ровно до появления первой звезды.
Как только на небе сверкнула первая белая точка, он забеспокоился. Его неподвижность испарилась, он спрыгнул с камня и ходил из стороны в сторону, всё время глядя наверх.
Когда наступила ночь, я и сам не на шутку забеспокоился. Мне не хочется оставаться здесь ни лишнего часа! А всё шло к тому, что мы задержимся здесь минимум на неделю. Если вообще не останемся навсегда! Выражение лица Ниальта уже не воодушевляло. Он был по-спартански спокоен до первых сумерек, а теперь постоянно держал руки у головы и заметно нервничал. Как бы не пришлось его успокаивать. Этого я делать не умею, все это прекрасно помнят. Хотя, его мельтешение перед глазами не давало мне сойти с ума от одиночества. Сегодня море было особенно спокойным. Обычно оно хоть немного шелестело, а сегодня — тишь да гладь. Грех не полетать в такую погоду. Я подумал об этом с досадой. Мне правда очень хотелось взмыть в облака и почувствовать, как органы взлетают вверх, ветер обтекает тебя со всех сторон, и наступает долгожданное чувство независимости от земли.
Странно, но все дни, что мы тут находимся, небо всегда было почти безоблачным, всегда светило солнце, а если шёл дождь, он быстро заканчивался. Небо с нашего с Роувеллом острова всегда казалось каким-то серым, ничуть не лучше, чем на Олухе. Даже сейчас было настолько тепло, что я спокойно плескался в воде уже полчаса и не мёрз. Да, не очень умно лезть в море ночью, но мне просто надоело бессмысленно лежать. Тем более, почти полная луна прекрасно освещала всё пространство, из-за чего казалось, что вода слегка светится. Подходить к Роувеллу я всё ещё боялся. Интересно, он сейчас спит? На свой страх и риск я повернулся назад вполоборота, пытаясь высмотреть чёрную фигуру, точнее, её светящиеся глаза. Не видно… в отличие от Ниальта, который будто врос в землю и изредка покачивался, по крайней мере, мне так кажется — отсюда было видно только его голову.
Покончив с мытьём, я кое-как, с третьей попытки из-за слабости и намокшего железа на левой ноге вскарабкался наверх, и сразу направился на своё место, откуда все эти дни практически не вылезал. Нет, я, конечно, предполагал, что тут не будет ничего весёлого, но происходящее прям било все рекорды. Ещё немного, и я с этим весельем и ежечасными пирами просто напросто откисну. Я накрыл голову тряпкой и начал сушить волосы. По хорошему, мне стоило попросить у местной «администрации» хоть какой-нибудь моющий отвар, но нет, начинать диалог первым я не отважусь. И так сойдёт. Я ооочень сильно надеюсь, что Астрагор просто где-то загулял, и мы скоро вернёмся домой, где я смогу сносно помыться. Взгляд снова метнулся на принца. Когда ему уже надоест там стоять? Повесив тряпку на плечи, я решился приблизиться. Я не рассчитывал на диалог, но если ему будет надо, я выслушаю. Всё-таки чисто по человечески мне его очень жалко.
— Он… он уже давно должен был прилететь, — до слуха донесся дрожащий шёпот. — Он не прилетал вечером только когда был ветер. Но сегодня его быть не должно.
Значит, с ним что-то случилось. Я не нашёл, что можно сказать. Ладно, буду действовать, как умею. Молча уйти — худшее, что я мог сделать. Например, если бы в один прекрасный момент Астрид не пошла бы за мной и начала расспрашивать, пусть и начав не с совсем радужной фразы, я бы вряд ли успокоился и набрался смелости на один из самых безбашенных поступков в своей жизни. Поддержка нужна всем, даже таким зацикленным, как он.
— Он раньше задерживался? — я попытался поддержать разговор.
— Обычно я летаю с ним, но когда он уходит один… последние полгода… он стал задерживаться на несколько часов. В первый раз я даже подумал, что он решил бросить меня. Но он всегда возвращался. Я так радовался, но он был холоден и просто не замечал меня. Но я… всё равно был счастлив, что Астрагор здесь, со мной. Он прилетал до ночи.
Уже полгода? Как он с ума не сошёл? Я не мог прожить без общения больше недели, а здесь полгода… абсолютной любви и полного игнорирования. Какой же он сильный. Или глупый? И почему Астрагор не бросил его и продолжил использовать? Ведь он мог взять на замену кого угодно. Уж у кого, а у него с коммуникабельностью явно проблем не было.
Я не знал, что можно сказать. Мог Астрагор бросить нас? Кто его разберёт. Никто не знает, что у него в голове, даже его любовник.
— Он обязательно прилетит, — произнёс я, сомневаясь в собственных словах.
— Думаешь?
В его глазах читалась надежда, и мне стало не по себе. Конечно, я мог ошибаться. Но он мне верил. Или он верил не мне на слова, а просто в благополучие Астрагора? Всё-таки, наверное, второе. Потому что признаков того, что он поверил ранее сказанному о деяниях своего ненаглядного, видно как-то не было.
— Надеюсь. Если он не прилетит, мы будем и дальше тебя раздражать.
На это он слабо усмехнулся. Хорошо, начало есть, он улыбнулся.
— Ты… — начал я, даже не составив в голове нормальное предложение. — Ты будешь здесь всю ночь?
— А что? Мешаю?
— Нет, просто интересно.
— А ты почему спать не идёшь?
— Не могу уснуть.
— То же самое. Не могу спать один. Мне нужно, чтобы я был уверен, что Астрагор рядом и с ним всё хорошо.
Серьёзно? Я уже открыл рот, но он меня перебил:
— Предчувствуя твой тупой вопрос, отвечу: мне важно, чтобы он был в зоне моей видимости. Не обязательно быть рядом со мной.
Я настолько предсказуем?.. Наверное, да. Мне явно стоило поднабраться тактичности.
— И всё-таки… что произошло между вами?
Только проговорил про себя, что мне надо следить за языком, и снова на те же грабли. Ниальт фыркнул и сильнее закутался в шкуру, хотя, напоминаю, на улице было очень тепло. Я ожидал, что он снова начнёт справедливо шипеть, но вместо этого он глубоко вздохнул и снова повернулся лицом к морю.
— Не твоё дело… — выдохнул он, в следующую секунду дотрагиваясь пальцами правой руки до шрама на носу. — Тебе не стоит интересоваться ни Астрагором, ни моим прошлым. Твоя жизнь никак не перевернётся, если ты не получишь ответов.
Раньше я не обращал внимания на этот шрам. Я прекрасно помню, как Астрагор «поприветствовал» его при их воссоединении, возможно, это как раз последствия этой самой «романтической встречи». Хотя, не похоже. Краем глаза я невольно начал оглядывать его: слегка волнистые, при лунном освещении кажущиеся фиолетовыми слегка выгоревшие, но в целом здоровые на вид волосы длиной до выступающего на шее позвонка, болотисто-зелёные глаза, пухлые губы и болезненно-белая кожа. Я удивился, насколько они, оказывается, не похожи с Роувеллом. Разглядев его получше, я с уверенностью мог сказать, что между ними нет ничего общего! Разная структура волос, оттенки всего, что только возможно. Мой спутник бесспорно, был красив, но его «расцветка» в человеческом облике более чем совпадала с истинным видом и не менялась, что бы он с собой ни делал. Даже пять лет не стриженные волосы выглядели прекрасно и не были похожи на торчащую паклю, в отличие от моих, варварски стриженных кинжалом и износившихся на солнце. От Ниальта веяло… человечностью, что ли… чем-то привычным и близким, что я давно начал считать за несуществующее. Это поразило меня. Ещё в последние секунды я обратил внимания на ещё несколько шрамов на его скулах и шее. Они будто остались от прижигания железом. Ох, даже думать не хочу, откуда они у него, и связано ли это как-то с Астрагором. Чувствую, что связано, причём самым прямым образом. Я снова начал злиться на этого подонка.
— Какого ляда ты пялишься? — воскликнул парень, накидывая своё одеяло на голову как капюшон. — Маньяк!
Я стушевался и замахал руками:
— Я не пялюсь, честно!
— Всё, иди отсюда.
Он говорил это беззлобно, и это очень сильно радовало.
— Я просто хотел помочь…
— Помочь? Себе помоги сначала.
Я раздосадованно вздохнул: ясно, что здесь имелись ввиду мои отношения с Роувеллом. Как я могу помочь себе в этом? Никак. Страх и паранойя сильнее меня. Я сильно обидел его, и боюсь даже представить, что он мог сейчас переживать. И лезть спросить тоже боялся. Оставалось надеяться только на грёбаный самотёк… Ниальт словно заметил, что расстроил меня, это было видно по его лицу. Я быстро закивал и всё-таки решил уйти.
— Спокойной ночи.
С этими словами я побрёл к пещере. Наверное, мне и правда стоило поговорить с ним. Но с каждым шагом моё подсознание всё больше и больше приводило аргументов в пользу смиренного молчания и предоставляло тучу вариантов развития событий, где всё становилось только хуже. Пытаясь охладиться, я потёр ладонями лицо.
— Иккинг.
Я остановился. На удивление сил и настроения уже не было, поэтому просто обернулся и увидел, как парень смотрел в сторону и ещё больше закутывался в шкуру. Он же сейчас расплавится.
— Когда любимый игнорирует тебя, это больнее всего. Не будь холоден к нему, хоть изредка давай ему то, что он хочет, если не хочешь потерять.
Всё-таки выражение моего лица изменилось, и так как я не умею скрывать эмоции, по моим распахнутым глазам стало понятно, что я был слишком сильно удивлён его лирическому припадку, поэтому слишком много времени потратил на обработку информации. Он надавил на больное.
— Я не стану мешать, представь, что меня тут вообще нет.
Неужто я настолько открытая книга, что мои действия так сильно очевидны для окружающих? Или только для него? Он явно знает, о чём говорит. Не знаю, совпадение это, или нет, но когда у них с его драконом всё было хорошо, он и выглядел по-другому. На лицо и глаза уж точно. И был в полтора раза больше. Следствие игнорирования? Если не ошибаюсь, то они не особо ладят уже полгода. И это за полгода он так изменился? Какой кошмар… мне совсем не хотелось, чтобы такое произошло и с Роувеллом. Внезапно я вспомнил, что и сам Астрагор за всё время, что мы не виделись, изрядно «постарел». Тоже, что ли, от этого чахнет? Так какого ляда выёживается тогда? Что мешает ему подойти и исправить косяк, если именно он вино… ах, да. Я снова уловил схожесть. Ух, неприятное чувство.
— Спасибо.
Единственное, на что меня хватило. Это заставило задуматься. Может, предки не спроста закинули нас именно сюда, чтобы мы… чтобы
я на живом примере увидел, как холодность и боязнь сделать первый шаг может повлиять на жизнь. Спасибо? Наверное.
У пещеры меня ожидал приятный сюрприз: на свежесорванных листьях с ближайшего дерева лежало две рыбины. Чтобы понять, откуда они здесь, дедукции не потребовалось. Интересно, звук от моего желудка действительно слышен на весь остров? Хотя, нет. Он просто догадался, ведь последний раз, когда я видел еду, был два дня назад. Опять заботится, несмотря на то, какое же я чмо. Пойду хоть поблагодарю его. Авось и разговор завяжется. Тем временем принц испарился. И правильно, нечего себя гробить.
Я не нашёл его до того момента, пока не споткнулся, об хвост, кажется. Похоже, он вообще не рассчитывал, что я приду его благодарить, так как нашёл я его далеко за скалой, возле обрыва, в каких-то кустах. Мне удалось удержать равновесие, но оступился я не тихо. Он шумно выдохнул и посмотрел на меня исподлобья. Как же страшно… начинать разговор первым. Ладно, всё когда-то бывает в первый раз.
— Спасибо за ужин, — я присел рядом с ним, складывая ноги в позе лотоса.
Дракон прыснул, почти как человек, закрыв морду кончиком хвоста. Дуется. Я пожал плечами и подвинулся ближе. Реакции не последовало. Тогда я нагло приподнял его хвост и, удерживая его на уровне головы, постарался улыбнуться. Роувелл сощурился, смотрел на меня чуть больше секунды, а затем дёрнул своё имущество на себя. При этом умудрившись хлестануть мне по лицу! Я инстинктивно взвизгнул и схватился за своё ранение. Больно.
— Ничего, заслужил, — усмехнулся я, потирая ушиб.
Всё-таки вышло реально очень больно. Роувелл по всей видимости сделал это правда не специально, и мне удалось увидеть его обеспокоенный взгляд. Который он тут же решил спрятать. Я снова не знал, с чего можно начать, поэтому смог выдавить только беспомощное «Прости меня».
— Я поступил ужасно. И… мне надо было сто раз подумать, прежде чем разбрасываться такими словами.
«Молодец», оттарабанил. Осталось только добавить «у меня всё».
Роувелл снова посмотрел на меня. Он просто внимательно смотрел и не шевелился. Хочет больше извинений? Что я ещё могу сказать?
— Ты знаешь, что я не умею извиняться.
В его взгляде чётко читалось «учись». Ну черт. Пусть тогда начнёт эксплуатировать.
— Ну… можешь меня наказать теперь.
Я пойму, если он пошлёт меня куда подальше и продолжит молчать. Тогда уже я почувствую на своей шкуре, каково это. Дракон поднялся, сел, и теперь смотрел на меня сверху вниз. Я уже настолько привык к нему, что вообще не воспринимал как существо другого вида. А сейчас разница между нами чувствовалась как никогда ярко. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы хорошо видеть его морду. Наверное, жалко я сейчас выгляжу. Нужно постараться сделать максимально виноватый взгляд. Он сморщил нос и ещё раз выдохнул мне на лицо, ероша тёплым воздухом ещё мокрые волосы. Ещё бы так пару раз, и они точно высохнут. Чтобы сохранить глаза, я на секунду сощурился, а когда открыл глаза, увидел, как его до этого почти невидимые узкие зрачки чуть расширились. Значит, у меня получилось. Дракон огрызнулся и что-то пробормотал, мол, «ну и что мне с тобой делать?», и опустился на передние лапы. Теперь наши взгляды были на одном уровне.
Набравшись смелости, я совершенно нагло протянул руки к драконьей голове и, несмотря на его «грозное» рычание, коснулся ладонями шершавой кожи по бокам морды, где в облике человека предположительно должны находиться щёки, и покачнул. Глупо, да, но почему-то мне захотелось сделать именно так. И он сдался. Он приблизился и положил голову мне на плечо, касаясь подбородком спины, а я обнял его за шею. С боевым крещением, Иккинг, ты ступил на скользкую тропу первого шага и адекватных извинений. Чувствую, мне ещё потребуется это умение. Не знаю, сколько мы так просидели. Теперь мне нужно отважиться ещё на кое-что, что точно должно вернуть наши отношения в более-менее гармоничное русло. Хоть я стараюсь это игнорировать из-за страха слишком тесного контакта, я чувствовал, что моему организму этого тоже не хватает.
— Давай займёмся любовью.
Наверное, я произнёс это впервые в жизни. Но стало легче, правда. Будто гора с плеч. Роувелл фыркнул. Это «нет»? Я слишком рано сделал вывод. Спустя мгновение я почувствовал, как моей шеи коснулся его язык. Я по привычке закрыл глаза, обнимая его за шею, и тут до меня дошло, что руки обхватили именно драконью шею. Я распахнул глаза и несильно толкнул его в грудь. Но он не реагировал, придвинувшись ближе, прижал меня к себе лапой за спину и продолжил ласкать меня языком. Нет, я к такому ещё не готов! И… И вряд ли когда-нибудь буду!
— Не-не-не! — завопил я, упираясь руками и ногами всюду, где мог упереться. — Сначала превратись в человека!
Дракон сразу отпрянул и засмеялся. Ясно, он хотел посмотреть на мою реакцию. Он улыбнулся своей беззубой улыбкой и прикрыл глаза. Я сделал то же самое. Не прошло и двух секунд, как мои губы накрыли другие, на плечи легли горячие руки. Это не продлилось долго, и он отстранился.
Теперь наши взгляды оказались на одном уровне.
— Мне не нужно, чтобы ты извинялся. Мне надо, чтобы ты просто всё осознал.
Да, я всё осознал и принял к сведению.
— Да и ты уже сам себя наказал.
Может быть.
— Шатаешься вон весь, и бледный, — он взял моё лицо в свои руки. — И ещё… ты правда хочешь, чтобы мы были вместе, или потому что «так должно быть»?
— Хочу, конечно. Что за вопрос?
Вопрос меня напугал. Создалось ощущение, что мы расставались. Он посмотрел в мои глаза, резко придвинув моё лицо к своему. Почему каждый норовит оторвать мне голову? Наверное, увидев в глазах то, что было ему нужно, он чмокнул меня в губы, и я сразу повёл его в пещеру.
— А ты поесть сначала не хочешь?
— Потом.
— Так рыба же протухнет!
— Ну, ты же выловишь ещё?
И я улыбнулся. Он просто ненадолго закатил глаза и махнул рукой. Скоро мы пришли.
— А этот что?
Нет, не буду говорить, что я отважился на это по большей части благодаря ему. Мы дошли до нашего убежища.
— Всё равно на него.
Судя по выражению его лица, он это явно оценил. Парень толкнул меня к скале и впился в губы. Он снова простил мне моё ужасное поведение. «Полотенце» тут же оказалась где-то в стороне. Хоть бы найти его утром. Он прижал меня к себе, но я решил перенять инициативу на себя, так будет лучше видно окружающую обстановку.
Было немного страшно. Отвлекаться и терять бдительность в нашем положении очень опасно. Наш вроде бы враг, который нас и воссоединил, не источал дикой ненависти и не горел желанием нас калечить. Он сам это одобрил. Но всё равно… страшно. Я не мог сосредоточиться на поцелуе в должной мере, поэтому несколько раз сталкивался со своим любовником зубами, за что в конечном итоге получил удар поддых.
— Где ты летаешь опять? — возмутился парень, заглядывая мне в глаза и не убирая рук со спины.
— Прости меня…
Сколько раз я уже это повторил, пока нахожусь на этом острове?..
И я продолжил начатое, сразу беря глубоко и властно. Роувелл усмехнулся мне в губы, в своей манере запуская руки мне под рубаху. И тут я снова открыл глаза. Чёрт… моя паранойя… когда-нибудь сведёт меня с ума. Горячие пальцы скользнули к плечам, сжали их и устремились вниз, задевая бока и перетекая на выступающие тазовые кости, пальцами лаская шею и плечи. Вокруг было тихо. Слишком тихо. Роувелл взял моё левое запястье и повёл его вниз, раскрыл мою ладонь и положил на свой пах. Я тут же проник рукой между его ног. Парень тихо выдохнул и прижался, когда я начал поглаживать его.
Его рука ненавязчиво надавила на мой затылок. Сначала я не обратил на это внимания, продолжая целовать его шею и вжимать в скалу, но скоро он надавил настойчивее, и я отпрянул. Роувелл тяжело дышал и смотрел в сторону, облизывая губы. Он коротко посмотрел на меня, затем вниз и снова на меня. Я понял, чего он хочет. Уговаривать меня не пришлось, и я, ещё раз поцеловав его, медленно опустился на колени. Роувелл сосредоточенно ловил каждое моё движение, поэтому я не был точно уверен, что он не заметил то, как я ещё раз оглянулся по сторонам. Я не верил, что Ниальт и правда не станет нам мешать или хотя бы палить из-за угла, но его не было видно. Руки тряслись, дыхание сбилось то ли от возбуждения, то ли от страха. Мой партнёр дотронулся до моего лба и заботливо убрал за ухо мешающие пряди. Я бесшумно выдохнул и положил руки на его бёдра, несколько раз провел вниз и обратно, каждый раз перемещаясь на их внутренние стороны и раздвигая. Он уже не мог терпеть, но не подгонял меня, тихо постанывая в тыльную сторону ладони. Обычно он не сдерживался, и я порой даже думал, что нас слышно на ближайших островах, а сейчас… он тоже боится. Хоть и скрывает это. В штанах становилось теснее с каждой секундой.
Подстричься мне и правда не помешало бы.
Я обхватил его член и провел рукой вверх, затем назад, и так несколько раз. Потом огладил головку и коснулся её губами. Надеюсь, я не разучился это делать. Я обвел языком вокруг и вниз по длине, тут же возвращаясь назад. Роувелл всхлипнул и запустил пальцы в мои волосы на затылке. Вернувшись назад, я разомкнул губы и погрузил головку в рот, толкнулся головой глубже, задержался, чтобы скоро отпустить его и вобрать в себя почти полностью. Я и сам начал дышать чаще, уже чувствуя, как сам желаю прикосновений и правда наслаждаясь этим. Парень запрокинул голову и прижался макушкой к скале, издав слишком громкий стон удовольствия. Нет, не разучился. Лишь бы не закашлять. Он изогнул спину, и когда я напряг язык, лаская его им как можно больше и сомкнув губы, он простонал ещё раз, почти задыхаясь и гладя меня по затылку, не зная, куда себя деть. Я снова опустился головой вниз и тут же вверх, почти выпуская его изо рта, но все равно удерживая губами. Дыхание участилось, и я потянулся сам к себе. Я пытал его недолго, и вот он уже сам надавил на мои плечи, заставляя отстраниться. Потянувшаяся слюна тут же осела на мой подбородок, и он, смотря на меня затуманенным взглядом, тут же убрал её большим пальцем, проводя по губам, затем обхватывая подбородок. Как же я сейчас со стороны выгляжу…
Роувелл спустился на колени рядом со мной, заставил меня сесть спиной к скале и развёл мои ноги, затем с моей помощью развязывая пояс на моих брюках и убирая их в сторону. Он не я, и сразу приступил к делу, беря меня глубоко, поднимая корешок языка, проходясь им по длине и помогая пальцами. Теперь была уже моя очередь задыхаться от удовольствия и сминать руками жёсткие чёрные волосы. Нет, у него и правда получается лучше, он брал намного глубже и позволял больше вольностей, которое мне стыдно даже произносить.
Вдруг он отстранился и осел на мои бёдра, перекидывая через себя мою правую ногу и прижимаясь. Он обнял меня за плечи и прислонился к шее лбом. Мы будто соприкасались каждой клеткой наших тел. Я коснулся ладонями его талии и повёл вниз, сминая кожу и останавливаясь на ягодицах. Я чувствовал, что уже близок к развязке, а действия Роувелла только усугубляли ситуацию: он припал губами к заветному месту под скулой и начал ласкать его зубами и языком. Лишь бы не прокусил. Такое уже было однажды, и крови с меня натекло тогда знатно, остался шрам… как-то не хотелось это повторять. Издав тихий стон, я обвёл ягодицы по кругу и развёл их. Раздался ответный хриплый стон.
— Иккинг, пожалуйста… — горячий шёпот коснулся мокрого следа на шее.
Нет, я не могу... только соприкосновение, только трение. Никакого проникновения. Я боюсь. Мы уже делали это после нашего первого раза, но я всегда слишком долго настраивался. Но я не стал ничего говорить, прижимая парня ещё ближе и двинув бёдрами вверх. Услышав одобрение, я сделал это ещё раз, ощущая, как наши члены пульсируют от напряжения. Его стоны стали похожи на всхлипы, и скоро он начал двигаться в такт со мной. Как же мокро… я уже и сам не мог сдерживаться. Стало слишком шумно, но мне уже было всё равно.
— Ах…
Движения становились всё быстрее, его руки перемещались по моему телу и одна из них скользнула между нами, помогая нам приблизиться к развязке. Ещё пара плавных движений навстречу, рывков ладонью, и из глаз посыпались искры.
***
Совсем недавно я думал, что после всего сразу вырублюсь. Представлял, как усталость стянет мышцы, а глаза закроются сами собой. Но нет. Я просто лежал и смотрел в небо. Зачем — не понятно. Уже давно на остров спустилась ночь, и оранжевая полоска заката уже почти испарилась. А я ни в одном глазу. В траве стрекотала какая-то живность, и мне показалось, что я сейчас оглохну. Роувелл прижался ко мне поближе и глубоко вздохнул, а я обнял его за плечи. От него исходил обжигающий жар, поэтому я не ощущал холода, несмотря на то, что мы оба лежали с голым торсом, на одной только шкуре. В добавок на улице царил абсолютный штиль.
Даже по прошествии долгого времени я всё ещё не мог уснуть. Завидую Роувеллу в этом, — он всегда засыпает, когда захочет, и его не колышет наличие на острове врагов или бедствий. А всё потому что он хищник, уверенный в своих силах, я же просто человек. Просто слабый человек, которого давно бы прикончили, если бы не эта огромная чёрная стена у меня под боком. Я без него никто. Я знал об этом ещё на Олухе, а во время странствия убеждался в этом всё больше и больше с каждым днём. Странно, что я вспомнил об этом именно сейчас.
Ниальт тоже чувствовал себя уверенно, несмотря на свою природу. Его «стена» была шаткой и не надёжной, которая скорее упадёт и раздавит его, чем защитит от врагов. Но он не боялся. Почему?..
Роувелл что-то пробормотал во сне, дотрагиваясь щекой до моей скулы и целуя в щеку, после снова вздыхая. Он так любит меня…
Так я пролежал до рассвета. Роувелл за это время не проснулся ни разу и трижды менял положение. Когда послышался какой-то шорох, я приподнял голову и почувствовал, как заныла шея. Шорох исходил из травы, и скорее всего это было какое-то животное. Вернув голову на место, я испытал целый спектр чувств: раскалывающаяся голова, щиплющие от недосыпа глаза, саднящий язык и напряженная из-за неудобного положения шея. Один… Раньше такого никогда не было. Чёрт возьми, как я буду выглядеть, когда вернётся Астрагор? Я явно не смогу отправиться в путь в первый же день и сам замедлю процесс нашего с Роувеллом возвращение домой. Точнее, на наш остров, где хоть иногда встречается мягкая земля и полно шкур. Не удобная домашняя кровать, по которой я так сильно скучаю, но хотя бы что-то.
Когда солнце поднялось чуть повыше, на берег вышел Ниальт. Он потёр лицо ладонями и направился к реке. Ну всё, теперь я точно не усну.
Как словом, так и делом. Он перемещался по острову беззвучно, будто на крыльях. Будто не хотел нас разбудить. Как мило с его стороны. Сейчас на нём была надета простая, слишком большая ему льняная одежда, а волосы собраны в аккуратный хвост. Недавно выловленную им рыбу он чем-то посыпал и почти сразу принялся жарить её на костре. От потянувшегося запаха рот тут же наполнился слюной, но я продолжал лежать без движения. Это определённо были какие-то приправы. Я поразился, насколько сосредоточенно и тщательно он всё делал. Покончив с готовкой, он пропал из виду, после чего снова вернулся с полной корзиной ткани и начал вешать её на растянутую между деревьев (когда успел?) верёвку. Я беззлобно усмехнулся: прям примерная жена-хозяюшка. Или мамка. К сожалению, мой смешок не остался незамеченным: принц заметил мой взгляд и стушевался. Он тут же сменил сосредоточенный и спокойный взгляд на обычный, слегка заносчивый.
— Ну и какого ляда ты не спишь? — фыркнул он, резко накидывая на верёвку ткань и скрещивая руки на груди. — Не устал, что ли?
— Устал. Просто… — я не знал, что можно соврать. — Не знаю, почему проснулся.
Если я скажу, что не сплю из-за страха, то рискую нарваться на неприятности.
— Значит, так устал.
С этими словами он подвесил последний кусок и, подхватив корзину, скрылся из вида, чтобы через полчаса позвать нас завтракать.
***
Со дня, когда Астрагор должен был вернуться, прошло уже трое суток. Роувелл очень быстро его похоронил и свято надеялся на то, что он улетел с концами, забыв, что от его здоровья зависит как минимум наша жизнь. Естественно, он поделился этим, когда Ниальта не было рядом.
Каждый день Ниальт выходил на берег и ждал его. Чем чаще это продолжалось, тем больше в его лице было тревоги и меньше адекватности. На третий вечер у него случился нервный срыв. Это произошло беззвучно, и я вообще вряд ли бы это заметил, если бы чисто на автомате не обернулся назад, когда мы с Роувеллом вышли на дневную прогулку и дошли до зарослей. До этого принц пропал из вида, и я было подумал, что он смирился и решил не мучить себя, но не тут-то было. Он сидел справа от скалы, закрывшись листвой торчащих из-под камней кустов. И его трясло. Нет, не просто слегка потряхивало, как от холода. Его, блять, и в правду колошматило из стороны в сторону. Мне стало страшно, потому что я никогда такого не видел. Трухнул даже Роувелл, а это показатель. Когда мы подбежали к нему, он был весь до ужаса бледный и кажется, вообще не соображал. По крайней мере, мы не смогли до него достучаться.
Мы кое-как заставили его встать и отвели в пещеру. Он не реагировал и просто смотрел в одну точку, к счастью, трясти его начало уже меньше. За все эти три дня Роувелл и Ниальт не вступали в прямой диалог. Но мой партнёр хотя бы перестал его игнорировать, да и в общем-то со стороны всё казалось очень даже приветливо. Мы караулили его весь день, и он вроде даже оклемался, стал кивать или вертеть головой на какие-то наши отстранённые вопросы. Прояснения в глазах, конечно, не наступило, но хотя бы так. Он настолько боится потерять его?..
В процесс «реабилитации» королевской персоны подключился даже Роувелл. Пассивно, почти молча, но подключился. И даже когда принц начал засыпать, он самолично заставил его лечь и прикрыл тонким покрывалом. Ту массивную шкуру, от которой он, вероятно, ещё вдобавок перегрелся, мы отняли у него почти без проблем. Глядя на это прекрасное зрелище, я успокоился. Моя одежда намокла от вездесущих капель росы, попавших на неё, когда мы волоком затаскивали парня сюда, поэтому мне пришлось укрыться. Скоро я почувствовал, как глаза начинают склеиваться, а в конечности отдало холодом. Прекрасно. Когда я уже почти задремал, я почувствовал, как что-то пытается залезть мне под одеяло. На секунду приоткрыв глаза, я увидел сонного Роувелла, который протиснулся через преграду и подлез под моей рукой, тут же укладывая голову на плечо. Из груди вырвался умиротворенный вздох, и я наконец заснул.
***
Раздался громкий хлопок. Я вздрогнул и начал непонимающе смотреть по сторонам. Что это такое? Роувелл вытолкнул Ниальта из пещеры, а сам присел за ближайший камень и теперь выглядывал из-за него. Вообще не понял. Я кое-как поднялся с места и подошёл к парню, но он тут же схватил меня за руку и заставил сесть рядом с собой. Увиденное мягко говоря поразило меня: серо-розовый дракон начал уменьшаться и превратился в… Астрагора?! Ниальт тут же накрыл его шкурой и подхватил под руками. И только сейчас я услышал, что принц… плачет? Что происходит? Мужчина опирался на него, а белые волосы безвольно свисали плеч. Он будто был без сознания.
— Иккинг, Роувелл, помогите… — позвал Ниальт, глотая слёзы. — Он тяжёлый… Я не подниму его один.
Мы оба буквально оторопели. Первым в себя пришёл я, и потянул Роувелла за руку, но он не пошёл за мной. Вот опять начинается! Я попытался сделать это ещё раз, но вскоре плюнул, и пошёл один. Приблизившись к ним, я чуть было не врос в землю от шока высовывающаяся из-под шкуры светлая рука полностью была чёрно-красной. И кончики волос такие же. Без лишних вопросов я перехватил его под правой рукой и попытался поднять. Нет, он не просто тяжёлый. Он тяжёлый до невозможного! Еле как нам удалось дотащить его до пещеры и уложить на другую шкуру. Принц упал перед ним на колени и аккуратно, умудряясь не задевать кожу, убрал волосы с его лица. На которое тут же упала его слеза. Он судорожно стёр её краем какой-то тряпки в своих руках. Ниальт прижал её ко рту, будто пытаясь успокоиться.
Стало не по себе. Глядя на все эти повреждения, я ощутил, как желудок скрутило в приступе тошноты. Я переживал много всего: очередной крах моих надежд, остолбенение. Но тошнота чувствовалась ярче всех. Мне ещё никогда не доводилось видеть ладонь, сломанную буквально напополам. Из обескровленных губ вырвался болезненный хрип, за ним — что-то похожее на всхлип, и всё. Больше от раненого не исходило никаких звуков. Он зачем-то старался держать глаза открытыми и смотреть вверх, прижимая изуродованную руку к груди, на которой виднелся достаточно большой синяк. Я стоял в стороне, но чувствовал тяжесть его дыхания, будто его лицо было рядом с моим. Ему очень тяжело дышать. Я не мог даже предположить, что всё так выйдет и что делать дальше. Ниальт трясся всем телом и с неверием смотрел на Астрагора. Он еле сдерживался от того, чтобы вцепиться в него, глупо перебирая пальцами и почти задыхаясь. По его щекам текли слёзы. Астрагор же поморщился и изогнул спину, после этого всё-таки прикрыл глаза.
— Ниальт, — прохрипел он. — Положи мне что-нибудь под голову.
Дважды просить не потребовалось, и Принц тут же выхватил первую попавшуюся шкуру, смотал её в несколько раз. Затем приблизился и… замер. Он будто боялся прикоснуться к нему.
— Ниальт… — до ужаса сиплый голос вернул его в реальность.
Принц бережно приподнял голову мужчины и положил её на «подушку». Он хотел дотронуться до его лица, но одёрнул руки, прижал их к животу. По щеке скатилась новая слеза. Вопрос о том, обычное ли это его поведение, или он стал таким после того, как мы рассказали о злодеяниях его любовника, оставался открытым. Я бы на его месте его не простил. Астрагор снова закрыл глаза и простонал от боли. Подумать только, на нём не было живого места! И все раны оставили люди, потому что это в основном были кровоточащие гематомы и синяки. Они были даже на лице, хоть и в небольшом количестве. Скоро он снова потерял сознание. Ниальт чуть было снова не впал в истерику, но быстро справился с собой, метнувшись куда-то вглубь пещеры и возвращаясь с пучками трав, над которыми он тут же принялся колдовать. Он тщательно раздробил их в ступке, добавил какую-то серо-жёлтую вязкую массу, смазал этим чистую ткань, свернул и приложил к особо жестоким ранам. Кажется, нам теперь всем конец.
